Factum Brutum Mortis

      Она поправила забранные в пучок волосы, но всё же решила освободить пару локонов, которые тотчас тонкими пружинками обрамили её лицо. Девушка провела пальцем по полудугам бровей и ещё раз взглянула на своё лицо, и ей понравилось то, что отражало зеркало. Виктория достала из шкатулки подвеску и сцепила тонкую цепочку за шеей, блеснув белым золотом солнца, на котором был выгравирован серп месяца. Она поднялась с банкетки, одёрнула тёмно-синюю ткань с мелкой россыпью светлых горошинок, схожими со звёздами, и глянула на часы, стрелка которых уже перевалила за двенадцать. Виктория остановилась у окна и отодвинула занавеску, выглянув вниз, где у тротуара стоял чёрный автомобиль. Девушка, спохватившись, подбежала к гардеробу и быстро засунула ноги в атласные туфли на невысоком каблуке, цветом своим сочитающиеся с платьем. Дверь захлопнулась и была наскоро заперта, и тогда Виктория, придерживаясь за царапанное и потёртое дерево поручня, сбежала вниз по лестнице; остановилась у парадного входа, чтобы отдышаться и вышла на улицу.       Альберт перекинул ногу через порог автомобиля и, выйдя из салона, торопливо направился навстречу. Они замерли друг напротив друга, чуть ли не столкнувшись, едва ли сомкнувшись в объятиях.       — Добрый день, — произнесли в унисон и, переглянувшись, рассмеялись.       — Что ж, поехали, — с лёгкой улыбкой произнёс мужчина. — Я хотел Вам кое-что показать. Вы, должно быть, не раз были в Хофбурге. Как насчёт того, чтобы посетить Neue Burg?       — В «Новом замке» я не была.       — Прекрасно, — Альберт с этими словами помог девушке опуститься на сиденье автомобиля. — Вчера я объяснил Вам пару нюансов по архитектуре. Вам было интересно, насколько я помню. Если так, то сегодня у Вас намечается самостоятельная работа.       — И в чём она заключается? — заинтересовалась Виктория, расправив недлинный подол платья.       — У меня встреча в Хофбурге, однако, я договорился, чтобы Вам позволили осмотреть некоторые интерьеры в моё отсутствие. Меня не будет около часа, значит, у Вас будет время всё осмыслить, а затем рассказать о своих наблюдениях мне. Как на это смотрите?       — О, замечательно! Я считаю, что это может стать очень познавательным.       Он выдохнул с облегчением. Нет, он, конечно, видел рвение Виктории к познанию чего-то нового, и мог даже отметить, что в этом они были очень и очень схожи, но не думал, что она отнесётся к этой идее с каким-либо энтузиазмом. Тем не менее, глаза её в предвкушении горели, и это его обрадовало, поскольку вчерашнем вечером о своей встрече в Хофбурге он благополучно запамятовал, — что, кстати, случалось крайне редко, — а пообещать Виктории приехать и не совершить такового было бы для него унизительным. Хорошо, что он обходительно всё обыграл — она не заскучает, а он спокойно проведёт переговоры.       Виктория же была окрылена этим его предложением. Кто бы мог подумать! Ей так повезло встретить столь славного и интересного человека — случайно! На улице! Так чудесно было это знакомство, так правильно! Ну-с, господин Случай, примите искреннюю благодарность. Неужели она вправду нравится ему? Настроение подскочило, и даже мутноватая погода не была способна его даже чуточку испортить.       — Собственно, я Вас провожу до входа и отлучусь. За пару часов обойти здесь всё невозможно, да и не нужно, — проинформировал мужчина, когда автомобиль замер подле широкой лестнице. — Не заблудитесь.       Девушка улыбнулась, когда он, так и не выпустив её руку, наклонился и оставил на коже лёгкий поцелуй, приятное тепло от которого преследовало её на протяжении всей прогулки по залам, что медленно сменяли друг друга, когда эхо от каблучков разбивалось о стены, а тёмные очи внимательно скользили по интерьерам. С портретов на Викторию, блистая маслянистыми бликами, будто бы заинтересованно глядели незнакомые люди, а она улыбалась им, медленно вышагивая дальше по анфиладе. За большими окнами мелькали ветви деревьев, облитые отчего-то холодным светом тускловатого солнца, зависшего на безоблачном небе.       Виктория провела пальцами по толстой ткани портьер, когда налюбовалась меланхоличным видом за пределами зданиями, а потом подняла голову, стоило вдалеке прозвучать тяжёлым, активным шагам. В зале, шелестя чёрной тканью военной униформы, появился рослый мужчина — именно он стучал каблуками по паркету. Он бросил на Викторию короткий взгляд, когда проходил мимо, и тогда она заметила повязку, в пределах которой закрутился солнцеворот. Девушка проводила взглядом этого неожиданного прохожего, а потом торопливо направилась в направлении выхода.       — Ну, Виктория, как Ваши дела? — послышался за её спиной знакомый голос.       — Ох, Альберт... — она резко обернулась, прижав руку к груди.       — Вас что-то тревожит? — поинтересовался мужчина и сделал шаг к девушке, когда отметил её неровное дыхание, выражающееся в резко вздымающейся груди.       — Это Вы поставили за мной слежку? — вопросила Виктория.       — Я не уверен, что понял...       — О, только не надо, — перебила его. — Вы прекрасно поняли.       Альберт сомкнул челюсти, когда осознал, что препираться бесполезно, и тогда со спокойствием её осадил:       — Я всего лишь попросил, чтобы Вам помогли, случись что.       — Что здесь может произойти? На меня, ожив, накинулась бы та собака с картины? — Виктория ткнула пальцем куда-то вбок, где действительно висела картина девушки с собакой.       — Конечно, не накинется, — голос его звучал снисходительно. — Это невозможно в любом плане.       С чего он решил, что она не может постоять за себя? Скорее, его коллега принёс бы ей больше неприятностей, нежели безобидная анфилада, всегда неподвижные бюсты и потоки с россыпью фресок или картины, облепившие стены. Девушке не нужно того, чтобы за ней присматривали, она хотела чувствовать свою свободу и независимость в любой ситуации, ведь, как она считала, единственная вещь, что была ей не к лицу — это слабость. Неожиданно какая-то необоснованная ярость прибилась к горлу, и Виктория внезапно воспаряла желанием дать волю этой ярости вырваться за пределы молчания.       — Только не общайтесь со мной, как с ребёнком! Я умею постоять за себя, можете мне верить! — вспылила она и, крутанувшись на каблуках, зашагала в противоположную от мужчины сторону.       Альберт хмыкнул и двинулся за ней, отставая лишь на несколько шагов, и, приостанавливаясь и наклоняя голову вбок, улыбался всякий раз, когда она оборачивалась. Для него забавным был тот факт, что с каждым оборотом её и без того смущённый взгляд делался к тому же всё более и более растерянным.       Она молча уселась в автомобиль, проигнорировав помощь Альберта, и они куда-то поехали. Альберт, казалось, был погружён в раздумья и смотрел в окно, а Виктория же бросала на него короткие взгляды, которые, впрочем, становились всё более продолжительными. Она не могла не отметить, что круги под глазами его стали чётче, а кожа пальцев, поглаживающих уже видные усы, совсем побелела; слегка выпирали голубые вены на ладони. Он, должно быть, очень вымотался, ведь Виктория не знала на скольких встречах он сегодня побывал, а люди с таким статусом точно не сидят, сложа руки; у них в голове постоянно происходят сложные процессы, создаются визуальные чертежи. Наверняка он, по приезде в Вену, спланировал каждую минуту и, даже будучи на опере или в кино, не отрывался от своей работы. Тяжело ему, скорее всего.... У Виктории внезапно ком подкатил к горлу: даже несмотря на её неуместное поведение, на то, что она, верно, оскорбила его, он улыбался ей. Девушка протянула руку и коснулась его плеча, и мужчина, едва ощутимо вздрогнув, перевёл взгляд на её лицо, в котором прочёл раскаяние. Виктория открыла рот, чтобы сказать что-то, как почувствовала его ладонь, накрывшую её, что лежала на шершавой ткани пальто, и тогда слова растворились где-то на языке, будучи совершенно ненужными.       — Вы не устали, Виктория? — поинтересовался он, когда автомобиль остановился у какого-то здания.       Этот вопрос поразил девушку: отчего она могла бы устать? Она пропитала себя искусством и красотой, а от этого никак невозможно устать — дали бы ей волю, и она ходила бы по залам сутки напролёт.       — Нет, вовсе нет, — горячо заверила она. — А Вы?       — Я просто голоден. Меня, конечно, угостили чаем, но этого явно недостаточно, — он слегка улыбнулся. — Пообедаем?       — Конечно, я с радостью составлю Вам компанию.       В здании, у которого они вышли, оказался небольшой ресторанчик. Когда стол был занят, а заказ — сделан, Альберт продолжительное время молча рассматривал свои руки, а затем как-то прагматично усмехнулся.       — Спасибо Вам, — обратился к Виктории, так и не поднимая головы.       — За что? — удивилась она.       — За то, что Вы меня вдохновляете, — всё же вскинул голову и со спокойной серьёзностью посмотрел в её глаза.       Взгляд девушки метался с одного его зрачка на другой в то время, как по всему телу пробегала приятная дрожь.       — А Вам спасибо за то, что Вы — меня, — одними лишь губами произнесла она.       Лицо мужчины будто бы неосознанно состроило какое-то робкое выражение, а губы растянулись в неуверенной улыбке. Он накрыл её руку, расслабленно лежащую на столе. Она была прохладной и мягкой. Когда он переплёл их пальцы, то почувствовал, что сама ладонь оказалась чуть влажной. Девушка волновалась, решил он и оказался прав. Когда они вышли из ресторана и остановились подле автомобиля, Альберт внезапно повернулся к девушке и осмотрел её с ног до головы. Бледно-желтый свет падал на её силуэт, и ему казалось, что это именно Виктория словно сияет изнутри.       — Ваше платье чудесно. Позволите? — когда она кивнула, он протянул руку и дотронулся до её подвески. — Что это означает?       Она, наклонив голову и сцепив перед собой ладони, проследила за движением мужчины, стоящего совсем рядом.       — Солнце, как Создатель, как центр вселенной и космоса, а неполная луна — сын Божий. Это как... хм... единое целое, — проговорила она, заглянув в его лицо. — Движение, что приведёт к покою, благополучию...       Интересная интерпретация, однако. Он задумчиво потёр лоб, а потом слегка улыбнулся, и его взгляд снова упал на её платье, что было так похоже на тот самый космос. Мужчина невольно залюбовался, пока не раздался её голос:       — Я знаю, чем мы можем заняться.       — И чем же? — заинтересовался Альберт.       — Мы можем прогуляться по набережной. Дунай прекрасен во время заката, тем более, небо стало чистым.       — Это неплохая мысль, — согласился он и, постучав по окну, сказал пару слов водителю, который, кивнув, уехал.       Чем дольше они гуляли по набережной, тем прохладнее становилось. Виктория замерла у каменного парапета, наблюдая за солнцем, что своими лучами ласкало безмятежную гладь реки, пронизывая ту персиковыми и фиолетовыми оттенками. Девушка повела плечами, озябнув от ветра, и почувствовала, как на её спину легло шероховатое пальто, хранившее тепло человеческого тела, и тут же укуталась в него. Она без слов, одним лишь взглядом, отблагодарила мужчину и двинулась дальше.       Тягуче опустилась ночь, и на улочках стали разгораться фонарики, а на небе одна за другой зажигались звёзды. Скамейка тихонько скрипнула, когда Виктория, поймав мужскую ладонь, потянула его, предлагая усесться вслед за ней. Она положила голову на его плечо, как и тогда, в парке, и глаза её отразили звёздное небо.       — Верите звёздам? — вдруг спросила она.       — Возможно, но отнюдь не всем, — улыбнулся.       — Я много думала о бесконечности вселенной. Как это возможно? Она расстилается, и расстилается, и нет в ней ни края, ни совести. А звёзды? Из-за расстояния их свет достигает Земли только через много-много лет.       — Я, как ни странно, знаю об этом.       — Значит, они уже видели будущее? А, может, некоторых из них уже нет — существует лишь их свечение для нас, на деле, угаснувшее. Представьте, мы смотрим на них, будто заглядывая в прошлое, туда, где они ещё существуют. А они, звёзды, смотрят на наше будущее. Такая интересная связь времени и пространства... — она тяжело вздохнула и, оторвав голову от его плеча, закурила. — Однажды я боюсь проснуться утром и увидеть в зеркале старое лицо. А звёзды его, получается, уже видели.       Мужчина наблюдал, как голубоватый дымок улетел куда-то вверх, в даль. Сигарета была зажата меж её пальцами, и лишь кончик её светился ярко-рыжим в темноте.       — Вас однозначно занесло в сторону мрачных дум, — хмыкнул он.       — Да, Вы правы. Давайте лучше поговорим о совпадениях. Я тут вспомнила про Альберта и Александрину Викторию, королеву Викторию... Имена... — она повернула голову в его сторону и замолчала, соприкоснувшись с ним взглядом в темноте, а потом глубоко затянулась, позволяя ему наблюдать, как щёки её образовали две впадины, затем выпустила пару колец и рассмеялась, и затушила сигарету, из-за чего мелкие искорки посыпались на брусчатку. После девушка достала из сумочки пару конфет и протянула одну Альберту.       — Из Франции. С лавандой и мятой, — оповестила она, шурша развернув фантик и отправив шоколадный шарик в рот. — Иногда я странно ощущаю себя на этой планете. Задумываюсь о своём месте, но... Не понимаю. Не понимала до сих пор. Проводила время, постоянно изучая что-то новое. Вы знаете, искусство — это уже второе моё образование, и я считала, что найду себе место в этой области, что это станет смыслом моей жизни. Кажется, это не так. К сожалению. Но я ощущаю что-то в общении с Вами, правда. Нечто... настоящее и правильное, — она с полной серьёзностью посмотрела на него. — Понимаете?       Когда ладонь Виктории была захвачена в мягкий плен его, она на мгновение почувствовала, что сердце забилось где-то в ушах, отдаваясь подрагивающей жилкой на шее, и его дыхание опалило кожу нежной щеки, к которой прилила кровь. Виктория подалась вперёд, ловя его губы, и мужчина замер от неожиданности, но потом с какой-то опасливой аккуратностью ответил ей. На самом деле он не хотел сделать девушке нечто, что может стать для неё неприятным; при этом мужчина чувствовал стыд за то, что посмел дотронуться до неё, ведь именно она переросла в его глазах отметку «обычной женщины» и стала кем-то, кто очень в его сознание напоминал хрупкую богиню, оттого — неприкосновенную мечту. Что-то святое, непорочное, одно касание до которого ведёт в райский сад за божественными наслаждениями и в адову бездну — за грех того, что желание лишь только дотронуться до неё взыграло в нём, и он не смог устоять. Мужчина видел в ней ангела — чистейшее существо, несущее свет и благодать, — и суккубу, чей вид у него с самого вызывал недвусмысленные желания, за коих он внезапно себя корил. И мужчина последние два дня носился по этому замкнутому кругу, запрещая себе даже думать о том, что она может достаться ему, — но что теперь? Она целует его, и чёрта с два он бы не позволил ей этого сделать! Этот момент неожиданно становился для него таким чудом, каких он ещё не видывал и не ощущал на себе. Да, мужчина ждал его с первой их встречи, но теперь безумно боялся — боялся сделать ей неприятно, принести боль. И ныне ему ничего не нужно, лишь бы она целовала его, и её подрагивающие пальчики не покидали такого правильно места на его шее, а его — в её мягких волосах.       Её шелковистый язычок пробежался по его зубам, а потом исчез вместе с её губами. Во рту ещё остался приятный привкус шоколада, и мужчина судорожно облизал губы, когда посмотрел на её — поблёскивающие. А затем обнаружил, что его ладонь сжимает её тонкую талию.       — Проводите меня до дома? — прошептала она, и этот вопрос растворился в ночной тишине, отразившись в шорохе ткани, когда Альберт поднялся со скамьи и протянул девушке руку...