Если ты не получаешь от меня писем, не думай, что я их не пишу.
Джонатан Сафран Фоер
— Вы слышали, что дату весеннего фестиваля собираются менять? — Опять? За полгода ее поменяли уже раз десять! — В этот раз решение окончательное. Фестиваль проведут уже через три недели! — Что?! В школьной столовой во время большой перемены — как и всегда — слишком много людей. Бесконечный шум, разговоры, смех… Одному Тэхену не совсем уютно и до сих пор трудно приходится на новом поприще: он же больше не какой-то там одиночка. Зубрила. Теперь у него есть Чонгук. Все поменялось враз, и теперь приходится мириться с нынешними обстоятельствами. Но это все ерунда. Ради Чонгука, сидящего рядом, Тэхен готов был терпеть и не такое. С недавнего времени они слишком сильно привязались друг к другу и старались не расставаться даже совсем на краткий промежуток времени. — А мы успеем все подготовить? Мы еще даже не начинали! Тэхену хочется закрыть уши руками и спрятаться хоть куда-то. Ему очень… очень неуютно в столь шумном месте. Но он не собирается бежать. Во всяком случае, его никуда не отпустит чужая рука, что так бережно удерживает его пальцы в теплом-теплом плену. Чонгук поглаживает выступающие костяшки на внешней стороне ладони Тэхена предельно нежно. Щемит в сердце. Ради этого чувства Тэхен готов проходить через собственный ад снова и снова. Люди вокруг не имеют значения — это он повторяет себе без остановки. Теперь за большим столом, который некогда забили себе Чонгук, Хосок и Минсу, сидели новые члены «банды»: Юнги с Чимином и Намджуном, а еще… Тэхен. Благо всем хватало места с избытком. И никто, вроде бы… не жаловался. Они все как-то странно и в один момент сблизились. Никто даже не понял когда именно это произошло. Так просто получилось. Друзей становилось все больше. И обычно этому принято радоваться. «Но» — У нас всегда дедлайны праведным огнем горят, — смеется Чонгук, беспечно отвечая на все озабоченные слова Минсу. Хосок закатывает глаза, видя, как светится — действительно светится! — Чонгук. Как лампочка. Ему, наверное, вообще все равно и на фестиваль, и на то, что Минсу искренне беспокоится. Для его брата в данный момент нет ничего важнее мрачного Тэхена рядом с ним. Тэхена который как и всегда тихушничает, никак не участвуя в разговорах. «Дедлайны? Праведный огонь? Это Тэхен его новым словам учит?..» — Тем более мы уже забили идею с кафе-караоке, — Чимин со своими рыжими волосами выглядит словно золотое солнце, беззаботно улыбается. Разве что хмурый Юнги рядом с ним, увлеченно жующий свой обед, оттеняет его лучезарный блеск. Хосок кривится. С недавнего времени ему хочется блевать от изобилия парочек вокруг него. — Только вот, эту идею надо воплотить в жизнь, — Минсу все не меняет обеспокоенного тона. Единственная девушка за их столом выглядит самой беспокойной по поводу проведения фестиваля и подготовки к нему. Но никто не собирается разделять с ней этого чувства. — Если наберем больше всех баллов, то можем рассчитывать на то, что наш класс выиграет конкурс «лучший класс года». — Вот это повод… Убиваться из-за какого-то фестиваля! — саркастично хмыкает Юнги. (Возможно, по поводу новых друзей мы немного поспешили…) — Юнги, — Чимин тут же одергивает Мина. — Естественно, это повод! Победивший класс в новом году может рассчитывать на самые разные привилегии. — Мы все сделаем, — довольный до невозможности голос Чонгука, пониженный на несколько тонов, выбешивает Хосока своей уверенностью. — Всегда справлялись, значит и в этот раз справимся. Но Хосок пока держит себя в руках. С недавнего времени он очень часто не то, чтобы положительно реагирует на брата и его… парня. Он и сам знает, что это глупо! Тэхен ни в чем не виноват! Но это нельзя было просто взять и выкинуть из головы… То, что творилось с Чонгуком, то, каким счастливым он был… Хосок не мог разделить с братом этой радости. И именно поэтому так злился: и на Чонгука, и на самого себя. — Очень на это надеюсь, — Минсу сдается, со вкусом вгрызаясь в яблоко и отводя взгляд куда-то в сторону. Хосок видел в глазах подруги боль, пусть она и прятала ее слишком хорошо. Ему тоже было больно. Но друг с другом они об этом никогда не смогли бы заговорить. — Меня, наверное, опять отстранят, — Намджун сегодня подозрительно тихий, задумчивый. Он не влезает в разговор и вообще не проявляет какой-либо активности. — А ты не доводи учителя, — Чимин хлопает по плечу друга. — Никто не отстранит тебя от фестиваля, если ты будешь вести себя, как человек. — А как я себя обычно веду? — Как муд… — Юнги! — Мы так ни о чем не договоримся. Хосок хмурится, когда бросает взгляд на Минсу, он замечает, как девушка безотрывно наблюдает за Чонгуком: он такой… отстраненный от общего обсуждения, склоняет голову к плечу Тэхена и с блаженным видом прикрывает свои глаза.🌸🌸🌸
Сама по себе история эта слишком обычная, как для подростков. Любовный многоугольник — лишь на словах кажется смешным. На самом деле все немного, но страдали. Страдали в силу юношеского максимализма, от которого никто из нас не был избавлен. Все очень просто: Чонгук влюблен в Тэхена, Минсу в Чонгука, а Хосок… всегда чувствовал себя третьим лишним. Он не был до конца честен сам с собой, точно так же, как не был честен и с друзьями. Точно так же, как друзья не были честны с ним. Тогда какие из них друзья? (Точно уж, что не самые верные и настоящие!) Но пока треугольник не стал многоугольником (пока не появился Тэхен), все и всех устраивало. Ни у кого не рушились мечты и надежды. Они втроем просто дружили… А потом все разрушилось. Это должно было произойти рано или поздно, если люди пускают все на самотек. И Минсу ясно осознала, что со своим страхом опоздала на несколько лет, когда у нее еще был шанс… Или его не было никогда? Как же несправедлив этот мир! Почему Чонгук был сейчас с тем человеком, который так яростно его отталкивал раньше? И почему она — девушка, которая всегда была рядом — осталась не у дел?! На эти вопросы никто не мог дать ответов. — Чонгук, ты слышишь меня? — Хосок хмуро смотрит на своего замечтавшегося брата, видимо витающего в своих фантазиях. Вечером они собрались со всей семьей ужинать, накрыв на стол прямо в помещении их закусочной. Все равно все посетители были уже как свои люди. Обстановка в помещении царила невозможно домашняя. Не хватало только Тэхена, который в последнее время часто был гостем на таких вот ужинах, обедах, завтраках… Чонгук таскал его за собой везде, где только мог, но, наверное, сегодня тот решил, что лучше ему будет остаться у себя. Наверное. Хосок не спрашивал и, если честно, не горел желанием спрашивать. Ему откровенно было не интересно. Эти влюбленные стояли у него как кость в горле. — Да, — Чонгук пару раз моргает, одаривая брата мягким, отстраненным взглядом. Витает в облаках и даже не скрывает этого! — Что такое? — Уже ничего, ешь, — Хосок вздыхает. На самом деле он совсем забыл, что хотел спросить. О чем поговорить. Скорее всего, это было не так уж и важно. А может его существо просто захотело хоть на секунду выдернуть брата из воздушного, зефирного мира? Матери тоже что-то обсуждали между собой. Пару раз они переспросили у Чонгука почему сегодня не пришел Тэхен. Гук внятно ответил только с третьего раза. А потом вновь вернулся к залипанию на одной точке взглядом и к этой своей… самой глупой на свете улыбке. Тэхен еще не был представлен семье, как официальный молодой человек Чонгука. Но этого и не требовалось. А мама Чонгука по секрету рассказала своей сестре и Хосоку, что все поняла с самого первого раза: когда Чонгук привел Тэхена в дом, утопив в собственной огромной толстовке. — Ах, первая любовь! — вздохнула мама Хосока, мечтательно возводя глаза к потолку. — Уже и вспомнить сложно, какое на самом деле это чувство прекрасное… Воздушное, легкое, зефирное, сладкое… Это все было лишь о Чонгуке с Тэхеном! Но Хосок знал о первой любви совсем с другой стороны. И эта сторона едва ли могла назваться прекрасной.🌸🌸🌸
В школу Хосок теперь ходил один. Нет, его никто не бросал: он сам так захотел. Чонгук всегда звал его с собой, но у Хосока не было не сил, не желания слушать чужие воркования. Это как самому себе подписать приговор и исполнять его добровольно. Добровольная пытка! Когда сам страдаешь, то чужое счастье — будто ножом по сердцу! Почему говорят, что друг познается в беде, если на самом деле это не так? Друг, который может искренне порадоваться за чужое счастье — вот, кто достоин доверия! Ведь это намного сложнее. И от этого… Хосок чувствовал себя еще гаже. А Минсу… С каждым днем она все больше мрачнела и все меньше улыбалась искренне. Хосоку больно было смотреть и на это тоже. Даже еще больнее. Он больше переживал за нее, чем за самого себя, ведь со своей болью он смирился уже очень давно. В школе с каждым днем становилось все невыносимее. Трагикомедия постоянно искажалась, люди вокруг будто смеялись, будто издевались. Хосоку все казались врагами, порой он даже Минсу ненавидел, потому что та… заставляла его страдать. Точнее: она была причиной его страданий. — Смотри, если мы оформим наш… — Чимин, отстань, мне не до этого, — Хосок отмахивается от соседа по парте, устало вздыхая. — Я думал… — Обсуди это с Минсу или найди других ответственных. Я вообще не хочу участвовать в фестивале. — Чего? — Хосок пожалел, что говорил слишком громко. Так громко, что его услышал Чонгук, теперь вопросительно разглядывающий брата, обернувшись назад. Даже Тэхен удивленно смотрел на него, хлопая длинными ресницами. — Того, — он отводит от Чонгука взгляд. — Я не хочу участвовать в фестивале. — Что? — его расслышала и Минсу, которая только-только вернулась в класс после того, как сходила до автомата с напитками. Она остановилась около ее парты, широко раскрыв свои удивленные глаза. В руках она держала три коробочки с банановым, клубничным и шоколадным молоком. Хосок не смог повторить того, что сказал ранее, смотря прямо в глаза подруги. Казалось, что все, кто сидел рядом, слышали как трещит по швам старая, сшитая годами дружба. — Хосок не хочет участвовать в фестивале, — видимо, Намджун решает, что никто кроме него не посвятит Минсу в курс дела. Он тоже обернулся, хрустя в руках упаковкой из-под какой-то сладкой булочки. Говорил с набитым ртом и вид имел самый что ни на есть невозмутимый. — Прекрасно! — как-то истерично вскрикивает Минсу. Она вдруг брякает тремя коробочками молока об стол. Они никому уже не нужны. — Давайте все откажемся участвовать! — Минсу, — Чонгук обеспокоенно смотрит на подругу, но та уже порывисто развернулась на каблуках и слишком быстро зашагала прочь из класса. Он уже собрался выскочить следом, но Тэхен придержал его за рукав школьной рубашки: — Ей надо успокоиться, — староста качает головой. — Пусть остынет. — По себе судишь, президент класса? — как-то слишком саркастично спрашивает Хосок. Он что сегодня с цепи сорвался? Тэхен никак не отреагировал на чужую шпильку, даже глаз не опустил. Хосок прекрасно знал, что он поступает недостойно, но он уже не мог остановить самого себя. Тэхен был выше его обид, и, если честно, эти обиды никак его не касались. Тэхен не был ни в чем виноват. Разве что только в том, что влюбил в себя Чонгука. Но разве это считается за вину?.. — Хо, ты чего? — Гук впервые за несколько дней хмурится. Свалился из рая? — Что с тобой происходит? — Ничего, — ему вдруг становится так противно от самого себя. Он качает головой, а потом поднимается со стула и без слов выходит из класса, надеясь, что его, как и Минсу просто оставят в покое. …Но в тот же день Хосок помирился с братом и заочно (через Чонгука) извинился перед Тэхеном. А вот Минсу так и не подошла к ним больше, проходив весь учебный день очень хмурой и отстраненной.🌸🌸🌸
С того момента, как Тэхен с Чонгуком сблизились и — пусть не говорили официально, но, — начали встречаться, староста взялся за образование братьев Чон с такой серьезностью, словно от этого зависела судьба всего мира. Чонгук и Хосок не привыкли много думать и сидеть над школьными заданиями, но у первого уже сложился определенный опыт в общении с Кимом, а у Хосока просто не оставалось выбора: президент класса приходил к ним домой, а поздним вечером бежать было уже некуда. Обе госпожи Чон очень обрадовались тому, что у их сыновей появился бесплатный репетитор и всеми силами пытались ему помочь удержать неугомонных Хосока и Чонгука. Даже если это предусматривало запереть их в комнате на клюшку. Пару раз Чонгук пытался позвать на вечерние «занятия» и Минсу тоже, но та отказывалась, отговариваясь тем, что в данный момент она полностью поглощена проработкой дизайна и оформления их кафе-караоке вместе с другими девочками из класса. Она отказывала не грубо, умело делая вид, что ей очень жаль. Чонгуку этого хватало — он ей верил. А Хосок в очередной раз кривился и хмурился, и пытался пережить новый вечер зубрежки и общества переслащенной парочки. Чонгук и Тэхен были милыми, но раздражали до скрежета в зубах. Так, постепенно прошла неделя, потом началась следующая, и «занятия» с Тэхеном пришлось отменить. Близился весенний фестиваль, и он стал забирать слишком много сил и времени. И Чонгук, и Хосок были задействованы не только в оформлении класса, как та же Минсу, — их разрывали между собой спортивные и творческие клубы школы, потому что в свое время братья Чон успели блеснуть талантами и там, и там. И теперь им просто совесть не позволяла взять и отказать людям, которые возлагали на них большие надежды (Хосок тогда разве что от злости сказал, что отказывается участвовать, а на самом деле он даже не думал о таком исходе событий). Весенний фестиваль проходил три дня: первый предназначался для проведения спортивных соревнований между классами, второй отводился для представления «классных уголков» (именно для него и предназначалась идея с кафе-караоке), а на третий день выпадали различные выставки творческих клубов и самое знаменательное событие — концерт, который все в шутку называли «минутой славы», потому что на нем мог выступить любой желающий, который заранее подал заявку и показал приемной комиссии свой номер. Заканчивалось все красочным фейерверком и отпусканием в небо больших бумажных фонариков. Этого события ждали весь год. Именно весенний фестиваль! На нем царила какая-то особенная атмосфера: все еще цвела сакура, теплело почти как летом. После холодной зимы весенний школьный фестиваль заставлял окончательно забыть холод и серость зимы, отбросить как можно дальше свое плохое настроение, и просто на время потеряться в безудержном счастье молодости. Даже Тэхен не остался в стороне от всеобщей увлеченности скорым празднеством. Чонгук просто не мог позволить этому случиться: неугомонный таскал своего парня повсюду, пока тот сам не согласился принять участие хотя бы в оформлении кафе-караоке. Тэхен хотел себя хоть чем-то занять, если уж не найти в себе сил отказать Чонгуку, то не тратить время в пустую, просиживая штаны либо в актовом зале, наблюдая за репетицией танцевального клуба, либо на трибунах спортзала, созерцая тренировки баскетболистов, в которых он сам ничего не смыслил. Из-за того, что Хосок был задействован там же, где и Чонгук, — посещать вечерние собрания класса, организованные для подготовки декораций и костюмов, становилось проблематичным. Вместе с Чонгуком они приходили уже тогда, когда половина ребят разбегалось по домам, а другая половина спешно сворачивала свою деятельность. Но Тэхен и Минсу всегда оставались до последнего. Первый ждал Чонгука, а вторая… — Вау, Минсу! Это ты сшила?! — Чонгук всегда был бесцеремонен, никогда не спрашивал чужого позволения, чтобы куда-то влезть. Потому что ему никогда и никто не мог отказать. Хосок убедился в этом: даже Ким Тэхен не устоял. Что тогда говорить про остальных? Про Минсу? — Платье такое красивое! — Чон держал платье за бретельки и вытянул перед собой, чтобы рассмотреть его лучше. Минсу улыбалась. — Да, я. — Офигеть! — Чонгук улыбался подруге в ответ. Он вообще всем улыбался так, что можно было подумать, будто он к каждому относился как-то особенно. На самом деле, Чонгук был просто такой человек - не стоило принимать его знаки внимания близко к сердцу. Он вернул девушке платье, добавил еще пару комплиментов, а потом развернулся и, кажется, забыл обо всем остальном мире. Хосок закатил глаза. Тэхен помогал Богому и Чимину вырезать какие-то фигурки по заготовленным ранее трафаретам. И Минсу могла сшить сколько угодно прекрасных платьев, но все они блекли перед тем, что делал Тэхен. Даже глупые фигурки!.. Чонгук ничего не сказал, но по тому, как он смотрел, все и без слов было понятно. Хосок не мог не заметить как поблекла улыбка Минсу. Девушка тяжело вздохнула, а потом вернулась к своему занятию, отгораживаясь от мира и от… чужого счастья стеной наигранного безразличия. — Тэхена, пойдем домой, — Чонгук уселся рядом со старостой и ткнулся лбом тому в острое плечо. Устало закрыл глаза. — Надо закончить, чтобы завтра уже доделать эту дурацкую гирлянду. Подожди немного, — Тэхен не сбрасывал чужую буйну голову с плеча, сидел как ни в чем ни бывало дальше, старательно орудовал ножницами, вырезая то ли цветок, то ли бабочку. — Да, Гук, — подал голос Богом, — нам осталось немного. — Я сейчас усну… — Спи. — Тэхена! — Как был лялькой, так и остался, — покачал головой Чимин. — Это кто тут лялька?! Послышался приглушенный смех остальных одноклассников, занятых другими делами. Хосок не знал, что ему делать. Чонгук так и остался сидеть с Тэхеном и хныкать ему в плечо. А ему кому хныкать? — Хо, а ты чего стоишь потерянный? — Чон даже вздрогнул от внезапного оклика. Он повернулся в сторону Минсу и встретился с девушкой взглядами, не в силах отвести глаз. — Встал над душой, как столб. Если заняться нечем, то хотя бы помоги мне. Хосок сначала растерялся, а потом кивнул. Странно было как-то от того, что раньше они втроем общались на короткой волне, а сейчас он буквально ощущал, расширяющуюся не по дням, а по секундам, пропасть между ними. Поэтому движения Хосока стали каким-то дерганными, резкими. Он отчего-то был крайне смущен, но все-таки сел рядом с подругой и спросил чем он может ей помочь. — А ты шить умеешь? — Минсу захихикала. — Мама порой заставляет штопать свои носки самостоятельно. — Ого! Какой богатый опыт! Но девушка все-таки приняла помощь друга, рассказала, что подол необходимо было немного подшить: она подогнула нужную, отмеченную заранее, специальным мелом для ткани, длину, подколола ее булавками и полностью доверилась Хосоку. Тот принялся исполнять просьбу с крайне серьезным видом, успевая сделать один стежок, пока Минсу закрепляла по несколько бусин бисера за раз. — Хо, — он так замечтался, что не сразу заметил, как Чонгук звал его откуда-то со спины. — Хо! — А? — Хосок обернулся на зов, но тут же отвернулся обратно. — Идите без меня, я еще не закончил. Чонгук уже поднялся с пола, ожидая когда Тэхен наденет на себя джинсовку и заберет с парт у стены свою сумку. Чимина и Богома не наблюдалось, как и большинства оставшихся допоздна одноклассников. — Точно? Тетя тебя не потеряет? — Нет. Я позвоню ей. — Тогда ты обязан проводить Минсу, — Чонгук зачем-то подмигнул брату и повернулся в сторону Тэхена, который стоял рядом с выходом из класса. У Хосока не получилось скрыть разом вспыхнувший на щеках румянец. Он и сам не собирался оставлять подругу одну, он бы в любом случае проводил ее. Только эта… констатация факта от Чонгука вдруг взяла и вогнала его в краску. Вот дела! — Ай! — Хосок вскрикнул от неожиданности, когда своими собственными руками вогнал иглу в нежную подушечку указательного пальца. Он тут же отдернул от себя платье вместе с ниткой и иголкой и сунул палец в рот. — Осторожнее! — Минсу покачала головой, с улыбкой наблюдая за другом. …Они задержались намного дольше остальных. Когда Минсу, наконец, решила, что на сегодня достаточно, — она подняла глаза и почему-то удивленно застыла. Хосок… дремал. Он закончил подшивать подол платья — кривая дорожка стежков шла маленькими волнами вдоль каймы — и теперь клевал носом, прикрыв глаза. Ладно, хоть не сопел. Девушка оглянулась по сторонам. Никого кроме них не осталось. За окном уже было очень темно. Она взглянула на часы и тихо ойкнула, увидев на циферблате половину одиннадцатого часа. Минсу устало вздохнула, проведя ладонью по лбу. Ее радовало, что она осталась не одна: даже спящий Хосок поднимал настроение. Она не решалась его будить и просто с улыбкой смотрела на друга. Весь день ее мучило плохое настроение, а сейчас стало как-то легче. Может сеанс шитья помог ей забыться, а может быть… Нет. Это точно было шитье. Когда Минсу было плохо, она всегда убегала от проблем, забываясь в каких-то делах. Такое времяпровождение спасало ее. И она совсем не хотела вспоминать причину, по которой ей было плохо. Совсем-совсем. — Хо, — Минсу ласково коснулась плеча друга, легонько потрепав. — Просыпайся. Пора домой. — А?! — парень вздрогнул от неожиданности, завертел головой из стороны в сторону. Минсу засмеялась: — У тебя слюна вот тут, — она показала на правый уголок своих губ. Хосок все еще не проснувшийся принялся тереть со своей правой стороны. — Да нет же, — девушка снова захихикала: — Вот тут! — Хосок начал тереть с правильной стороны, но ниже, чем надо. — Боже, — Минсу решила, что проще утереть другу слюнки самой и уже потянулась к нему, но тот дернулся еще сильнее, буквально отскочив в сторону от подруги. — Я сам. Сам, — на этот раз Хосок отчаянно растер все вокруг своего рта, стирая и след от слюны тоже. …Домой они шли в неловком молчании: Хосок шаркал кроссовками по асфальту, а Минсу цокала каблучками своих туфель. Наверное, раньше было проще, потому что между ними был Чонгук. Среди них не было (настоящего) третьего лишнего, потому что они были бандой, а не просто какими-то друзьями. Но стоило Чонгуку с головой окунуться в Тэхена, как все рассыпалось, словно замок из песка. Не было никакой банды… Только Чонгук, как клей держал их вместе: одна была в него влюблена, а другой… — Как думаешь? Мы успеем все подготовить? — А? — Весенний фестиваль. Думаешь, мы успеем? — Минсу поправила выпавший из пучка локон волос. — Я так переживаю… Неловкость крепла между ними. У Хосока почему-то опять на щеках вспыхнул румянец. И он боялся поднять на Минсу свой взгляд. — Не переживай, — Хосок не нашелся что сказать еще и снова замолчал.