***
В святилище было не протолкнуться. Что сказать — любовь к порядку в нас всё равно сильнее, несмотря на толчею, мы умудрились рассесться так, чтобы быть ближе именно к своему личу. Я же села около Брассы, положив ей голову на плечо. Гости были молчаливы. Кто знает, были ли то последствия пережитой потери, или в их храме не положено было тратить слова попусту. Мораданн перешептывался с одной из своих жриц, старшей, как я поняла, — высокой блондинкой, лицо которой было покрыто гротескными татуировками, изображающими стихии огня и воды. В голове опять настойчиво бурлили ассоциации с Тэем. В книгах, которые я листала в нашей библиотеке, все красные маги были сплошь покрыты рисунками силы. Тсанда в последнее время была неулыбчива. Я старалась не встречаться с ней взглядом, подозревая, что наша с Глизой драка явно не добавила ей бодрости духа. Глиза же старалась не сталкиваться со мной; на сборищах она сидела подле Верховной, демонстрируя готовность отработать грехи и доказать, что дело для неё — превыше всего. А вот Валид вёл себя привычно. Бурчал, пытался меня воспитывать, опекал. Всё вернулось на круги своя, как было, когда я не была меченой. — Я не буду говорить сегодня долго, — Тсанда опёрлась на секционный стол руками, оглядывая присутствующих. — Мы получили серьёзный удар. Но он должен разозлить нас, дать нам силы. — Этого у нас не отнять, — процедил сквозь зубы Мирадос. — Неслыханная наглость, — кивнул Мораданн. — К счастью, смертью нас не запугать. — Обратный отсчёт начался, — продолжила Тсанда. — Велшарун распорядился: у нас десять дней. После этого мы навсегда покидаем наш дом. Чтобы обрести новый. Святилище загудело. Сжатая до упора пружина выстрелила. Мы слишком долго ждали и готовились к решительным действиям. — Сделайте всё, что сможете. У нас нет права на ошибку. Каждый мертвец, которого ваши знания, ваш опыт, ваши таланты призвали на службу к нам, должен быть готов идти до последнего. Подготовьте ваши записи, свитки, книги, всё, что составляет ценность нашего культа, — Тсанда выпрямилась, сложив костлявые руки на груди. — Мы заслужили признание и мы его добьёмся, — вторил Мораданн. — Велшарун займёт заслуженное место в пантеоне, Ао придётся с нами считаться! — Я как будто опять слушаю наставления генерала Амна, — шепнула я Брассе. — Привыкай, — моя любимица улыбнулась. — Личи руководят войсками. Но, знаешь, — она вздохнула, — я хочу, чтобы всё это скорее закончилось. Мы годами живём в страхе. Когда нас атаковали прямо здесь, я поняла одно — если Велшарун не станет богом, долго мы не протянем. — Есть ещё одна проблема, — суровый голос Тсанды прервал наш диалог, — мы должны узнать, что сейчас происходит в храмах Талоса и Азута. Когда мы разорвём договор, они не должны быть готовы к атаке. И, — она обвела святилище глазами, — нам нужны добровольцы. — В чём заключается задача? — поинтересовался Лассар. — Всё просто, — Мораданн опять встрял в разговор, — наши друзья часто просят помочь с погребениями прихожан. Пачкаться при бальзамировании им не с руки, но жаль терять золотишко. Сыграем на их жадности. — А подозрений это не вызовет? — подал голос Доло. — Всё может быть, — Тсанда кивнула. — Внедрившийся маг должен понимать, что в любой момент всё может пойти не так. Поэтому я призываю добровольцев. Итак, кто готов рискнуть ради своих собратьев? — Тсанда, я хочу, — я не мешкала ни секунды. От волнения я даже подскочила на месте, нечаянно толкнув Брассу. Валид изменился в лице. — Ты уже уходила на вольные хлеба и добром это не кончилось, — учитель покраснел от негодования. — Сиди здесь и помогай готовиться. Меня обуяла злость. Я не хотела остаться в памяти соратников как маг, сцепившийся со своей жрицей. Да и Валида мне видеть не хотелось. Я слишком хорошо помнила ситуацию в его спальне. — Ты, вероятно, забыл, — злобно начала я, — что я уже давно меченый маг, а не твой ученик. Решать будет Тсанда. Глиза открыла рот от удивления. Я почувствовала, как Брасса схватила подол моего платья. — Это не значит, что ты не должна прислушиваться к тем, кто опытнее тебя, — огрызнулся Валид. — Хватит! — Тсанда взвилась. — Валид, она права. Это её право. Коли вызвалась — пусть идёт. — Ты… Верховная, при всём уважении к тебе, я… Против, — учитель растерялся. — Здесь пока ещё решаю я. Вы действительно распоясались, и сейчас не время для внутренних распрей. Валид побагровел. — К Азуту пойдёт мой маг, — Мораданн бросился спасать ситуацию, чтобы замять скандал. — Лидар, — он указал на своего подчиненного, мужчину с небесно-голубыми глазами и густой длинной бородой в духе самого Эльминстера, — доброжелателен и прекрасно сговаривается с убитыми горем родственниками. Я хочу, чтобы вы видели, что мы не просто вторглись к вам, но и хотим помочь. — Так тому и быть, — кивнула Тсанда. — Химонас, Лидар, завтра вы отправляетесь на новое место и ждёте призыва там. Соберите сегодня свои вещи. Жрицы останутся сейчас со мной. Остальные — ступайте и займитесь делами, наконец. Маги, неторопливо поднявшись, направились к выходу, толкаясь и переговариваясь. — Что на тебя нашло? — Брасса припала к моему уху, чтобы остальные не подслушали нас. — Я понимаю, что ты огорчена после наказания, но Валид хотел как лучше… Я прижалась к стене, чтобы пропустить выходящих. Валид прошествовал мимо мрачнее тучи. — Верховная хотела добровольцев, я вызвалась. Всё. Я действительно думаю, что мне сейчас лучше побыть подальше отсюда. К тому же, — я ехидно улыбнулась, — Глиза выдохнет. — Ну, прекрати, — Брасса потрепала мои волосы. — Глиза — старательная малышка. Зря ты так, прояви терпение. — Знаю, — я опустила глаза. — Да, я повелась на провокацию. Она неправильно поняла ситуацию. Хотя… Я и сама её не понимаю. — Никто не знает, как правильно пережить потерю, — Брасса кивнула, указав на дверь, когда остальные, наконец, вышли. — Мы все заметили, что ты не в себе. Ей не стоило язвить. Тебе не стоило срываться. Но характер закаляется даже в таких мелочах. — И то правда. Брасса, по тебе я буду скучать больше, чем по всем остальным, — я улыбнулась волшебнице. — Жаль, меня не одарило твоим обаянием. — Все женщины им одарены. Посмотри на мужчин нашего культа, чтобы они без нас делали? Это было бы воистину гиблое и унылое место. Я не удержалась и рассмеялась.***
Тсанда не подняла головы от книги, когда раздался стук в дверь. — Входи. Я знала, что ты явишься. Валид, открыв дверь, на секунду поколебался, остановившись на пороге. К столу он подошёл, кусая губы. Тсанда, наконец, подняла голову. Пламя от каганца на столе плясало в её черных глазах. Валид почувствовал, как холодеют конечности; некроманты всегда очень тонко чувствовали настроение руководящих ими личей. — Слушаю тебя, мой дорогой. Что стряслось? — Брось ехидничать, Верховная. Ты знаешь, что я пришёл с извинениями. Ты, конечно, чувствуешь мою вину, но не сказать я не мог. На тебя многое сейчас навалилось, а я не имел права спорить при всех. — В вопросах решений о Химонас мы всё время не можем найти компромисса, — Тсанда улыбнулась. Валид почувствовал тепло, исходящее от метки. — Мне всё ещё сложно принять, что она скоро уйдёт. Хочется уберечь её от… — Она вернётся в другом качестве. Как многие из нас. Никто не знал, что она пожертвует собой, а я продлила её агонию. Связанные склепом оставляют за собой множество способностей, но… — Она слишком мало прожила человеком, чтобы стать хладным трупом, — Валид стиснул зубы. — Ты когда-то убивался, что твоя первая ученица не связала себя, — заметила Тсанда. — Просто одно дело стать такой, как ты. Другое… Авалион хотя бы понимал, на что шёл. — Несмотря на всю силу, мне дарованную, я бы тоже хотела продлить своё существование в… Теле живой молодой девушки. Но это — война. — Я понимаю. Сделанного не воротишь. Тсанда, — Валид набрал воздуха в лёгкие, готовясь задать сложный вопрос. — В ночь нападения… Кто помог тебе? Ты сказала, что нас атаковал демон, но не сказала, почему он бросил начатое. Тсанда улыбнулась. — За одну нежизнь спасли другую. Ты ведь знаешь сам ответ на свой вопрос. *** — На сегодня одно погребение. Родственники осыпали нас золотишком от души, так что сделай в лучшем виде, — талосианский рыцарь, толстые щёки которого умилительно пытались просочиться из-под шлема, с нескрываемым отвращением осмотрел моё новое место трудов — щербатый деревянный стол. Дилетанты. Кто использует деревянный стол для вскрытий? Жаль, что я здесь ненадолго. Можно было бы присосаться к денежкам, да обставить комнатку получше. Я лениво потянулась за кожаным фартуком. Делов-то: забальзамировать, придать магией видок посвежее. — Кого будем готовить? — Старичок. Преставился от… От чахотки. Как поработаешь, пригласим жрецов, чтобы они очистили это место. Тьфу, — талосианца передёрнуло, — как вам это может нравится? По мне — закопать, да и дело с концами. — А как вам может нравится этот мерзкий шум? — я кивнула в сторону закрытой двери, где шумел огромный традиционный механизм, олицетворяющий ярость бурь. — Клянусь, я там мыслей собственных не слышу. Да и вы сами просили помощника. Как видишь, моё присутствие окупается с лихвой. А уж с образом жизни вашей паствы всегда найдутся желающие уточнить, кто помог несчастному поскорее встретиться с Талосом лично. — Ну да, — рыцарь вздохнул. — Мы, конечно, очень благодарны вашей помощи. Слышал, келемворцы здорово вас встряхнули. — А мы благодарны, что вы помогли нам подзаработать в эти страшные времена. Наш союз воистину священен. Да уж, подзаработать. Талосианцы — те ещё скряги. От щедрых пожертвований мне достаются сущие крохи. Но что поделать — ради общего дела я изображаю дружелюбие и благодарность. Меня отправили в храм, спрятанный в лесах восточнее Эсмеральтана, пограничного города Амна. Война почти задохнулась; как говорили — вспышки у границ почти потухли с тех пор, как мы разгромили планы Мемнома. Хотелось бы мне радоваться, что я лично приложила к тому руку, но… Прощание с обителью Велшаруна было тёплым. Маги наперебой желали мне удачи на задании, а Тсанда лично благословила. Если не считать, конечно, Валида, который провожал меня с таким лицом, как будто я пыталась отравить его утренний отвар. Хотя… Он же сын жрицы Талоны. Неуместное сравнение. А вот Глиза сияла и лучилась. И горячо желала нашей скорейшей встречи на новом месте. Наверняка, совершенно искренне. Разве служительницы бога могут врать? Я находилась здесь третий день и чувствовала себя не в своей тарелке. Всему виной нескончаемый шум и ощущение, будто меня поселили в музее уродливых вещей — талосианцы питали странную слабость к хрустальным светильникам, шкафам с огромными картушами, столам с лихо закрученными медными ножками, секретерам с резными накладками, стеклянным и глиняным вазам всех форм и размеров. Хаос как он есть, в каждой детали — как если бы буря смела целый район амнийской знати, и какой-то благодетель собирал уцелевшие вещи в одном месте. Бурепоклонники не обращали на меня особенного внимания. Считалось, что наш культ сильно пострадал после последней атаки, и мы пустились по миру в целях прокормить уцелевших, так как люд, находившийся под нашей защитой, разуверился в нашей силе. Уж не знаю, думал ли Талос добить нас, но мои новые соседи точно не хотели от этой жизни ничего. Разве что радоваться ливням как дети. Здесь же я начала вести дневник, как мама когда-то. Вряд ли это писание кому-нибудь поможет, но мне казалось, что, пережив всё это заново, я смогу разобраться с всепоглощающей пустотой внутри. Сердце Нико, замаринованное в банке, стояло на полке в моём шкафу, как символ раскола моей жизни на до и после. Боги, наверное, лучше знают, какую дорогу нам выбрать, и единственное, что мне оставалось, это надеяться, что Велшарун не зря меня берёг. Моя главная битва впереди. Осталось только дождаться. *** Аджантис провёл рукой по запылившимся книгам. Солнечный свет просачивался сквозь грязные занавески, пытаясь приласкать покинутый хозяевами дом. Слуги, отчаявшись дождаться последнюю из рода Делрин, давно оставили это место. В списках, присланных с гонцом из Муранна, Химонас числилась магом, свободным от преследования за заслуги перед государством. Никто не знал о её дальнейшей судьбе, но Аджантис всегда доверял своим предчувствиям, как велел сам Стерегущий; волнения среди келемворцев не могли быть совпадением — кладбищенский район всё ещё был наполнен их обеспокоенными рыцарями, опасливо разглядывающими каждое лицо. Сюда они сунуться не решились. Или знали, что она не вернётся. Как бы то ни было, Химонас могла быть в беде. А он обещал её матери, что не оставит, какая бы напасть ни напала. Аджантис не мог просить о помощи у жрецов Хельма. Молитва о провидении сильна, но что, если она откроет и метку? Он прокрутил в голове десятки вариантов, но, кажется, смог найти тот, что не причинит вреди ни ей, ни её культу. Хельмит раздвинул шторы, почувствовав, как нос защекотало от запаха затхлости; замешкавшись на пару секунд, он открыл окно, дав помещению глотнуть свежего воздуха. Во входную дверь постучали. — Вовремя, — Аджантис улыбнулся.