***
— Давно тебя не было, малыш. Ну, как там, на войне? Наши выигрывают? Вот он — минус разума некроманта. Поговорить хочешь с одним покойником, а орут наперебой все вместе. Всё им мирское покою не даёт, кого не в тех панталонах похоронили, к кому внук давно не забегал. Усилием воли я подавила голоса непрошеных гостей, чтобы сконцентрироваться на связи со своим давним знакомым — бардом Лариком. — Выигрывают. Мы разбили войско Тетира. — А как твоё особое поручение? — Мы всё сделали. Портала больше нет, пещеру завалили. Кто им, правда, мешает наворотить новую лабораторию. Были бы ресурсы… Где-то на ветке каркнула ворона. В дешёвых романах их часто делают спутниками чернокнижников и любителей нежити, на деле же их гомон жутко раздражает. Я вот до сих пор вздрагиваю. — Ты не весела, милая. Кто тебя обидел? — сладким голосом пропел Ларик. Я почувствовала лёгкое покалывание кожи головы, от которого, вдруг, захотелось разлечься прямо здесь, на лавке. Без сомнения, этот подлец вплёл в свой голос магию, чтобы расслабить меня. — Ещё раз так сделаешь, раскопаю могилу и отправлю гулять, в чём черви не доели, — пробурчала я. — Ну ладно, малыш. Я хотел помочь. Вижу, душа твоя неспокойна. Барды чувствуют это даже после смерти. Что стряслось? Поделись со стариком Лариком, может, он найдёт добрые слова и без магии. — Нико узнал, кто я. И больше со мной не разговаривает. Вот скажи, как можно так просто отвернуться от того, кому обещал быть другом? С кем воевал плечом к плечу? За кем шагнул на это самоубийство? — Мне очень жа… — А знаешь, что самое гадкое? Я перед ним унижалась, упрашивала не покидать меня! Я — служитель Хвалёного, дочь героев Амна, хватала за руку какого-то дурачка из провинции, чтобы он дальше со мной гулял вечерами! — Химонас, я… — А сегодня знаешь, что? Ты знаешь, что?! Он сидел с заклинательницей-прорицателем! Струсившей идти в лабораторию и считающей, что почки у человека находятся рядом с лёгкими! Ты слыхал такую глупость? И она его гладила по плечу, и её он не прогнал! Как будто её школа заклинаний лучше! Я подавилась слюной от негодования и закашлялась. Ларик многозначительно молчал. — Кто-то сказал, что утешит меня. Я жду! — не хватало ещё, чтобы от меня отвернулся и мёртвый. — Милое дитя, — сокрушённо вздохнул бард, — скажи… У тебя когда-нибудь были отношения с мужчинами? Удар ниже пояса. От неожиданности я подскочила на мраморной лавке и спугнула ворону, которая до этого открывала на меня клюв. — Я… Слушай, ты что, решил использовать меня, как материал для новых баллад для соседей по могилам? Дамы и господа, не проходите мимо, только сегодня — «Горячее лоно холодной некромантессы»? — Ответь на вопрос, — ехидно ответил Ларик. — И я объясню тебе, почему спросил. — Ну… Ладно, — любопытство — моё слабое место. — Боги, папа, прости меня. У меня было… Один раз. — По любви? — Да где там. Я, знаешь, когда узнала, как проводят ритуал дальнего ментального подавления. Ну, того, с ритуальным соитием… Подумала, а вдруг тоже придётся… А я знаю только теорию… А Велшарун обратит на меня свой взор, а я осрамлюсь… — И? — бард откровенно веселился. — Ну… Со мной заигрывал один из рыцарей храма. Как-то вечером я пригласила его в свою комнату, он понял, чего от него хотели. Научный эксперимент удался. — Прелестно! — Ты обещал рассказать, к чему завёл этот разговор! — Милое дитя, — Ларик опять вздохнул, — ты просто влюбилась. Но не можешь себе в этом признаться. Повисло напряжённое молчание. Я кусала обсохшие губы, не зная, чего испугалась больше — того, что это действительно похоже на правду, или того, что это очевидно даже для других. — Мне жаль, что так вышло. Видят боги, каждая вторая баллада — о силе безответной любви, что рвёт юные сердца. Но ты же непростая девочка. Надо найти в себе силы идти дальше… Я видел множество сюжетов, когда бедные влюблялись в богатых и наоборот, когда священники любили куртизанок, когда солдаты любили графинь. Но что делать в таком случае… Если бы я мог, я бы обнял тебя. Да уж. Просветление пришло вместе с выползшими наружу душевными терзаниями. Нужно покинуть Муранн как можно скорее. Магурус же обещал нам свободу… — Ларик, уже поздно, я пойду. Спасибо тебе. Спасибо за всё! Наверное, скоро я уеду прочь. Но знай — таких весёлых собеседников на кладбище у меня ещё не было. — Ступай, милая. Пусть боги хранят твой путь. Или, скорее, пусть твой бог убережёт тебя от их несправедливости. Я улыбнулась и подавила магическую связь. Воровато оглядываясь, я скользнула за резные металлические ворота городского кладбища и выбралась на широкую и хорошо освещённую улицу. Я любила этот район — много зелени, мало жилых построек. По ночам простой люд тут почти не шатался, военные да жандармерия в основном, и те — редко. Это мне у кладбища хорошо. А им сразу думается о вечном и бесконечном. — Химонас, ты? Я дёрнулась, рефлекторно ухватившись за рукоятку кинжала на поясе. Скинув капюшон мантии, я резво развернулась. — Себастьян! Ночью со спины подбираться к человеку — опасно, тебе об этом не рассказывали?! — Извини, — рыцарь стянул с себя шлем в знак безоговорочной капитуляции. Я поймала себя на мысли, что первый раз в жизни имею возможность разглядеть его лицо — в пещере он всё время был в защите, а после — не проводил с нами время. Себастьян был словно создан для службы богине ночи — волосы цвета угля, глаза… В свете ночных фонарей они показались мне такими же черными. И, конечно, отметка о принадлежности к боевым жрецам, свидетель битв — рубец, протянувшийся от левого угла рта через всю щёку. — Хорош шрам. Отстаивал честь богини? — Участвовал в задержании банды разбойников, терроризировавшей по ночам гражданских. Подкарауливали по ночам перепивших купцов и грабили. И вот, — он провёл пальцем по рубцу, — получил коротким мечом. — Тебе идёт, — одобрительно кивнула я. — Смеёшься? — он улыбнулся. — Нет, конечно. Ты чего здесь делаешь вообще? Сегодня ведь в храме проводят панихиду по погибшим на войне? — Панихиду проводят жрицы. Рыцари там не нужны. А ты? Что юная леди забыла на кладбище? — Я никак не могу восстановиться после пережитого. В одиночестве становится легче. А здесь — тихо и красиво. — На кладбище? — опять повторил Себастьян. — Да. А что такого? Я воспринимаю его как своего рода памятник архитектуры, — обиженно процедила я. — Ладно, — он примирительно взмахнул рукой. — Позволь, я провожу тебя до гостиницы. Если ты, конечно, сможешь вытерпеть говорливого компаньона. — Смогу, — я подмигнула. — Пойдёмте, уважаемый рыцарь. Некоторое время мы шли молча. Себастьян, казалось, был чем-то обеспокоен; нервно перебирал перья плюмажа, облизывал губы. — Знаешь, — наконец вымолвил он, — военные рассказывали твою биографию. Твой отец тоже был боевым жрецом? — Да, — я кивнула, подставляя лицо порыву ночного ветра, — хельмитом. — А ты же из Аскатлы, да? Из столицы? — Да. Чего вдруг ты так мной заинтересовался? — Да так, — он дёрнул плечами и нервно оглянулся. И что его так мучает? — Никогда не был в Аскатле. — Ну… Если любишь шик и помпезность, стоит побывать. — Ваш город, говорят, оберегает сам Келемвор. — Да, — я с трудом подавила раздражение, — и это — тоже правда. Всё кладбище уставлено стелами в его честь. — Ты там тоже любишь гулять? — А почему бы и нет? Ходила на похороны папиных сослуживцев. Какое-то время мы вновь шли молча. Интересный собеседник. И очень говорливый. — Как интересно… Столько богов бережёт Амн. Нас — Селунэ. Вас — Келемвор. — Нас, вообще-то, оберегает тройка богов Ордена самого Сияющего Сердца. Хельм, Тир и Торм. Именно они бросились бороться с чумой, ниспосланной Мистрой, в тот год, когда я родилась. Латандер и Ильматер закрыли свои двери, боясь гнева Леди тайн. А Келемвор и подавно сидел молча, и когда магов сжигали заживо, и когда Мистра наказала город, хотя когда-то обещал ей помочь оберегать заклинателей. И что с него толку? Сплошное лицемерие. — Верно, — Себастьян неуверенно кивнул. — Но Келемвор всё равно мне очень симпатичен. Его служители многое делают для населения — улаживают бюрократическую волокиту за семьи умерших, уничтожают нежить… — Делают всё, чтобы люди отошли в мир иной с концом, — вырвалось у меня. — Но разве это плохо? Что благостного в ворошении праха? — Ты меня спрашиваешь? — я ухмыльнулась. — Некромантов спроси. — Да… Наверное, — Себастьян шумно втянул воздух. — Слышал, келемворцы объявили войну талонитам и велшаруновцам. Наверное, нелегко сейчас некромантам и служителям инфекции. — Кто знает, — я чувствовала, как во мне закипает ярость. Я вспомнила Караллиса, вспомнила девку, продавшую нас келемворцам, вспомнила, как мама закрыла меня собой на кладбище. Келемвор никогда нас не одолеет. Даже новая Леди тайн поняла, что он — трус, лжец и предатель. Богиня магии — за нас. В голове опять застучало, не так сильно, как тогда, в пещере, но всё же… — А в какого бога веришь ты? — В Мистру, — я тряхнула плечами, пытаясь прогнать морок, — холодно что-то. Пойдём быстрее. Так вот… Ещё уважаю Хельма. Я родилась в храме Бдящего и училась в церковной школе хельмитов. Я благодарна им за всё. — Надо же, — Себастьян искренне удивился. — Родиться под взором самого Стерегущего! Как под счастливой звездой. — Ну да. Прости, я не очень люблю эти богословские разговоры… Наелась в детстве от папеньки. Сам понимаешь, я — простой чародей, полжизни дёргаешься от каждого шороха, потому что общество сошло с ума от магофобии. Так ни в какого бога верить не захочется. — Понимаю. Не злись, — он виновато улыбнулся, — я не умею заводить разговоры с девушками. Думал, тебе будет интересно поговорить с иногородцем о своей родине. — Чаще бывай вне храма, и всё получится, — едко ответила я. У гостиницы я простилась с ним с невероятным облегчением.***
Когда на следующий день офицер за завтраком объявил о вечернем сборе, клянусь, я чуть не сошла с ума от счастья. От переизбытка чувств я даже обнялась с Вилье, который, кстати, вне боя оказался невероятно обаятельным человеком, и побежала наверх собирать вещи. Не рад был только Нико. Хотя я давно уже не наблюдала его улыбки. Маги начали собираться в привычной комнатушке даже раньше назначенного времени. Магурус сиял, как тарелки в храме Селунэ; поговаривали, что победа в бою сильно подняла его авторитет в глазах правительства и сулила серьёзные материальные блага. Интересно, помнят ли они, что он был против затеи привлечения магов? И что без нас исход вряд ли бы был такой радужный? — Я рад приветствовать вас, друзья мои, в столь светлый для нашего государства час, — начал генерал. — Прошу прощения за задержку, другие дела срочно требовали моего участия. — Теперь мы — друзья, — ехидно заметил Норус. — Чувствуете ветер перемен? Раздался дружный хохот. Магурус, надо отдать ему должное, не стал портить вечер взаимными оскорблениями. — Сейчас мы ведём переговоры с Тетиром, убеждая их прекратить войну и примкнуть к нам, — продолжил генерал. — Аванпосты других городов докладывают, что нападения с привлечением призванных существ прекратились. Заклинатели Мемнома идут в бой без поддержки, но маги, вставшие под знамя своей родины, дают им решительный отпор. — Да что вы говорите, — миролюбиво заметил Гарно. — В бою с магами полезными оказались маги. Кто бы мог подумать? — Я хочу выразить признательность всем тем, кто воевал плечом к плечу со мной. Специалисту защитной магии, — Магурус указал рукой на отрицателя, и тот блаженно улыбнулся, смакуя звездный час, — героям боевой магии, отряду Гарно, что помог нам достать до важного вражеского субъекта. И, конечно, нашим отчаянным героям, что уничтожили его, переломив ход битвы. — Игристого вина нам сегодня за это предложат? — крикнул Вилье. По залу опять прокатились смешки. Магурус встал, откашлялся и принял от своего советника пергамент, перевязанный алой шелковой лентой. Развернув его, он набрал воздуха в лёгкие и начал зачитывать: — Именем лордов Совета Шестерых, действующих правителей Амна, решено постановить следующее. Каждого заклинателя, добровольно вступившего в армию в час угрозы интервенции, уравнять в правах с любым другим гражданином государства, обеспечить поддержкой и защитой, преследования признать незаконными. Ввести в структуру регулярной армии постоянно действующие отряды заклинателей, выделить средства на обмундирование, рассчитать жалование согласно выслуге лет. Предупредить об ответственности в случае проявления магической агрессии супротив невиновных. — Слыхал? — Вилье ткнул локтем Мардина. — Как в Кормире теперь заживём. — Похоже, скоро вернутся маги в сутанах, — задумчиво ответил полуэльф. — Они не откажутся от идеи накинуть на нас ошейники. Ни за что не поверю, что мы действительно станем свободными. — Пятерых заклинателей, участвовавших в уничтожении лаборатории неприятеля, от дальнейшей военной повинности освободить. Обеспечить свободу перемещения по стране. Остальных — зачислить в войска официально, назначить жалованье, сопоставимое с оным у других солдат. — А до этого мы работали подпольно? — крикнул кто-то с задних рядов. — Вы нас разве что на цепь не посадили, а рапортов составлено-то было! — Есть ли вопросы? — Магурус положил документ на стол. — Только один, — я уверенно подняла руку. — Можно ли… Просто уехать домой? Завтра? — Да, мисс Делрин. Правительство выполнило своё обещание. Теперь все наши договорённости документативно подтверждены. Вы свободны. Я почувствовала, что кто-то буравит меня взглядом. Повернула голову. Нико смотрел на меня, не отводя глаз. Первый раз за столько времени я увидела эмоции на любимом лице — он смотрел на меня с нескрываемой грустью.***
Когда в дверь постучали, я сидела над своей магической книгой. Навыки — капризное дело, коли нет практики, так не забывай хотя бы о теории. Спрятав труд под одеяло, я неторопливо пошла открывать, гадая, кого могло занести. Маги праздновали свой новый статус внизу, в холле, ради такого случая хозяину даже разрешили выставить эль на стол. Шум гулянки доносился даже сюда — сегодня наша жизнь изменилась раз и навсегда, годы, проведенные в тишине и страхе, остались, наконец, в прошлом. — Привет… Я… Мы можем поговорить? Вот тебе раз. Дикий маг явился аж в мои покои. Если бы я сама была диким магом, наверное, взорвалась бы от переизбытка силы в сосудах — сердце ухнуло в пятки, а гормонов выплеснулось, наверное, как перед боем. — А стоит? Запачкаться не боишься? — я притулилась к дверному косяку, стараясь разыграть равнодушие. Актриса из меня, думаю, так себе. — Прости меня, — Нико сжал руки в кулаки и запричитал, как умалишённый, — прости, прости, я — идиот! Я проклял себя тысячу раз! Я ничего не могу с собой сделать, я ненавижу это искусство, но без тебя жизнь возненавидел ещё больше! Я знаю, ты не виновата, что так получилось! Я научусь терпению, я научусь понимать, я научусь видеть… Только прости меня, умоляю! — Что вдруг заставило тебя резко сменить мнение? — Я люблю тебя. Внизу грянул очередной тост. Где-то началась новая жизнь, а здесь… Здесь она, возможно, и закончится. Я пригласила жестом его зайти. Закрыла дверь на ключ. На мне было лёгкое ночное платье из поплина. А под ним — лишь исподнее. Меня это не остановило. В тот момент меня ничего бы не остановило. Платье опало на пол. — Ты видишь эту метку, дикий маг? Ты знаешь, что это? Он молчал, поджав губы. Я видела, как его трясло. — Я всегда буду его чтить. Потому что он спас меня. Я буду поднимать мертвецов. Я буду кромсать мертвую плоть и учить болезни, потому что верю в свою науку. Я слышу голоса мёртвых и я готова помочь им. Потому что служу смерти во имя жизни. Я никогда не обижу невинного и беззащитного, потому что я — дочь хельмита. Но тебе же всё равно, правда? Что ты видишь теперь, добрый дикий маг? Хочешь битвы прямо здесь? Я больше не буду врать тебе, но и живой не дамся. Он молчал. — И я тоже люблю тебя, Нико. И не желаю тебе… Всего этого. Мы выбираем жизнь по способностям, но это не делает нас бесчестными. Когда он бросился ко мне, я вскинула руку, приготовившись защищаться. Зря — Нико впился своими губами в мои, его руки скользнули по моим лопаткам и — ниже, и я почувствовала жар нетерпения всем телом. Я нагло скинула с него мантию, оставив в одной тунике и штанах, не размыкая поцелуя. А потом, всё же оторвавшись, увлекла за собой к кровати. В женских романах любят описывать часовые прелюдии. Я не знаю, как эти люди это выдерживают, особенно, если ты так долго кого-то алкал. Вряд ли о нашей ночи кто-то захотел бы написать красивую сцену — серия горячих поцелуев по голой коже, жадные объятия, следы от ногтей… Когда он вошёл в меня я, кажется, была ещё не совсем готова, но это придавало процессу особого вкуса. Мы слишком долго ждали этого момента. Мы не хотели полумер. Он ласкал языком страшный шрам на моём плече. Я легонько потянула из него энергию, чтобы напиться им до дна. Потому что у каждой любви — свой горький привкус.***
С детства не люблю долгие прощания. Да и будем честными — прощаться утром было особо не с кем. Маги погуляли на славу, так что утром расцеловаться спустились только Норус и Вилье. Себастьян тоже не зашёл. После стандартных обещаний «Буду писать», «Заходите, если будете проездом», «Славно было с вами познакомиться», мы с Нико покинули Муранн на любезно предоставленных Магурусом лошадях. — Как будто из клетки сбежала, — поделилась я, когда за нами захлопнулись городские ворота, — но я счастлива. Папа бы гордился мной. Верю, он не просто так сложил голову за нашу страну. — Папа бы в любом случае тобой гордился, — ласково отметил Нико. — С учётом того, что тебе выпало… — О-о-о, — протянула я. — Ты плохо его знаешь. Хельмиты не мыслят такими категориями. — Сдаюсь, — улыбнулся дикий маг. Ночью прошёл проливной дождь. Копыта вязли в размокшей грязи, а весь мир кругом превратился в сплошное жёлто-коричное месиво из пожухлой травы, полуголых деревьев и размякшей земли. Хороша у нас зима! Хоть бы подморозило бы, что ли. — Куда направимся после аванпоста? — спросил Нико. — Предложение съездить до Аскатлы в силе. Посмотришь, как живут простые некроманты. Увидишь, что я не ем младенцев. — Химонас, ну перестань. Я же извинился! — Да знаю, знаю… Не могу отказать себе в удовольствии поддеть тебя. Если честно, — я вздохнула, — я всё ещё не знаю, как мы будем жить дальше… Меня в любой момент могут забрать. — Ваш культ запрещает отношения с иноверцами? — с тоской спросил Нико. — Честно говоря, никогда не затрагивала такие темы с наставником. Но, думаю, он сильно не обрадуется. С другой стороны, ты — служитель Мистры, а она нам благоволит. Думаю, мы сможем найти какой-то выход. Ты всегда можешь остаться служить при храме наших союзников. — Давай просто отдохнём от войны. Будем решать проблемы по мере их поступления. — Мне кажется, они и не заканчивались, — лошадь вскинула голову и истерично заржала, и я с трудом успела натянуть поводья. — Что за черт? Я же опоила её! Зверь Нико тоже заволновался и загарцевал на месте. Я почувствовала, как всколыхнулось плетение — голову пронзило адской болью, желудок опять скрутило. Я узнала это чувство. — Нико! — крикнула я. — То же заклинание, что в пещере! Мы здесь не одни! Кто-то атаковал нас! — Портал! — взвизгнул он в ответ. Позади нас вспыхнуло пять магических дверей. Искры летели во все стороны, я с трудом различала границы энергетических ходов. Мне становилось всё хуже — руки свело судорогой, ноги отнялись, я в отчаянии призвала на помощь Велшаруна, чтобы вернуть контроль над своим телом. Кто-то ударил в меня символом ошеломления, и я, обмякнув, рухнула с лошади. Когда негодяи в латных доспехах с булавами наперевес явились нашему взору, я осознала, в какую беду попала. На нагрудниках красовались отметки церкви Келемвора — костяные руки с весами в руках. А позади них стоял служитель церкви Селунэ. Чтоб мне провалиться за мою наивность! Я была уверена, что в окрестностях Муранна нам ничего не грозит, ведь мы ещё даже последнее укрепление не прошли! Но единственный, кто знал о том, кто я, — Нико. И его атаковали со мной. — Хватайте девку, пока заклинание действует! Я отчаянно молилась, чувствуя, как кровь очищается, дергала конечностями, пытаясь собраться. Нико крикнул слова силы — в предводителя отряда полетел огненный шар. Злодеи хорошо подготовились — отряд кинулся врассыпную, но он один из них подлетел ко мне как раз в тот момент, когда я, выхватив кинжал, встала на колено. Я увернулась от первого удара булавой и ударила в гадёныша лучом слабости. Нико метнул в него кислотную стрелу, метя в прореху брони на шее. Новый приступ боли пригвоздил меня обратно к земле. Я увидела, как полетели брызги крови — кто-то приложил меня по голове сзади. Хотел оглушить, не убить. Раненый келемворец, размахнувшись, вонзил носок своего ботинка в мой живот. Заскулив, я свернулась ничком, выпустив оружие. Краем глаза я увидела, как другой воин опустил булаву на голову Нико. Дикий маг рухнул, как подкошенный. Кто-то схватил меня за волосы и отодрал от земли. Руки скрутили сзади, плотно перевязывая, я чувствовала, как ткань веревки впилась в мою кожу. Видимо, попутно меня добили ещё одним заклинанием ошеломления — я болталась в руках гада, как тряпичная кукла. Воины сгрудились вокруг меня, усмехаясь, плюя в моё лицо. Один из них сорвал с меня мантию, а потом — ножом разрезал рукав платья. — Шрам! Она и правда меченая! Да святит судья проклятых наш путь, мы поймали некроманта Велшаруна! — келемворец возбуждённо тыкал в метку. — Грязная дрянь! Мы уничтожим вас, вырежем, а после — вытравим и вашего сгнившего лорда, когда вас не останется! — вторил ему другой. — А ну, молчать! — рявкнул третий, тот, кто был главным; воины присмирели, потупив взоры. — Вы служите богу добра и справедливости, а ведёте себя — как шавки над брошенной костью! Девка нужна живой для ритуала! Кто посмел приложить её по голове?! Помрёт — кишки выпущу! А ты, — он повернулся к селуниту, — Келемвор дарует тебе своё благословение за помощь. Ты не соврал и помог вскрыть язву, за что получишь обещанную награду. Твоя работа — пример другим священникам, как нужно искоренять зло! Наверное, боль от предательства помогла моему сознанию продержаться лишнюю минуту. Селунит опустил голову, не снимая шлема, пряча от меня свой взгляд. Но я видела этого человека и в броне, и без неё. — Себастьян… За что? — я смогла лишь прошептать. Мир погрузился во тьму.