Искусство любить

За то время, что Чимин находился в медкабинете, за окном успел разыграться настоящий ураган, по сравнению с которым вчерашний ливень теперь казался обыкновенной моросью. Об истинной разрушительной силе минувшей грозы напоминал только вид девушки, свернувшейся калачиком на неудобной кушетке и мирно посапывающей под симфонию дождя, стучащего по подоконнику. Пак отвернулся от окна и вновь посмотрел на неё. Сколько он уже сидел вот так, рядом с ней, прислушиваясь к её дыханию и разглядывая черты расслабленного лица? Казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он практически с боем выбил себе разрешение остаться здесь, несмотря на явное неодобрение медсестры. Он и сам не понял, как просьба тихо посидеть рядом с девушкой сорвалась с его губ, введя в ступор не только Тэхёна с Ча Ён, но и его самого. Он спокойно выдержал удивлённый взгляд светловолосой и даже не стал огрызаться на очередное замечание друга по поводу его непостоянного поведения. Неважно, пусть эта двоица думает, что хочет, но в тот момент он был просто не способен уйти. Перед глазами всё ещё слишком отчётливо стояла ужасающая картина, которую он увидел, едва перешагнув порог учебного заведения: Лиса, прижимающая окровавленную салфетку к лицу, падает с высокого подоконника. До того момента брюнет и не знал, что умеет так ловко подхватывать теряющих сознание девушек — просто не приходилось. А ещё не знал, что может испытывать такой сильный страх. Страх за кого-то. Сколько всего он успел себе напридумывать за те краткие минуты, пока нёс обессиленную девушку сюда. Чимин медленно перевёл взгляд с умиротворённого лица Лисы на её ярко-жёлтую толстовку, на воротнике которой теперь красовалось не менее яркое пятно запёкшейся крови. Более того, такой же багровый след имелся и на плече его навсегда испорченной белоснежной футболки. Кажется, когда он нёс блондинку в медкабинет, она прислонилась к нему щекой. «Чёрт с ней, с футболкой, — мелькнула абсолютно дурацкая мысль в голове Пака — а вот толстовку жалко». Он помнил, когда впервые увидел её в этой кофте. Эта была его первая учебная неделя в академии, учитель Шин отправил опоздавшего новенького за реквизитом в качестве наказания и Чимин, вновь открыв только захлопнувшуюся за ним дверь, услышал изумлённое ойканье, за которым последовало совершенно нелепое, но забавное ругательство. Та самая блондинка, накануне обозвавшая его гориллой, сидела на полу и, недовольно морщась, припоминала каких-то ёжиков, заставив Пака рассмеяться. В тот раз они вновь повздорили, обменявшись «самыми ласковыми» фразами из собственного арсенала и разойдясь по разным углам, но уже тогда, глядя на взъерошенную и встрепенувшуюся девушку, Чимин мысленно сравнил её с милым проворным цыплёнком — такой забавной в тот момент показалась ему Лиса, одетая в эту яркую вещицу. Сейчас ему уже было известно, что взгляд Манобан на жизнь, как и её саму, можно было описать этим словом — «яркая». Такой была эта девушка, всегда словно светящаяся изнутри неисчерпаемой жизненной энергией, которой заряжался любой, кто оказывался с ней рядом. Сам того не подозревая, под раздачу тогда попал и он. А теперь он сидел и смотрел на неё, такую бледную, измученную высокой температурой, лежавшую на жёсткой, слишком большой для неё кушетке с этим ужасным пятном на толстовке, до сих пор вызывающим у него нервную дрожь при воспоминании о его происхождении. Сказал бы ему кто-то два месяца назад, что он окажется в подобной ситуации, будет сидеть около этой вздорной, вредной девчонки, прислушиваться к каждому её вздоху, а до этого успокаивать глупышку, испугавшуюся укола, одновременно умиляясь и волнуясь, он бы только покрутил пальцем у виска. А сейчас вот, пожалуйста. Так не должно быть. Она не должна была оказаться здесь, ещё и в таком состоянии. И не оказалась бы, если бы не он. «Неужели мои идиотские слова стоили забега под проливным дождём?» — мысленно вопрошал он, наблюдая за тем, как дрожат длинные ресницы на её закрытых веках. — «Дурёха. Глупая, ранимая дурёха». Поначалу, услышав от медсестры утешающий вердикт о том, что Лиса всего лишь подхватила простуду, судя по всему, застудившись под ливнем, парень разозлился. На себя в первую очередь, но и на девушку, конечно, тоже — за наплевательское отношение к собственному здоровью. О последнем Пак узнал уже из уст Ча Ён, которая подробно описала медсестре академии состояние, в котором пребывала её подруга со вчерашнего вечера и все предшествующие болезни симптомы. Врач, выслушав взволнованную речь светловолосой, заверила, что столь стремительное развитие простуды — хороший признак, говорящий о способности организма Лисы быстро бороться с инфекцией. Из-за этого, по словам женщины, у неё и поднялся жар. Новости, безусловно, хорошие, но они не отменяли того факта, что девушка заболела по его вине. Нельзя было вчера позволять ей сбежать. Нет, не так — он не должен был говорить того, что спровоцировало её побег. Тэхён был прав, когда назвал его идиотом. И чем он только мог ей понравиться? Лиса, до этого спокойно лежавшая на боку, неожиданно заворочалась во сне, оторвав Чимина от процесса самобичевания. Блондинка дёрнула плечами, поёжившись, и брюнет осторожно, стараясь не потревожить её сон, коснулся её ладони. Она была ледяной, что казалось просто дикостью в купе с нездоровым румянцем на её щеках, говорящем о том, что температура тела до сих пор повышена. Её знобило. Чимин растеряно огляделся, ища что-то, чем можно было накрыть девушку, но тщетно: всё-таки медкабинет академии — не больница, комфортных условий для «пациентов» здесь не предусмотрено. Ещё и медсестра, как назло, отлучилась куда-то минут пятнадцать назад и до сих пор не вернулась. Не придумав ничего лучше, Пак взял с соседней кушетки свою кожаную куртку и осторожно накинул на плечи блондинки. Та, ещё немного поворочавшись, вновь расслабленно замерла. Согрелась. Не удержавшись, брюнет вновь протянул руку и коснулся маленькой холодной ладони Лисы, выглядывающей из-под его куртки. Легонько сжал, надеясь передать ей хоть немного тепла через это прикосновение. Её губы неожиданно растянулись в полуулыбке, словно она сквозь сон почувствовала этот жест. Однако, если бы это действительно было так, она бы, скорее всего, тут же оттолкнула его руку. И Пак бы смиренно принял это. Глядя на такую хрупкую, беззащитную, ранимую Лису, Чимин и сам хотел оторвать себе голову за произошедшее накануне. За то, что обидел. За то, что заставил плакать. За то, что так и не догнал, позволив ей убежать в темноту вечера под ледяные струи дождя. От невесёлых мыслей парня отвлекла резко распахнувшаяся дверь медкабинета, за которой тут же показалась знакомая фигура взъерошенного друга. Бегло оглядев помещение, Хосок, наконец, остановил свой полный тревоги взгляд на месте, где сидел Чимин. Ширма, поставленная у кушетки, не позволяла вошедшему увидеть лежащую на ней девушку, только её руку, накрытую широкой ладонью брюнета. Заметив, как изменился в лице Чон при виде этой картины, Пак нехотя убрал руку. — Удивлён, что ты не пришёл раньше. — первым нарушил он неловкое молчание, стараясь говорить как можно тише. Хосок, собравшись с мыслями, перевёл уже более осознанный взгляд на лицо друга. — Я только узнал. Юри сказала, что Лисёнка отправили в медкабинет из-за плохого самочувствия, я попытался дозвониться до неё, но она трубку не брала. Примчался сюда, надеясь, что она послушалась и всё-таки обратилась за лечением. — пояснил он, подходя ближе и осторожно заглядывая за ширму. — Увы, твои надежды не оправдались. — шёпотом сообщил ему брюнет, подавляя в себе не пойми откуда взявшееся раздражение — Мы с Тэхёном обнаружили этого «Лисёнка» в коридоре на втором этаже в предобморочном состоянии с зашкаливающей температурой. Хосок окинул девушку взволнованным взглядом. — Вот же, бессовестная. Никогда о себе не думает. — парень тяжело вздохнул, усаживаясь на свободную кушетку — Как она сейчас? — Жар спал, но температура всё ещё высокая. — поведал Пак, не глядя на друга — Как проснётся — отправят домой отлеживаться. — Что это у тебя? — вдруг поинтересовался Чон, кивнув на успевшее потемнеть пятно на футболке брюнета. — Не бери в голову. — отмахнулся парень, мысленно порадовавшись, что пятно на толстовке девушки надёжно скрыто его кожаной курткой. Рассказывать другу все подробности произошедшего ему не хотелось. По той простой причине, что каждая эта подробность заставляла его внутренне содрогаться при малейшей мысли о том, что могло произойти, не окажись они с Тэхёном в ту минуту в злосчастном коридоре. Страшно было представлять, что бы случилось с девушкой, упади она с подоконника на холодный пол коридора, выложенный дорогой крепкой плиткой. Определенно более крепкой, чем её голова… Брюнет передёрнул плечами, словно отмахиваясь от непрошенной картины и Хосок, хоть и заподозрил что-то неладное, допытываться не стал, за что Чимин был ему очень благодарен. Вместо этого русоволосый, чуть помолчав, задумчиво произнёс: — Честно говоря, не ожидал увидеть тебя здесь. — Не поверишь — я сам от себя не ожидал. — парировал Пак, невесело усмехнувшись. — Что-то произошло вчера? — прямо спросил русоволосый, осознав, что путём наводящих вопросов информацию из друга не вытащить. Чимин напрягся — тема их разговора ему абсолютно не нравилась — однако, ответил спокойно, хоть и с долей прорывающегося раздражения: — Ничего из того, о чём тебе необходимо знать, Хоуп. Чон в удивлении поднял брови: — Уверен? — Более чем. — А мне всё же кажется, что ты недоговариваешь. — А мне кажется, что ты задаёшь слишком много вопросов. Хоуп нахмурился: — Ты явно не в духе, твой паршивый внешний вид только подтверждает это. Домой ты вчера не вернулся, значит, либо пил всю ночь, либо был с девушкой. Я прав? «Пил из-за девушки. Нет, из-за собственной тупости.» — мысленно усмехнулся Чимин, а вслух произнёс: — Почти. Увы, последние несколько недель моё одиночество скрашивают только Тэхён и бутылка виски. Много бутылок виски. — Это-то и настораживает. — задумчиво протянул Хосок, заставив друга, наконец, переключить своё внимание со спящей девушки на него. — Что? — не понял тот. — Да так, мысли вслух. Ты изменился в последнее время, не заметил? — Просветишь? — издевательски попросил Чимин. Русоволосый с минуту молча смотрел на друга. — Не знаю, как объяснить, но что-то явно поменялось. Ты стал… другим. Более эмоциональным. Уже не походишь на безжизненного камня, коим я тебя знал последние полгода. Часто лыбишься, как идиот, без особой причины, реже уходишь в себя и в «Райдер». В то же время ты будто стал…более сдержанным, что-ли? Уже не агрессируешь на любую не понравившуюся тебе фразу… Не беру в расчёт твоё странное бешенство по отношению ко мне в данный момент. По крайней мере, не лезешь с кулаками, а это уже успех. К учёбе относишься серьёзнее, вон, даже на доп. занятия ходишь. Замечаний не получаешь. В сомнительные авантюры ввязываешься, но реже, чем обычно, девушек на одну ночь себе не ищешь и на их знаки внимания в свою сторону не реагируешь, что особенно настораживает. Чимин неопределённо пожал плечами. Сам он за собой подобных изменений не замечал, ну, не считая последнего. Насчёт учёбы вообще вопрос был спорным, учитывая, что сегодня он вновь благополучно прогулял, так что… — Что-то ещё? — заметив, что Хоуп по-прежнему пребывает в задумчивом состоянии, поинтересовался он. — Да, пожалуй. Твоё самое большое изменение — поведение по отношению к ней. — резко посерьёзнев, ответил Хосок, бросив красноречивый взгляд в сторону сладко посапывающей Лисы. Брюнет устало вздохнул — только «мужского разговора» ему сейчас для полного счастья не хватало. — Между вами что-то произошло? — задал Хосок вопрос, который, вероятно, волновал его больше всего остального. — Возможно. Только я не буду тебе об этом рассказывать, Хоуп, даже не пытайся. — так же серьёзно отозвался Пак — Единственное, что могу сказать — я облажался со своим обещанием, данным тебе. Русоволосый заметно помрачнел, но, кажется, не сильно удивился. Как будто уже знал об этом, а сейчас лишь окончательно убедился. — Это я уже понял. — подтвердил он догадки брюнета, и тут же добавил: — Сдаётся мне, это обещание обернулось против тебя. Чимин молчал. Ему нечего было возразить. — Думаю, мне пора. — спустя какое-то время произнёс парень, поднимаясь. О чём-то вспомнив, потянулся к своему рюкзаку — Когда проснётся, отдай ей вот это. Чимин, выудив из сумки голубую колонку и смартфон девушки, протянул их Чону, заставив того округлить глаза в изумлении. — Предвосхищая твои вопросы, поясняю — она забыла их вчера в репетиционной. Телефон разрядился, у меня не было подходящего провода для подзарядки. — сказав это, Чимин закинул опустевший рюкзак на плечо и, бросив последний взгляд на девушку, направился к выходу. — Чимин…- начал было Хосок, но был перебит невозмутимым: — Присмотри за ней до прихода медсестры. У тебя это получается явно лучше моего. *** — Я не могу в это поверить! — именно с этим возмущённым возгласом Джису буквально ворвалась в преподавательский кабинет, вызвав снисходительную улыбку на лице единственного присутствующего в нем учителя. — Студентка Ким, Вас не учили стучаться? — иронично поинтересовался Намджун, отложив на край стола очередную стопку студенческих работ и нарочито строго взглянув на замершую в дверях брюнетку. «Студентка Ким», ничуть не устыдившись, нагло заявила: — Во-первых, я написала тебе перед тем, как прийти, и ты сам заверил меня в том, что здесь нас никто не увидит. А во-вторых, все претензии по поводу погрешностей в моём воспитании можете предъявить моему брату, учитель Ким, он этим занимался лет с десяти и до сих пор иногда пытается. Мужчина смерил взвинченную девушку задумчивым взглядом: — Как я понимаю, попытки не увенчались успехом? — Воспитание вообще не его конёк. — легко согласилась Джису. Чуть помедлив, обернулась, закрыла за собой дверь и уверенно направилась к столу мужчины — Зато в искусстве обмана этот конспиратор демонстрирует поразительные успехи! — Ты о том, что Джин, наконец, созрел для серьёзных отношений? — догадался Намджун, продолжая невозмутимо взирать на замершую напротив девушку и стойко вынося ураган её эмоций. Золотисто-карие глаза брюнетки в изумлении расширились: — Ты знал и не сказал мне?! — Я узнал немногим раньше тебя, и, поверь, в тот момент у меня было дело немного поважнее, чем распускание сплетней о лучшем друге. — спокойно отозвался мужчина, поднимаясь. Всё те же золотисто-карие глаза в негодовании сощурились: — И какое же? — Я разыскивал по всему городу его непутёвую сестру, отправившуюся на свидание с недалёким малолетним богатеем и не удосужившуюся позаботиться о связи с внешним миром. — заявил Намджун, медленно приближаясь к мгновенно растерявшей всей свой боевой настрой девушке. Остановившись рядом, мужчина мягко развернул пристыженную брюнетку лицом к себе и, коснувшись пальцами её подбородка, насмешливо поинтересовался: — Исчерпывающий ответ? — Более чем. — пробормотала Джису, глядя в его тёмно-карие глаза и понимая, что вновь начинает утопать в этих омутах и в своих ощущениях, вызванных его близостью и воспоминаниями о минувшем вечере, который они провели вместе. — Но у меня тоже есть оправдание. Намджун чуть наклонился, продолжая с интересом взирать на брюнетку. — И какое же? –пародируя интонации девушки, поинтересовался он. — Я…- Ким младшая в смущении прикусила нижнюю губу, собираясь с мыслями — Я была обижена на тебя, вот! Брови мужчины стремительно взметнулись вверх в удивлении: — На меня? — На тебя! — Могу я узнать, из-за какого моего проступка ты решилась на такой…изощренный способ мести? — сдержанно поинтересовался Намджун. Уши девушки отчётливо покраснели при осознании абсурдности причины обиды, которую она собиралась озвучить. Эта реакция не укрылась от внимания мужчины и он, всерьёз заинтересовавшись, уже с долей веселья повторил: — Итак..? Джису, сделав глубокий вдох, на одном дыхании выпалила: — В тот день, когда я ночевала в твоей квартире, ты дал мне надежду, а после предпочёл сделать вид, словно ничего не произошло, окончательно меня запутав! И вообще… Заметив, как на лице мужчины медленно расцветает весёлая улыбка, брюнетка на мгновение замолчала, возмущённая его реакцией. Мужчина же, которому явно доставляла удовольствие столь быстрая смена эмоций на лице Ким младшей, весело переспросил: — «И вообще» что? И Джису не выдержала: — Я тогда нарядилась для тебя, поругалась с мамой из-за помады, чуть ног не лишилась из-за этих дурацких каблуков, а ты мне что сказал?! — Что? — В том-то и дело, что ничего! Отдал меня на растерзание брату и его расспросам…Что смешного? Намджун действительно уже в открытую хохотал, не в силах сдержать веселье, вызванное забавным возмущением брюнетки, и делал это так заразительно, что сама виновница, не долго думая, к нему присоединилась. — Да, в ссоре из-за помады меня ещё ни разу не обвиняли…- протянул мужчина, успокоившись. Всё с той же играющей на губах улыбкой он заключил продолжавшую веселиться Джису в кольцо своих рук, притягивая ближе. — Ну, там дело было не столько в помаде, сколько во мне самой, но это и неважно. — пояснила брюнетка, отсмеявшись — Общий смысл ты уловил. — О, да, более чем. — хохотнул Джун и, глядя в искрящиеся весельем глаза напротив, добавил: — Только давай, пожалуйста, впредь обойдёмся без столь тривиальных мер в указании мне на мою ошибку? Если ты будешь после каждой нашей ссоры мне на зло соглашаться на встречу с этим…ухажёром, то… — То что? — полюбопытствовала Джису, удобнее устраиваясь в крепких объятиях мужчины и не волнуясь о том, что кто-то из преподавателей может в любую минуту зайти в помещение и увидеть их. В это мгновение она могла думать лишь о том, насколько это невероятно — так спокойно обнимать любимого человека, растворяться в тепле его тела и знать, что он чувствует тоже самое. И, хоть вчера у них с мужчиной так и не получилось прийти к единому мнению касательно тайны их отношений, на маленькие компромиссы Джису тоже умела идти, и потому, лишь на краткий миг, позволила себе отпустить все внутренние тревоги. Да и можно ли о чём-либо волноваться, когда тебя обнимают любимые руки? —…То мне придётся вспомнить свои школьные годы. И твои тоже.— тем временем произнёс Намджун, возвращая девушку из мира грёз в не менее чудесную реальность. — Серьёзно? Ты собираешься поколотить его после занятий на заднем дворе академии? — возмутилась брюнетка, припоминая излюбленный способ мужчины избавлять её от внимания нежелательных «кавалеров». — Сразу к кулакам обычно переходит твой брат, — возразил Ким — я же для начала провожу воспитательную беседу. Ну, а если не срабатывает… — Айгу, как всё серьёзно…—пробормотала Ким младшая, впечатлённая словами мужчины. Для себя же девушка мысленно решила, что точно не станет соглашаться на встречу с Мен Хо ни при каких обстоятельствах. Во избежание, так сказать. — С тобой по-другому быть не может, моя дорогая. — неожиданно произнёс Намджун, заставив сердце брюнетки на мгновение сбиться с его и без того неспокойного ритма. И так вдруг тепло стало от этого «моя дорогая», сказанного с такой нежностью и трепетом, что сомнений не возникает — действительно, дорога. И хочется только прижаться крепче к его груди, раствориться в его объятиях, забыть обо всём на свете и… Трель телефонного звонка, прозвучавшего из недр сумки брюнетки, грубо нарушила воцарившуюся идиллию, вызвав у его обладательницы несчастный вздох. Нехотя высвободившись из объятий посмеивающегося Джуна, Джису потянулась к сумке, одиноко брошенной на столе мужчины и, выудив из её кармана смартфон, озадачено уставилась на неизвестный номер. Чуть помедлив, нажала кнопку «принять». — Алло…— ворчливо начала было брюнетка, однако, была вынуждена прерваться, когда на той стороне трубки раздался мужской встревоженный голос, в котором едва ли можно было разобрать сбивчивые объяснения. — Чонгук? Что случилось? Я не… Намджун не слышал, о чём говорил собеседник брюнетки, но видел реакцию девушки. По мере того, как голос в трубке продолжал свои плохо разбираемые объяснения, и без того фарфоровое лицо Джису каменело, в конечном счёте превратившись в мертвенно-бледную застывшую маску. Ни единой эмоции более не отражалось на нём, только полные ужаса глаза и дрожащие губы говорили о том, что случилось нечто страшное. В этот момент дверь преподавательского кабинета повторно распахнулась, впуская внутрь как всегда собранного и сосредоточенного Джина. Оторвав взгляд от телефона, в котором до этого увлечённо что-то печатал, и увидев две застывшие в метре друг от друга знакомые фигуры, мужчина удивлённо поинтересовался: — Что здесь происходит? — Джису, что случилось? — проигнорировав вопрос лучшего друга, требовательно вопросил Намджун, делая шаг в сторону девушки и обхватывая ладонями её лицо. На том конце провода послышались гудки, и девушка, безвольно опустив руку, в которой держала телефон, перевела невидящий взгляд на встревоженного её состоянием мужчину. — Джису? — почуяв неладное, напряжённо позвал Джин, подходя к двоице — С кем ты разговаривала? — С Чонгуком…- глухо отозвалась брюнетка. Её голос дрожал — Он в больнице… Джен попала в аварию… *** Рози задумчиво перебирала пальцами золотистые пряди, пытаясь собрать их в аккуратную косу, что пока получалось не очень по причине того, что девушка постоянно отвлекалась. Её взволнованный взгляд попеременно блуждал по коридору, то останавливаясь на двери аудитории, за которой шла благополучно пропущенная ею лекция, то направляясь в сторону, ведущую в медицинский кабинет. Тёплая ладонь мягко накрыла её пальцы, в очередной раз запутавшиеся в длинных прядях, привлекая внимание девушки к сидевшему на подоконнике парню. — Что тебя тревожит? — поинтересовался Тэхён, забирая из рук девушки тонкую резинку и притягивая Рози к себе таким образом, чтобы она оказалась напротив. — Не уверена, насколько правильным было оставлять их наедине. — призналась Ча Ён, поддаваясь манипуляциям парня и оставляя непослушные локоны в покое. — Опасаешься, что эта сумасбродная парочка снова натворит дел? — весело поинтересовался темноволосый, заправив одну из выбившихся прядей девушки ей за ухо и касаясь пальцами её щеки. Ча Ён, неосознанно прильнув щекой к ладони парня, устало прикрыла глаза: — Немного. Ты не подумай, я хорошо отношусь к Чимину, но…ты видел, в каком состоянии находится Лиса. Я беспокоюсь. — Понимаю. Честно говоря, мне и самому стало немного жаль блондинку, когда Чимин рассказал о произошедшем. Но, зная своего лучшего друга, могу тебе сказать абсолютно точно — ему от её состояния сейчас в сто раз хуже. Светловолосая тяжело вздохнула: — Это я заметила. Он даже не дал мне с ней посидеть! Тэхён тихо рассмеялся. — Ему это сейчас нужнее, поверь. Винить он себя в произошедшем, конечно, не перестанет, но, думаю, каким-то образом его это должно успокоить. По крайней мере, в ближайшее время я бы вообще никому не советовал его трогать, иначе эта неуравновешенная бомба рванет и уничтожит всех в радиусе километра…кроме Манобан, естественно. — Судя по всему, именно этим он вчера и занимался? — осторожно поинтересовалась Ча Ён, от внимания которой не укрылся общий помятый вид друзей, в котором она сегодня их увидела, прибежав в медпункт. Ким, поняв, о чём идёт речь, молча кивнул и неловко провёл свободной рукой по собственным волосам, взъерошивая их. А Рози, внимательнее вглядевшись в осунувшееся лицо парня, вдруг отчётливо осознала: ему всё ещё плохо. — Зачем ты сегодня пришёл на занятия? — мягко пожурила она его, осторожно касаясь ладонью скулы Тэхёна, покрытой лёгкой щетиной — Выглядишь уставшим. — Ты тоже. — заметил тот, внимательно вглядываясь в уже привычно бледное лицо девушки и с тревогой отмечая, что тени под её глазами стали темнее. Ча Ён слабо улыбнулась и шутливо заметила: — Кажется, у нас обоих была непростая ночь? Тэхён, разглядывая изнурённое хроническим недосыпом лицо девушки, еле подавил тяжёлый вздох, но говорить ничего не стал. Перед его мысленным взором внезапно всплыли строчки из копии личного дела девушки, которое ему удалось достать не совсем легальным путём. К сожалению, этот неправильный по своей сути поступок не пролил свет на ситуацию в той степени, в которой Ким того ожидал, а потому в голове его по-прежнему таились лишь различные догадки и предположения, которые он не решался озвучить. Вчера, увидев, в какое состояние повергает девушку малейшее воспоминание о чём-то, явно связанном с её психологической проблемой, Ким окончательно решил для себя, что не будет пытаться разузнать больше, чем она готова ему рассказать. Он просто будет рядом. — По нашей неофициальной традиции, могу предложить себя в качестве подушки или одеяла. — произнёс он, одаривая мгновенно смутившуюся девушку лукавым взглядом и придавая голосу как можно больше беззаботности — Признаться, мне очень даже нравится находиться в подобном амплуа… — Тэхён… — …Думаю, это определённо моё… — Тэ! — не выдержала девушка, чуть повысив голос в попытке привлечь внимание парня, увлекшегося фантазиями, известными ему одному. — Да? — невинно отозвался тот, переводя взгляд на замершую напротив девушку, внезапно оказавшуюся слишком близко. Стоило ему наклониться, и их носы бы соприкоснулись. И не только носы. Впрочем, Рози, словно прочитав мысли темноволосого, а, может, просто заметив задумчивый взгляд, который тот остановил на её губах, неожиданно встала на цыпочки и, обвив шею Тэхёна руками, притянула к себе, с лукавой улыбкой наблюдая за его смятением. — Рози, что ты делаешь? — внезапно сиплым голосом поинтересовался Ким, не сводя взгляда с её розовых губ. — Смущаю тебя. — с истинно тэхёновскими интонациями поведала девушка, чувствуя, как от собственной смелости перехватывает дыхание — Не всё же тебе таким образом отвлекать меня от грустных мыслей. Тэхён медленно перевёл взгляд с губ девушки на её глаза цвета тёмного шоколада, вновь утопая в их теплоте. Эти серьёзные, не по возрасту мудрые глаза с затаённой в них печалью глядели на него с такой любовью и пониманием, что щемило сердце. — Ты всегда так делаешь. — тем временем продолжала Ча Ён, улыбка которой из игривой плавно превратилась в грустную — Каждый раз, когда я начинаю терять себя в бесконечном водовороте тревог и страхов, ты всегда знаешь, что сказать, чтобы вернуть меня обратно. Шутишь, разряжаешь обстановку, невероятно чутко улавливаешь, когда нужно взять на себя роль главного весельчака. Точно так же ты поступаешь, когда речь заходит о том, что для тебя по-настоящему важно или о том, что вызывает неприятные воспоминания — переводишь всё в шутку, чтобы никто не заметил, как тебе больно…– голос девушки дрогнул, когда в глазах напротив неожиданно отразилось всё то, что она озвучила мгновением раннее. Та самая маска, которую парень привык показывать всему миру, слетела, открыв взору Рози то же, что она впервые увидела так близко лишь вчера — настоящего Тэхёна. Уставшего, потерянного, раненного прошлым, но невероятно сильного человека, сумевшего пережить то, что не укладывалось в голове. — Ты говоришь прямо как она. — внезапно тихо произнёс Ким, касаясь лба девушки своим. — Кто? — не поняла светловолосая. — Моя бабушка. Она тоже каким-то неведомым мне образом умудрялась замечать, когда я по-настоящему был счастлив, а когда притворялся. Говорила, что боль нельзя спрятать за смехом от глаза близкого человека, потому что он видит тебя насквозь. Ты видишь меня насквозь, Рози. «Ты постепенно становишься очень важным человеком в жизни Тэхёна, Ча Ён…» — голос Чимина, как мантра, зазвучал в мыслях девушки, заставив сердце в очередной раз сбиться с привычного ритма. — Хорошо это или плохо? — повторила она слова брюнета, запоздало осознав, что сказала это вслух. — Ты — единственный человек, кроме Чимина, рядом с которым я не чувствую необходимости притворяться. Хорошо это или плохо? — парировал Ким, наблюдая за тем, как сменяются эмоции на лице девушки. Уголки её губ дрогнули в полуулыбке, а взгляд остановился на губах парня, почти касавшихся её собственных. — Опять ты это дела... Окончание фразы так и не сорвалось с её губ, перехваченное поцелуем. Лёгким и нежным, плавно перешедшим в настойчивый и чувственный, лишающий рассудка и наполняющий всё существо гаммой непередаваемых словом ощущений. Нехотя отстранившись от Тэхёна первой, Ча Ён, тяжело дыша, поинтересовалась у лукаво улыбающегося парня: — Ты придумал новый способ отвлекать меня каждый раз, когда я начинаю путаться в своих мыслях? Ответом ей был очередной поцелуй, который, судя по всему, вновь намеревался захватить в плен её губы, однако, девушка успела резво отвернуться, благодаря чему губы парня встретились лишь с её щекой. Из его уст вырвался раздосадованный неудачей вздох, заставивший Рози искренне рассмеяться. — Надеюсь, ты не собираешься в знак мести делать так постоянно? — полюбопытствовал Тэхён — Иначе мне придётся объявить настоящую охоту на твои губы. — Молодой человек, держите себя в руках! — шутливо возмутилась Ча Ён, отстраняясь от темноволосого — Мы находимся в общественном месте. — Вообще-то, в конкретный момент этот коридор абсолютно пуст, но, если ты хочешь найти более уединенное место, то я очень даже… — Тэхён! — неожиданный оклик, прозвучавший в конце коридора, вынудил Тэхёна прерваться на полуслове, а Ча Ён — остановить процесс стремительного смущения. Нехотя оторвав взгляд друг от друга, пара почти синхронно обернулась на источник звука и с удивлением обнаружила шагающего им навстречу Чимина. — Ты чего здесь? — поинтересовался Тэхён, нахмурившись. По мрачному лицу лучшего друга уже стало ясно, что тот так спешит явно не для сообщения радостных новостей о, например, чудесном исцелении одной блондинистой особы. — Что-то с Лисой? — тут же заволновалась Ча Ён, так же уловив отнюдь не весёлый настрой брюнета. Пак отрицательно покачал головой: — С ней остался Хосок, так что всё в порядке. Мне Джин позвонил. Двоица непонимающе переглянулась. — Он позвонил тебе, чтобы узнать, почему ты в очередной раз опаздываешь на его пару? — иронично поинтересовался Ким, однако, получив в ответ тяжёлый взгляд друга, тут же напрягся: — Чим, не тяни! Что происходит? Брюнет, бросив осторожный взгляд в сторону встревоженной девушки, вновь обратил всё своё внимание на друга. Сделав глубокий вдох, выпалил: — Малой и Дженни уехали из академии посреди учебного дня и… Кажется, случилась авария. — Что значит «кажется»? — переспросил Тэхён, спрыгивая с подоконника и мгновенно оказываясь рядом с резко побледневшей девушкой. Пак нервным жестом коснулся своего плеча, на котором по–прежнему красовалось потемневшее пятно крови. — Никто пока не знает, что именно произошло. Всё, что мне известно — Чонгук позвонил сестре Джина и сообщил о том, что они находятся в больнице. Хёны уже едут туда. — Чёрт, Чонгук…— взволнованно пробормотал Тэхён и, переведя встревоженный взгляд на девушку, которая теперь походила на приведение, сжал её ледяную ладонь, поддерживая. — Чимин, в какой они больнице? — не своим голосом поинтересовалась Ча Ён, сжимая руку Кима в ответ. — В «Аджоу»…Вместе поедем. — мгновенно решил брюнет, который, в отличие от двоицы, уже успел взять себя в руки — Если этот бестолковый искатель приключений цел, я его лично прибью. — Судя по тому, что он в состоянии набрать звонок, всё не так страшно. — заметил Тэхён, надеясь таким образом хоть немного успокоить девушку и лучшего друга. — Вот только тот факт, что Джису позвонил он, а не Дженни, не даёт в этом увери… — Пак, остановись. — осадил брюнета Тэхён, бросив предупреждающий взгляд в сторону девушки. — Чёрт, простите. Ты прав, Тэ, будем надеяться на лучшее. А Рози, разум которой начал постепенно проясняться, отходя от шокового состояния, неожиданно вздрогнула, словно что-то вспомнив, и перевела испуганный взгляд на брюнета. — Чимин, предупреждение Йонга… — Какое предупреждение? — не понял Тэхён, нахмурившись. Пак, вспомнив вчерашний инцидент на трибунах, заметно помрачнел, но сдержанно произнёс: — Ча Ён, мы разберёмся. А тебе — брюнет посмотрел на лучшего друга — расскажем всё по дороге. Ким молча достал из кармана ключи от авто. *** Чонгук ненавидел больницы. Не сказать, что до этого ему приходилось часто здесь бывать — так, по детству, да пару раз после первого неудачного заезда на гонках. Однако стерильная белизна стен, запах лекарств и хлорки, который, казалось, пропитал здание до основания, всегда действовали на него угнетающе. Как и изнурённые, полные страха и бессильного отчаяния лица людей, часами ожидающих новостей о своих близких, которым не посчастливилось оказаться здесь и неизменно слышащих в ответ пространное: «Пока нельзя сказать ничего точно», «пожалуйста, дождитесь анализов», «обследование всё ещё идёт». Чонгук никогда не думал, что ему придётся услышать эти жуткие слова о дорогом ему человеке. Неизвестность — что может быть хуже, когда ты стоишь перед закрытой дверью, медленно ломаясь и умирая изнутри от отчаяния и страха, пока твой самый близкий человек, твоя душа, твоё сердце в одиночку борется за жизнь? Парень в очередной раз остановился посреди коридора, тяжёлым взглядом буравя дверь реанимационной, которая не открывалась с тех самых пор, как туда увезли Её. Ещё несколько часов назад он думал, что самый страшный момент в его жизни произошёл в том злосчастном спортивном зале, когда девушка, ставшая для него всем, с ненавистью выплюнула ему в лицо горькие слова о том, что считала правдой, а он, пораженный этой ненавистью, не смог ей возразить. Он ошибся. Самый страшный момент настал позже, когда он, бросившись вдогонку чёрному «Porshe», увидел, как весь его мир летит в пропасть вместе с покорёженным автомобилем. Наверное, Чонгук никогда не сможет забыть тот всепоглощающий ужас, который испытал, увидев, как виляющая машина девушки кувырком скатывается в кювет и застывает вверх тормашками погнутым металлом. Не сможет и описать, что чувствовал, когда, бросив собственный джип посреди пустого хайвея, на негнущихся ногах рванул к перевёрнутому автомобилю. Когда, разбив окно, доставал из груды металлолома девушку, не подающую признаков жизни. Когда увидел кровь. Когда нёс её бессознательное, такое хрупкое и израненное тело к джипу, стараясь не навредить своими действиями ещё больше. Чон понимал весь риск, но не мог бездействовать и ждать приезда скорой помощи — боялся, что не успеют. Как не успел он. — …Молодой человек! — чей-то голос, неожиданно раздавшийся за спиной, заставил парня вздрогнуть всем телом. Резко развернувшись на звук, Чон поднял пустой, невидящий взгляд на медсестру — женщину средних лет, с беспокойством разглядывавшую его снизу вверх — Господин, я понимаю, Вы переживаете, но, может, всё-таки позволите оказать Вам помощь? Ваша рука… Чонгук медленно перевёл взгляд на свою правую ладонь, в которой сжимал мобильный телефон — она кровоточила. Разбитые о стекло и лицо рыжеволосого урода костяшки, были содраны, а на самой ладони в некоторых местах красноречиво блестели мелкие осколки. Странно, но он совсем не чувствовал боли. — Всё в порядке. — просто отозвался Чон, сам поразившись тому, насколько безжизненно прозвучал его голос. Женщина с укором покачала головой: — Это из-за выброса адреналина Вы пока боли не чувствуете, а потом, если не обработать, будет ещё хуже. Ваше лицо тоже пострадало, не помешало бы пройти в перевязочный пункт… — Я никуда не уйду. — Но, молодой человек… — Я. Останусь. Здесь. — безапелляционно заявил шатен и, словно в подтверждение своих слов, вновь отвернулся к двери, уперевшись здоровой рукой в её металлическую поверхность — Пока отсюда не выйдет врач и не скажет мне, что с ней. — Послушайте, — тихо позвала парня медсестра, пытаясь вразумить — Вам нужно прийти в себя… — Чонгук! — раздался знакомый голос позади, прозвучавший, как из тумана. — Мне нужно к ней… — срывающимся, глухим голосом пробормотал парень, дёрнув дверь. Безрезультатно. — Чонгук! — повторил подоспевший Джин и, резко развернув друга к себе лицом, молча обнял младшего, понимая, что это единственное, чем он может помочь в данный момент — Слава богу, живой. — Чонгук… — дрожащий от напряжения голос брюнетки заставил шатена перевести взгляд за спину Кима старшего и посмотреть на замершую в нескольких сантиметрах от них двоицу — Чонгук, где Дженни? Он молча указал на дверь за своей спиной. Джису пошатнулась. Глаза её беспомощно забегали по коридору, а дрожащие руки потянулись к лицу в попытке сдержать рвущиеся наружу рыдания. Чонгук не мог на это смотреть — он сам был готов рвать на себе волосы от бессильного отчаяния. — Молодые люди, — медсестра, возмущенная прибавлением шума в коридоре, решила напомнить компании о своём присутствии — это реанимационное отделение, вам не положено… — Мы близкие друзья пострадавших. — бесстрастно пояснил Намджун, прижимая к себе трясущуюся от рыданий девушку. Джин, в свою очередь, отстранившись от друга, слегка встряхнул его за плечи, приводя в чувства. — Чон, посмотри на меня. — строго произнёс он. Шатен поднял на друга пустые, стеклянные глаза, и в этот момент Ким старший действительно испугался. Он даже представить не мог, что происходило в этот момент в душе Чона, но точно знал, что это худшее, что только может произойти с человеком. И в данный момент парню, который даже не знает, в каком состоянии находится дорогой ему человек, не помогут никакие слова. — Всё будет хорошо, ты понял? — Джин… Я не могу её потерять…— буквально прохрипел Чон, медленно оседая на пол вместе с поддерживающим его другом. — Если ты сейчас же не дашь оказать тебе первую помощь, то мы потеряем тебя. — увещевательным тоном произнёс Джин, пытаясь вразумить младшего — Ты звонил родителям? Тот покачал головой. — Родителям Дженни ещё в машине позвонила Джису, — сообщил Намджун, усаживая брюнетку на одну из свободных скамей в коридоре ожидания — Чимин написал, что они с Тэхёном и Ча Ён тоже едут сюда. Джин, бросив короткий взволнованный взгляд на сестру, задумчиво кивнул. — Я сам позвоню твоим родителям. — решил он, обращаясь к Чонгуку — Дай телефон. Всё дальнейшее для Чона происходило на грани беспамятства: проигнорировав предложение друзей и медсестры пересесть в более удобное место, парень остался на полу, вцепившись ладонями в свои волосы и уставившись в холодный, уложенный плиткой пол ничего не зрящим взглядом. Изредка до него долетали отдельные фразы прибывающих друзей: «Как это произошло»? , «Он не рассказывал», «Врачи ничего не говорят». Однако Чонгук был не в том состоянии, чтобы думать о подробностях аварии. Единственное, что занимало его мысли, был образ его Дженни. Той Дженни, которую он видел ещё утром, лежавшей в его объятиях: улыбающейся, смотрящей на него горящими глазами, в которых сверкала жизнь. «Пожалуйста, Господи, пусть она живёт», — мысленно молил он, сжимая кулаки от отчаяния — «Ни о чём больше не прошу, только не забирай её…» Какая-то часть сознания парня успевала замечать прибавление знакомых голосов в коридоре, мелькавшие повсюду силуэты, и даже своё неоднократно повторяющееся имя. Однако его самого больше никто не трогал и не уговаривал принять помощь медсестёр. Он бы и не отреагировал. Прислонившись спиной к двери реанимационной, он ждал только одного — чтобы она открылась, вышел врач и сказал, что с Ней всё в порядке. Пусть Она ненавидит его, пусть не даёт рассказать правду, пусть выдаст свой фирменный хук справа. Лишь бы с Ней было всё хорошо. Чон не знал, сколько он просидел в полном беспамятстве прежде, чем его просьба исполнилась. Дверь реанимационной открылась так неожиданно, что он едва успел отскочить в сторону, чтобы не упасть под ноги выходящему врачу. Тот, оказавшейся седовласым, полным профессиональной выдержки мужчиной, смерил вскочившего на ноги парня внимательным взглядом, задержавшись на его окровавленной руке, но задавать вопросов не стал — уже успел «побеседовать» с Чоном, когда девушку в бессознательном состоянии увозили в реанимацию. На этот раз всё его внимание было приковано к стоявшим чуть поодаль темноволосому мужчине и плачущей на его плече женщине, удивительно похожей на Дженни и известной, пожалуй, каждому в этой больнице, как и за её пределами. Врач не стал исключением: — Как я понимаю, вы — родители пациентки Ким? — обратился он к супружеской паре, привлекая их внимание. Женщина, тут же оторвавшись от плеча мужа, взволнованно закивала, с надеждой воззрившись на врача. — Пожалуйста, скажите, как наша дочь? — нетерпеливо поинтересовался высокий темноволосый мужчина, обнимая жену за плечи. — Всё в порядке, состояние стабильное. — успокоил их врач, попутно снимая с лица защитную маску — У пациентки было диагностировано сотрясение мозга средней степени тяжести, закрытый перелом правой малоберцовой кости, вывих левого плечевого сустава, а также многочисленные ушибы, к счастью, без деформации тканей. Полное обследование показало, что внутренние органы в результате аварии не пострадали, что является настоящим везением, учитывая, что автомобиль перевернулся. — О Господи…- испуганно пробормотала госпожа Хон Мин Ён, цепляясь за руку мужа. Врач, переведя взгляд на застывшего рядом Чонгука, поинтересовался: — Так, ты, герой, ещё не рассказывал им подробности произошедшего? — Он сейчас немного… не в себе. — вместо друга ответил Джин, устроившейся на скамье рядом с сестрой. Мужчина понимающе хмыкнул: — Да, это я заметил… И всё же ты, парень, молодец, что рискнул самостоятельно вытащить пострадавшую из автомобиля — если бы не своевременно оказанная первая помощь, последствия могли быть гораздо хуже. Хотя, больше всего девушку спасло то, что она была пристёгнута. — Доктор, мы можем её увидеть? — тихо поинтересовалась Джису, подняв на врача заплаканные глаза. Мужчина покачал головой: — Пациентка по-прежнему находится без сознания — последствия сильного удара головой — поэтому мы тщательно наблюдаем за её состоянием. Сейчас мы занимаемся её переводом из реанимационного отделения в травматологическое, и я могу пропустить в палату только членов семьи. Женщина, поражающая своей красотой и внешним сходством с дочерью, молча поспешила в указанном врачом направлении. Её муж, на секунду задержавшись, уважительно поклонился доктору, выражая благодарность. — Спасибо, доктор… — Чжоу. — любезно подсказал старичок — И не за что — это моя работа. Отец Дженни перевёл задумчивый взгляд на Чонгука, который по-прежнему отказывался реагировать на окружающий мир. — Ты… Как тебя зовут, парень? — Чон Чонгук, господин.- машинально отозвался шатен. — Спасибо тебе, Чонгук, что спас мою дочь. Тот отрицательно замотал головой, отказываясь принимать благодарности. Он не спас её. Не уберег. Доктор Чжоу, до этого молча, как и собравшаяся в коридоре компания, наблюдавший за диалогом, вновь подал голос, приглашая мужчину пройти вслед за женой в травматологическое отделение. Уже уходя, обернулся на так и оставшегося стоять на месте Чона и обратился к снующим по коридору медсестрам: — Кто-нибудь, перебинтуйте уже этого Ромео, пока он весь кафель кровью не запачкал. В мою смену, парень, в этой больнице никто не умрет, даже если будет стараться как ты, так и знай. Чон поднял угрюмый взгляд на потешающегося над ним мужчину, но возражать не стал — язык бы не повернулся после того, что он сделал. Этот доктор спас его мир, и за это он был готов терпеть любые стариковские насмешки. Поэтому, когда к нему вновь подошла всё та же медсестра, часом раннее уговаривавшая его пройти на перевязку, он не стал противиться. Компания в полном молчании осталась сидеть в коридоре. Джису, устроив голову на плече обнимающего её брата, тихо утирала слёзы. Намджун, сидевший по другую сторону от неё, то бросал на брюнетку взволнованный взгляд, то переводил его на остальных присутствующих, так же не находивших себе места. Чимин, как заведённый, сновал по коридору, то и дело поглядывая в телефон. Ча Ён, в попытке отвлечься, каждые пятнадцать минут бегала к кофейному автомату. На пятом забеге Тэхён отобрал у неё стаканчик с ароматным напитком — попросил пожалеть сердце. Сам он подпирал стену, задумчиво глядя куда-то в пространство и думая о чём-то, известном ему одному. Когда Чонгук вернулся к друзьям, с перевязанной рукой и залепленным пластырем длинным порезом, тянущимся вдоль левой щеки, никто не решился задавать ему вопросы или пытаться разузнать подробности происшествия. Главное, что и он, и девушка были живы. А в остальном разбираться предстоит не им. Спустя сорок минут напряженного молчания в конце коридора послышались неторопливые шаги, возвестившие о возвращении родителей Дженни. Выглядели они по-прежнему потрясёнными произошедшим, но уже не испуганными до ужаса. При их появлении вся компания почти синхронно подняла головы, воззрившись на супругов в ожидании новых новостей. Госпожа Мин Ён, мягко улыбнувшись заплаканным подругам своей дочери, перевела взгляд на Чона, устроившегося в самом углу, и чуть подрагивающим от переживаний голосом сообщила: — Она пришла в себя. *** Лиса проснулась от дикой ломоты во всём теле. Эти неприятные ощущения были ей знакомы и явно сообщали о том, что её организм всё ещё пытается бороться с высокой температурой. Еле разлепив слипшиеся от повышенной слезливости веки, блондинка с некоторым удивлением обнаружила, что по-прежнему находится в медицинском кабинете академии. За окном уже начинал заниматься хмурый закат, а дождь продолжал исполнять свою песню в дуете с завывающим ветром. Несмотря на все не располагающие к позитивному настрою обстоятельства, девушка не могла не отметить, что уже чувствует себя немногим лучше, чем минувшим утром. Манобан лениво потянулась, игнорируя ноющую боль в мышцах, и внезапно осознала, что её плечи накрыты чем-то тяжёлым и тёплым. Приподнявшись на одном локте, девушка непонимающим взглядом воззрилась на чёрную кожаную куртку, явно мужского фасона, наполовину скрывавшую её под своей непродуваемой материей. Нос девушки по-прежнему был заложен и не давал возможности по запаху определить принадлежность вещицы, но слегка потёртый воротник и знакомые массивные застёжки на карманах навевали на нехорошие мысли и вызывали странные полувоспоминания-полугаллюцинации, в которых голос лучшей подруги сообщал немыслимое: «Тэхён с Чимином нашли тебя в коридоре в предобморочном состоянии всю в крови». — Бр-р-р…— Манобан передёрнуло — приснится же такое… — Лиса? — тихий голос друга, осторожно заглянувшего за ширму, немного привёл блондинку в чувства, и даже вызвал невольную улыбку на лице: — Привет, Хось, — отозвалась она, принимая сидячее положение на кушетке — так это ты меня сюда притащил? Русоволосый, окончательно убедившись, что девушка проснулась, уже гораздо смелее шагнул к ней и, сев на другом краю кушетки, удивлённо поинтересовался: — Ты что, совсем ничего не помнишь? Манобан задумалась: — Смутно. — наконец, призналась она, перебирая в руках чужую кожанку, спустившуюся на её колени — Помню, как сидела в коридоре, писала эссе… Потом кровь из носа пошла, потом падение, потом голоса, укол… Хоуп, тяжело вздохнув, покачал головой: — Всё с тобой понятно, негодяйка. — Чего это я негодяйка? — возмутилась Лиса хриплым ото сна голосом. — Того это. На минуту одну оставить нельзя — растеряла вещи, успела где-то заболеть, чуть лоб себе не расшибла! Брови блондинки удивлённо взметнулись вверх: — Какие вещи? — не поняла она. Хосок, смерив девушку скептическим взглядом, молча кивнул в сторону соседней кушетки. Повернувшись, Манобан действительно увидела свой рюкзак, рядом с которым лежала аккуратно сложенная стопка её тетрадей и…голубая колонка со смартфоном. — А это… — Тебе просили передать, — пояснил Чон, бросив хмурый взгляд на куртку, которую блондинка продолжала сжимать в руках — говорят, ты вчера в репетиционной забыла. — Ой-ё, — простонала блондинка, хватаясь за голову. Осознание нахлынуло на неё, словно мешок цемента, свалившейся на многострадальный череп, заставив крепко зажмуриться в попытке отогнать от себя пазлы воспоминаний, начавших складываться в единую картину — святые ёжики… То, что она сочла за галлюцинации, оказалось постыдной реальностью. Чимин действительно был в том коридоре. И это он принёс её сюда. — Что такое? Голова болит? — встревожился Хоуп, неверно расценив стенания девушки. — Хося, я такое натворила… — Об этом я тоже уже догадался. — спокойнее отозвался русоволосый, осознав, что подруга в порядке. Наткнувшись на удивлённый взгляд огромных карих глаз, нехотя пояснил: — Не знаю уж, что именно случилось вчера, но Чимин сегодня настолько не в духе, что, я думал, набросится на меня с кулаками, когда я сюда пришёл. Лиса округлила глаза: — Он сидел здесь?! — Я сам удивился, — фыркнул русоволосый, проведя рукой по волосам — захожу, а он сидит около тебя, за руку держит, огрызается на всех, кто начинает говорить громче шёпота около тебя. Медсестра только после его ухода в кабинет вернулась, сказала, что невозможно находиться в одном помещении с «таким агрессивным юношей». Лиса перевела беспомощный взгляд с друга на кожаную куртку, осознавая услышанное. А оно просто не укладывалось в голове — настолько казалось немыслимым. Она бы могла счесть это злой шуткой, если бы не знала, что Хосок никогда бы не стал так с ней поступать. И если бы у неё на руках не было прямых доказательств правдивости того, что она сейчас услышала. Буквально. Блондинка задумчиво посмотрела на свою правую ладонь. Ведь ей во сне действительно казалось, будто кто-то гладит её пальцы, согревая. Но вчера… — Хось. — Да? — тут же откликнулся друг, внимательно наблюдая за задумчивой девушкой. — Как я должна это понимать? — тихо спросила она, не отрывая взгляда от собственных рук. Со стороны друга раздался очередной тяжёлый вздох. — Если б я сам знал, что тебе ответить, Лисёнок…- пробормотал он и, приблизившись, мягко обнял девушку за плечи — Но, кажется, ответ на этот вопрос может дать только сам Пак. — Ага, — проворчала Манобан, устраивая тяжёлую от мыслей голову на плече друга — только где его теперь искать? Небось, ушёл, чтобы не видеться со… Блондинка замолкла на полуслове, почувствовав, как друг ощутимо напрягся при её словах. Одна из черт, которая объединяла их обоих — они совершенно не умели врать и притворяться. Вот и сейчас Хосок заметно занервничал, стоило ей упомянуть о местоположении брюнета. — Хося, — осторожно начала она, чуть отстранившись от русоволосого, чтобы взглянуть на него — а почему ты здесь? — Что ты имеешь ввиду? — удивился парень, продолжая смотреть куда угодно, но только не на подругу — Я переживал за тебя, ждал, когда ты проснёшься, чтобы узнать… — Нет-нет, — остановила его Лиса, помотав головой — я имею ввиду, почему здесь только ты? Если все эти картинки в моей голове происходили взаправду, то помимо тебя и брюнетика здесь находилась Рози, а где она, там, как известно, и её герой-романтик Тэхён. Так, где они сейчас? — Кхм, — замялся Хосок — Лисёныш, ты только не нервничай… — Чон Хосок, я сейчас чихну на тебя, честное слово! — не выдержала блондинка, заподозрив неладное. — Так, давай обойдёмся без угроз, — примирительно начал парень, отстраняясь от блондинки на безопасное расстояние — я тебе и так всё расскажу. При условии, что ты пообещаешь, что не рванешь за ними, а послушно поедешь со мной домой и будешь лечиться. — Ты расскажи сначала, чтобы я знала, взамен на что обещаниями разбрасываюсь. — заявила Лиса, нахмурившись. Увещевательный тон друга действовал на неё отнюдь не успокаивающе. Хосок закатил глаза: — Какая же ты вредина! Не скажу, пока не пообеща… — Хося, не беси меня! — воскликнула Манобан, и тут же закашлялась: больное горло давало о себе знать. — Айщ, какие все нервные сегодня! — в сердцах проворчал Хоуп, придерживая за плечи зашедшуюся в приступе кашля подругу — Ладно, тебя всё равно в таком состоянии туда не пустят, так что… — Не пустят куда? — просипела блондинка, смерив друга тяжёлым взглядом. — В больницу. По спине Манобан пробежал холодок страха. — Что? Хоуп, заметив, как розоватое от высокой температуры лицо блондинки начинает стремительно бледнеть, поспешно добавил: — Так, Манобан, спокойно, все живы и почти здоровы… *** — Как вы себя чувствуете? — вопрос седовласого доктора, замершего напротив больничной кровати, звучал приглушённо, словно сквозь вакуум и вызвал в голове пульсирующую боль, заставив поморщиться. Дженни предприняла попытку сказать что-нибудь, но потрескавшиеся губы и сухость во рту не дали ей этого сделать. Мужчина, представившейся доктором Чжоу, тоже это заметил и спокойно кивнул: — Всё нормально, Вам необязательно мне отвечать. Я сейчас буду перечислять симптомы, а Вы — загибайте пальцы правой руки, если они у Вас присутствуют. Договорились? Шатенка молча загнула один палец в знак согласия. — Итак, начнём: тошнота? Загнула палец. — Головокружение? — продолжил врач. Ещё один. — Провалы в памяти? Девушка замерла. Рука, словно одеревенев, так и застыла на больничном покрывале, утратив свои двигательные функции, поражённая, как и её хозяйка, горьким осознанием. Она помнит всё. Чертова авария сломала ей кость, оставила многочисленные ушибы, ссадины, сотрясение, но не забрала её память. То единственное, что она с готовностью отдала бы сама без каких-либо сожалений. — Это хорошо. — тем временем задумчиво проговорил доктор Чжоу, и его голос вынудил девушку вернуться в реальность — Учитывая, что Вы пробыли без сознания около трёх часов, я начал было подозревать тяжёлую степень сотрясения, однако, всё обошлось малой кровью. Вам невероятно повезло, мисс. Дженни мысленно усмехнулась. Да уж, повезло. Она вообще везунчик по жизни. — Ваши родители отправились сообщить собравшимся в коридоре, что Вы пришли в себя, но без Вашего позволения я не могу пустить никого из них в палату. — поведал доктор Чжоу, внимательно наблюдая за неподвижной девушкой — Если Вы чувствуете себя не в состоянии их принять, Вас никто не побеспокоит… — Джису. — почти прошептала шатенка, вновь поморщившись от звука собственного голоса. Обезболивающее, поступающее в её организм через капельницу, позволяло ей не чувствовать многочисленные телесные травмы, но устранить в должной мере головную боль оно было неспособно. Как не могло и устранить боль душевную. Седые брови мужчины в удивлении взметнулись вверх: — Джису? Дженни понадобилось собрать все оставшиеся в ней силы, чтобы верно сформулировать свой вопрос: — Девочки… Они…здесь? Удивительно, но врач сходу понял её скомканные объяснения. — Да, пожалуй, две зарёванные особы сидели в коридоре. Я передам, что Вы хотите их видеть. А пока — отдыхайте. Ким в знак благодарности сжала правую ладонь в кулак, и доктор Чжоу, ответив ей на этот жест весёлой улыбкой, вышел, оставив её наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Наедине с болью, которую, к сожалению, не могло заглушить не одно обезболивающее мира. В первые минуты, придя в сознание и обнаружив себя в больничной вип-палате, Дженни и вовсе забыла причину, по которой в груди словно сдавливало сердце тяжёлым грузом. Что уж говорить — в первые мгновения она с трудом смогла осознать, где находится и вспомнить причину, по которой здесь оказалась. Впрочем, сидевшие в это время рядом родители помогли ей в этом нелёгком деле, в общих чертах пересказав то, что сами узнали из уст доктора — из-за плохих погодных условий она не справилась с управлением, машину занесло на дороге и увело в кювет, где та и перевернулась. К счастью, Дженни, сама того не помня, оказалась пристёгнутой ремнём безопасности, а потому отделалась относительно лёгкими травмами. Страшно представить, что могло случиться, если бы при перевороте её просто-напросто выбросило из покорёженного авто. Впрочем, сам «Porshe» девушка жалела в последнюю очередь. Впервые в жизни она так остро чувствовала вину перед родителями. Глядя на их уставшие, обеспокоенные лица, на заплаканные глаза мамы, на искусанные губы отца, Дженни в полной мере осознала, что натворила. Сколько раз её предупреждали об опасности неконтролируемых эмоций, сколько она сама слышала историй о тех, кто, не думая о своей безопасности, садился за руль в невменяемом состоянии, и чем это решение для них оборачивалось… Нет, даже не для них, смельчаков, а для их семей и близких людей, которым оставалось только лить слёзы над мраморной плитой… Осознав всю глупость своего поступка, Дженни зашлась тихими рыданиями, которые только сильнее напугали родителей. И, хоть те и успокаивали её, приговаривая, что подобное могло случиться с каждым, девушка чувствовала на себе весь груз вины за свой эгоистичный поступок. Она сама до смерти боится потерять дорогих ей людей, но на краткий миг совершенно забыла о том, каково будет близким потерять её. Именно последняя мысль заставила шатенку вспомнить причину её минутного помутнения рассудка, приведшего к тому, что она оказалась лежавшей на больничной койке почти в обездвиженном состоянии. Йонг. Чонгук. Спор. Ей было стыдно признаваться в этом даже самой себе, но первое, что подумала Дженни, вспомнив о причине своего побега из академии, было: «Знает ли Чонгук о случившемся?». И только минутой позже наступило горькое осознание, что, даже когда узнает, ему не будет до этого никакого дела. Правда раскрыта, пари выиграно, и притворяться больше незачем. А то, что она разбита морально и физически — только её вина. И ничья больше. Скрип открывающейся двери вырвал девушку из водоворота боли, всего на секунду, но подарив ощущение тепла. Оно разлилось в оставшейся части её душим маленьким лучиком, когда на пороге показались две родные фигуры, с трудом сдерживающие слёзы. Радость от вида любимых подруг и неподдельная тревога на их лицах заставила Дженни выдавить из себя фальшивую улыбку. — Так…и скажите…что выгляжу…паршиво. — хрипло проговорила она, заставив подруг вздрогнуть от слабости её голоса. Ча Ён не выдержала первой: — Джендыки…— всхлипнула светловолосая, кидаясь к её кровати и в нерешительности застывая напротив, боясь коснуться шатенки, чьё лицо и руки было покрыто гематомами и мелкими порезами. Та, дёрнув правой ладонью, медленно оттопырила большой палец, словно пыталась сказать: «Всё не так плохо, как кажется». Хотя, откуда ей было самой это знать? Она ещё не видела себя зеркале, чтобы оценивать масштаб чуть не случившейся трагедии. Джису, до этого молча стоявшая чуть поодаль, заметив этот жест, тоже приблизилась к лучшей подруге и, накрыв её руку своей ладонью, с надрывом заявила: — Ким Дженни, если ты ещё раз так напугаешь нас, то я тебе такую промывку мозгов устрою, что все лекции твоей бабушки покажутся манной небесной, черт возьми! Шатенка, не выдержав, улыбнулась — брюнетка редко позволяла себе выражаться, и чаще всего делала это в порыве эмоций, что не могло не умилять. — Простите… Это стало последней каплей. Следующие несколько минут троица провела в безостановочных рыданиях, обнимая друг друга и наперебой причитая о том, как каждая из них испугалась, позволяя себе и друг другу выплеснуть все накопившееся за мучительно долгий день эмоции. Когда же рыдания прекратились, превратившись в редкие всхлипы, Ча Ён и Джису, видя, что подруга находится не в том состоянии, чтобы вести диалог, стали постепенно вводить шатенку в курс всех событий, которые она успела пропустить, находясь в реанимационном отделении. Рассказали о выходке Лисы, о странном поведении Чимина и о том, как узнали о происшествии. — …Честно говоря, голос Чонгука напугал меня больше, чем неопределённость его номера, — рассказывала Джису, заставив шатенку застыть — он был такой надломленный, словно еле сдерживался от рыданий. Это было…жутко. Никогда такого не слышала... — Причём…здесь он? — перебила её Дженни, чувствуя, как зияющая пустота внутри вновь наполняется болью, словно по незашитым краям раны прошлись острым лезвием. Подруги недоумённо переглянулись. — Чонгук спас тебя, Джен. — осторожно ответила Рози — Он вытащил тебя из разбитой машины и привёз сюда. Сам получил несколько травм, но отказывался от врачебной помощи, пока ему не сообщили, что ты в порядке. — Он…всё ещё здесь? — глухо спросила девушка, безжизненно глядя в пространство перед собой, начавшее медленно расплываться. — Естественно. Этот сумасшедший весь коридор своей кровью перепачкал, но продолжает сидеть под дверью твоей палаты. Я могу позвать его, если ты…—предложила Ким младшая. — Нет. — резко перебила подругу шатенка, чувствуя, как к горлу подступает ком — Я хочу…чтобы он ушёл. — Что? — Я хочу, чтобы он ушёл! — внезапно прорезавшимся хриплым голосом повторила Дженни, опершись ладонями о подлокотники больничной кровати — Пусть убирается! — Джен, пожалуйста, успокойся, твои травмы…— попыталась вразумить подругу Джису, но та, казалось, не слышала её. — Я не хочу его видеть.! — полный отчаяния вопль огласил больничную палату, на какой-то миг перекрыв шум бушующей за окном грозы. Шатенка, не обращая внимания на катетер, воткнутый в её руку, резко дёрнулась, намереваясь подняться, но тут же упала обратно, охнув от боли во всём теле. — Дженни! — испуганно воскликнули девушки, подхватывая подругу и осторожно помогая ей лечь обратно. В таком состоянии они видели её впервые в жизни, и этот надломленный голос и почерневшие глаза, полные дикой боли, пугали их гораздо больше физических травм девушки. Осторожно, стараясь не касаться мелких порезов, Джису обхватила лицо подруги ладонями и, заставив посмотреть на себя, прошептала: — Дженни, что он сделал? Шатенка, неожиданно обмякнув, пугающе спокойно ответила: — Он не спас меня, Джису. Он убил меня ещё до того, как это попыталась сделать скорость...Он... Голос девушки потух вместе с её взглядом, утянув в утешающее бессознание, заглушающее вспышку боли, с которой она была не в силах справиться.