Сказки Аэньи

      Было это давным-давно, когда только-только Стихии запретили удэши пить хмельное. Наньмал с сыном жила в такой глуши, что и перелетные птицы вести не сразу доносили, а уж о том, чтоб на Танцевальное поле выйти, и вовсе после рождения Наньлина не думала. Потом и Поля не стало — Граничный хребет землю поделил. Вот и прошли мимо Наньмал все новости, и рождение людей она пропустила, и кровопролитную историю знакомства удэши с вином. И потому очень удивилась, когда однажды на её суровую землю пришло маленькое племя, обликом схожее с удэши, но не имеющее в крови даже крупицы Силы, дара Стихий.       Это были люди. Люди, искавшие место, где можно будет жить в безопасности и покое. И они ничуть не обрадовались, увидев Наньмал, по привычке вымешивающую глину, чтобы слепить из неё что-нибудь, и её сына, с остро заточенной палкой охотящегося на морских львов. Оба удэши были высоки ростом и широки в плечах, их волосы, похожие на жесткий сухой шандальник, были заплетены в толстые растрепанные косы, а одежду заменяли грубо выделанные шкуры тех же морских львов. Сперва люди и вовсе решили, что встретили неведомых чудищ, потому что первым увидели Наньлина, а голову его от солнца прикрывал капюшон, сделанный из шкуры, снятой с головы морского зверя. Но юный удэши откинул его на спину и удивленно улыбнулся, рассматривая маленьких по сравнению с собой людей. Самые рослые из них едва-едва доставали бы ему до подмышки. А самые крошечные поместились бы на его широкой ладони, как в колыбели.       У людей было оружие — самое простое, которое можно было придумать: такие же заостренные палки, пращи из полосок кожи и подобранных на берегу голышей. Но удэши протянул им еще бьющуюся на остроге рыбину, и голод победил страх.       Люди поселились неподалеку от пещеры, где обитали удэши. Построили хижины из палок и веток и обмазали их глиной. Взрыхлили скудную глинистую почву, бросили в неё семена... Наньлин и Наньмал пытались указать им на то, что их крохотные поля слишком близко к берегу, что время от времени на это место накатывают гигантские волны, смывая всё, что не вросло корнями глубоко-глубоко, даже молоденькие деревца — и те вырывают и уносят прочь. Но люди плохо понимали язык удэши, а мать и сын говорили между собой так, как могли бы говорить две скалы, роняющие с вершин камни. Наречия, что придумали люди, они и вовсе не знали. Их забавляли тонкие голоса людей.       Шло время, Наньлин — любопытный, как и любое юное существо — потихоньку учился людскому наречию, узнавал уклад и особенности жизни племени, которое начало называть себя Нанья, «люди глины». Они научили Наньмал не только лепить новое, но и обжигать вылепленное, придавая ему твердость и долговечность. В жилище удэши появились горшки и миски, а еще — одежда, непривычная еда, плетеные из шандальника половички и подстилки. Удэши учились новому и учили людей чему-то своему. Искать следы зверей, собирать съедобные грибы и травы, орехи и незнакомые им плоды, ловить ту рыбу, что можно было съесть, охотиться на морских львов и змей.       И всё было бы хорошо, но пришла беда, о которой говорил людям Наньлин, да они не поверили, не послушали.       Наньмал не любила морских удэши. Слишком уж они были непредсказуемы — то спокойны, а то как взовьются, как пойдут гонять волны! А уж если кого-то из стариков потревожат — тут хоть на Стену беги. Что уж у них там стряслось в очередной раз, не знала ни она, ни Наньлин. Только вышла Наньмал на берег, поглядела в небо, ветер и шепнул, что водные снова разгулялись, будет шторм, а то и волна придет, из тех, что чуть до жилища удэши не докатываются. Наньмал нахмурилась, послала сына к людям — предупредить. А сама принялась поднимать на берегу острые каменные клыки. Может, вспорют они брюхо волне, и не докатится та до глинобитных домиков, до скудных полей, где уже золотится будущий хлеб? Если дома снесет — то не беда, Наньмал и сын её помогут выстроить новые до холодов. А вот ежели смоет поля да огороды — вот это беда будет. Охотой да дарами леса племя прокормить будет трудно, а Наньмал и Наньлин — не «зеленоручки», им камень да глина ближе, не живое, поля людям придется возделывать заново самим.       Легконогий Наньлин успел и людей предупредить, чтоб собирали скотину и пожитки, детей хватали да бежали к их пещере. Велика она, всё племя вместит, и удэши место останется, непогоду переждать. И к матери кинулся — помогать. Зашел в воду по пояс, к камню воззвал, могучими скалами заворочал, поднимая их всё выше и выше. И до того оба удэши работой увлеклись, что и о волне забыли. Тут-то и раздался крик с берега. Девушка там стояла, на каменный клык взобравшись, за морем следила. Позвала она Наньлина и мать его, видя, что не замечают они, как уходит от берега вода, и молодой удэши всё дальше и дальше идет с нею вместе.       Тут и удэши очнулись, головами завертели и бегом на берег кинулись. Наньлин девчонку со скалы сдернул, на плечо себе вскинул — так на плече и принес наверх, к пещере. А море уже рушилось на берег, уже жаждало слизнуть хрупкие коробочки людских хижин. Да на пути встали поднятые удэши скалы, отняли у волны силу и мощь, не дали валом прокатиться по берегу, руша деревья и смывая валуны. Слизнул соленый язык только самые крайние огороды да плетни, которыми люди от диких зверей свои дома огораживали.       Когда ушла вода, вернулись люди назад. И стали думать, как бы укрепить берег еще выше, еще больше. Стали обжигать глиняные кирпичи, носить валуны, укладывать это всё меж поднятых Наньмал и Наньлином скал. Так появилась первая Наньлинская дамба. А девчонку ту, что удэши о волне предупредила, Наньлин потом своей женой назвал, но и это уже совсем другая сказка будет.