— Что такое счастье?.. — Откуда я знаю? Сложный вопрос. Ну… Это… А! Что-нибудь теплое. — Теплое? — Ага. Например, пирожок с мясом или жареная картошка. Что-то, что сможет согреть в ненастный день. Из-за чего на душе становится тепло и спокойно. — Пирожок с мясом? — Ну, не обязательно, это может быть что угодно, книга или диск. Или кто-то, кто тебе нравится.
«Влюбляясь, мы не видим личность другого человека, а сосредотачиваемся на себе, своих мечтах. Поэтому так горько разочарование, которое приходит после того, как влюбленность истаивает» Тэхен несколько раз обводит эти строки пальцем, задумываясь о многих вещах разом. Он называет это занятие «головомойкой» — когда мысли просто необходимо промыть от всего лишнего, чтобы соображалось лучше. А соображать есть над чем, не думайте, что только один Чонгук прокручивает в голове возможные исходы их взаимодействия. (Хотя… скорее всего Чон просто занимается тем, что изо всех сил пытается придумать, как мечты сделать реальностью, а это уже немного другое) С одной стороны та самая книга из библиотеки — та, что в яркой розовой обложке — повествовала о всякого рода сентиментальностях типа самых разных способов признаться в своих чувствах объекту воздыханий и целого раздела под названием «Как правильно целоваться: советы для начинающих». Без комментариев. (Тэхен их пролистал, закрыв глаза, но закладочки оставить не забыл…) И с другой стороны: раздел о влюбленности, как чувстве, отличном от любви. Если до сего момента книжку можно было назвать чем-то глупым, то после этой части, он переменился во мнениях. «Это удивительный парадокс: влюбленный желает смотреть только на одного человека в мире — и притом именно его в упор не замечает за своими фантазиями и проекциями» Выходило так, что влюбленность — просто чувство, дурманящее рассудок, заставляющее денно и нощно думать об объекте воздыханий, желать его близости и быть абсолютно ослепшим от этой розовой дымки романтики, неспособным за образом идеала заметить истину. Идеальных людей априори не бывает. И уж тем более Тэхен сам себя к таким не причислял. И Чонгук не был идеальным — это Тэ тоже прекрасно видел и понимал. А еще Тэ не хотел быть одурманенным, не хотел денно и нощно, не хотел… но уже не мог не… А видел ли Чонгук за образом отличника и умника всея школы настоящего Ким Тэхена? Это уже другой вопрос. И он требует ответа. Обязательного. Ведь какая тогда любовь? (Но разве мы заглядывали так глубоко?..) Тэхену порой самому себя принять со всеми загонами сложно, а Чонгук вообще другого теста. Он искренний и он… он… Тэ терялся в мыслях. (Не успел ли сам создать какой-то определенный образ Чона, который мало соответствовал реальности?) …Утром во вторник Сокджин перед уроками собирает весь свой класс для объявления результатов эксперимента с парами. Приняв весьма серьезный вид учитель заходит в класс, обращая взгляд на своих учеников. (Место в противоположном углу класса — в самом конце, рядом с партой Хосока и Чонгука, — до сих пор пустует) Классный тяжело вздыхает, но мигом возвращается в реальность, где на него обращено внимание двадцати одной пары глаз. Молчание затягивается, все закусывают губы, выжидая, особенно Тэхен, разглядывающий листки в руках учителя, так, словно надеется научиться видеть сквозь бумагу или хотя бы разглядеть очертания букв. Но все тщетно. — Чон Чонгук! — взгляд у Сокджина тяжелый, вид пугающий, а голос строгий и громкий. — Встань! Гук, раньше улыбающийся, полностью уверенный в своей победе над другими группами (отрыв от прошлых оценок составлял пятьдесят баллов!), — в отличие от того же Тэ, совсем не нервничающий. Никто не смог бы так подняться — уверенность перла из всех щелей. Но вот напасть: учитель Ким смотрит волком, и прежняя надменность тут же прячется и поскуливает. Чонгук тоже весь гаснет, обращаясь беззащитным кролем с прижатыми к голове ушками. — Я кому говорю! Встань! — еще громче прежнего. Наш «дурак» встает все-таки, ручки дрожат, губки — тоже. «Ну что такое опять?..» Еще вчера учитель гладил по головке и хвалил, а сегодня… — Ты тоже вставай, Тэхен, — Сокджин дожидается, когда президент класса поднимется на своих ватных ногах со стула, посмотрит большими испуганными глазками, (не) готовый ко всему. И только потом классный меняется в лице, расплываясь в широкой улыбке. — Поаплодируем нашим победителям! — класс послушно взрывается аплодисментами, кто-то даже выкрикивает поздравления. — Эта группа больше всех остальных увеличила свои общие баллы! Хосок ободряюще хлопает брата по ляжке, тот хихикает в ответ, вновь возвращая на лицо улыбку. Тэхен оборачивается к нему, прикусывая губы, теперь уже тоже сдерживая себя, чтобы не разулыбаться, как идиот. Чонгук засматривается на это его собственноручно найденное чудо… — Средний балл Чонгука поднялся аж на пятьдесят процентов! — Сокджин и сейчас говорит громко, но это далеко не то, что было в начале. — Хорошо постарался, Тэхен, — учитель кивает повернувшемуся к нему президенту класса, а тот, зардевшись, отводит взгляд. — Есть, конечно же, над чем еще стараться, но вы оба проделали хорошую работу и заслужили высших оценок по моим практическим занятиям. Тэхен снова оборачивается к Чонгуку, второй тут же ловит его взгляд. Теплота разливается внутри за это мгновение. Они это сделали. Они… вместе. И, пока весь класс перешептывается, пока не замолкает шарманка типа «Чонгук тако-ой молодец», «та-ак постарался», «целых пятьдесят!», «ва-ау», Чон, смотря (своему) президенту класса в глаза, шепчет: «Мы, — это мы молодцы». Тэхена никто не хвалил… до этого момента.🌸🌸🌸
На обеденном перерыве чествования нашего героя не прекращаются, скорее даже приобретают новый уровень. Когда банда заходит в столовую в полном своем сборе, к ним тут же подбегает компашка девочек первогодок. Они все как одна липнут к Чонгуку, желая заслужить внимание и обязательно восхвалить своего «оппу» (фу, от этого наоборот только воротит). Но Гук только очень вежливо от них сбегает за стол к друзьям (что давным давно скрылись подальше от надоедливых девушек), где к своему удивлению, помимо Минсу и Хосока, обнаруживает две совсем неожиданные персоны. Юнги сначала на Чонгука даже не смотрит, что-то лениво пережевывает, уставившись куда-то в пустоту, а Чимин, наоборот, с его появлением оживляется и зовет скорее сесть рядом. Чонгук садится, конечно же, но глаз от Юнги так и не отводит. Выпускник сначала так и сидит напротив: ноль реакции. Но, наверное, не выдержав повышенного внимания к себе, пристального взгляда, он все-таки откладывает сэндвич в сторону и протягивает через стол свою ладонь. — Признаю, что был не прав, когда называл тебя тупым, — Мин дожидается, когда Чонгук с мордой-кирпичом сожмет его руку в крепком рукопожатии. — Ты не тупой, — Юнги встряхивает их ладони пару раз, а потом, отпуская Чонгука, добавляет: — Но большего от меня можешь не ждать. — Хе-он, ты можешь быть мягче? — Чимин пинает своего парня под столом по ноге. — Чонгук молодец, признай уже это! И он так Тэхену помог… — А где Тэхен, кстати? — Гук оживляется сразу, стоит только имени президента класса прозвучать вслух. — Тебе-то какое дело, — продолжает фырчать выпускник, не обращая внимания на очередное чиминово недовольное «Юнги-и». — Наверняка опять прячется где-то ото всех и зубрит свои учебники, — пожимает плечами Минсу, уместившаяся между Хосоком и Юнги аккурат напротив Чимина с Чонгуком. — По крайней мере, он эти учебники может прочитать, а вот, сможешь ли ты — большой вопрос, — Мин не скупится в выражениях, когда дело начинает касаться его друзей, впрочем, он за этим столом не один такой. — Ты бы осторожнее… — Хосок впервые за целый день серьезен, он отклоняется немного назад и смотрит на старшего, пытаясь напустить на себя крайне устрашающий вид. — А то… — И че ты мне сделаешь? — Юнги тоже откланяется, чтобы через Минсу (ей по ходу дела, все равно на оскорбления: она как попивала свое клубничное молоко, так и продолжает попивать с абсолютно безразличным видом) посмотреть на встрепенувшегося недозащитника. — Так все! — Чимин снова пинает своего бойфренда по ноге под столом. — Оба перестаньте! Слышите? Только весь аппетит портите. Юнги на это пожимает плечами, моментально теряя интерес к перепалке, а вот Хосок так быстро не отходит, у него кулаки чешутся набить бледному дрыщу его наглую лисью морду. Да только смысла нет. Вряд ли кто-то оценит его подвиг по достоинству. А то и вовсе нарекут виноватым, зачинщиком драки, Мин-то сидит себе, жрет преспокойно, в драки не лезет. А провокация — это дело совсем другого рода. — Кстати, — Пак, все еще старающийся наладить более-менее приятную атмосферу за столом, привлекает к себе внимание негромким заговорщическим тоном. Все, кроме Юнги, что только вздернул одну бровь, склоняются к нему ближе, чтобы разобрать каждое его слово. — Слышали, что на этой неделе Джун возвращается? — Его наказание закончилось? — удивляется Чонгук, прежде залипающий в своем смартфоне, пролистывая ленту новостей в поисках… чего-то, чего он сам пока не мог понять, а потому ему до сего момента побоку было, что происходило вокруг. — Вроде как, — Чимин пожимает плечами, — он просто на выходных Юнги написал в ка-токе, дабы он всех и каждого в школе уведомил о его «великом» возвращении. Но так как Юнги не очень разговорчивый по своей природе, это задание возлегло на мои хрупкие плечики. Все пропускают мимо ушей эти лживые «хрупкие плечики», потому что давно привыкли к чиминовой привычке делать из самого себя манерную барышню в беде. Ну, так уж ему нравилось и хотелось, что ж тут еще сделаешь. Тем более, если начнешь с Чимином спорить, то там и до Юнги с его бесшабашностью не далеко. Уж он-то свою «барышню» в беде не оставит точно, в этом можно не сомневаться. — О, не-ет, — Минсу театрально закатывает глаза. — Снова выслушивать его тупые шутки про бескрайнюю плоть. — И бесконтрольные комплименты заднице учителя Кима, — поддакивает Хосок. — Не забывайте о том, что с его появлением Сокджин наверняка опять сорвется с цепи, как в начале учебного года, когда вся эта история с влюбленностью Намджуна началась, — хихикает Чимин. — А попадать будет все равно мне! — Чонгук даже мобильник отбрасывает, недовольно скрещивая на груди руки и надувая губы бантиком. — Походу, — ухмыляется Юнги, — он не шутил по поводу «великого» возвращения. Вы все так рады этому, я обязательно ему передам. — Молчал бы, — смелеет Чон, фыркая. — Тебя-то проблемы нашего класса никак не касаются. На это старший только плечами пожимает — правда же — проблемы второго года старшей школы никак не касаются выпускника. — Тэхен тоже не рад этому. Он как услышал, так сразу развопился, мол за Намджуном опять сопли подтирать придется. Он же после каждого от ворот поворота к нему бежит, типа у президента класса больше связей с классным руководителем, все дела, — от Чимина не укрывается, как у Чонгука при упоминании одного из Кимов загораются глаза. Он с улыбкой продолжает дальше: — только Тэхен всегда отказывает в помощи, а потому приходится ему слушать чужое нытье. — Мог бы и помочь, — Минсу лезет занозой под чужие ногти. — В чем проблема-то? — У вас баб че, все просто так, да? Типа учитель-ученик — нормас? Так что ли? — Юнги сегодня по какой-то причине отрицательно реагирует вообще на каждое слово Минсу. — Тэхен просто видит, что это безнадежно и бессмысленно. Я с ним согласен полностью. А Наму просто стоит мозгами думать, а не тем, что ниже пояса. К тебе это тоже относится, кстати. — Тебе обязательно надо к каждому слову придраться? Я говорю о том, что так проще Тэхену, раз не нравится нытье слушать. — Брейк! Юнги! — Чимин наверняка вознамерился набить Мину синяк на голени. — Перестань. — Я просто спрашиваю. Надо уметь различать. — Поумничай мне тут, а. — Боже, это все равно, что выслушивать спор давних женатиков, — раздраженно вздыхает Хосок. — Не слушай, если не нравится. — Я вообще не понимаю чего вы к нам сели… Тут уж Чонгук устает вникать в передергивание каната между двумя сторонами. Сам он в этом соревновании по остроумию участвовать не хочет, а потому вновь берет в руки телефон, и как только он делает это, то сверху экрана всплывает новое сообщение из ка-тока. Сообщение от Тэхена. От Тэхена. Сообщение. Без предшествующих уговоров и тд, и тп. «Приходи на крышу» Всего-то ничего, а сердечко заходится в истерике. Пора бы научиться контролировать собственный организм. Но Чонгук ничего не мог с собой поделать. Тэхен редко уделяет такие знаки внимания, а тут… Позвал куда-то. В непривычное для их занятий время. Хотя может быть, как раз позвал заниматься. Но это не важно, конечно. Главное — позвал, а остальное не так важно. Чонгук соскакивает со стула, что-то там бормочет в ответ на множество вопросов, на автопилоте отвечает, что приспичило в туалет. И убегает. Реально убегает. Бежит, запинаясь и ловя на себе взгляды всех школьников, что на перемене тусуются в школьных коридорах. По лестнице Гук тоже бежит и запинается, ругается под нос, но скорости не сбавляет. Дверь на крышу приветливо открыта, из нее в коридор задувает весенней свежестью и уличными запахами, переслащенными розовой вишней, что находится в пике своего цветения в это время года. (Для Чонгука этот запах всегда ассоциировался с чем-то хорошим, а теперь для него так пахнет все, что связано с Тэхеном; известная вещь — сильнее мы запоминаем именно запахи, а потому теперь, каждый раз, каждую весну с цветением сакуры Чон всегда будет думать именно о Тэ) Сам президент класса обнаруживается за своим пошарпанным столом, рядом стоит придвинутый стул, который присвоил себе Чонгук. И такая маленькая деталь греет сердце больше палящего в зените солнца. Волосы раздувает ветер. Чон позволяет себе еще немного посмотреть Киму в затылок, а потом все-таки заговаривает. — Тэхена, — первое нежное обращение таким и получается: сладким, как запах той же вишни. — Ты зачем позвал меня сюда? Наши одноклассники могут нас не так понять. Тэ, давно уже услышавший грузные шаги одноклассника, выдохнув, поднялся со стула и обернулся к Чонгуку. В руках у него был какой-то листок, повернутый лицевой стороной против Чона, там что-то было в этом листке, но разглядеть не получалось. Кроме этого цепляло взгляд еще кое-какая вещь — улыбка — та самая улыбка, которую президент класса так старательно прятал при объявлении результатов. Широкая улыбка, и уже не простой изгиб губ с приподнятыми уголками. — Равняйсь! — команды раздавать у Тэхена всегда получалось на «отлично». Чонгук, смотрит на него, выпучивши глаза, но встает по команде, не в силах ослушаться. — Смирно, — уже тише, но это тоже не конец сегодняшних потрясений. Тэ опускает глаза в этот свой листок, зажатый меж пальцев. Улыбка так и не сходит с его лица, даже когда он начинает зачитывать написанное на бумаге. — Награда «Ты можешь все» вручается сегодня Чон Чонгуку. Чонгук сотворил невозможное, подняв свой средний балл на целых пятьдесят процентов! И пусть ему еще есть куда расти и над чем работать, сегодня он все равно большой молодец. Настоящий герой. «Мой герой…» Тэхен разворачивает листок к Чонгуку, чтобы он мог его рассмотреть. Это оказывается настоящей самодельной грамотой. Тэ сам разрисовал ее, подписал, как обычно подписывают награды — те самые, что висят у Чона в комнате по всем стенам. Только вот эта намного драгоценнее. Он принимает ее, сам разулыбавшись. Довольный до невозможности, он разглядывает выведенные ровным почерком буквы, красную рамку, пририсованную сбоку медаль. Чон так привык ко всем этим наградам прежде: за спорт, за лучшее выступление, за… еще что-то. А теперь сердце заходится, как в самый первый раз. (Или это все из-за вручающего?) — А как же дополнительный приз? — наглость сама собой срывается с языка. Тэхен вспыхивает, раскрывая рот. — Ты издеваешься? — Совсем нет, — хихикает Чон, — просто обычно всегда вручают дополнительные призы. Ну знаешь: шоколадки всякие, блокнотики, ручки… — Так, — Тэ меняется в лице, обиженно надувая губы, — если не нравится, отдай, — он тянется за грамотой, но Чонгук отводит руку. Сказывается разница в росте, и Тэхен никак не может дотянуться, все прыгает вокруг смеющегося Чонгука, пока не оказывается совсем впритык, пойманный в ловушку. — Попался, — Чон доволен, как слон (очень сильно доволен, то есть), обвивает свою добычу руками, утягивая в объятия, не отдавая отчета действиям и просто делая. — Тэхена, ты разве не знал про дополнительные призы? Как без них вообще можно обойтись? — Отпусти, — тихо-тихо шепчет староста, который в данный момент думает только о том, чтобы щеки свои горящие спрятать. — Почему ты прячешься от меня? — от смеха к серьезным вещам — по щелчку пальца. Какие шутки? Тэ упирается ладошками в чужую горячую грудь, но не отталкивая, а точнее: совсем не прилагая сил. Чужой пульс чувствуется ярко, сердце напротив такое же беспокойное, рвется навстречу. «Влюбленность очаровывает, завораживает и делает и совершает удивительное: двое еще недавно совсем чужих друг другу людей становятся очень близкими» Близость Чонгука уже после их совместной ночи стала чем-то желанным для Тэхена. Теперь наоборот было странно просыпаться одному, а простые подушки совсем не передавали тепла чужого тела. Не грело и не вызывало нежности, внутри ничего не мурчало, подобно кошке, которую нежно ласкают рукой. И сейчас, когда они снова так близко, когда глаза в глаза и некуда спрятаться, и не хочется отталкивать, больше — обнять в ответ. Именно сейчас Тэхен решает наплевать на собственные размышления о влюбленности и о том, что позднее, когда спадет та самая розовая пелена с глаз, когда потухнет страсть, они могут охладеть друг к другу. Плевать. Сейчас-то хочется обратного. Сейчас горит, жжется, хочется. — Почему скрываешь свою лю… До лица Чонгука и так была лишь пара жалких сантиметров, но все равно приходится привстать на носочки, чтобы дотянуться. Горячие губы сталкиваются. Оба замирают, поджав хвосты от страха. Первый поцелуй всегда самый страшный: целая неизведанная вселенная ощущений открывается перед двумя новичками. И пусть пока это просто касание одних губ другими, а уже что-то новое. Все вокруг останавливается: картинка из любого сюжета о двух влюбленных. Ничто не смеет двинуться. Так что там было о… лю… Да-да. Любви? Она пока прячется где-то в касании одних губ другими: робкий росток, ждущий подпитки. И чтобы ее вырастить придется очень постараться. Но первые шаги сделаны, а остальное в руках желающих.