Искусство любить

«Для протокола: погода сегодня ясная, с отдельными порывами отчаяния и гнева».

Чак Паланик

Чонгук спустился по лестнице, на ходу натягивая на себя тёмно-серую футболку. Бросив короткий взгляд на часы, висевшие в холле дома, поспешил в коридор. — Ты высунул нос из своей берлоги первый раз за сутки, мог бы и поздороваться. — заметил старший брат, который, услышав шаги младшего, плавно показался из кухни, на ходу жуя бутерброд. Высокий темноволосый парень поджарого телосложения, одетый в одни лишь домашние брюки, облокотился о декоративную арку, соединяющую просторный холл с коридором. Смерив задумчивым взглядом потрёпанный и всклокоченный вид Чона, страдальчески простонал: — Айгу, только не говори мне, что опять собираешься в больницу! — Я вообще не собирался с тобой разговаривать, если не заметил. — безразлично отозвался Гук, зашнуровывая на ногах чёрные берцы. Чонхён, перестав жевать сдобу, осторожно уточнил: — Её сегодня выписывают, да? Младший молча кивнул. — Ты же понимаешь, что там будет полно журналистов? — Мне плевать, они уже десять дней безрезультатно оббивают пороги больницы. — ответил шатен, помрачнев. Новость о том, что единственная дочь одной из самых востребованных актрис Южной Кореи попала в аварию была слишком громким событием, чтобы СМИ могли остаться от него в стороне. — Да, прямо как ты. — заметил Чонхён, за что был удостоен тяжёлого взгляда младшего брата. — Хён, чего ты добиваешься? Брюнет, ответив младшему внимательным взглядом точно таких же, как у того, глаз, задумчиво произнёс: — Я-то? Всего лишь пытаюсь понять, чего добиваешься ты. Малой, ты в зеркало давно смотрел? А на учёбе когда последний раз был? Целыми днями сидишь либо у себя в комнате, либо караулишь в больнице палату девушки, которая ни разу не захотела тебя увидеть. Я уже молчу о том, сколько раз за последние полторы недели твои друзья притаскивали тебя домой из бара в состоянии ничего не соображающей амёбы. На себя плевать, хоть мать пожалей! Она себе места не находит со дня аварии, и так перепугалась до такой степени, что отцу пришлось её успокоительными отпаивать. Чонгук, закончив шнуровать обувь, выпрямился, с трудом подавив тяжёлый вздох. — Именно поэтому я и стараюсь не попадаться им с отцом на глаза. И, кажется, я уже объяснял тебе, что ничего не добиваюсь. Старший Чон закатил глаза: — Да-да, я помню, ты втрескался в дочку Хон Мин Ён по самые уши, но из-за какого-то, цитирую: «рыжего урода», она теперь считает, что ты обманул её и использовал, потому не хочет слышать даже звука твоего имени, не то, что твои подробные объяснения. Самого-то ничего не смущает во всей этой ситуации? Чонгук всё-таки обречённо вздохнул, выражая раздражение. Иногда он начинал жалеть, что у них с братом между собой с детства сложились такие тёплые и доверительные отношения, что они без колебаний делились друг с другом всеми проблемами и переживаниями. Например, в такие моменты, как сейчас, когда старший смотрел на него одновременно строго и сочувствующе, ругая и в то же время искренне желая помочь. — Я не просто «втрескался», хён, — после недолгого молчания произнёс шатен — я полюбил её. Не с первого взгляда, но со второго точно, полюбил настолько, что чуть не умер там, на дороге, когда на моих глазах её автомобиль, как чёртово перекати поле, скатился в кювет. И я не собираюсь объясняться или оправдываться. Я просто хочу её увидеть. — закончив, Чонгук бросил повторный взгляд на часы и коротко добавил: — Если ты больше не собираешься читать мне нотации, то я, пожалуй, пойду. Не хочу опоздать. — Ну и топай, идиот. — фыркнул вслед скрывшемуся за дверью брату Чонхён. Проследив из окна за тем, как тот садится в автомобиль и выезжает со двора, непроизвольно цокнул языком: — Вот же, малой, когда ты только успел так повзрослеть… *** — Милая? — госпожа Мин Ён с полуулыбкой заглянула в палату дочери — Уже не спишь? Дженни, сидевшая в кресле около окна, полностью собранная, предприняла слабую попытку улыбнуться матери, но, быстро осознав сложность данной затеи, просто ответила: — Я сегодня рано встала. Хочу поскорее вернуться домой. Госпожа Хон, подойдя к своей точной, более молодой копии, аккуратно чмокнула ту в макушку, как всегда делала в детстве. — Водитель через полчаса будет здесь. Твой отец уже поговорил с больничной охраной — нас выпустят через запасной выход. Девушка мысленно усмехнулась — подобная ситуация была нормой в её жизни. Быть дочерью известных на всю страну людей — это не всегда привилегия. Иногда это ещё и вынужденная необходимость скрываться от камер любопытных репортёров и журналистов, жаждущих заполучить эксклюзив из уст первоисточника нагремевшего события. И последние несколько дней этим первоисточником являлась она сама. Однако сегодня, в день её выписки, ситуация со СМИ настолько усложнилась, что родителям пришлось организовать целую операции по вывозу дочери с территории больницы обходными путями. Так, чтобы ни одна камера не застала в свой объектив сломленную шатенку. За те десять дней, что Ким провела в вип-палате травматологического отделения, её состояние заметно изменилось: восстанавливалась она, на удивление доктора Чжоу, довольно быстро — синяки и ссадины практически сошли с её кожи, голова уже не раскалывалась, напоминая о себе лишь редкими головокружениями, а рентген ноги, сделанный вчера, сообщал, что уже через пару недель можно будет рассчитывать на снятие гипса. Вместе с тем она заметно похудела. Некогда аппетитные формы стали значительно меньше, овал красивого лица острее, а под потускневшими глазами залегли глубокие тени. Дженни не страдала бессонницей, напротив — она старалась забыться в объятиях Морфея при любой удобной возможности, а эта возможность предоставлялась ей большую часть дней, когда её не навещали подруги и родители, или доктор не приходил, чтобы увести её на очередные восстановительные процедуры. Однако из-за резкой потери в весе кожа её стала прозрачнее, превращая тени под её веками в дополнительные синяки. Девушку, с раннего возраста привыкшую следить за своим внешним видом, это абсолютно не волновало. По правде, первые три дня она даже не смотрела на себя в зеркало — оправдывалась, что боится последствий аварии, отразившихся на её лице лишь мелкими царапинами и парой гематом. На самом же деле ей было просто не интересно. После нервного срыва, случившегося с ней в первый визит подруг и приведший к десятиминутному обмороку, Дженни казалось, что кто-то просто нажал «выкл» на её внутренней панели управления, отвечающей за чувства и эмоции. Проснувшись на следующий день и уже осознанно прокрутив в голове всё произошедшее, она не ощутила ни горечь, ни злость, ни ненависть. Ничего. Только Его имя, периодически срывавшееся с уст её посетителей, вызывало помехи у этой системы и заставляло девушку на одно короткое мгновение погружаться в ту боль, которую она в себе похоронила. Всего мгновение, но этого хватало, чтобы всё внутри сжалось в тугой комок, грозящий разорваться, как совсем недавно разорвалось её сердце, когда она в ответ на свою просьбу услышала лишь напряжённое молчание и увидела Его глаза. –…Девочки тоже хотели приехать, чтобы встретить тебя, но здесь сейчас слишком много журналистов, так что я попросила их не рисковать и сразу ехать к нашему дому. — тем временем вещала мама Ким, всеми возможными способами пытающаяся вытянуть дочь из этого пугающего состояния. — Кажется, ты хочешь сказать что-то ещё. — произнесла Дженни, заметив, как родительница в нерешительности прикусила губу. Поразительная ситуация — актриса с многолетним стажем не может скрыть свои истинные эмоции. Женщина, опустившись в кресло напротив, кивнула и тихо ответила: — Тот парень… Чонгук, кажется? Он снова здесь. Шатенка ничего не ответила. Она слышала эту фразу на протяжении последних десяти дней столько раз, что уже научилась не показывать внешне, как сильно на неё действует упоминание одного Его имени. Однако госпожа Хон, однажды уже слышавшая крики дочери, не желающей видеть парня, осторожно продолжила: — Милая, я не знаю, чем он тебя так обидел, но всё же он спас тебя и…может, стоило дать ему шанс перед тобой объясниться? «У него был этот шанс — он его упустил…» — с горечью подумала Дженни, а вслух произнесла: — Нет, мам. Мне не о чем с ним разговаривать. Женщина, сложив ладони на коленях, устало вздохнула: — Детка, я всегда буду на твоей стороне, какой бы ни была ситуация. Этот парень наверняка очень виноват перед тобой, я бы и вовсе не заводила о нём разговор, видя, как тебя это ранит, но… Я видела его лицо, когда после твоих стихших криков Джису с Ча Ён выбежали из палаты и сообщили, что ты потеряла сознание. В его глазах будто весь мир рухнул, и, как актриса с опытом, могу сказать, что подобные эмоции я ещё никогда не видела. Ни в ком. Я думаю… Думаю, что ты очень дорога ему. Дженни молчала. Она не рассказывала родителям ничего о своих с Ним отношениях, однако, те, кажется, и без лишних разговоров сами обо всём догадались. Точнее, напридумывали себе, как и она сама, поверили в существование чувств, которые были лишь игрой актёра, оказавшегося настоящим гением в своём деле. Несмотря на это, девушка не спешила очернять героический облик парня в глазах родителей — не могла. Ей хватило одного разговора с подругами, чтобы понять — она не выдержит этого рассказа ещё раз. Оказалось, что прокручивать в голове чужие слова и озвучивать их же самостоятельно — совершенно не одно и то же. Потому что озвученные слова обретают форму, а вместе с ними её обретает боль, которую она вот уже несколько дней пытается удерживать внутри. Там никто не коснётся кровоточащей раны, не увидит. От продолжения болезненного диалога девушку спас стук в дверь, следом за которым в палату осторожно заглянул доктор Чжоу. Увидев две замершие в креслах фигуры, уже смелее шагнул в помещение, весело интересуясь: — Ну, что, юная Железная леди, готовы покинуть эти приветливые больничные стены? Ким младшая, одарив мужчину пустым взглядом тёмно-карих глаз, коротко кивнула. Тот, ничуть не смутившись, продолжил: — Вот и хорошо. Надеюсь, что дома Вы будете добросовестно следовать всем моим рекомендациям, а именно — принимать лекарства, соблюдать режим, не перенапрягать ногу и нормально питаться. С последним у Вас, в отличие от всего остального, дела обстоят неважно, мисс Ким. Надеюсь, Вам просто не понравилась больничная еда и в домашней обстановке пропавший аппетит к Вам вернётся. Девушка ничего не ответила, зато её мама, послав седовласому мужчине благодарную улыбку, вежливо произнесла: — Спасибо, доктор Чжоу. Мы за всем проследим. — Не сомневаюсь. Ну, что ж, если Вы готовы, не смею больше задерживать. Надеюсь, больше мы с вами не увидимся в стенах данного заведения, как бы это ни звучало. Госпожа Хон, взглянув на экран запищавшего смартфона, вновь посмотрела на дочь: — Водитель уже на месте. Милая, ты готова? В этот момент дверь больничной палаты повторно распахнулась, и в помещение, гораздо смелее и беспардоннее, чем доктор раннее, шагнули три знакомые фигуры. — Сюрприз! — хором воскликнули подруги, лучезарно улыбаясь остолбеневшим зрителям. — Простите, госпожа Хон, — обратилась к опешившей женщине Джису, стянув с носа стильные солнцезащитные очки в красной оправе, прекрасно сочетавшиеся с её сарафаном — Вы просили не приезжать, но не могли же мы отдать подругу на растерзание СМИ в одиночестве? — Толпа против одного — дело нечестное, — поддержала брюнетку Лиса, радостно помахав охапкой золотых и красных гелиевых шаров, занявших треть помещения — а вот против нас четверых у них нет шансов! — Правда, наше появление вызвало небольшой ажиотаж, — виновато сообщила Рози, скромно удерживая в руках объёмный пакет с логотипом известного бренда и букет цветов — поэтому в ближайшее время репортеров может стать чуть больше… — Но мы не против бесплатной фотосессии! — вставила Манобан, взмахнув распущенными волосами, в которых сейчас едва ли поблёскивали бирюзовые пряди. — Нужно только слегка приодеть главную модель, — добавила Джису, смерив продолжавшую сидеть в кресле подругу внимательным взглядом — ты ведь не собиралась показаться папарацци в этом? Дженни, не менее пристально рассмотрев обрушившейся на неё вихрь в виде лучших подруг, нарядившихся во все возможные оттенки красного, лишь покачала головой и искренне улыбнулась. Кажется, впервые за последние полторы недели. — Даже боюсь спрашивать, как вы до этого додумались. — призналась она, намекая на яркий внешний вид троицы. Лиса, выступив вперёд, гордо продефилировала перед подругой в красных кедах, шортах и топе с длинными рукавами. — Это твой день, и твой цвет. По-моему, всё очевидно! — заявила блондинка и, всучив шатенке в руки охапку шаров, звонко чмокнула ту в щёку. Ким озадаченно фыркнула: — Кажется, мой день мы отпраздновали ещё три месяца назад, и что-то я не припоминаю, чтобы на вечеринку по случаю моего двадцатилетия вы так наряжались. — Считай, что сегодня мы празднуем твой второй День рождения. — заявила Джису, подмигнув шатенке — И это не имеет никакого отношения к твоему чудесному выздоровлению, если ты понимаешь, о чём я. Дженни не понимала, и Ким младшая, устало вздохнув, с улыбкой повернулась к маме подруги: — Госпожа Хон, можно мы с ней переговорим наедине? Обещаем через четверть часа вернуть её в лучшем виде! Женщина нисколько не возражала. Только благодарно улыбнулась подругам дочери и, направившись к выходу, тихо пробормотала: — Надеюсь, что у вас это получится. Пойдёмте, доктор Чжоу. — Кстати, доктор Чжоу, это Вам! — Лиса, подбежав к лучшей подруге, отобрала у той пышный букет фрезий и внезапно вручила опешившему мужчине — Спасибо, что подлатали нашу подругу! Дальше мы сами! — А-а…- кажется, врач окончательно растерялся от такого «знака внимания». Госпожа Хон, которая, в отличие от доктора, уже давно успела привыкнуть к непредсказуемым выходкам этой четвёрки, ободряюще коснулась плеча мужчины: — Всё нормально, доктор, идёмте. Я, кажется, обещала оставить автограф для Вашей жены… — Чтобы вы знали, до вашего эффектного появления меня собирались тайком вывезти из больницы. — дождавшись, когда за доктором и родительницей закроется дверь, поведала Дженни, отпуская охапку шаров и позволяя им хаотично облепить потолок вип-палаты. — И ты бы позволила им так поступить?! — возмутилась Манобан, падая в освободившееся кресло. — Ну, это не самый постыдный поступок, который я позволила провернуть с собой. — без капли веселья хмыкнула шатенка, отворачиваясь к окну. Подруги помолчали. — Ким Дженни, где твоя смелость, решимость, внутренняя свобода и желание бросить вызов этому миру? — строго спросила Джису спустя какое-то время. — Там же, где были мои мозги, когда я последний раз садилась за руль. — ответила шатенка, а мысленно добавила: «Там же они были, когда я позволила себе довериться Ему…» — Джен, хватит. — внезапно произнесла Ча Ён, продолжая стоять в красном брючном костюме у входа с пакетом в руках. — О чём ты? — равнодушно отозвалась шатенка. Светловолосая, покачав головой, тихо ответила: — Хватит считать себя жертвой. Дженни замерла. — Рози… — предостерегающе начала было Джису, но та, делая шаг в сторону шатенки, жестом руки остановила её. — Конечно, никто из нас не может знать, что ты чувствуешь. — продолжила светловолосая — Мы можем только наблюдать и догадываться, насколько тебе сейчас больно. Предательство любимого человека всегда оставляет самые глубокие шрамы, разъедает душу, заставляет чувствовать себя самым обманутым и беспомощным человеком во всём мире…– Ча Ён сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться — Но это точно не твой случай, Дженни. Ты — самая сильная девушка, которую я знаю, так неужели ты позволишь этой боли сломить тебя, а не наоборот? Неужели ты позволишь ей уступить, затуманить твой разум и лишить всего светлого, что у тебя ещё осталось? А оно осталось, поверь: любящая семья, друзья, их поддержка и забота, здоровье, жизнь. И эта жизнь не должна терять свои краски из-за поступка, который просто недостоин таких жертв, понимаешь? — Понимаю. — спустя какое-то время, в течение которого она обдумывала всё услышанное, ответила Дженни, не поворачивая головы — Вот только что прикажешь делать с этой самой болью, которая никуда не денется, даже если я сейчас натяну на лицо улыбку, встану и пойду плясать канкан перед репортёрами на одной ноге? Что мне делать, если от моего сердца остались лишь чёрные угли? Извини, Рози, но я не думаю, что ты… — …Что я способна понять это? — закончила за подругу Ча Ён и, дождавшись утвердительного кивка, с прорывающейся в голосе горечью произнесла: — О, поверь, я бы очень хотела не понимать… Всем сердцем хотела бы. Лиса и Джису потрясённо молчали, опустив головы. Это был тяжёлый разговор, слишком искренний и болезненный, но он должен был случиться. А они были не в праве в него вмешиваться. Дженни, осознав смысл сорвавшихся с её губ слов, повернулась к замершей на полпути Ча Ён и испуганно прошептала: — Чёрт, Рози, прости меня. Ради бога, я не хотела… — Ничего, я понимаю. — светловолосая всё-таки закончила свой путь и, остановившись у самого кресла Ким, присела на корточки. Взяв подругу за руку, уверенно добавила: — Всё нормально. Ким покачала головой: — Нет, ничего не нормально. — всхлипнула она и, перегнувшись через кресло, неожиданно обняла подругу — Прости меня, я такая эгоистка… — Ты не эгоистка, — Рози успокаивающе погладила шатенку по спине — просто тебе больно. И, в отличие от меня, ты правильно с этой болью справляешься. Не прячь её, не замыкайся в себе, не гори в этом огне, не жди, пока от тебя останется только пепел, ладно? Проживи её, выплесни и…отпусти. Хотя бы попытайся. Прежде всего ради себя. Обещаешь? Дженни, зажмурившись, кивнула: — Обещаю. Спасибо, Рози. Спасибо… — Ты дала слово, Джендыки, — произнесла Лиса, украдкой смахивая выступившие на глазах слёзы — теперь точно не отвертишься! — Можно подумать, у меня до этого был выбор. — А ты быстро схватываешь! — согласилась блондинка. — Вот это уже напоминает нашу прежнюю Ким Дженни. — улыбнулась Джису и, хлопнув в ладоши, поднялась с кушетки, на которой сидела всё это время — А теперь, перейдём к самому интересному. Рози? Ча Ён, одарив озадаченную их поведением Дженни лукавой улыбкой, тоже поднялась и, взяв пакет, выудила из него вещь невероятной красоты. Это был сарафан. Красный, как и полагалась заявленному подругами дресс-коду, с тонкими плотными лямками, аккуратным треугольным вырезом на груди и расклешённой к низу юбкой из летящей ткани. От груди до самого пояса тянулась вереница позолоченных мелких пуговиц, которые издалека походили на настоящие кусочки драгоценного металла. Это был действительно её наряд. Прежней её. — Девочки, он невероятный. — вслух восхитилась Дженни, однако, по её исхудавшему лицу промелькнула тень — Только есть одно «но»… Шатенка кивком указала на свою ногу, расположенную на пуфике и облачённую в белоснежный гипс от кончиков пальцев до самой коленной чашечки. — А это никакое не «но», это изюминка! — заявила Манобан и, отобрав у подруги пакет, принялась усиленно в нём рыться — И её мы тоже продумали! В руках Лисы показался небольшой продолговатый предмет красного цвета, заставивший шатенку скептически поинтересоваться: — Маркер? — С блёстками! — весело откликнулась блондинка и, усевшись на самом краю кресла, нависла над гипсом подруги, радостно потирая ладони — Сейчас мы сделаем из твоей ноги настоящее произведение искусства! Когда твои кости срастутся и с тебя снимут эту штуковину, её можно будет выставлять в музее современного искусства в качестве экспоната! — Лиса, мне уже страшно. — призналась шатенка, с опаской поглядывая на полную энтузиазма подругу. Затем, повернувшись к посмеивающейся двоице, поинтересовалась: — Слушайте, вы её всю прошлую неделю точно лекарствами от простуды пичкали? Или она успела принять чего-то лишнего? — Ага, успела, — хмыкнула Джису, доставая из своей сумки небольшую косметичку — пилюлю «Настойчивости»! Брови шатенки в удивлении взметнулись вверх и Рози, заметив её замешательство, невозмутимо пояснила: — Просто наша неугомонная мадам, узнав, что она не так уж и безразлична своему объекту симпатии, решила этот самый объект довести до ручки. — Не довести, а добиться. — поправила её блондинка, принявшись вырисовывать замысловатые узоры на белоснежном гипсе. Джису, не удержавшись, со смехом заметила: — Пока что у тебя получилось добиться только того, что он уже три дня не появляется в академии. Как раз с тех пор, как ты вышла с больничного. — Не поняла, — нахмурилась Дженни — а каким образом ты успела достать Чимина, сидя дома с температурой? — Телефон. — со вздохом пояснила Рози. Лиса, на секунду отвлёкшись от своего занимательного действия, ворчливо отозвалась: — Эй, вообще-то, мы решали рабочие моменты! У меня своя команда собирается, если вы не забыли, а брюнетик — мой деловой партнёр! — Вот как это теперь называется… — задумчиво протянула брюнетка, за что была одарена возмущённым взглядом кукольных глаз, сегодня подведённых красными тенями. Эти же самые глаза вдруг хитро прищурились, после чего из уст Манобан прозвучало загадочное: — А вот как «это» на самом деле называется, Чу расскажет тебе сама, Джендыки! Уверяю, ты будешь в восторге! — Лиса! — Боже, — палату вдруг огласил тихий смех, и Дженни понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что этот смех принадлежит ей — девочки, у меня от вас уже голова болит! Но я вас так за это люблю. Простите меня. — За что? — удивились подруги. — За то, что чуть не забыла об этом. — почти прошептала Ким — Я должна была вычеркнуть из своей жизни только одного человека, а в итоге чуть не вычеркнула всех. — Так, а ну отставить все грустные мысли! — скомандовала Джису и, подойдя к шатенке со спины, принялась осторожно расчёсывать её длинные волосы — Уж кого, а нас бы у тебя точно не получилось вычеркнуть, Джен. Мы бы не ушли! — В отличие от некоторых, нам не нужно твоё благоволение, чтобы завалиться к тебе в палату и хорошенько встряхнуть! — добавила Манобан, делая очередной размашистый штрих на своём «полотне». — К слову, об этих «некоторых» можешь не беспокоиться, — присоединилась к ним Ча Ён — Тэхён уговорил его уехать. — Ну, если увесистый подзатыльник и команду «Сел в машину и заткнулся» можно считать уговорами, то именно так всё и было. — хихикнула Манобан, не удержавшись. Дженни хотела промолчать. В конце-концов, какое ей может быть дело до человека, использовавшего её как предмет для спора? До того, кто сыграл с ней в жестокую, совсем не детскую игру, а потом решил окончательно добить, каждодневно появляясь на пороге больницы, одним своим присутствием причиняя невыносимую боль. И всё же она спросила: — Что ты имеешь ввиду? — Чонгук в последнее время…немного не в себе. — осторожно ответила Рози, отводя взгляд. — Он не появляется в академии, сутками ночует либо в больничных коридорах, либо в барах. — добавила Джису, печально наблюдая за тем, как меняется в лице лучшая подруга — Джин сам буквально пару дней назад ездил с братом Чона по всему городу, разыскивая того в очередном заведении. Парни всеми возможными способами пытаются привести его в чувства, но, кажется, у них не очень получается. — Какими бы ни были условия «победы» в этом споре, Джен, не похоже, чтобы парень был ей очень рад. — тихо вставила Лиса, дрогнувшей рукой вырисовывая сердце на щиколотке подруги. Дженни тоже неожиданно вздрогнула, только не от слов подруг, а от собственных ощущений. Кнопку «вкл» всё-таки нажали, и все чувства, похороненные десять дней назад в глубине её души, словно мотыльки, полетели на свет огня, исходящего от тлеющего сердца. Захотелось самолично потушить его, разогнать этих глупых насекомых, осознанно летящих на смерть, ведь это неправильно. Она не может этого чувствовать. Она не может за него переживать. На глаза шатенки неожиданно опустились солнцезащитные очки. Те самые, что совсем недавно дополняли образ Джису и Ким, подняв голову, растерянно взглянула на подругу. — Думаю, тебе они сейчас нужнее. — пояснила брюнетка — На выходе из больницы действительно ждёт несколько десятков фотовспышек, а, ко всему прочему, на небе светит яркое утреннее солнце. Не думаю, что твои глаза обрадуется такому количеству света после десятидневного заточения в четырёх стенах. — Спасибо. — произнесла Дженни одними губами. — Ты только представь, какой облом ждёт всех этих охотников за сенсацией! — поддержала тему разговора Лиса, удовлетворённо рассматривая творение своих рук — Они ожидают запечатлеть некогда блистающую наследницу знаменитых родителей в нетипичном для неё амплуа печальной потеряшки, а увидят, как всегда, идеальную красотку в дорогом платье из последней весенней коллекции, собирающуюся уже в конце этой недели блеснуть на очередном светском вечере! Шатенка не могла не улыбнуться в ответ на искреннюю поддержку блондинки, радующейся её возвращению больше, чем она сама. И не могла больше позволить себе портить неподдельное воодушевление подруг своим настроением, а потому живо предположила: — Вы наверняка уже успели устроить им шоу и морально подготовить к очередному журналистскому провалу. — Естественно, мы и есть шоу, красотка. — ответила вместо Лисы брюнетка, собирая волосы подруги в высокий хвост. Последнее слово отозвалось в сердце Ким очередным уколом боли, но она заставила себя улыбнуться: — Вау, да ты сегодня в превосходном настроении, Чу. — Она такая уже две недели, — небрежно заметила блондинка — правда, мы сами осознали это совсем недавно. — Правда? — удивилась Дженни, внутренне почувствовав лёгкий осадок вины — Кажется, я пропустила что-то очень важное? Манобан, взглянув за спину шатенки, весело поиграла бровями: — Ну, что, мисс — Конспиратор года, мне сказать или ты сама справишься? *** — Что значит «потом сдам»?! Ким Джису, сегодня — только второй день зачётной недели! Ты решила до начала сессии вылететь из академии? Чтобы через десять минут… Айщ! — почти прорычал Джин, смерив хмурым взглядом смартфон, в котором теперь раздавались лишь отрывистые гудки, возвещающие о том, что разговор окончен. Юнги, наблюдавший за другом со своего рабочего места, скептически усмехнулся: — Что, сестра от рук отбилась? Брюнет, небрежно бросив телефон на деревянную поверхность стола, мрачно отозвался: — Можно подумать, она за них бралась… Прибью, нахалку! — Ты всё только грозишься, — лениво заметил Мин, вернувшись к проверке очередной студенческой работы — а на деле что? Знаешь, сколько раз они с подругами посещали мои пары за последние полторы недели? Один, и то не в полном составе. Но их я ещё могу понять — подруга в больнице, хотя они могли бы выбрать любое другое время для того, чтобы её навестить, а не прогуливать занятия. А вот по какой причине кучка идиотов перестала появляться в поле моего зрения — мне очень интересно. — А ты ещё не понял? — Джин, подойдя к широкому окну преподавательского кабинета, устало вздохнул: — Они автоматически оказываются там, где обитает этот женственный квартет неприятностей. Словно магнитом притянутые, честное слово! — Думаю, там притяжение немного другого характера, но в чём-то ты определённо прав. — хмыкнул Юнги, не отрывая глаз от исписанных размашистым почерком листов. — Да уж, — уже гораздо спокойнее согласился Ким и тихо заметил: — а мне теперь надо разгребать плоды «притяжения» этих безалаберных магнитов… — Ты о чём? — поинтересовался Намджун, зашедший в это время в кабинет — Какие магниты? — Не обращай внимания, — посоветовал Мин — он уже полчаса ворчит без умолку. — По какому поводу на этот раз? — полюбопытствовал светловолосый, понимающе хмыкнув. — Да всё по тому же — сестра его не слушается, вот он и бесится. — любезно пояснил Юнги. Заметив, как при упоминании девушки друг изменился в лице, язвительно добавил: — Может, подсобишь? Тот смерил его предостерегающим взглядом, но отозвался спокойно: — Если Джису приняла для себя какое-то решение — она никого не послушает. А вообще, ты зря тут мысленно экзекуцию планируешь, — обратился Джун уже к лучшему другу, продолжавшему мрачно рассматривать вид из окна — Чу с подругами вернуться в академию к двум часам, на зачёт она успевает. Тэхён повёз их в больницу — встречать Дженни. Обратно они доберутся либо с ним же, либо с водителем семьи Ким. Брюнет, обернувшись, смерил лучшего друга возмущенным, и даже слегка обиженным взглядом. — То есть, тебе эта зараза о своих планах доложила, — задумчиво протянул он — а от меня отмахнулась раздражённым «Оппа, не мешай, я занята»?! Намджун, ничуть не смутившись, насмешливо поинтересовался: — А ты сам не пробовал более мирно начинать разговор с сестрой, а не со слов «Нахалка, где тебя носит»? Юнги присвистнул: — Серьёзно, он так и сказал. Джин, не обратив внимание на замечание Мина, язвительно обратился к лучшему другу: — Ну, раз уж ты среди нас троих самый осведомлённый, может, сообщишь, где носит остальную часть этой убийственной компании? Светловолосый пожал плечами: — Откуда мне знать? Они меня в известие не ставят. — подумав, добавил: — Знаю только, что Хосок готовится к зачёту, Чонгук вновь ошивается у больницы, а Чимин не выходит на связь. Одному Тэхёну известно, где того носит, но он не расскажет, ты же знаешь. Ким задумчиво кивнул: — Не нравится мне всё это. — Лишь бы Пак опять ни во что не вляпался. — пробормотал Юнги, нахмурившись. — О чём и речь…- согласился Джин. Переведя взгляд на Джуна, переспросил: — Говоришь, Гук в больнице? Он звонил тебе? Намджун покачал головой: — Не сложно догадаться, где он может быть в день выписки. Друзья помолчали. — Если он продолжит в том же духе, то рискует заработать «не допуск» к сессии. — спустя какое-то время заметил Джин, сев за рабочий стол. Юнги, смерив друга снисходительным взглядом, иронично поинтересовался: — Ты действительно думаешь, что сейчас это — самая большая из проблем Чона? — Я уже ничего не думаю, но почему-то прогулы этой компании в последнее время стали моей самой большой проблемой! — в сердцах возмутился Джин, устало потерев переносицу — Можно подумать, мне мало было того, что постоянно приходится прикрывать сестру перед другими преподавателями… — А ты её замуж отдай. — со смехом предложил Мин, бросив короткий взгляд в сторону мгновенно напрягшегося Намджуна — Тогда забота о ней будет уже не твоей проблемой. Джин скептически хмыкнул: — Ага, нашёлся бы ещё такой смельчак, который выдержит её характер… —…И твои извечные угрозы в свой адрес. — добавил Юнги, уже откровенно веселясь. — И это тоже. — не стал спорить брюнет. Как бы он не злился на младшую сестру за её выходки, Джису оставалась для него самым дорогим человеком в мире, за которого он был готов прибить любого обидчика голыми руками. — Для без памяти влюбленного человека ты слишком озабочен личной жизнью других, не находишь? — вмешался в диалог друзей Намджун, попутно делая копию очередного задания для студентов и сдерживаясь от желания подойти к Мину и треснуть старшему по голове толстой кипой бумаг. А, может, чем потяжелее. Хмурый взгляд брюнета заметно потеплел при словах Джуна, заставив друзей обменяться насмешливыми взглядами. — Айгу, ещё одна жертва «магнитного притяжения». — обреченно констатировал Юнги и, тяжело вздохнув, добавил: — Кажется, такими темпами я скоро останусь единственным адекватным человеком в этом здании. — Судя по твоему довольному лицу, план по завоеванию некой художницы — третьекурсницы приносит свои плоды? — в свою очередь поинтересовался Намджун. Джин бросил задумчивый взгляд на телефон, лежавший перед ним. — На этот раз никакой стратегии — всё по-настоящему. — Всё, достали! — не выдержал Юнги, поднимаясь с места вместе со стопкой непроверенных работ — Я не могу работать в такой обстановке. Тупейте под действием феромонов сколько угодно, только не в моём присутствии — иначе меня вывернет. Дождавшись, когда за другом захлопнется дверь, Джин повернулся к хмурому Намджуну и озадаченно поинтересовался: — О чём это он? — Старческий маразм, наверное. — сквозь зубы отозвался тот, злобно поглядывая на рабочий стол Мина — Не думал, конечно, что подобная болезнь может настигнуть человека в тридцать лет, но Юнги вообще личность непредсказуемая. Брюнет усмехнулся. — Это точно. Но в его словах есть одна очень дельная мысль, друг. — Неужели? — без особого энтузиазма откликнулся светловолосый — Какая же? — Тебе бы тоже не помешало заняться своей линой жизнью. Хотя бы просто развеялся, что-ли. А то иногда у меня возникает ощущение, что женишься ты только на своей работе. «Советчики фиговы» — мысленно пробормотал Намджун, не зная, смеяться ему или злиться. И, если делать выбор в сторону последнего, то на кого — себя, Джина или одну любимую, но очень упрямую златоглазую особу? Однако вслух он, нервно перебирая пальцами сделанные копии документов, лишь угрюмо ответил: — Да, у меня тоже… И порой я думаю, что это был бы самый крепкий брак в истории человечества… *** Чимин тяжело дышал, уперевшись кулаками в деревянный пол. Сделав последний рывок, сквозь зубы пробормотал: — Девяносто пять… — и завершил отжимания. Мог бы и сто, но интенсивная тренировка вкупе с отработкой ударов на несчастной груше, медленно раскачивающейся в центре ринга, выбили из него последние силы. Брюнет не мог вспомнить, сколь он уже находился в «Райдере», закрытом в утреннее время суток. Час? Два? Может, и больше, но проверять часы не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Разве что одного — избавиться от собственных мыслей, в последние несколько дней занятых взбалмошной, упертой блондинкой. Она была везде. Чем бы ни занимался Пак — готовился ли к зачётам, проводил кастинг в команду танцоров, или же оттачивал в одиночку бальные танцы, её образ не выходил из его головы. Они не виделись полторы недели. С того самого дня, когда девушка попала в медкабинет, и, как бы не хотелось ему в этом признаваться, но он успел дико соскучиться. Тоска по Лисе появилась уже на второй день её отсутствия в академии и прочно засела в нём. Это не было похоже ни на что из того, что ему приходилось испытывать до появления этой девушки в его жизни. Волнение, трепет и тянущее чувство неожиданно обострившегося одиночества — вот что приносило её отсутствие. Но куда более сильный коктейль эмоций приносила её близость. Что уж скрывать — один звук её звонкого голоса будоражил, выворачивал душу Чимина наизнанку. И Манобан, словно зная это, пользовалась любым удобным и не очень случаем, чтобы вызвать в нём эту сумасшедшую бурю эмоций. Она звонила ему каждый день. Кроме шуток, первый раз он едва не выронил телефон, когда увидел имя входящего абонента. Лиса позвонила ему вечером того же рокового дня, когда Пак, узнав из уст Хосока, что девушка была доставлена под его чутким присмотром домой, уже собирался отправиться в ближайший бар и повторить алкогольные приключения минувшей ночи, когда его телефон разразился требовательным звонком. — Манобан? — переспросил он, приняв вызов и всё ещё отказываясь верить в то, что она сама позвонила ему. После того, что он наговорил ей в репетиционной, он бы не удивился, если бы она и вовсе прекратила с ним разговаривать. Но она решила иначе. — Привет, брюнетик. — хрипло отозвались на том конце провода, заставив его сердце беспомощно сжаться — Ещё не спишь? Пак бросил удивлённый взгляд на настенные часы — они показывали половину десятого. Надо же, он и не заметил, как вечер успел уступить права ночи. — Нет. — просто ответил он, совершенно не испытывая желания язвить, а затем вдруг забеспокоился: — У тебя всё в порядке? — У меня? Да, всё отлично. — озадаченно откликнулась Лиса, не понимая причину подобного волнения — А почему спрашиваешь? Чимин, с облегчением выдохнув, пояснил: — Неожиданный звонок в позднее время навевает на…некоторые мысли. — О-оу…– задумчиво протянули на том конце провода — Прости, я не подумала. Чимин мог бы ответить что-то вроде «Я уже привык», но, почему-то, не стал. Лишь покачал головой, зная, что девушка не увидит, и спокойно поинтересовался: — Ты что-то хотела? — Вообще-то да, — с готовностью отозвалась Лиса и, громко шмыгнув носом, заявила: — хотела спасибо сказать. Ну, за помощь. А ещё за мои вещи…и за куртку. Чимин мысленно чертыхнулся. Кожанка, оставленная на плечах блондинки, волновала его в последнюю очередь, когда он покидал стены медкабинета, но сейчас это оплошность уже не казалась таким уж пустяком. Ведь одному ёжику известно, как могла интерпретировать это жест сама Лиса. И хуже всего, если она интерпретировала его правильно. — Не за что. — несмотря на охватившее его волнение, голос Пака прозвучал достаточно бесстрастно — А куртку…могла бы передать через Хосока. — Ещё чего, — девушка неожиданно фыркнула — я тебе её сама отдам, лично в руки. — Я передам Хоупу, что ты настолько ему не доверяешь. — Думай, что хочешь, брюнетик, но избегать меня у тебя не получится. — парировала Манобан с несвойственным ей спокойствием, чем несказанно удивила Пака. — Мелочь, ты что, мне угрожаешь? — спросил он, опешив. — Всего лишь предупреждаю. — последовал наглый ответ, а следом ещё более невероятное: — И помни, Пак Чимин, что я от своих слов не отказываюсь. — И что это значит? — он не мог не задать этот вопрос, хотя заранее знал, какой последует ответ. И он не ошибся: — А то, что я не отступлю. Чтобы ты там ни думал о моих словах, но я сказала именно то, что хотела. Ты мне нравишься, брюнетик, ясно? Нра-вишь-ся. И я не собираюсь больше отказываться от своих чувств. Надеюсь, что и ты однажды перестанешь. — Манобан, — Пак сделал глубокий вдох — нет никаких чувств… — А я разве сказала, что они есть? — невинно поинтересовалась девушка — Я сказала «однажды», а остальное добавил ты сам. — Мартышка… — Я не смогу заставить тебя чувствовать то, чего в тебе нет, Чимин. — внезапно произнесла Лиса, и парень замер — Так же, как и ты не можешь парочкой обидных слов заставить меня отказаться от того, что я чувствую. Но, если в тебе хоть что-то откликается с такой же силой, с какой ощущаю это я, то ты не сможешь противиться этому вечно. — Чему именно я не смогу противиться, Мелочь? — Ты мне скажи — чему? — в свою очередь спросила девушка, и по тону её голоса Пак понял — она не издевается, а действительно надеется услышать ответ. Вот только он не мог ей его дать. Как бы ни хотел. — Я не жду ответа прямо сейчас, — поспешно добавила Лиса, словно прочитав мысли парня — просто знай, что я на этот вопрос уже ответила. А теперь, — Манобан откашлялась и уже гораздо веселее добавила: — спокойной ночи, брюнетик! В академии меня завтра не будет, но я позвоню тебе после занятий — обсудим предстоящий набор команды! Не думай, что я забыла! Она повесила трубку, не дожидаясь ответа, оставив ошалевшего Пака с изумлением взирать на потухший экран смартфона. «Вот же… Мартышка» — бессильно подумал Чимин и, как последний идиот, расплылся в глупой улыбке. Покоя ему той ночью так и не было. Упав на неразобранный диван, Пак беспокойно проворочался на нём до утра, совершенно забыв о своих ранних планах на вечер, а, едва за окном рассвело, схватил сумку со спортивным снаряжением и поехал в «Райдер». До боя оставалось всего ничего, и стоило быть к нему готовым на все сто процентов. К тому же, тренировка оказалась отличным способом «выпустить пар», который теперь не имел ничего общего с гневом, но был непосредственно связан с учащённым сердцебиением и чувствами, которым он не мог позволить взять над собой контроль. Чимин, отдышавшись, с досадой пнул лежавшие рядом боксёрские перчатки и встал, разминая ноющие от нагрузки мышцы. В этот момент тяжёлая дверь клуба открылась, попуская в полумрак помещения солнечные лучи и две высокие фигуры. — Зачем мы сюда приехали? — послышался знакомый безжизненный голос одного из вошедших. — Чтобы ты хоть немного пришёл в себя, — отвечал ему другой, более низкий баритон — может, пара ударов головой о ринг поставит твои мозги на место и заставит задуматься о том, что ты с собой творишь. — Тэхён, Чонгук? — позвал друзей брюнет, легко перепрыгивая через канаты ринга — Какого чёрта? — Привет, брат! — чрезмерно весело отозвался Ким, смерив лучшего друга недовольным взглядом — Мы тоже рады тебя видеть. Вот, принимай себе напарника для отработки ударов. Пак смерил темноволосого грозным взглядом: — Объясни. — Что тут объяснять? Всё просто — этот — Тэхён кивком указал на младшего, равнодушно оглядывающего помещение — опять ошивался у больницы и отказывался уходить. Пришлось запихнуть его в машину и привести сюда. Здесь же выпускают пар несчастно влюблённые? Я и решил, что, если Гук хочет себя изводить, то пускай делает это хотя бы с пользой для мыщц. — Ясно. — Чимин закатил глаза — И как давно ты узнал, что я здесь? — Дня три назад, когда ты перестал появляться на занятиях. — просто ответил лучший друг уже без лишнего пафоса — Впрочем, это было не трудно, как ты понимаешь. — Ладно, я ухожу. — неожиданно подал голос Чонгук, разворачиваясь к выходу, но Тэхён, жёстко схватив того за плечо, развернул обратно. — Хрен тебе. Это я ухожу, а вы, двое — оставайтесь. Качайтесь, бейте грушу, морды друг друга, если очень захочется, до того момента, пока не придёте в себя, поняли? Чонгук, несколько неудач — не причина закапывать себя на дно жизни. В конце недели твоя «проблема», скорее всего, будет присутствовать на приёме, туда же наверняка приглашена твоя семья и ты в том числе. Если ты немного забьёшь на свои страдания и дашь обиженной девушке время остыть и прийти в себя, то, возможно, она тебя наконец-то выслушает. А твоё сталкерство уже порядком надоело и нам, и всему мед. персоналу. А ты — темноволосый перевёл взгляд на лучшего друга — Либо сдай в течение недели все зачёты, либо я сдам Манобан твоё местоположение. Всё, я ушёл. Сказав это, Ким стремительно развернулся и покинул клуб, напоследок хлопнув входной дверью. Та недовольно звякнула и замолчала. — Его что, — Гук с опаской посмотрел на то место, где минутой раннее стоял Тэхён — Джин укусил? — Похоже на то. — фыркнул Пак, утирая тыльной стороной ладони пот со лба — Но это ещё ничего — он мог сюда и Мина с Джуном привести, тогда по мозгам бы нам проехались куда серьёзнее. — Да уж…- согласился Чонгук и, кое-что вспомнив, перевёл взгляд на друга — А причём тут Манобан? — Не спрашивай, если не хочешь, чтобы я всё-таки тебе врезал. — Понял. — Чонгук горько усмехнулся — Хотя мне бы не помешало. — Уверен, как только шатенка окончательно оправится, она тебя этим обеспечит. — Заткнись. — Вот и поговорили. — хмыкнул брюнет. Вернувшись на ринг, достал из спортивной сумки телефон и всё-таки посмотрел время — Я бы, конечно, предложил позаимствовать что-нибудь из бара Донга за свой счёт, но ещё даже не полдень, а я, всё-таки, в алкоголики не записывался. Чон тоже усмехнулся и последовал за другом, на ходу начиная разминаться. — Хватит с меня запасов из бара. Чимин удивлённо присвистнул: — Ого, кажется, Тэхён хорошенько промыл тебе мозги по пути сюда. — Немного, но дело не в этом. — коротко ответил младший, не желая рассказывать другу о том, что своей главной цели, казавшейся неосуществимой целых десять дней, он сегодня добился. Он увидел её. Издалека, и всё же это было лучше, чем разъедающая душу неизвестность. Сколько бы ни слышал он от родителей девушки и врачей утешительных прогнозов и заверений о её хорошем самочувствии, не мог успокоить тревогу, бушующую в его душе со дня аварии. И Чона можно было понять — картина девушки, без движения лежавшей на носилках, увозивших её в реанимационное отделение, вспыхивала в его мыслях постоянно, тогда как последнее, что он слышал от самой Дженни, был её полный боли крик: «Я не хочу его видеть.!» Чонгук и не пытался показаться ей на глаза. Просто каждый день сидел за дверью её палаты, слушал её голос, а иногда и тихие рыдания, от которых сердце каждый раз обливалось кровью. Он наизусть выучил её больничное расписание, чтобы всегда знать точно, когда она выходит из палаты и успевать скрыться. Ещё одного обморока девушки он провоцировать не хотел, и не хуже Тэхёна знал, что Дженни не станет его слушать. Пока не станет. Но он сделает всё, чтобы она его выслушала. Чтобы узнала правду. Потому что однажды он уже дал ей обещание — не отпускать. И собирался его сдержать. — Ладно, кажется, ты действительно отказался от идеи саморазложения. — задумчиво произнёс Пак, наблюдая за другом. Чон, сделав резкий выдох при отжимании с прыжком, закатил глаза: — Я изначально не преследовал такой идеи, хён. — Да? А в академии ты почему не появляешься? Лицо шатена заметно помрачнело. — Потому что о произошедшем там сейчас только ленивый не треплется. — Ты про аварию или про спор? — решил уточнить Пак, который и в самом деле был осведомлён о сплетнях, актуальных в стенах учебного заведения, лишь косвенно. — Про всё вместе, — шатен, прервав упражнение, с силой ударил боксёрскую грушу. Та, отлетев на добрых полтора метра, принялась, словно маятник, раскачиваться над рингом — Не хочу…сорваться. Брюнет покачал головой: — Да, всей академии морду начистить было бы сложно. И всё же, что ты собираешься со всем этим делать? — На данный момент, я собираюсь следовать совету Тэхёна и попытаться отвлечь себя тренировкой. — буркнул Чон, раздражаясь — Кажется, вам обоим в своё время этот метод очень помог? — Оболтус. — фыркнул Чимин, но больше отвлекать друга не стал, заняв вторую половину ринга. Каждому из них было о чём подумать наедине с самим собой. *** — Ким Джису, я не могу в это поверить! — Ну, спасибо. — Как ты могла не рассказать нам о том, что вы с Намджуном теперь вместе?! — возмущалась Дженни, с помощью подруг пытаясь выбраться из автомобиля. — Ну, в итоге рассказала же. — Ага, конечно, — фыркнула Лиса, вылезая вслед за шатенкой — знаешь, как мы сами узнали об этом? — Манобан, не начинай… — Когда во время подготовки нашего сюрприза для тебя ей позвонил Намджун — оппа и она ответила «Да, любимый»! — Ким Джису! — Айщ, достали! — не выдержала брюнетка и, обернувшись к Ча Ён, которая уже подвозила к ним любезно вытащенное водителем из багажника инвалидное кресло, предназначенное для шатенки — Рози, ну, хоть ты им скажи! — Прости, Чу, но не в этот раз. — хихикнула светловолосая — Честно говоря, я тоже до сих пор в шоке. — А вы, оказывается, так в меня верили, девочки... — проворчала Ким младшая, оскорблённая в лучших чувствах. — Мне сложно поверить не в то, что ты призналась нашему философу в чувствах, — поспешила объяснить Дженни, усаживаясь в кресло — а в то, что ты смогла так долго скрывать это от нас! — Две недели — не так уж это и долго. — Это целая вечность, когда этим двум неделям предшествуют семь лет бесконечных сомнений и неуверенности! — возразила Манобан, бодро везя шатенку по выложенной серой плиткой тропинке к крыльцу. Дом родителей Ким встретил подруг роскошью и, как ни странно, уютом. В отличие от огромного особняка семьи Джису, коттедж известного режиссёра и его не менее знаменитой жены представлял собой двухэтажное деревянное строение в стиле шале, с большими окнами, плоской крышей, просторным внутренним двором, бассейном и двухместным гаражом, пристроенным к основной части дома. Над дизайном этого «семейного гнездышка» не один год трудилась целая команда дизайнеров и архитекторов и, в конце-концов, сумела воплотить в жизнь все пожелания богатых хозяев. Дженни любила этот дом, и сейчас, впервые за долгое время оказавшись здесь, поняла, как сильно соскучилась по этой атмосфере уюта, вызывающей приятную ностальгию о проведённом здесь детстве. — Как же мне нравится гостить у твоих родителей. — словно прочитав мысли лучшей подруги, с улыбкой произнесла Джису, заходя следом и оглядывая помещение. — Не уходи от темы, — пригрозила брюнетке Лиса, которая, тем не менее, сама залюбовалась обстановкой небольшого, со вкусом обставленного коридора — тебе ещё предстоит рассказать нам о вашем первом свида… Из глубины дома послышался звонкий лай, который с каждым мгновением становился всё громче, пока в холле не показалась чёрная грозная морда крупного пса, торопящегося поприветствовать хозяйку и её дорогих гостей. — Кай! — искренне обрадовалась Дженни, заключая в объятия взрослого добермана, принявшегося совершенно по-щенячьи поскуливать от радости встречи с шатенкой — Ты мой хороший! Я тоже скучала! — И как я могла забыть, что этот гигант свободно бегает у вас по дому…- пробормотала Лиса, с опаской делая несколько шагов в сторону входа. Животных блондинка любила, однако, коты ей нравились значительно больше здоровенных охранных псов. Даже если эти псы были очень ласковыми и воспитанными любимцами. — Манобан, хватит пятиться, не съест он тебя. — заметив махинации подруги, со смехом произнесла Джису, подзывая ту обратно. — Ага, только на вкус попробует. — буркнула Лиса, но к подруге подошла. Чуть подумав, спряталась за рядом стоявшую Рози. — Лиса, Кай дрессирован, он может броситься только на незнакомых людей или на тех, кто недоброжелательно настроен по отношению к родителям или ко мне, — успокоила подругу Дженни, ласково поглаживая морду млеющего пса — а тебя и твой запах он знает давно. Хочешь погладить его? — Н-не очень, если честно. — призналась Манобан, заставив подруг рассмеяться. — Мисс Ким, — в коридор зашёл дворецкий, неся в руках сумку с вещами девушки — только что звонил Ваш отец, просил передать, что они с госпожой немного задержатся в доме Вашей бабушки. — Спасибо, господин Гон. — кивнула мужчине девушка и, оставив пса, кинувшегося здороваться с гостями, в покое, вслух заметила: — Кажется, в этом году я здорово подвела бабулю с подготовкой благотворительного вечера. — Не подвела. — возразила Ча Ён, почёсывая добермана за ухом. Поймав на себе недоуменный взгляд шатенки, с улыбкой добавила: — Это и есть вторая часть нашего сюрприза. Дженни, осенённая догадкой, потрясённо замерла в кресле. — Девочки..? — Пока ты валялась в больнице и отказывалась возвращаться в реальный мир, мы дружной троицей наведались к госпоже Ким и помогли ей с организацией банкета! — торжественно сообщила Лиса, однако, заметив, с каким любопытством рассматривает её ластящейся к Ча Ён пёс, вновь поспешила спрятаться за подругу. — А ещё с подбором декораций и списком гостей. — продолжила вместо блондинки Джису — Последний мы, правда, лишь слегка подкорректировали — уговорили твою бабушку добавить парочку гостей. — Даже Тэхён согласился прийти на вечер, хотя он не любитель подобных мероприятий. — добавила Рози, и на лице её невольно расцвела радостная улыбка, что происходило всегда, стоило ей лишь вспомнить о парне. В глазах Дженни предательски защипало: — Девочки… — Айгу, Джендыки, ну, сколько можно плакать! — возмутилась Джису и, подойдя к подруге, аккуратно заключила её в объятия. — А то, что мы самые лучшие — можешь не озвучивать, мы и так знаем. — скромно добавила Манобан, по стеночке обходя добермана и присоединяясь к двоице. Ча Ён последовала её примеру. — У меня слов не хватит, чтобы отблагодарить вас…- всхлипнула из глубины объятий шатенка. — Просто пообещай, что больше никогда не будешь закрываться от нас и оставаться наедине со своей болью. — тихо ответила Джису. — Мы всегда будем рядом, Джен. — с улыбкой добавила Рози — «Неделимый квартет» — помнишь? — «Четыре всадника апокалипсиса». — также припомнила Дженни цитату из жёлтой прессы, появившуюся в заголовках после их очередной совместной выходки — Помню. И впредь обещаю не забывать. — Вот и ладушки. — почти пропела Лиса, первой разрывая объятия — А теперь я предлагаю закончить разведение сырости и перейти в столовую — у нас, вообще-то, запланирован праздничный обед с подробным обсуждением личной жизни Джису и моего назревающего плана «АС»! — блондинка мельком взглянула на большие золотые часы, украшавшие холл дома — Аж на два часа запланирован! А то у нас потом зачёт, надо будет в академии появиться… Помещение заполнил дружный женский смех и присоединившейся к нему звонкий собачий лай, поддерживающий общее веселье, которого так сильно не хватало им всем в последнее время. *** Полумрак кабинета осветило пламя зажигалки. Прикурив, мужчина спрятал её в карман и с наслаждением затянулся дорогой сигарой. В дверь постучали и, дождавшись сухого «Войди», в помещение заглянул высокий бритоголовый парень суровой наружности. Тем не менее, это не помешало ему замяться под ледяным взглядом хозяина особняка и данного кабинета в частности. — Достал? — задал прямой вопрос мужчина, делая очередную затяжку. Его мощная широкоплечая фигура, расслабленно восседающего в кресле, внушала уважение и страх всем, кто с ним встречался. Но вот голос — спокойный, холодный, жёсткий — вселял настоящий ужас. Однако, вошедший уже достаточно давно работал на мужчину, чтобы пугаться подобного, поэтому, коротко кивнув, подошёл к креслу и протянул тому чёрный запечатанный конверт. — Вот, босс, здесь всё, как просили. — Не спеши с выводами, Хёнсик. Это уже решать буду я. Мужчина, положив сигару на позолоченную пепельницу, стоявшую на тумбе около кресла, принялся неспешно разрывать конверт. В нём находились фотографии. Штук тридцать, не меньше, и все они были сделаны в разных местах — на мосту реки Хан, в центре города, в кафе, во дворе дома, на парковке учебного заведения. Самые «свежие» были сделаны сегодня на крыльце больницы и изображали, как и все предыдущие, девушку. Сегодня она была в красном, и уверенно вышагивала с подругами мимо толпы репортёров, жаждущих запечатлеть подруг на плёнки своих фотоаппаратов и, судя по наличию микрофонов, надеющихся услышать хоть какой-либо комментарий по поводу происходящего. Фотограф, сделавший данные кадры, действительно постарался — смотрящий мог разглядеть запечатлённую на них девушку со всех ракурсов и вполне насладиться её красотой. Вот только ему мало было наблюдать. Хотелось видеть эту красоту перед собой. — С журналистом вопрос решили? — задал следующий вопрос «босс», продолжая перебирать снимки. — Деньги заплачены, угрозы озвучены. — отчитался бритоголовый, коротко хохотнув — Можно не волноваться, там задохлик какой-то, слишком трусливый, чтобы нарушить договор. Мужчина задумчиво кивнул, потянувшись за следующей фотографией, и вдруг остолбенел. По жёсткому лицу пробежала судорога, а в глазах полыхнула ярость, граничащая с безумием. — Кто это? — Где? — не понял бритоголовый. Взглянув на протянутое ему фото, неуверенно пробормотал: — А, хрен его знает, босс. Но этот хмырь неоднократно был замечен рядом с вашей… — Это я вижу, — сквозь зубы произнёс мужчина, рассматривая изображение, на котором его «Красота» разгуливала по улице в компании какого-то парня и радостно ему улыбалась. Ему она никогда не улыбалась «так». — только мне непонятно: почему один хрен знает этого «хмыря», а, например, не ты, Хёнсик? — Босс… — Тем более, если он, по твоим словам, «неоднократно» находился рядом? — мужчина начинал закипать, гнев прорывался в каждом сказанном им слове — Я что, мало тебе плачу? Нет, позволь правильно сформулировать — я за что тебе деньги плачу?! Хёнсик не нашёл, что на это ответить. — Босс, но ведь распоряжение было следить за объектом, а не… Резкий удар в челюсть не позволил парню закончить фразу, отбросив на пару метров и заставив зашипеть от обжёгшей лицо боли. — Придурок. — сплюнул под ноги мужчина, брезгливо вытирая свою ладонь о дорогую обивку кресла — Теперь этот «хмырь» — тоже ваш объект, усёк? И чтобы завтра у меня на руках была вся информация о том, кто он и откуда взялся. И не дай бог, Хёнсик, ты придёшь с пустыми руками… Задание понятно? — Понятно. — прохрипел тот, прижимая ладонь к рассечённому подбородку. — Свободен. Дождавшись, когда за Хёнсиком закроется дверь, мужчина вновь сел в кресло и потянулся к сигаре. Сделав пару глубоких затяжек и позволив никотину осесть в лёгких, выпустил облако дыма. Затем, взяв фотографию с изображением «счастливой пары», прижёг её в том месте, где находилось лицо незнакомца, не сводящего глаз с его Красоты. «Я думал дать тебе ещё немного времени, — мысленно обратился он к девушке, улыбающейся другому — но, кажется, переборщил. Ну, ничего, моя золотая. Скоро ты будешь улыбаться только мне».