Если ты от кого-то без ума — просыпаться по утрам становится приятно.
Утром, когда еще нет времени отойти ото сна, когда только-только открываешь глаза, всегда в движениях есть толика желания нежности и тепла. Тактильность в такие моменты обостряется, становится не мечтой, а потребностью. Вот почему так хорошо и радостно, когда есть с кем поделиться этой потребностью: когда есть кого обнять, и есть тот, кто обнимет в ответ. Счастье, оно в мелочах, надо просто уметь его вовремя по достоинству оценить и сохранить в сердце, тогда и жить легче становится (и любить — проще). Чонгук просыпается от того, что ему невыразимо душно и жарко, а еще что-то давит на живот, на грудь, и волосы с левой стороны у самого уха постоянно шевелятся от… чужого дыхания? (Так… стоп, что?) Глаза открываются тут же, в голове начинаются мыслительные процессы, пытаясь припомнить: когда, с кем и почему? Где? Комната вроде своя — значит он дома. А… ну, точно! Тэхен же остался на ночь, было поздно, а Чонгук… сам и перебрался к однокласснику в постель. Окей, с этим решили, но как поступить с тем, что уснули-то они на «безопасном» расстоянии друг от друга, а проснулись впритык — слипшиеся, как сиамские близнецы. Тэхен еще не проснувшийся, пребывает в своем сновидении, жмется теснее, со всей силы, на которую способен в таком состоянии, тянет Чонгука ближе к себе, словно он мишка плюшевый. Большой мишка, ко всему прочему, очень теплый. Так и лежат какое-то время: Чонгук на спине, застывший, кажется, переосмысливающий собственную жизнь, и Тэхен, который просто спит, удобненько обвив свою жертву ногами и руками, что-то там урчащий во сне на самое ушко соседушке. Не сказать, что Чонгуку такое положение дел не нравится, он просто пока не въезжает. Дадим ему немного времени попялиться в потолок да подумать о всяком, о всяких… ким тэхенах, которые, когда спят донельзя милые. Кроме того, понять и то, что сейчас (пусть и не осознавая) Тэхен тянется сам, сам прижимается (и скорее всего) не хочет отпускать. Чон проверяет эту догадку, пытаясь отодвинуться, на что в ответ Тэ тут же усилил хватку, и носом тыкнулся в шею, щекоча дыханием кожу. Приплыли. Что делать? Хороший вопрос. С Тэхеном у Чонгука все впервые, поэтому он без понятия как, что делать и говорить. Будить? Дождаться, когда Тэ сам проснется? Обнять в ответ? Ну, все равно, когда Тэхен проснется, он не сможет отрицать того, что сам обнимал, что сам жался, что сам… Мда, утречко с самого начала задалось. Осталось определиться с действиями и все. Чонгук снова пробует пошевелиться, у него это даже получается. Повернувшись на бок, чтобы стать лицом к лицу, Чон так разулыбался, что челюсть сводить начало враз. От прежней строгости Тэхена не осталось и следа, даже линии лица стали мягче. Надутые щечки, губы и… маленькая точка-родинка на самом кончике аккуратного носика — запредельное сочетание. Чонгук не удерживает себя, не может не воспользоваться положением — тянется чмокнуть в этот обворожительный носик, в эту точку-родинку. Остальное он выпросит уже добровольно, хоть и еле сдерживается, заглядываясь на припухлые красные губы сердечком. Джентльмены, которые настоящие, они не позволяют себе украсть поцелуи любимого без спроса. От легкого поцелуя — простого касания губ, Тэхен тоже во сне заулыбался и, причмокивая губами (боже-боже), опять потянулся ближе, чтобы на манер кошки, потереться Чонгуку о подбородок, шею, грудь, обвиваясь сильнее, дабы бодрствующий совсем потерялся: где заканчивается он сам, и где начинается Тэхен. Нынче Чонгуку не хочется думать о том, что делать и что будет потом, когда Тэхен проснется. Он обнимает спящего в ответ и думает только как сильно счастлив прямо сейчас. Как где-то в груди или животе (не разобрать) шевелится что-то, чему нет названия, но что ощущается теплом и нежностью. Невыразимо приятно. Но все вечности — сплошной обман. Как бы не хотелось растянуть километры времени, они не растянутся. А если совсем уже обнаглеешь, то возьмут и сократятся, подгоняя шаг, поторапливая и не давая всласть распробовать такой важный сейчас момент. Длинные тэхеновы ресницы начинают щекотать где-то в районе чонгуковых ключиц, робко-робко подрагивая в нерешительности. Тэхен просыпается, а Чонгук, вовремя прикинув в голове возможные дальнейшие события, притворяется спящим (опять-таки опровергая свое почетное звание «дурак»). Из сильных и крепких объятий, хватка Тэ меняется на одну сплошную неуверенность. Еще несколько раз потершись носом о чужую шею Тэхен немного отодвигается, Чонгук чувствует, как по его лицу скользят взглядом, как осторожно отпускают плечи, убирают ногу с живота; как Тэ пытается расцепить уже чонгуковы руки. И вот на этом моменте Гук выходит из неудачной роли спящего и со всех сил прижимает к себе убегающего трусишку. — Что ты делаешь? — ото сна голос хриплый и грубый, подрагивающий. Тэхен смотрит перед собой и все, что видит: ямочку между ключицами и кусочек чоновой шеи. — Давай еще немного так полежим? — упрашивает. Совсем не хочется резко разрывать теплые объятия. «Ну, пожалуйста-а…» С другой стороны, кто-то должен это остановить, иначе они все проспят. (Иначе они так и пролежат не расцепившись) — Чонгук, мы в школу опоздаем, — Тэхен здесь всегда за самого благоразумного, он и не стал брыкаться, кричать, что мол, какого черта происходит, почему я, почему ты. Просто и принять близость вот так сразу ему тоже сложно, ведь не для одного Чонгука подобное впервые. А у Тэ и времени попривыкнуть не было вовсе. — Отпусти, Чонгук. Чон с тяжелым вздохом, с сильнейшим нежеланием, но все-таки отпускает. Тэхен, высвободившись из чужих рук, в своем стиле прячет лицо, потому что там уже не просто щеки горят, а вся мордочка красная. Чонгук наблюдает, как его президент класса принимается суетиться: как выбегает из комнаты в направлении ванны, как потом возвращается с горящими глазами, рассмотрев на циферблате часов, висящих в коридоре, семь утра — это значит, что вовсе они не опаздывают, и времени не просто навалом, его вагон и маленькая тележка, так много, что хватит даже на разговоры. Но это, как бы, совсем не про них. Приевшееся молчание и редкие вопросы Тэхена о том, куда положили его вещи — все, на что способны школьники в данный момент. Неловкость перерастает саму себя, когда Чонгук нисколько не стесняясь гостя, пускается из пижамы переодеваться в школьную форму, а Тэхен не сразу заметивший, но позднее увидевший чужой обнаженный торс весь завозмущался, мол, трудно что ли было сделать, как он — уйти и переодеться в ванной комнате. Чон на это как-то нагло отвечает, что это его комната и он может в ней делать все, что душе угодно. Поджавшему губы Тэхену не дает огрызнуться в ответ появление госпожи Чон на пороге комнаты. Женщина зовет ребят завтракать, с улыбкой разглядывая заспанные лица школьников. — Хорошо спали? — спрашивает Хосок, стоит ребятам усесться за общий стол. Парень сидит с еще незнакомой для гостя женщиной, по всей видимости — сестрой хозяйки и собственной матерью, с которой Тэхен еще не имел возможности познакомиться. Разве что из рассказов Чонгука о том, что эта женщина так старается, чтобы ее сын попал в какой-нибудь престижный университет столицы. — Отлично, — пожимает плечами Чонгук, уже запихивающий в рот порцию риса. — А ты, Тэхен? — у Хосока странный взгляд, плутоватый такой, словно он что-то знает и всеми правдами и неправдами пытается показать это, но так как Чонгуку слишком не до него, значит, именно Тэ назначается его единственной жертвой. — Ешь, давай, оболтус. Чего к гостю цепляешься, — определенно мама Хосока Тэхену нравится заочно. Особенно доставляет легкий подзатыльник, который женщина с большим удовольствием отвешивает сыну, а после последующие жалобное «ну ма-ам» — буквально ласкает слух. Остальной завтрак проходит в относительной тишине. Периодически госпожа Чон спрашивает Чонгука о его сегодняшних планах, тот извиняется и отвечает, что задержится допоздна, — оказывается, школа уже сейчас начинает подготовку к главному весеннему фестивалю, который пройдет где-то в середине мая. И кто бы сомневался, что Чон там задействован. Куда фестиваль без всемогущего (ну не совсем) Чон Чонгука? Сам Тэхен никогда не участвовал в школьных фестивалях, даже не ходил туда. Пусть его и зазывали Юнги с Чимином, которые там тоже были задействованы. Тэ был холоден и непреклонен даже к просьбам друзей. Во-первых, там всегда много людей, а во-вторых… Тэхен кроме учебы и похвастать-то ничем таким не может. В то время, как фестиваль — это по определению выставление напоказ своих талантов и умений. Вот Чонгук там очень к месту: он одаренный (пусть и не в учебе), что ни говори. А Тэ… ему достаточно и школьного времени, достаточно того, что приходится ходить на собрания президентов классов, а после вместе с Сокджином, давать провинившимся одноклассникам дюлей. Этого с головой хватает для полноценной общественной жизни. Фестиваль и участие в нем — явный перебор. (Но это все же просто глупые оправдания) По пути в школу ребята все продолжают молчать. Чонгук вновь начинает насвистывать под нос какую-то мелодию, Тэхен же весь окунается в размышления, что достаточно сложно, так как мысли у него в последнее время чересчур запутаны и непонятны. А это как бы мешает нормальной мозговой активности. Одно только нынешнее утро чего стоит. И главное: Тэ так сильно хочется Чонгука побить и поцеловать одновременно, что это сводит с ума. Можно сказать, эта вещь осталась неизменной, но вместе с тем приобрела совсем другой окрас: поцеловать хотелось больше, чем побить — главная причина неразберихи. Тэхен смотрит на идущего рядом и все посвистывающего Чонгука. Знал бы этот «дурак», что по нему так убивается объект его собственных мыслей, — точно бы свихнулся от счастья.🌸🌸🌸
Таким макаром проходит последняя неделя до пробных экзаменов. Чонгук с Тэхеном не поднимают тему совместной ночевки и продолжают встречаться после уроков на крыше школы. Сам Чон помимо учебы бегает по различным спортивным и творческим клубам, репетируя и тренируясь к фестивалю. Он так сильно уставал от всей этой беготни, что снова начал засыпать на уроках, а один раз уснул и на дополнительном занятии с Тэхеном. Тэ тогда отвлекся на собственные записи, а вспомнил о своем подопечном только после того, как этот подопечный уронил ему на плечо голову и негромко засопел. Тэхен не стал его будить, так и сидел, сторожа сон одноклассника, напрочь забыв об учебе. С закатом Чонгук открыл глаза. Небо из чисто голубого стало темно-фиолетовым с красными переливами, солнце спряталось за горизонт. Ветер шелестел страницами вместо учеников, будто бы тоже решил помочь в покорении гранита науки. Чон осторожно поднял голову с плеча Тэ, боязно посматривая на одноклассника. (Вдруг опять прилетит за лень и раздолбайство?) Но тот дремал, глаза под тонкой кожицей век дергались: Тэхену снился какой-то сон. Ким устал не меньше, ведь учеба выматывает наравне с физической усталостью. Пару раз Чонгук даже замечал, как Тэ утирает кровь бегущую из носа — признак сильного переутомления. И хотелось бы хоть что-то сделать для Тэхена. Но что Чонгук мог? Учеба для президента класса важнее здоровья, важнее чего-то личного, (понять бы еще, отчего такое рвение к знаниям) — это даже расстраивало. Они в этот раз снова засиделись допоздна, но Гук был уверен, что повторения той прекрасной «ночевки» ему не стоит ожидать. Тэхен определенно откажется, видно же, и дураку понятно, как ему было неприятно тогда обниматься, даже из жалости не согласился пообниматься чуть дольше положенного. Это все тоже расстраивало, будь здоров. Но Чонгук совсем не отчаивался, не собирался сдаваться. Ему пообещали свидание за успешную сдачу пробников, и это обещание держало его на плаву раньше, продолжает держать и сейчас. «Какой красивый…» Чонгук всегда считал Тэхена очень красивым, даже тогда, когда он так несуразно вытянулся в росте в средней школе, даже тогда Тэ был очень красивым. Для Чон Чонгука и вовсе идеальным. А сейчас, вот такой — снова спящий и снова смягчившийся — Ким Тэ казался гораздо более чем просто идеальным. Совершенным? (Подходящего слова найти пока не удалось) Но сказка мгновения не длится вечно. Тэхена приходится будить, чтобы он враз оброс своими колючками или панцирем — чем-то, чем он так настырно ограждается от целого мира. Потом они соберут вещи, Тэ откажется от провожаний до самого дома. И Чон не будет настаивать, пусть и волнуется: вдруг что. Время позднее. Но делать нечего, Тэхен свое сказал, вот они и расходятся, договорившись, что Ким отпишется по приходе домой. Да, они давно обменялись номерами, — надо же было договариваться по поводу нового занятия. И спустя минут десять после того, как Чонгук переступает порог дома, Тэхен пишет ему, что добрался. Чон улыбается и такому пустяку, пусть даже это короткое сообщение без смайликов и с точкой на конце, но зная Тэ, эта точка просто пунктуационный знак, который принято ставить в конце предложения. Не больше и не меньше. Вовсе это не признак раздражения, как многие привыкли думать. (Во всяком случае, Чонгук очень надеется, что он правильно все понял)🌸🌸🌸
Так и подбирается неделя пробных экзаменов. С самого утра понедельника ученикам подсовывают бланки ответов для заполнения и листки с самим заданием. Пожелав удачи учителя принимаются за самое главное занятие во время пробников — вычисление хитрецов, намеривающихся списать. Чонгук впервые в своей жизни не гадает на кофейной гуще и не крутит ручку в поисках правильного ответа (он никогда не списывает). Вместо этого он подолгу сидит над каждым ответом, вспоминая и размышляя. И только после того, как точно-точно становится уверен в ответе, только тогда ставит плюсик в нужной графе. Чонгук вообще в последнее время сильно изменился. И окружающие замечали это, не уставая задаваться вопросом: что же на него так влияет? (Правильно было бы спросить: кто?) Хосок, после того, как Тэхен провел у них ночь, ничего никому не говорил, но впредь стал присматриваться к этим двоим внимательнее и подметил вот что: переглядки — когда смотрел Чонгук, Тэхен всегда отворачивался, потом они менялись местами, и так до бесконечности. Согласитесь, такое поведение кажется особенно странным на фоне холодной войны, которая была между ними раньше. (Прямо-таки настоящий железный занавес) В свою очередь, со стороны Тэхена наблюдал уже Чимин, которого, как шпиона Юнги отправлял на разведку. Пак, как впрочем и Хосок, подмечал изменения, видел переглядки, взгляды. Один раз они с Хосоком на дополнительных занятиях это даже обсудить умудрились. Непонятно кто и как разговор начал, но они договорились пока просто наблюдать, а уж дальше разберутся по ситуации. Лично Чимин был за то, чтобы их свести в итоге, лбами столкнуть, а Хосок… у него свое мнение по данной ситуации. И пока он не спешил им делиться. Тем временем, сами объекты слежки и в ус не дули, что на них такая охота ведется, — продолжали палиться и думать, что никто ничего не замечает. …Возвращаясь к экзаменам. Они закончились очень скоро. Даже глазом моргнуть не успели, как прозвенел звонок с последнего по счету пробника. Всех с облегчением отпустили на выходные, и только Чонгук затеял возмущение, мол, результаты ему нужны прямо сейчас. Не хочется ждать еще и выходные! — Чонгук, успокойся, — Сокджин отмахивается от ученика, который сейчас похож на большого выпрашивающего вкусняшку щеночка, — иди отдыхать. Результаты узнаете в понедельник. — Учитель! — Ну, что? По-твоему так просто всю школу за раз проверить? — Учитель… — Все, иди, — классный взъерошивает и без того лохматую угольно-черную шевелюру Чонгука. — Ты переутомился. В понедельник все узнаешь. За этой сценой исподтишка следит Тэхен, случайно задержавшийся в классе, которому как бы не меньше хочется узнать результаты. Но делать нечего. На проверку всех тестов нужно много времени. Стоит обрадоваться, что ждать надо всего-то два дня, а не неделю, как было в прошлый раз. — Ты хорошо поработал, — слышит Тэхен голос Сокджина, который так искренне хвалит расстроившегося Чонгука. Прямо сейчас, Тэ хочет сказать однокласснику те же самые слова, потому что Чон действительно старался. И действительно заслуживает похвалы. И просто хочется сказать приятное… (Человеку, который так нравится)🌸🌸🌸
Выходные растягиваются в вечность и кажутся таки-ими долгими, какой не была вся экзаменационная неделя. Тэхен проводит эти два дня в компании себя и себя, прячась в городской библиотеке между полками книг о научной фантастике и… полками книг с самыми отборными, сиропными историями любви. Толстенный томик Брэдбери с его знаменитыми «Марсианскими хрониками» внезапно кажется скукой смертной (не ругайте его за такое неуважение к классике), а та книга, в розовом переплете с многообещающим названием «Все о первой любви» привлекает взгляд и нервирует. Вот ведь… голову всякой всячиной забивать не хватало. А взгляд нет-нет, да упадет в сторону злополучного розового пятна. «Одним глазком посмотрю…» Не сдержавшись и все-таки отложив «Марсианские хроники» до лучших времен, Тэхен тянется за «Все о первой любви», достает ее с полки, воровато оглядывается и возвращается в свой уголок. Первая строчка очень многообещающая… Тэхен закатывает глаза и раздраженно выдыхает, желая уже откинуть книжку в сторону. Но он не откидывает. «Если вы поняли, что влюбились, не бойтесь признаться в своих чувствах. Вам сразу станет легче»🌸🌸🌸
В понедельник у Чонгука весь день не получается поймать Тэхена, чтобы сообщить ему очень важную новость. Очень важную. Дело в том, что объявление результатов как назло сдвинули на вторник, и Чон, что так сильно ждал этих результатов, ну, никак не мог смириться с подобным положением дел. Поэтому он выловил Сокджина и выпросил у него табель со своими баллами. Классный даже не сопротивлялся, молча и улыбаясь отдав листы Чонгуку. Он только снова потрепал его по голове и тихо так, еле слышно сказал «молодец». (Очень многообещающе) Помните, какой был уговор? «Пара, которая лучше всех повысит свои баллы, получит высший бал на практических занятиях» Как думаете, справились они или нет? …Весь день так и проходит — никак. Тэхен будто специально бегает от Чонгука, не отвечает на смс, и даже Чимин разводит руками на вопросы о том, где пропадает непутевый президент класса. Расстроенный Чонгук возвращается домой ни с чем. Вдобавок мама запрягает его заступить на смену доставщика — Хосок сегодня чем-то очень-очень занят. Планы по ничегонеделанью скоропостижно идут коту под хвост. Но Гук соглашается. Делать ему все равно нечего, а маме отказать в помощи он не в силах. Прокатавшись целый вечер по городу, Чонгук заезжает на последний адрес. Непримечательное серое здание на входе которого навешаны таблички с названиями разных организаций, встречает тишиной. Чон жмет на кнопку звонка, дверь открывается почти сразу, пожилая аджума спрашивает у него в какой ему нужно кабинет, Чонгук называет цифру, написанную на коробке с заказом. Тетенька улыбается, показывая за поворот, мол, вот там повернуть и первая дверь — нужный кабинет. Чонгук с натянутой улыбкой ее благодарит и идет в указанном направлении. — Привет, — улыбается Чимин, который открывает дверь с первого стука. — Привет, — на автомате говорит Чон, с удивлением разглядывая одноклассника. Он, к слову, совсем не ожидал увидеть знакомых лиц сейчас. А когда за спиной Чимина еще и Тэ появляется, он совсем все свои слова теряет. — А вот и еда, — говорят еще одним знакомым шепелявым голосом. Юнги следом за Тэхеном появляется в дверях рядом с улыбающимся Паком и без слов тянется за коробками с едой. Чонгук отдает их на автопилоте. Все внимание сконцентрировано на покусывающем губы Тэхене. — Держи, — Чимин протягивает Чонгуку деньги за заказ и так резко хлопает перед носом дверью, что начинает казаться будто бы это какой-то сон (очень странный сон), а не реальность. Но это реальность, что подтверждает открывшаяся через несколько секунд дверь, и Тэхен, который выходит наружу, закрывая за собой и вставая перед Чонгуком, неловко переминается с ноги на ногу. — Они так шутят, не обращай внимания, — Тэ пожимает плечами, теребя в руках легкую джинсовку. (Куда это собрался?) — Давай убежим? Чонгук так и продолжает стоять с этим нечитаемым взглядом. Он ведь совсем не понимает, что происходит. Поэтому Тэхен сам берет его за запястье и ведет к выходу, на ходу рассказывая: — У Юнги своя музыкальная студия, мы в ней зависаем иногда. Юнги с Чимином музыкой занимаются. Точнее Юнги занимается музыкой, а Чимин поет. Вот. Они меня позвали, а потом решили еды заказать, и я как-то случайно вспомнил о тебе и… Тэхен не договаривает, что специально назвал номер лапшичной Чонов, когда друзья начали обсуждать откуда им заказать еду. Пожилая аджума провожает их умиленным взглядом на выходе. С улицы тут же задувает прохладным ветром. Ребята останавливаются рядом с мопедом, на котором Чонгук и развозил еду весь вечер. Неловко? Очень. А еще, Гук все никак не может вникнуть в происходящее. — Прости, что я весь день не мог ответить на твои смс, — Тэхен и сейчас начинает говорить первым. — Меня так загоняли со всеми этими собраниями, я телефон только к вечеру в руки взял. И ответить… не успел, — Тэ нервно облизывает губы. — Чонгук, ответь мне хоть что-то. Ты почему молчишь? — Ты хотел убежать… — да, до Гука сейчас все слова доходят с небольшим опозданием, он весь какой-то заторможенный и не такой, как всегда. — Да, хотел. — У меня мопед… — Да-да, — Тэхен быстро кивает, — поехали? Опять эти неловкости, они никак не хотят отпускать. Чонгук подходит к мопеду, как к чужому, роняет ключи, шлем (себя). Весь румянцем покрывается. Потом все-таки как-то собирается по частям, перекидывает ногу через сидение, заводит мотор и уже хочет сказать Тэ, мол, садись, как чувствует, что сзади без спроса пристраиваются (двусмысленно). Единственный шлем Чонгук протягивает Тэхену, а тот не отказывается. По первости, когда они только отъезжают и, выруливая на дорогу, начинают набирать скорость, Тэхен только неуверенно держится за чоновы плечи. Но чуть позднее он очень робко обвивает руками чужую талию, умещая подбородок на крепком плече. На этом моменте Чонгук оттаивает (точнее: приходит в себя). На губах сама собой растягивается довольная улыбка. Он жмет на педаль газа сильнее, точно уверенный в том, куда именно они убегают. Тэхеновы руки сцепленные в замок на животе Чонгука чувствуются очень к месту. …На видовой площадке, где в такое время почти никого нет, парни и останавливаются. Прислонив мопед к ограде внизу, поднимаются выше, чтобы город показался прямо как на ладони. Тэхен подходит к перилам, большими глазами разглядывая город внизу, сверкающий множеством ярких огней. А Чонгук смотрит только на Тэ, тоже подходя к перилам и облокачиваясь на них. Какое-то время они молчат, шум города внизу отвлекает от громкого, отдающегося в ушах пульса. — Как тебе побег? — за Чонгуком первое слово. Он все еще не может отвести от Тэхена своего взгляда и перестать думать о его странном поведении. «Когда это Ким Тэ вдруг начал перед Чон Чонгуком оправдываться?» — Я чуть со страху не умер, — а по улыбке видно, что Тэхен лукавит: ему понравилось. — Кстати, у нас снова пропало дополнительное занятие. Я ждал тебя. Почему ты не пришел? — Подумал, что ты сам давно ушел, — Чонгук пожал плечами. — Ты же от меня весь день бегал. — Не бегал я, — фыркает в ответ Тэ. — Я сказал, что забегался по собраниям. Но это же не отменяло нашего занятия. Я ждал тебя на крыше, а ты так и не пришел. — Прости? — Прости, прости, — дразнится Тэхен, совсем уже на себя не похожий. — Вот скажи мне. Ты не учишься, а только бузишь. Зачем вообще в школу ходишь? — Как это зачем? Весело же! Общаюсь с друзьями, там кормят, и в классе можно выспаться! Чонгук улыбается, разглядывая профиль Тэхена, а тот вдруг резко поворачивается к нему, да так ухмыляется, что сердце схватывает в тиски. — Давай-ка сюда свой табель с результатами пробников. Я знаю, что он у тебя есть, — Тэ протягивает руку в ожидании. — Ну-у… — Чонгук отталкивается от перил и тупит взгляд. — Слушай. Кажется, я слишком туповат для всего этого… — он осторожно достает из кармана толстовки сложенные вчетверо листки. — Ты все запорол? — Тэхен роняет протянутую руку и отворачивается к виду на город, закусывая губу. — Ну-у, ты пытался, ничего страшного, — на его лице растягивается непривычно широкая улыбка, только вот скрипнувшие друг о друга зубы, выдают в ней совсем не дружескую направленность. — Думал, я так скажу?! Нет! Ты… — Сюрпри-из, — Чонгук успевает раскрыть табель до того, как наслушается от Тэхена не самых лестных слов. — Смотри, я набрал на пятьдесят баллов больше, чем обычно! Ким разглядывает цифру семьдесят — средний балл за все экзамены, подписанный знакомым красным маркером Сокджина. И сам не понимает, когда и в какой момент разозленная гримаса сменяется на теплую улыбку. — То есть, до этого у тебя было только двадцать баллов? — Да! Представляешь?! А теперь целых семьдесят! Похвала оскоминой сводит всю челюсть. И Тэхен больше не может сопротивляться собственным желаниям. — Ты молодец, Чонгук. Чонгук, не ожидавший таких слов сначала теряется, а потом так широко улыбается, что у Тэхена внутри все чешется от желания его еще и обнять. «Если он будет так счастлив только из-за моих слов, я готов хвалить его постоянно»