«Прекрасный ты» и большего я не прошу себе.
— Ты снова на первом месте?! — гул возмущенных голосов касается Тэхена до того, как он заходит в класс. Это привычный вопрос после объявления результатов. К нему всегда специфично относятся одноклассники, считающие его жуликом, ведь невозможно так безупречно учиться, не допуская ошибок. Вчера они хлопали им с Чонгуком, а сегодня опять накидываются со всей своей злостью, как тогда в средней школе, когда им не нравилось то, как Тэхен выглядит. Это Чонгуку тут хлопают, а Тэхену достается только несправедливая ненависть, зависть и обиняки от однокашников. — По-любому занимаешься с каким-то крутым репетитором, — говорит его соседка по парте. — Подскажешь номерок? — Тебе такой не по карману, Юна, — фырчит другая девушка. — Тэхени у нас богатенький мальчик, так? Вот и забрал себе все возможные школьные стипендии… Будто бы денег недостаточно. — Или его родители вообще спонсоры школы, — влезает кто-то еще. — Заплатили крупную сумму, и у их сынули до самого выпуска проблем с учебой нет. Так? «Я ведь все еще здесь…» Тэхен сжимает кулаки, но лицом никак не выдает своего огорчения. Он держится гордо, но губы все равно мелко подрагивают. Людям сложно принять тот факт, что кто-то нечеловеческими усилиями вырывает победы у других. Не все на это способны. Деньги? Это всегда самый простой и сложный способ, с одним только условием: если они есть, то действительно подвластно многое, но если их нет… приходится выкручиваться. — Простите, меня классный попросил зайти к нему перед уроком, — отговаривается и сбегает, как всегда сбегал, когда речь заходила о семье и деньгах. Стоит Тэхену выбежать из класса таким разбитым на осколки, как с противоположного конца класса со своего места подрывается шипящий Чонгук. Он уже готов рвать и метать, кричать на этих наглых змеюк, посмевших обидеть Тэхена. Кулаки так и чешутся, но его останавливает Хосок, ухвативший за локоть в самый последний момент. — Собрался с девочками драться? — Да хоть с кем, они… — Их невозможно победить, очнись, — Хосок говорит устало, с придыханием, что-то там вычитывая в своей книге. — Зачем они так говорят? — риторически вопрос, на который никто не отвечает. Чонгук хмурится, почесывает затылок, не сводя взгляда с дверей, где совсем недавно скрылся Тэ. Вряд ли он уже появится до конца перемены. Это расстраивает. Чон привык, что к нему все относятся хорошо, улыбаются, радуются. Всем всегда интересно, как он провел вечер, выходные, каникулы. Ему всегда есть с кем поговорить, к кому обратиться. А у Тэхена… у него никого нет, кроме Юнги, учащегося в другом классе, и Чимина, вечно витающего в облаках или вьющегося неподалеку от первого. Есть еще Чонгук, но сегодня Ким его весь день избегает и игнорирует, из чего можно сделать очень возможный и неприятный вывод: Тэхен жалеет. Жалеет о вчерашнем поцелуе. А это значит… значит… Ну, уж нет! В таком разодранном настроении, разозленный и еще больше взбешенный из-за своей беспомощности Чон решает начать действовать, наплевав на хотелки президента класса. Подумаешь! Навыбражал себе там что-то снова, а теперь бегает от него. Трус! Ух… как же бесит эта недосказанность между ними. Чонгук привык все прямо, все в лоб и до скрежета в зубах честно, а вот Тэхен вечно что-то скрывает и прячет, выдумывает, делает выводы, тихушничает и потом отталкивает. Это же какой-то кошмар, они должны научиться друг с другом раз-го-ва-ри-вать, иначе какие тогда любови и отношения?🌸🌸🌸
Вечером, после уроков и тренировки по баскетболу Чонгук подкарауливает президента класса у выхода из школы. Он прекрасно знает, во сколько тот закроет учебники, сложит их в сумку и выйдет из школы. Это уже как вбитая в голову, обязательная информация, слишком много времени они провели вместе за занятиями на крыше школы. В среду по общей договоренности у них нет занятий, так как Чон занимается с баскетбольной секцией. Поэтому Тэхен не ожидает, что они пересекутся. Он выходит из школы именно в тот момент, когда Гук уже начинает беспокойно поглядывать наверх — на крышу, хотя и не понятно, что он собирался там разглядывать, так как стоял под навесом у самого входа и выхода, скрытый тенью, словно какой-то сталкер (что не так далеко от правды). Тэ проходит мимо, что-то увлеченно рассматривающий в телефоне и не замечающий своего преследователя, который зашагал след в след, нависая за спиной широкой тенью. Они идут так некоторое время. Где-то уже за калиткой школы Чонгук перестает скрываться и уже в открытую шаркает ногами, свистит под нос какую-то новую, услышанную утром по радио мелодию. И Тэхен конечно же замечает одноклассника. Он резко останавливается на месте, а Гук едва ли успевает затормозить, чтобы не врезаться в него. Заулыбавшись «дурак» смотрит президенту класса в затылок и ждет продолжения. — Ты почему преследуешь меня? — конечно же, Тэхен узнал его, даже не оборачиваясь, но лицом к лицу все-таки впал в ступор: Чонгук снова делает это — сражает своей широкой плутоватой улыбкой с ямочкой наповал. — Я? Преследую? — на лице крайняя степень удивления. (Посмотрите на него! какой безвинный, пушистый кролик) — Я просто иду домой. А ты не обращай на меня внимания и все… — Нет, — ну-ну еще бы ножкой топнуть, для полноты картины: Тэхен упрямо насупливается, дует губы. (Совсем не в своем привычном антураже) — Я пойду домой один. Слышишь? Мне не нравится идти домой с кем-то. Об чонгуков светлый взгляд можно пораниться, хоть он и мягкий, как облачко. В его глазах слишком много сердечной близости: обжигающей и успокаивающей одновременно. Как вообще хоть кто-то может отказывать этому человеку, когда он смотрит так? Это просто неправильно и просто слишком для Ким Тэ, — неподготовленного к подобным ситуациям от слова совсем. Он как слепой котенок: не знает куда ткнуться, потому, что в силу своей закрытости, боится двигаться вовсе. — Я пойду один, — настырно, но уже не так уверенно. Тэхен отворачивается, набрав в грудь воздуха, хочет сделать шаг, но не может. У него просто не получается, поэтому он вновь поворачивается к Чонгуку, что вовсю пытается показать, как сильно он расстроен отказом, дуя губы, охая и ахая, намеренно театрально — для пущей убедительности. — Хорошо, — робко-робко. — Пойдем вместе. Улицы города этим вечером почти не продуваются ветром. Розовая сакура находится на пике своего цветения, ее приторный аромат заполняет собой все пространство, а акварельные, нежные зарисовки окружающего мира заставляют восхищенно оглядываться по сторонам. Наблюдать за подобным никогда не надоедает, наоборот, из года в год все очень ждут этого времени, ведь, кажется, будто весь мир преображается и делается чуточку мягче. Но у Чонгука теперь есть свое личное весеннее чудо, топающее рядом и усиленно продолжающее игнорировать его существование, все не желающее признавать своего поражения. Чон вот сдался давно и ни о чем не жалеет. Время войны прошло, оставив после себя уже не чувствующееся послевкусие, пора складывать оружие, пора падать в такие нужные сейчас объятия. Пора, пора любить и быть любимым! Тэхен здесь единственный на грани дать заднюю и убежать. Только вот он знает прекрасно, что его поймают и заставят смотреть правде в глаза. Рядом с Чонгуком у него рушится привычный мир, один вчерашний поцелуй — настоящий коллапс, кажущийся сном. Чтобы вы знали: Тэ тогда убежал тут же, оставляя Чонгука одного. И сейчас, шагая рядом, нога в ногу ему еще страшнее, чем было вчера. Кто, собственно такой, этот Чон Чонгук? Какое право он имеет брать тэхенову привычную действительность и разбивать ее в мелкое крошево стекла, об которое можно порезаться? И почему он так смотрит… и вообще… Почему именно он? Вот так просто взял и потек по венам вместе с весной, хватая за руки и заглядывая гораздо глубже своими невозможными темными глазами, от них же попросту нет спасенья в этом мире. Ким Тэ заврался сам себе давно, внушая, что этот идиот бесит его до колик в животе, веря, что так оно и есть на самом деле. Но Чонгук честный, простой и открытый, красивый, улыбчивый и добрый, дружелюбный и… в такого невозможно не влюбиться. Он как идеал из множества романов про любовь, он как бэдбой из американских школьных фильмов, только наоборот: популярный не количеством брошенных девушек, а своими хорошими делами, своим светом, на который хочется мчаться сломя голову, отбросив предрассудки. У президента класса от переживаний сводит где-то под ребрами, щекочется в животе, он чувствует себя слабым, натягивая длинные рукава кардигана и пряча замерзшие пальцы. Только запоздало он вспоминает, что вести Чонгука к своему дому он… не может… (Вранье преследует по пятам, вставляя палки в колеса и отдаляя сильнее нерешительности) Об утреннем инциденте больно вспоминать, каждое слово запомнилось и въелось, отравляя. Тэхен всегда думает, что он привык, но каждый раз получается как первый. Дело в том, что он вовсе не сынок богатых родителей, он не живет припеваючи, он не добивается стипендий и хороших оценок нечестными путями. Только вот он еще со средней школы никак не может сказать это другим, его ведь обязательно либо жалеть начнут, либо еще больше будут презирать, мешая с грязью. Да и не обязан он делать этого. Какое кому дело до его семьи и их семейных дел? Но эта тайна: она все равно противная и больная, неприятная. Ее бы уже рассекретить давным-давно, и не только перед другом детства Юнги и его Чимином. Подходит ли Чонгук для роли еще одного посвященного? Можно ли ему довериться, при этом, не боясь, что он побежит рассказывать всем и смеяться, издеваться вместе со всем остальным сборищем змей? Это все как минимум очень страшно — страшно доверять. Что там в этой «пустой» головушке — потемки… Они как раз подходят к какому-то большому дому с высоким забором и домофоном для связи с хозяином. Тэхен жует губы, судорожно сжимает кулаки до побелевших костяшек, но все равно говорит, останавливаясь рядом со входом на территорию абсолютно чужого жилища: — А вот и мой дом. Спасибо, что проводил. — Ва-а, — Чонгук удивленно раскрывает рот, запрокидывая голову и разглядывая высокий забор, что почти полностью скрывает само здание. — Президент, у тебя тако-ой большой дом. Тэхен старательно отводит взгляд. Чонгук — наивный ребенок, и это плохо: обманывать его. Чувство вины затапливает с головой, хочется отмотать время назад и пройти мимо, может быть, даже дойти до настоящего дома, все-все рассказать. Но дело сделано. Тэ нервно оглядывается по сторонам, а потом задерживает взгляд на однокласснике и пытается улыбнуться ему. Выходит натянуто, но тут уже ничего не сделаешь. — Ты можешь идти. — Ты первый. «Это же глупо…» — Иди давай, — улыбка превращается в оскал, он еле одергивает себя, чтобы не начать Чонгука пихать в сторону дороги. — Нет, ты заходи первый, тогда я и пойду, — Гук смеется, играется, даже не подозревая, как сильно переживает Тэхен, что сейчас очень боится быть раскрытым внезапно вышедшим из дома настоящим хозяином. — Иди-и… — звучит уже отчаянно. — Это выглядит так, будто бы мы уже встр… — Чонгук! Почему бы тебе не пойти уже домой?! На выкрик Чон тушуется, опустив голову, но игривость эта его никуда не пропадает, так и тянет нашкодить. — Хорошо, — говорит он. — Я пойду. На резкий скачок в сторону домофона и нажатую кнопку вызова приходится один истерящий Тэхен. А Чонгук довольный сам собой слушает перелив звонка, он отходит спиной, рассматривая розовые щеки президента: — Пока! Увидимся завтра! — Да-да, — у Тэхена срывается от переживаний голос. — Иди быстрее, — он отчаянно машет рукой, прогоняя одноклассника. — Доброй ночи, — слышится уже из-за поворота дома. — Кто там? — приглушенный динамиком голос хозяйки дома заставляет еще сильнее перепугаться. — Простите, я ошибся домом… Это и становится роковым. Чонгук стоит в нескольких шагах, сжимая в руках бутылку с вишневым йогуртом (Тэхен всегда покупал его себе, когда задерживался в школе). Он глупо хлопает глазами, раскрывая рот, но не находит правильных слов, как не старается. Вроде и слышал все, а вроде это кажется сном: точно ли просыпался утром? — Чонгук?.. — Президент… …В догонялки они начинают играть, когда дом, настоящий дом Тэхена оказывается совсем близко. И нет, это далеко не веселые игры. Тэ убегает от Чонгука и отчаянно хочет, чтобы тот оставил его. Потому что стыдно, потому что он не знает что сказать и какие правильные подобрать слова, при этом не выглядя совсем жалко. Только вот староста вечно забывает, что Гук просто ненавидит все эти думы: он всегда за честность и прямоту, для него проще сказать первое, что на ум пришло, потому что, обрастая другими вещами, мысли порой теряют первоначальный смысл. Но вечно бегать тоже нельзя, Тэхен понимает, что от него не отстанут так просто. Ситуация перед школой словно на репите: он останавливается, за спиной так же тормозит Чонгук, Тэхен оборачивается к нему, снова (!) попадая под чары больших темных глаз. Эти глаза ждут ответов, но никто не спешит задавать вопросы. — Перестань преследовать меня. — Я тебя не преследую, — повторяется. — Я иду домой. Тэхен облизывает губы, потом закусывает нижнюю, нервно сжимает кулаки и прячет их за широкими рукавами. Пальцы продолжают мерзнуть, пусть на улице и тепло, почти как летом. — Я никогда не вру, — говорит, вздернув голову и отчаянно заставляя самого себя не отводить взгляда от чужого лица напротив. — Я просто… просто позволяю верить им в то, что они сами себе придумали. Я не вру… никогда, я, — Тэхен замолкает, он чувствует как вот-вот глаза наполнятся слезами обиды, как вот-вот он окончательно выставит себя ничтожным, но Чонгук усмехнувшись, говорит очень нежно: — Я знаю, — он опускает глаза, улыбка не широкая, но явная растягивает его губы, Тэ вдруг замечает, как под нижней спряталась маленькая родинка — откровение, удивительно, что силы обращать на такие мелочи внимание еще остались. А потом замерзшие пальцы, сжатые в кулаки оказываются в мучительно-теплом плену чужих рук. Чонгук касается робко, легкими поглаживаниями прося расслабиться, прося довериться. И Тэхен как-то весь сникает, разжимает кулаки и позволяет Гуку спрятать замерзшие пальцы в его больших, теплых и шершавых ладонях. Таких отчего-то родных и ласковых. Как-то с самого начала не получилось у него думать о Чонгуке, как о чужом человеке. Их руки вместе — кофе с молоком. И это так сентиментально. — Я знаю, — Чон делает шаг ближе. — Где бы ты ни жил, кем бы ни были твои родители. Для меня ты всегда останешься Ким Тэхеном. Верно? Какие бы ни были оценки в твоем табеле, каким бы ты порой не был занудой… Ты все равно Ким Тэхен. Верно? Президент класса кивает на автомате, завороженный и совсем слабый перед таким Чонгуком. Он чувствует, как рассыпается на части, но при этом чонгуковы руки удерживают его цельным. Это… это и есть любовь? Вот это самое ощущение чужой поддержки, будто ты можешь забраться повыше, повернуться спиной, раскрыть руки и опрокинуться спиной назад, блаженно закрыв глаза, зная, что тебя обязательно подхватят, что тебя не бросят ни за что и никогда. «Любовь начинается в тот момент, когда нам становится ценен и интересен другой человек таким, какой он есть. И мы начинаем заботиться о нем, а не о том, чтобы нам с ним было хорошо» Всхлип и последующие слезы уже не остановить. Вспомнившиеся строчки из книги доводят до слез. А Чонгук, что стоит напротив, своим взволнованным видом еще больше усугубляет ситуацию. Это все совсем не то же самое, как если бы Тэхен сейчас плакался в плечо Юнги. Это все другое. Незнакомое и желанное одновременно. От тепла чонгуковых ладоней теплеет внутри. Слезы скатываются по щекам, а в уголках губ прячется улыбка. Чон сжимает руки старосты сильнее, поднимая их и касаясь губами кончиков чужих пальцев робким поцелуем, кожу обжигает жаром, оставляя ожоги, словно какие-то дикие пчелы пробиваются своими жалами к самому сердцу. Чонгук пробирается, делаясь еще ближе, просто возмутительно близко, склоняя голову, утыкаясь лбом в чужой лоб и потираясь, бодаясь, как выпрашивающий ласки кот. — Мне все равно, — говорит, — просто позволь мне быть рядом. Просто поверь мне, Тэхена… …Они доходят до дома Тэхена, держась за руки. Чонгук прячет их сцепленные ладони в кармане своего пиджака, наказывая президенту спрятать вторую руку в кармане его кардигана. Тэ не противится, послушно исполняя наказ. Оба улыбаются, как идиоты, но счастливые идиоты — это важно. Шагают нога в ногу, периодически сталкиваясь плечами и умиляя случайных прохожих своим невыразимо милым видом. По пути Гук спрашивает про обещанное свидание, на что Тэхен отвечает ухмылкой и «а разве этого не достаточно?». Ну, конечно же, нет, Чонгук не отстает пока из тысячи предложенных и отказанных вариантах, они не сходятся на самом невинном — прогулке в парке утром в субботу, — все остальное время у Тэ привычно занято учебой и выполнением домашних заданий. Но Чон не расстраивается вовсе, — наоборот, — он счастлив, что в своем загруженном графике у Ким Тэ для него наконец-то нашлось место. — Вот мы и пришли, — Тэхен останавливается перед обшарпанной временем дверью в небольшой внутренний дворик перед таким же маленьким домом. — Это мой настоящий дом. — Ва-а, — Чонгук оглядывает покрывшийся мхом забор, проржавевшую дверь с тем же восторгом, с каким смотрел на дорогой частный дом некоторое время назад. — Так вот где ты живешь. Понятненько. Ну, теперь, когда я знаю, где твой дом, я буду провожать тебя чаще. — Прекрати, — Тэ засмущавшись выпускает чужую руку и отводит взгляд, заставляя Чонгука еще больше разулыбаться такому трогательному зрелищу. — Иди теперь… — Сначала зайди ты. — Чонгук… — Давай-давай. Тэхен сдается. Он выдыхает, кивает, а потом подходит к двери, но та не просто так была ржавая. С первого раза она не поддалась, а потом резко открылась с громким скрипом, отчего не ожидавший такой подставы президент класса завалился вперед, и только вовремя подскочивший и ухвативший его за талию Чонгук, спас от больного удара о землю. За собственное жилище стало еще стыднее, а ситуация обращалась еще большей нелепостью. — Осторожнее, Тэхена. Вот ты тут убьешься, а мне что потом делать?.. Чонгук все еще держит одноклассника в своих руках, когда тот замирает, залюбовавшись. Красивый, нет… Прекрасный. Какой же Чонгук прекрасный. Жили бы они в какой-то другой эпохе, он бы обязательно носил титул героя, настолько этот человек кажется нереальным, сильным и… Как Тэхен вообще мог его ненавидеть когда-то? И самое главное — за что? Мозги превращались в розовую кашу, а стыд отошел на задний план. И Чон, урвав момент, все-таки поцеловал свою принцессу еще раз.🌸🌸🌸
Утром Тэхена будит смс: «Выходи» Вычитав имя отправителя, президент класса подрывается с кровати, напяливая любимую серую толстовку и выбегая на улицу, как есть: в спальных шортах, болтающейся большим серым мешком кофте и босой, потому что тапки — это для слабаков. Во дворе никого нет, но дверца — та самая виновница вчерашнего падения открыта, Тэхен выходит наружу и замирает, оглядывая теперь совсем не ржавую поверхность железяки, с переливами старой синей краски. Вся дверь перекрашена в яркий фиолетовый цвет, у дверной ручки выведены два красных сердечка. Тэ тянет дверь на себя, и она с легкостью поддается, даже не скрипя. Телефон сигналит о новом сообщении. «Теперь эта дверь такая же красивая, как и ты» И потом еще. «Ты знал, что означает фиолетовый цвет? Фиолетовый — это последний цвет радуги и означает любовь и доверие на долгие времена» Тэхен оглядывается по сторонам в поисках отправителя, но тот либо прячется хорошо, либо давно уже ушел собираться в школу, — время раннее. Такого для него никогда никто не делал. Подобные знаки внимания в духе Чонгука, но в то же время слишком неожиданны. Одна только мысль, что человек специально для тебя вставал рано, специально для тебя стоял тут все утро, специально для тебя трудился и жертвовал собственным отдыхом, — доводит до эйфории, до щемящего чувства в груди. Это все — это только для тебя. Разве можно сравнить подобное с какими-то побрякушками, цветами, конфетами? Такое касается сердца и прячет его. Делает слабым и сильным одновременно… Когда любишь, хочется отдавать. Неважно, что именно: свое время, любовь, всего себя… Просто хочется отдать, чтобы именно этот человек забрал все-все. Это и есть любовь? На губах чувствуется подаренный ему еще вчера поцелуй… его тоже хочется вернуть, чтобы потом забрать обратно, замыкая круг и начиная его заново.