***
Следующая неделя текла уныло. Всех, кто рискнул заявиться в Совет Шестерых и признаться в волшбе, занесли в списки и наказали каждый день являться в казармы Правительственного района для проведения воспитательных бесед. Весь калейдоскоп красок и покроев мантий каждый божий день стихийно диффундировал в душные маленькие кабинеты, чтобы другой калейдоскоп, кирас и эполетов, вливал в уши жгучую кислоту пропаганды. — Вам предоставлена великая честь, — вещал очередной парадный офицерский мундир, расшитый золотыми нитями, или латный доспех, отливающий серебром. Вещал, а голос его утопал в шорохе мантий. — Великая честь сражаться за наше государство и стать свободными. Свободными мы стали, но каждый день являлись по списку. Ибо прогул приравнивался к дезертирству. Локальные стычки калимшанских и амнийских войск у южных границ моей родины, где располагались метрополис Муранн, перевал Малые Зубья и деревушка Брост, участились. К величайшему нашему изумлению, среди противников встречались отряды, гордо нападавшие под реющим знаменем Тетира, хотя король Хаэдрак Третий уверял, что его страна по-прежнему сохраняет нейтралитет, а негодяи, покрывающиеся государственной символикой, — пираты с островов Нелантер, десятилетиями подрывающие авторитет наших соседей на международной арене. Конечно, поверить в это было сложно; южная граница отделяла нас только от Тетира, и не надо было хвалиться познаниями в военной стратегии, чтобы понимать, что Калимшан не мог незаметно направлять войска через целое государство. Магурус тянул, обдумывая тактику, в которой нам нашлось бы достойное применение. Росло людское беспокойство, и граждане начали сбиваться в стихийные митинги, призывая власти действовать. Аскатла простиралась у северной границы государства, удалённой от линии фронта, но местным от этого было не легче; все тряслись за нажитое и наворованное, и сами Воры из Тени снизили темп ввоза контрабанды, опасаясь за товар, что мог стать добычей не тех людей. А потом мы вкусили, наконец, определённости. Прорицателей в целях безопасности было решено отобрать и держать в Аскатле до выяснения обстоятельств поиска магического штаба Мемнома. Всех остальных магов должны были вывезти к южной границе страны, к тому моменту уже захлебнувшейся в военном конфликте. Советники генерала были уверены — Мемном разбил лаборатории где-то недалеко от границы Муранна, чуть южнее, на побережье залива Файрдрейк. Номинально эти земли принадлежали уже Тетиру, но фактически не были заселены; идеальная местность, чтобы затеряться. Чем больше я слушала военные доклады на собраниях, тем больше мне становилось не по себе. Мемном был населён ифритами — огненными джиннами, отличавшимися свирепостью и беспощадностью и имевшими связи с Планом Огня. Коли священнослужители не могли подавить их, то куда соваться простым магам-специалистам? Разнообразие призываемой гадости тоже внушало уважение, перемешанное с желанием превратиться в маргаритку на чьей-нибудь свежей могилке. Ракшасы, пантеры, огненные элементали и ещё много удивительных наименований из справочников самых разных школ магии. В одном Магурус был точно прав — затяжная война нас убьёт. Уничтожение временного штаба магов Мемнома было нашей единственной надеждой. Ещё через несколько дней меня направили в Муранн.***
Муранн — второй по значимости портовый город Амна. Замечу, во всём — хоть в уровне преступности, хоть в бестолковости правления (на минуточку, глава города — огр. Каково?). Хотя, зря я жалуюсь. До этого мне не приходилось бывать в метрополисе, а посмотреть здесь было на что. Россыпь малоэтажных каменных построек, архитектоника которых пленила простотой, но элегантностью, рассыпалась по долине, как конфетти. Однообразная кладка стен, выкрашенных во все оттенки охры, очень мило сочеталась с кровлей сочно-зелёного цвета, отчего казалось, что гуляешь средь пальм, а не жилых зданий. В центре города располагалась базилика с мраморными колоннами, выполнявшая функции приёмной местного аппарата управления, а по соседству от неё — храм богини Селунэ, покровительницы Муранна и богини луны и звёзд, единственное строение, посмевшее щеголять стенами тёмного цвета. Местные говорили, что Селунэ не одобряет сложившийся уклад жизни в городе и, словно черная клякса на торжественном письме, портит всё благолепие. Впрочем, война портила это благолепие не меньше. Повсюду по улицам шныряли военные, гремя металлом оружия и доспехов, порт оцепили во избежание торговых провокаций (бедные, бедные пираты и Воры из Тени. Вот кто понёс убытки, в стране монет-то!). Ночью действовал комендантский час, и военная жандармерия безжалостно патрулировала местные таверны, что, как мне кажется, должно было оскорбить Селунэ ещё больше. Когда же наслаждаться элем, как ни в благословенное богиней ночи время? В город я прибыла в составе наспех сформированного отряда, включавшего в себя трёх магов-призывателей, двух отрицателей и семи боевых магов. Задача была проста, как панталоны представителя низшего сословия — оказывать посильную помощь войскам в стычках, а что касается меня — то объединиться с чародеями местного сопротивления и «прощупать плетение» на стабильность и насыщенность линий. Каждый день кавалькада лучников, сопровождая меня и моих коллег, выходила в патрули, чтобы заполучить информацию. Доклады направлялись лично Магурусу, который, как предполагалось, лично определит точку действия прорицателей, когда сведёт части мозаики воедино. Лошади меня не любили; там, где обманешь священника, не обманешь животное — оно чувствует тёмную энергетику лучше, чем самый толстопузый сановник. Каждый выезд мне приходилось подмешивать в бурдюк с водой зелье хладнокровия и изображать заботу и любовь к природе, опаивая копытного сослуживца. Зато интенданты были в восторге, ибо от казенного имущества в виде щербатых боевых посохов из невесть каких пород дерева, что предлагались магам в качестве оружия, я отказалась. Зачем, когда при мне были два верных кинжала-джамбии, с которыми я прекрасно управлялась даже в секционных? Увы, чародеев берегли. В боевые стычки брали только отрицателей и боевых магов, а я продолжала слоняться с остальными чародеями на безопасном расстоянии от блокпостов, отчего иногда мне хотелось напиться в таверне, чтобы подраться хотя бы с жандармами. Климат Муранна, конечно, был знатно приятней оного в Аскатле, но, как говаривал папенька, разве есть слава в созерцании растущей травы? Делать было нечего. Каждый день мы выдвигались на очередную конную прогулку, наговаривая писарям свои ощущения. Плетение здесь напоминало лоскутное одеяло; иной раз мне кружило голову от притока энергии, иной раз — как будто лишали кислорода. Было ли то последствием действий магов противника, пытавшихся присосаться к линиям? Иногда ночами я шла в местный некрополь, где часами бродила вдоль рядов могил, заглядывая в редкие склепы. Я знала — военные сюда не сунутся. Я знала — здесь мне расскажут гораздо больше, чем однообразные дневные изыскания. Я нежно прикасалась к метке на руке и чувствовала, как тепло от неё согревало тело, спасая от промозглого ночного ветра. Я знала — меня слышат, меня помнят.***
— Я не зря говорю, чума — наш друг. После этой эпидемии мы обогатимся на несколько месяцев вперёд, — удовлетворённо проворковала Тсанда. Огонь мягко потрескивал в камине. Эта комната бросала вызов всей остальной обстановке храма — мягкий ворсистый ковёр, вычурная мягкая мебель, стол из красного дуба, на котором властвовала шахматная доска с костяными фигурками. Здесь почти не пахло смертью и разложением. Валид потянулся в кресле и вздохнул, надеясь, что боль в пояснице отступит. Он отстоял шесть секций за день, и, похоже, то не было пределом. — Ну не надо горько вздыхать, — ласково добавила Верховная, поправив подол шёлкового платья. — Завтра дежурство Мирадоса и Фаргила, полежи с хорошей книгой. — Лучше помогу им. Ничего не успеваем. А новопосвящённые ещё пока неуверенно себя чувствуют в потоке труда, — пробубнил в ответ некромант. — Что является тебе в вечерних молитвах? Есть ли новости? — Велшарун велит сохранять бдительность. Поиски Короны Рогов продолжаются, на Равнины Пурпурной Пыли стекаются паломники, желающие примкнуть к нам в великой войне. Лорд Заброшенного Склепа уверен, что скоро мы сможем сделать цитадель неприступной и ударить по Келемвору. — Есть ли у нас союзники среди других покровителей смерти? — Увы. Нам бы очень помог Миркул*, будь он жив. А Малар*, увы, слишком озабочен противостоянием с Селдарин. Валид протянул руку к огню, наслаждаясь теплом, пожирающим боль в суставах. Как бы служители Велшаруна ни чтили замогильный холод, руки, каждый день иссекающие мертвую плоть, уставали от тяжкого труда. — От Химонас что-нибудь слышно? — равнодушно поинтересовался некромант. — Привязался, — Тсанда мягко улыбнулась. — Не пытайся обмануть меня. Я слышу сокрытую нежность в твоём голосе. — Да вот ещё, — фыркнул Валид. — Переживаю, что вляпается. Рано она покинула нас. — Душа её не знала покоя из-за несправедливой смерти отца. Амн вступил в войну, но нет нужды горевать о ней. Там, где бурлит воронка смерти, мы и подобные нам всегда будут в безопасности. — Всё-таки не прикрепилась к храму Талоса. Бестолочь. — Я знаю, что тебя терзает, — Тсанда, вздохнув, встала и пододвинула кресло ближе к огню. Запах тления, исходящий от неё, резко усилился. — Перестань себя винить. Чему быть, того не миновать. Велшарун лучше знает, кого дать, а кого — забрать. Твоей вины тогда не было. — Я думал, мне полегчало. А потом — Караллис. И эта блаженная ещё испугалась ритуала, а потом в таверне рассказывала, что ждёт моего одобрения. Мне было проще, когда она тихо меня боялась. — Над некоторыми вещами не властна даже сама смерть, дорогой мой. Валид горько усмехнулся. ______________________________________________________________________ *Вокин — богиня денег и торговли. По преданию, бесследно исчезла. *Малар — бог оборотней. *Миркул — бог смерти, повелитель костей. Погиб в схватке с Миднайт. *Прорицатели — школа магии, специализирующаяся на заклинаниях провидения. *Отрицатели — школа магии, специализирующаяся на заклинаниях защиты.