***
Я сижу на скамейке и не могу пошевелиться. Слёзы стекают по щекам, а я не могу, просто не могу поднять глаза на наполовину эрегированный половой орган мучителя. Боже, поверить не могу, что я десять лет проучился в одном классе с этими отбросами общества... – Что ты ломаешься, Уэй? Бери в рот, или опять будешь пиздеть, что ты не гей? – Арчи жестко хватает моё лицо пальцами, сжимая с такой силой, что губы непроизвольно раскрываются, и с них срывается болезненный стон. – А что насчёт тебя? – Фрэнк наконец обретает способность говорить, и я обречённо смотрю в его сторону. Его грудь вздымается от напряженного дыхания, а по лбу и вискам стекают капельки пота. Двое здоровых парней еле удерживают моего низкорослого друга за горло, пытаясь придушить, и могу поклясться, прежде я никогда не видел его таким. В его глазах пылает пламя неконтролируемой ненависти и гнева, смешиваясь с жалостью ко мне, а я... я просто знаю, что то, что сейчас произойдет, неизбежно. Ведь я ни за что не допущу, чтобы Фрэнк как-то пострадал, пусть даже ради этого мне придется позволить унизить себя при всех (прости, бабуля). – А что насчёт меня? – вскидывает брови парень, продолжая надрачивать свой внушительных размеров член, изредка сжимая рукой небритые яйца. – Если тебя возбуждают парни, это означает... – хрипит Айеро. – Заткнись, ты, пидорас! – огрызается Арчи, в бешенстве хватая меня за волосы, и притягивая к своему члену. – Я возбуждаюсь, потому, что такие педики, как вы, выглядят женственно и просто обязаны классно сосать, – с этими словами извращенец проводит головкой члена по моей щеке, почти нежно отбрасывая в сторону спадающую на прикрытые глаза красную челку, и, положив одну руку на мой затылок, шлёпает набухшей головкой по моим сжатым губам. – Ну как? Нравится? Скажи, что тебе это нравится, Уэй! – рычит рыжеволосый, дрожа от нетерпения. Я слышу сдавленный хрип Фрэнка, и в моих висках бъётся лишь одна мысль, только бы его не задушили.***
– Арчи, эй! Кажись, этот слабак отключился... – с этими словами мои ублюдочные дноклы бросают обмякшее тело Фрэнка на землю, присоединяясь к своему предводителю, с предвкушением расстёгивая ширинки. Я в панике зажмуриваю глаза, изо всех сил стараясь не думать о том, что позволяю с собой делать. Ведь если я хоть на секунду начну это осознавать, я... Ну вот. Организм не идиот, и в следующую секунду моё тело объявляет протест происходящему. Хоть мой желудок и пуст, ведь я ничего не ел весь день, но зато в нём как всегда полно вязкой желчи, так что, упав на колени, я безудержно блюю на кроссовки рыжеволосого мучителя, содрогаясь от отвращения. – Ах ты мразь! – подонок бросает свой член, и, размахиваясь ногой, наносит удар за ударом, перемежая побои отборным матом. Его дружки, разочарованные таким поворотом событий, присоединяются к избиению, ведь они рассчитывали, как минимум, увидеть отсос, а как максимум - поучаствовать в нём, но остались ни с чем. Корчась от боли, и пытаясь закрыться руками, я не сразу улавливаю, что происходит, когда удары прекращаются, и раздаётся странный звук, похожий на свист. Чей-то крик разрезает воздух, за ним ещё, и ещё один. Кто-то вопит во всю глотку о том, что мы с Айеро покойники. Собрав остатки сил в кулак, я кашляю кровью, с трудом переворачиваясь на спину, и, наконец, понимаю. Фрэнк очнулся.