Тени старых крыш

POV Фрэнк       После короткого разговора с Питером я нахожусь в приподнятом настроении, ненадолго забыв, где я и почему. Наконец, устав наворачивать круги по камере, сажусь на жёсткую скамью, обняв колени руками. Со вздохом понимаю, что Джерард слишком слаб для подобных авантюр, поэтому даже не надеюсь на его визит.       Но тот, кто появляется в коридоре, разбивает вдребезги все мои надежды на лучшее. Необъяснимое чувство тревоги охватывает меня, стоит ему подойти ближе. Кого-то он мне неуловимо напоминает.       Тем временем, угрюмый рыжебородый человек при погонах приближается к решётке и, будто издеваясь, плюёт мне под ноги. Я немедленно вскакиваю, непроизвольно сжимая кулаки. – Что, щенок, думаешь выйти сухим из воды? – Вы кто такой? Я вас не звал! Идите на... – Ну и мразь же ты, Айеро, – незнакомец не выбирает выражений, угрожающе вертя в руке увесистую связку ключей. – Кто обзывается, тот сам так называется, – пытаюсь отшутиться я. – У-б-и-й-ц-а, – хрипит незваный гость, раздувая ноздри от негодования. – Ч-ч-что? – Что слышал, паскуда! Арчи скончался сегодня, хочешь сказать ты не этого добивался?!! – его грубый голос нещадно хлещет моё тело, словно стальным кнутом. – Это... была самооборона, – шепчу я, закрыв лицо руками. – Ты сгниёшь в колонии, падаль. Ты же понятия не имеешь, с кем связался. Я тебя уничтожу. Тебя, и каждого кто попытается выступить в твою защиту на суде, – отчеканивает пожилой грубиян, отпирая решётку.       Я в растерянности отступаю вглубь камеры, но он и не думает останавливаться. – Я знаю о тебе всё. Выяснить, что ты балуешься запрещёнными веществами не составило труда. По протоколу ты чист, но что если заменить анализ? – мужчина разжимает кулак, а я шумно сглатываю, разглядывая знакомые таблетки. – Глотай, тварь! – с неожиданной для своих лет прытью он пресекает мою попытку стряхнуть пилюли на пол, хватая свободной рукой за шею, и крепко сжимая.       Всё же извернувшись змеёй, я что есть силы кусаю его за палец, отскакивая к открывшейся двери камеры. Вот она, столь желанная свобода. Я молод и опасен, посмотрим, как скоро этот старый хрыч сможет меня догнать. А вдруг действительно получится улизнуть? Что тогда? Скрываться всю оставшуюся жизнь?       Тем временем мужчина невозмутимо достаёт носовой платок из кармана кителя, перевязывая окровавленный палец. Я брезгливо сплёвываю кровь и делаю шаг к выходу. Кажется, никого. – Стой, Айеро! Вернись, или... Или твой красноволосый дружок не доживёт до завтра, – гневно хрипит он.       Я меняюсь в лице и даже задерживаю дыхание от поднимающейся волны паники. – Он же сейчас в своей крошечной палате больницы, верно? Совсем один, даже родители не навещают. Паршивый из него сынок, да? Впрочем, такой же ублюдок, как и ты.       Стискивая зубы от накатившего осознания, я молча шагаю обратно, и протягиваю ладонь. Знакомые разноцветные таблетки наполняют мой рот. – И запомни, я круглосуточно слежу за тобой. Твоя семья мертва. Мертва! А знаешь, Айеро? Сегодня твои горе-опекуны были у этого олуха-следователя, и даже не изъявили желания получить свидание. Всё, что их интересует, это твой банковский счёт. Ха... Ха-ха-ха! – упиваясь моим жалким видом, служивый заливается злорадным смехом, граничащим с истерикой. – Тот малолетний крашенный петух единственное, что у тебя осталось, как я погляжу... И если ты, псина, скажешь кому-то хоть слово... – Это не так! Джерард ничего не значит! – до боли сжав кулаки хриплю я, с трудом глотая наркотик без воды. – Да? Почему же тогда ты остался? – тихий злобный шёпот затихает, так и не дождавшись ответа. Заперев замок, пожилой мужчина разворачивается на пятках и, процедив сквозь зубы очередную порцию ругательств, направляется прочь.       Я обхватываю голову руками, в бессилии опускаясь на грязный пол. Перед глазами пляшут чёрные точки. Вот и всё. Теперь я официально убийца. Смогу ли я жить с этим? Хороший вопрос. И пусть совесть моя чиста, это не смоет крови с моих рук.       Джерард в опасности. Но как мне теперь защитить его? Я имел шанс выйти под залог при живом Арчи. Теперь же всё рухнуло в одночасье. Кого я обманываю? Мне никогда не выйти отсюда. Похоже, этим злосчастным выстрелом в упор я сам себя похоронил. И Джерард здесь совершенно не при чём.       Не имею представления, сколько времени я просидел в одиночестве, ловя оглушительно реалистичные галлюцинации, прежде, чем услышать чьи-то осторожные шаги. – Фрэнки? Это я. Я так скучал, – Джерард всем телом прижимается к решётке, выпуская шуршащий пакет из рук. Худощавый подросток с бледным, измученным лицом ловит мой взгляд, отчаянно вцепившись в прутья. Казалось ещё немного и он протиснется внутрь камеры.       Я с горечью отмечаю плохо затягивающиеся ссадины на его лице, кистях рук, шее. Пугающие тёмные круги под глазами, иссиня-чёрными тенями залёгшие под потухшими оливковыми глазами. Неестественно болезненную худобу и бледность угловатого лица.       Невероятным усилием воли я заставляю себя не кинуться к нему, а остаюсь на месте, поднимая на него жёсткий взгляд, в котором где-то на самом дне плещется сожаление. – Что с тобой? Ты в порядке? Тебя обижали здесь? – В порядке? Ты сейчас серьёзно, Уэй? – вскочив на ноги, я наклоняюсь к его лицу, безжалостно выдыхая, – Я убийца, Джерард! Я убил, понимаешь? И убил я ради тебя.       Идеальное личико искажает гримаса ужаса, и я кожей ощущаю его боль. Но моя собственная боль оглушает меня куда сильнее. Словно в этот самый момент я в полной мере осознал всю бедственность своего положения.       На словах я мог храбриться сколь угодно, но на деле влезть в шкуру убийцы оказалось мне не по силам. Едкий привкус отвращения к самому себе застыл на губах, и я не знал, как от него избавиться. – Зачем ты пришёл сюда, а? Напомнить мне о том, что я сделал?       Джерард молчит, после чего нерешительно тянется к прутьям, легко сжимая моё плечо. Я судорожно сбрасываю его руку, наблюдая за мучительным непониманием в его взгляде. Я знал, что оттолкнуть Джерарда будет нелегко для нас обоих, но чтобы настолько... Нет, нужно скорее закончить эту пытку. – Как же ты не понимаешь, я не могу даже видеть тебя, – прикрыв глаза пальцами, я принимаюсь расхаживать по камере, не в состоянии усидеть на месте от его близости. – Арчи... мёртв? – дрожащий голос Уэя вызывает волну мурашек, и желание немедленно обнять. – Джерард... – Что произошло? – его еле слышный шёпот достигает моего слуха, доведя меня до предела.       Вместо ответа я стремительно приближаюсь к решётке, вложив всю силу воли в эти три слова. – Не. приходи. больше.       Я отчётливо слышу, как его сердце пропускает удар. Или это было моё? По щекам Джерарда стекают прозрачные капли, ненадолго задерживаясь на подбородке. – Но... – Я сказал, проваливай, Уэй! – Фрэнки, пожалуйста... – Это ты во всем виноват! Всё из-за тебя! Убирайся! – истошно заорав и бросившись к решётке, я с остервенением разжимаю его тонкие пальцы, всё ещё держащиеся за прутья.       Где-то вдали завывает полицейская сирена, и к моему удивлению, Джерард тут же отшатывается к выходу.       Я рвано выдыхаю, провожая его удаляющуюся спину взглядом. Этому чистому ангелу не пара осуждённый за убийство. И он очень скоро это поймёт.       Вместо того, чтобы немедленно уйти, старший Уэй возвращается и достаёт из кармана смятый листок. Не смея поднять глаз, протягивает его мне, сквозь прутья. Его рука зависает в воздухе в немой мольбе, но я стою, не шелохнувшись.       И тогда Джерард всё же поднимает голову. Его кристально чистый, без тени упрёка взгляд устремляется ко мне. Я при́стально всматриваюсь в его лицо, словно в последний раз, а он... Он стеклянным и неподвижным взором встречает мой испыту́ющий взгляд, и бледные губы его улыбаются. Улыбаются, несмотря на мое хладнокровие.       Один миг, и мне кажется, что я читаю печать смерти на его лице. Непослушные пальцы мои против воли тянутся к нему навстречу. Секундное прикосновение, и я сомневаюсь в своём решении. Но уже поздно. Чертовски поздно.       Когда затихают его шаги, я с трепетом разворачиваю бумагу, бессознательно кусая колечко в губе. До безумия реалистичный портрет убийцы смотрит прямо на меня, и от печальной участи быть разорванным на мелкие кусочки его спасает лишь аккуратно выведенная каллиграфическим почерком надпись на обратной стороне.

"С днём рождения, любимый. Навечно твой, Джи"