мы

— Ты мой.

— Результаты этих мини соревнований повлияют на ваши итоговые баллы, не забывайте! Для Тэхена эти слова работают, как специальная команда, — он ни в коем случае не должен проиграть. Только высший балл, только отличные оценки и табель успеваемости — тоже с отличием. Поэтому он так энергично дергает Чонгука ближе к линии старта. — Мы должны быть первыми, — твердо и жестко, почти на самое ухо Чону. — Только попробуй оплошать и я тебя с землей сравняю. — Чего? — Чонгук совсем недавно морщившийся от сильной боли в ноге, не просто опешивает — застывает на месте, с удивлением вглядываясь в точеный тэхенов профиль. — Ты угрожаешь мне? Но Тэхен ничего не отвечает, только губы жует, рассматривая линию финиша впереди. Мелкий гравий под кроссовками шуршит, с одной и с другой стороны слышны шепотки их соперников, где-то в стороне тренер командует «на старт». Все вокруг замедляется — так бывает, когда слишком сильно концентрируешься на чем-то. «Внимание» Чонгук так и продолжает смотреть на Тэхена, — он уже давно готов с места сорваться и побежать, прямо-таки потащить их вперед (такая мания победой пугает не на шутку, если честно). Там, где их ноги соединяются, связанные цветастой тесьмой, Чон чувствует тепло чужой кожи. Понятно, что уделять сейчас внимание таким вещам — не лучшее решение, но Чонгук ничего не может поделать с самим собой. Тэхен словно наваждение, и даже его угрозы сквозь зубы, не сердят, а скорее… заводят? Ну нет, — вот это точно мысли не для сейчас. «Марш» Тэхен делает первый шаг именно той ногой, которая связана с чонгуковой, сильно дергая и принося оному просто невыразимою палитру неприятных ощущений. Хорошо, что этот поступок не становится фатальным: Чонгук справляется сам с собой и пытается подстроиться под быстрый тэхенов шаг. И сначала все идет очень даже хорошо — они обгоняют две другие пары, вырываясь вперед. Но если бы все так и продолжалось — удачно и здорово, то было бы не очень интересно. Да? Поэтому удача бросает парней где-то на середине пути, гадко усмехаясь и помахивая на прощание ручкой. Очередной неосмотрительный, очень резкий тэхенов рывок ногой и Чонгук громко взвывает от боли, тут же запинаясь, путаясь в ногах и падая, и утягивая Тэхена за собой следом — потому что сейчас они связаны. Кожа на коленках тут же сдирается о неровную дорожку, посыпанную гравием для мягкости, а после и кожа на ладонях сдирается тоже — Чонгук упирается ими, чтобы хотя бы лицо не пострадало. Тэхену везет больше, и он успевает сгруппироваться и упасть так, чтобы получить минимальное количество увечий. Остальной класс, даже их соперники, все замирают, готовые в любой момент сорваться на помощь непутевой парочке. Тэхен оглядывается назад, потом смотрит на все еще стонущего от боли Чонгука, который продолжает что-то там бормотать под нос про свою «бедную-бедную ноженьку». Выход находится быстрее, чем Тэ успевает о нем подумать. Пока физрук уже медленно начинает идти в их сторону, Тэхен распутывает тесьму, откидывает ее куда-то в сторону и под удивленными (офигевшими) взглядами учеников и учителя, водружает увесистую тушку Чона себе на спину, заставляет того обвить руками свою шею и подхватывает под бедрами, чтобы не свалился. А потом начинает бежать, да так быстро, будто бы и не тащит на себе целого Чонгука. Смотрится эта картина очень комично: тщедушный Тэхен с ногами-руками спичками тащащий на спине Чона, вес которого, скорее всего, вдвое превышает тэхенов. Но Тэ весьма успешно справляется с самопоставленной задачей — финиш все ближе и ближе. Чонгук же вот так — обхватив Тэхена вокруг шеи, все пытается понять, что происходит. Стадион кружится перед глазами, Тэ постоянно дергает его, перехватывая удобнее, сзади звучат какие-то выкрики. Чон клянется, что слышит, как Хосок говорит что-то вроде «вот же стыд какой, лучше бы он сознание потерял». Но понять ситуацию досконально, обработать ее в своей голове на все сто процентов Чонгук не успевает. Перешагивая линию финиша, Тэхен тут же скидывает его с себя, словно мешок картошки, а совсем не живого человека. Чон больно валится на спину, увеличивая количество синяков за сегодня в геометрической прогрессии, устремляя взгляд в чисто-голубое небо и раскидывая руки с ногами в стороны звездочкой. Тэхен упирается руками в колени и пытается отдышаться. Тяжесть одноклассника все еще отчетливо чувствуется, но уже фантомно. Сердце загоняется как бешеное, готовое выпрыгнуть из груди по первому зову. (Тэхен списывает это на сбившееся дыхание). — Чонгук, ты в порядке? — это уже подбегает физрук, нависая над самым пострадавшим и щелкая пальцами, пытаясь привести того в чувства. — Учитель, мы же победили, да? Физрук отвлекается на раскрасневшегося от бега Тэхена, обращая на него удивленный взгляд. И только потом оглядывается на остальные две пары. Ребята так и стоят там, где остановились, когда Чон и Тэ навернулись. — Ну, судя по всему, вы первые пришли к финишу, поэтому… — учитель еще раз смотрит на распластавшегося по земле Чонгука, — да, вы выиграли. …К медпункту Чонгука снова несет Тэхен, — наставление физрука. Раз уж они команда и все такое прочее… Теперь, правда, обходятся без катаний на карачках: Тэ перекидывает одну чонгукову руку через свою шею и поддерживает того за талию, помогает с горем пополам шагать в очень медленном, мучительно медленном темпе. Чонгук весь путь до медпункта молчит, пребывая в каком-то трансе, не думая ни о чем (не то, чтобы это не было его постоянным состоянием). Тэхен молчит тоже, но он-то как раз берет на себя функцию «думать за двоих». А думает Тэхен о том самом инциденте с самого утра, свидетелем которого он стал совершенно случайно. Впервые за долгое время он пошел в школу пешком, так как у Юнги сегодня были какие-то пробные тесты, проводившиеся в другой школе, и Чимин так некстати свалился с простудой, оставляя Тэ совсем уж в одиночестве. Обычно отец или мать Юнги довозили их всех на своей машине по пути на работу. Поэтому Тэхен шел, разглядывая привычные улицы, с интересом человека, которому редко приходится вот так прогуливаться ранним утром. Залюбовавшись рядом красиво цветущих сакур, растущих вдоль тротуара, Тэхен не сразу замечает (очень) знакомую широкую спину и взъерошенную на затылке копну иссиня-черных волос. Слышится уже привычное пересвистывание, — Чонгук всегда насвистывает какие-то мелодии под нос, когда ему скучно (не то, чтобы Тэхен за ним так пристально наблюдает, неа). Тэ растерялся и не знал, стоит ли ему нагнать одноклассника и поздороваться, в конце концов с Чоном он общался теперь почти так же часто, как с теми же Юнги и Чимином. И пусть это была вынужденная мера, а отчего-то так хотелось, чтобы было не — не вынужденно, а вот так же, как с Юнги и Чимином — по-настоящему и искренне. Но Тэхен одергивает себя. Нет. С Чонгуком у них… ничего не получится — это известно из прошлого, их общего и не совсем радужного прошлого. И вот — они идут — один чуть впереди, другой тихим хвостиком сзади. Интересная картинка. А потом как-то резко Чонгук срывается с места и бежит в сторону проезжей части, откидывая сумку на газон и перескакивая ограждение. Тэхен смотрит в ту сторону, куда умчался одноклассник и цепенеет: маленький мальчик, цветастый мяч, укатывающийся прямо под колеса машин, а сбоку испуганный женский вскрик. Чонгук почти как супергерой, сошедший со страниц комиксов, широкими шагами добегает до ребенка, порывисто сгребает его на руки, забывая про злосчастный мяч, и бежит обратно, к перепуганной до смерти матери непутевого мальчика. Мимо проносятся машины и, наверное, одно лишь чудо уберегает сразу двоих людей. Но перепрыгивая ограду, отделяющую тротуар от проезжей части, Чонгук неудачно приземляется на ногу, — это и становится причиной не совсем серьезной, но весьма болезненной травмы. Тэхен закусывает губу, наблюдая, как Чон передает мальчика матери с рук на руки, улыбается слишком искренне, смущенно почесывая затылок, когда женщина начинает буквально захваливать его смелость и не безразличие. Тэхену (по большому секрету) тоже хочется его похвалить, но он только кусает губы и едва ли успевает отвернуться вовремя, чтобы не выдать себя и свое подглядывание с головой. Быстро шагая в сторону школы, Тэхен понимает одно: ему до смерти страшно, потому что он начинает… чувствовать что-то, что чувствовать не должен, совсем не должен… И вот: с горем пополам дотаскивая тяжелую тушку Чона до медпункта, Тэхен снова думает о том, как героично и красиво выглядел Чонгук, в тот момент, когда он кинулся спасать этого мальчика. Он же даже не раздумывал! Сразу кинулся вперед! Подобный чонгуков образ захватывает дух от и до описывая в двух словах всего Чона разом. Вот за что его все так любят, и кажется Тэхен теперь тоже… нет… «Пора бы выбросить это из головы» Но разве такое можно выбросить и забыть? Да так… просто. В медпункте Тэхен все так же грубо сваливает Чонгука на одну из свободных коек, а тот в свою очередь, словно бы очнувшись ото сна, вдруг вскакивает, тут же ойкая: травмы и ушибы никуда по дороге не делись. — Ты что со мной сделал? — звучит возмущенно и обижено, у Чонгука блестят глаза, и нижняя губа трогательно дергается. — В смысле, что сделал? Ты только что стал первым! — Тэхен пожимает плечами. — С тобой такое когда-нибудь случалось? Не хочешь поблагодарить меня? — Поблаго… Что? Да ты выставил меня дураком! У всех на глазах! Ты знаешь об этом? — Чонгук от злости взъерошивает на голове волосы, а потом вцепляется в них же, больно оттягивая. «И не в первый раз!» — Ты и есть дурак… — вздыхает Тэхен, он тянется к Чонгуку, а тот вдруг отшатывается, начинает прикрываться руками, словно защищаясь (он подумал, что я его ударить хочу?), на этот жест Тэ еще раз тяжело вздыхает, а потом осторожно похлопывает одноклассника по плечу. — С победой, — выходит как-то уныло, и не желая продолжать подобную беседу, Тэхен решает, что ему пора уходить. И он уже делает первый шаг в сторону выхода, как на запястье чувствуется крепкая чужая хватка. Чонгук довольно резко дергает его назад. — Я так просто все это тебе с рук не спущу. Ты… — И кстати, дурачок, — Тэхен отдергивает чужую руку от себя, — тот «китаец из Тибета» о котором ты говорил — это не Будда, а четырнадцатый Далай-лама. Чонгук застывает, перед глазами проносится утренний эпизод и то, как он говорит той перепуганной женщине, прижимающей к груди своего сына: «Будда говорил… знаете кто такой Будда? Это один китаец из Тибета. Так вот он говорил: "Заботьтесь о других всегда" — поэтому не нужно благодарить меня. Это мой долг» «Так Тэхен тоже был там?» — Ну… — Чонгук снова начинает смущенно почесывать затылок и отводить взгляд. — В любом случае… они оба иностранцы. Поэтому… — Не знаю, показушничал ты или правда искренне хотел помочь… — Тэхен поднимает взгляд, пытаясь заглянуть Чонгуку прямо в глаза. Комплимент, который вот-вот сорвется с тэхеновых губ, должен был так и остаться при нем, но почему-то Тэ очень сильно хочется Чонгука похвалить. Вот прямо здесь и сейчас, в конце концов, это же просто констатация факта. — Но ты был… довольно-таки крут. Чонгук замирает, Тэхен еле заметно кривит рот, уголки его губ немного поднимаются вверх — он улыбается. И в сочетании с первыми, такими искренними и приятными словами от Кима, эта улыбка сражает наповал. Как говорится «в самое сердце». Чон готов капитулировать и махать белым флагом. Прежние обиды не имеют смысла теперь и отныне. Наверное, их и не было вовсе. Или Чонгук просто больше не мог на Тэхена злиться. Давешние их стычки забыты раз и навсегда. Нынче это что-то совсем новое и достойное гораздо больших и сильных надежд. Тэхен так и уходит, оставляя Чонгука, заворожено смотреть в одну точку, где совсем недавно стоял сам. Чон теряет счет времени, даже пропускает момент, когда в медпункт заходит медсестра, охая от покалеченного вида школьника и принимаясь тут же его лечить и квохтать вокруг своего нового пациента, обрабатывая ссадины и спрашивая, что и где болит помимо этих ссадин. Чуть погодя в медпункт забегают и перепуганные Минсу с Хосоком. Девушка тут же вызывается помочь медсестре, без спроса вытаскивая у нее кусочек чистой ватки и обмокая его в спирте, начинает прикладывать к еще необработанной ранке на ладони, обхватывая руку друга, так словно не рука это, а какая-то драгоценность. Вдвоем женщины справляются многим быстрее. Хосок вместо Чонгука упоминает о вывихнутой ноге, на что медсестра облегченно выдыхает, рассказывая, что больной молчит, как убитый и совсем ничего не хочет ей говорить. Пострадавшую ногу сестра щедро намазывает какой-то обезболивающей мазью, говоря, что травма не очень серьезная и через день-два боль должна уйти, а если уж не пройдет, то надо обязательно и незамедлительно обращаться в больницу. Хосок с Минсу вместо друга на все соглашаются и обещают, что обязательно проследят за больным. — Он там не головой случайно ударился? — обеспокоенно спрашивает Минсу, когда медсестра уходит куда-то по своим делам, помахивая перед лицом Чонгука рукой и безуспешно пытаясь привлечь его внимание. — Э-эй, Чонгука, где у тебя болит? — Хосок тоже обеспокоен до бесконечности — его брат слишком сильно похож сейчас на контуженного, и это пугает. — Здесь, — Чонгук смотрит все так же, прямо перед собой, застыв на одной точке, и тычет куда-то в грудь, показывая типа вот тут:в груди болит, — в сердце болит, — уточняя, а то вдруг не поймут точно. — Чего? — друзья говорят в унисон, хмурясь и все с тем же беспокойством оглядывая друга. Но Чонгук их полностью игнорирует и встает с койки, плюя на все еще чувствующуюся боль в вывихнутой ноге (Минсу уже дергается помочь, когда видит как Чон, прихрамывая, идет к распахнутому настежь окну, но вовремя останавливает сама себя, закусывая губу). Из окна прекрасно видно стадион и их класс, который сейчас отрабатывает волейбольные подачи. Тэхена из окна тоже прекрасно видно, он стоит ближе всех и перекидывает мяч в паре с Богомом, периодически даже улыбаясь (неслыханная вещь!), — когда подача выходит очень уж хорошей и точной. Богом улыбается Тэхену в ответ. И вот от этого у Чонгука настроение резко на все сто восемьдесят поворачивается. Он-то думал, что Тэхен только ему сегодня улыбнулся! А тут… «Треклятая нога…» И пока Чон продолжает стоять у окна, наблюдая всю эту неприятную картину, до него медленно, но доходит одна единственная, логичная сейчас вещь: он хочет, очень хочет, чтобы Тэхен был только его. Вот прям его и ничей больше. Попахивает собственничеством — скажете вы и будете правы. Помимо хороших чонгуковых качеств, такое качество, как собственничество являлось одним из самых главных и высокостоящих. «Мое, мое, мое… И твое — тоже мое. Все мое!»

🌸🌸🌸

Последующие несколько дней Чонгук не приходит на крышу и вообще избегает общества Тэхена. Тот, в свою очередь, ни на чем не настаивает. У них случается нужный сейчас перерыв, во время которого каждый складывает два и два, пытаясь понять самого себя и свои собственные желания. Непонятно — сходятся они в выводах или нет, но после двух выходных, в понедельник (не лучший день для чего бы то ни было) случайно пересекаются на стадионе во время обеденного перерыва. Хосок и Минсу дежурят в классе, Юнги и Чимин желают побыть наедине, — все получается как нельзя кстати. Только для кого? Тэхен Чонгука замечает первым. Тот сидит на трибунах, немного сгорбившись и словно бы застыв, залипнув и уставившись куда-то вдаль. Идея невзначай пройти мимо — плохая идея, но в последнее время Тэхен слишком часто поддается всем этим «глупостям». Что он потеряет на этот раз? «Разве что гордость свою, ну да ладно, черт с ней…» Тэ проходит мимо, делая вид, что никого не видит и не слышит, а Чонгук уловив краем глаза знакомую фигуру, тут же дергается, подскакивая с места. — П-подожди! — выкрикивает Чон неосознанно. — Тэхен, погоди минутку… — А твоей ноге все лучше и лучше, — Тэхен останавливается, в руках шелестит учебник по корейской литературе (есть куда руки деть). Он оглядывает Чонгука, который подбегает уже почти не хромая, кивая на вывихнутую несколько дней назад ногу. — Да-а. Это все благодаря силе люб… — Чон осекается, обрываясь на полуслове, понимая, что, не подумав, выдает лишнее, тут же раскрасневшись и немного шлепнув себя по губам. Тэхен на этот жест никак не реагирует, рассматривая чонгуково смущенное выражение лица. — Президент класса, — откашлявшись продолжает наш «дурак», стараясь как можно скорее побороть смущение, потому что то, что он хочет сказать дальше, может смутить гораздо сильнее прежнего. — Тэхен, — снова пауза, но недолгая. — Ты… пойдешь со мной на свидание? — Я не хожу на свидания с дураками, — со смехом выдает Тэхен и, чтобы Чонгук не увидел его покрасневших щек, тут же отворачивается и начинает шагать вперед, чтобы отойти (убежать и спрятаться) от одноклассника как можно дальше. «Все словно бы повторяется, даже слова, и те — те же самые» Глупое де-жа-вю. — Я буду усердно учиться! — Чонгук продолжает настаивать, потому как твердо уверен в том, что если он сильнее надавит, если будет настойчивее, то он обязательно сможет изменить исход, предрешенный с самого начала. То он обязательно сможет перевернуть ситуацию в желаемое для него русло. Ведь и Тэхен сейчас совсем не тот колючий подросток из прошлого, в конце концов, он ему улыбнулся тогда, а это хоть что-то да значит. — Я не хочу больше разочаровывать тебя… — как контрольный в спину. Тэхен останавливается. Учебник в руках нисколько не помогает ему отвлечься и справиться со смущением. — Хоть я и не знаю как… — тихо и расстроено, но Тэ слышит и это. Губы неосознанно начинают растягиваться в улыбке. Только вот, разворачиваясь к Чонгуку, Тэхен ее умудряется спрятать. (Но румянец продолжает выдавать его с головой, такой же явный, как удлиняющийся нос у врущего Пиноккио) — Я не разочаруюсь, так как и ожиданий у меня никаких нет. — Тэ теряет свой настрой, стоит ему столкнуться взглядом с очень серьезным Чонгуком. (У него снова дергается нижняя губа, делая его похожим на обиженного ребенка) И Тэхен понимает, что не может сказать «нет», ну… никак не может, язык не повернется взять и отказать. — Тогда… Попробуй получить высшие баллы на пробных тестах. Я… — Тэхен снова сомневается во всем, но договаривает немного дрожащим голосом, — буду с нетерпением ждать этого. И улыбка, которая появляется на лице Чонгука после этих слов, она определенно стоила переплюнутой гордости, думает Тэ. Потому что эта улыбка, она такая... искренняя и широкая. Красивая. Чонгук красивый — и это большое открытие. «Это все сила любви»