Юная любовь

Харука не могла не чувствовать, как длинные пальцы вгрызаются в ее нежную плоть. Она взглянула в лицо своему спасителю, изучая острые его черты, подчеркивающие его восхитительное сложение. Ей вспомнились точеные статуи из мрамора в Лувре, где Харука проводила большую часть своего свободного времени, впитывая в себя дух вдохновения, идущий от картин и скульптур. — Отвечай, юная леди! — его требовательный голос шелком проскользил по ее коже, отзываясь легкой дрожью. В нем звучала тонкая угроза, ставящая перед выбором — лгать или признаваться? — Как ты сюда пробралась без удостоверения личности? И почему этот чокнутый искал тебя? — Откуда ты знаешь, что я была в Л’Англь дю Фобур? — спросила она, пытаясь выиграть себе немного времени. Стоило рассказать правду? Он ведь наверняка увидел ее этим вечером еще раньше, в ресторане. Харука мысленно простонала. Он пристально смотрел на нее, и она ответила ему таким же пристальным взглядом. — Я здесь ради того, чтобы подзаработать еще…нет! — добавила Харука, заметив, как его глаза изумленно распахнулись. — Не так, как ты думаешь, извращенец! Этот человек сказал, что ему нужно найти аккомпаниатора на запись нового диска их группы. — И ты поверила, что он тебя наймет? — съязвил он, качнув головой. — Не потому, что у тебя нет таланта, я видел, как ты играешь. Ты восхитительна, но почему тебе не пришла в голову мысль, что тебя пытаются подцепить, чтобы поразвлечься ночью? Харука покраснела до корней волос. В яблочко. Ей не хотелось признавать, что было совершеннейшей ошибкой поверить тому старику, который ее почти что изнасиловал. Но оправдываться перед незнакомцем она не собиралась. Тем более, при таком его отношении. Кроме того, ей нужны были деньги, а какой выбор у нищенки. — Есть у меня удостоверение, — отозвалась Харука, продолжая свои попытки отвлечь его от других вопросов. Она указала жестом на небольшую черную сумку, которую она бросила неподалеку от кресла. — И мне, вообще-то, уже есть восемнадцать. — добавила Харука со льдом в голосе. Он не имеет никакого права лезть в мои дела, даже если спас меня. Она начинала жалеть, что вообще ворвалась к нему. Мужчина с легкостью изогнулся, не ослабляя хватки на ее талии, и подцепил сумку с пола, устраивая около себя. «Не двигайся» — приказали его глаза в момент, когда он начал рыться в ее сумке свободной рукой. Наконец на свободу был извлечен ее маленький потертый розовый кошелек. — Эй! — возмутилась Харука, пытаясь подняться, когда он вытащил из несчастного кошелька все карточки, чтобы найти среди них маленький прямоугольник удостоверения личности с ее именем и датой рождения. — Сиди смирно! — приказал он, отмахиваясь от ее рук, пробежался глазами по карточке и с ухмылкой отшвырнул ее в сторону, а следом достал уже другую карточку — на этот раз ее старый школьный пропуск. — Надеюсь, небеса уберегли тебя от того, чтобы ты таскала наркотики, иначе я отволоку тебя прямо к жандармам. Он покопался еще в ее сумке неуклюже, прежде чем был удовлетворен результатом. Харука почувствовала, как отчаянно краснеет, помня, что внутри была одежда, в которой она была до этого. — Доволен? — прошипела она сквозь зубы. — Я обязан сдать тебя родителям на руки за то, что ты разгуливаешь с фальшивым удостоверением после комендантского часа, — он опустил ее школьную карточку обратно в сумку и убрал руки с талии. Харука фыркнула, распрямляясь в полный рост: — Между прочим, уважаемый, вам никто не давал права рыться в моих вещах вот так! — И вот так ты разговариваешь со своим спасителем? — снисходительно взглянул он на нее и потянулся взять стакан воды со стола. — Держи, выпей. Харука уставилась на него, не зная, как быть. Его настроение перетекало из одного в другое живо, как ртуть — то он злился, то пытался ее запугать, и вот теперь этот покровительственный тон. Но сейчас его голос звучал мягче. Она взяла стакан с водой и приникла к нему. Жадно глотая воду, Харука поглядывала на своего спасителя. Он был похож на падшего ангела в своей черной водолазке. Вот как можно быть таким красивым и таким невыносимым одновременно? Допив воду, она вытерла губы тыльной стороной ладони, и заметила, как его губы дернулись, точно он был готов рассмеяться прямо сейчас. Харука догадывалась, на что похожа сейчас после того, как перестаралась с макияжем. Помада собралась неаккуратными пятнами в уголках губ, и на мгновение она увидела себя маленькой девочкой в маминой спальне и почти услышала голос матери, отчитывающий ее, но такой ласковый. Некрасиво получилось, играла и случайно размазала мамину любимую помаду. Харука моргнула, вырываясь из плена детских воспоминаний, и поняла, что от нее ждут какого-то ответа. — Прости, ты что-то сказал? Мужчина устало вздохнул, поднялся и убрал в карман блокнот и ручку. Он возвышался над ней, заставляя ее чувствовать себя совсем крохотной — ее макушка едва доставала его подбородка. Она поймала себя на мысли, что изучает взглядом его губы, и подняла взгляд, встречая ее льдисто-голубые глаза. Они напоминали ей прозрачные замерзшие воды озера неподалеку от их семейного летнего домика. — Я спрашиваю, где ты живешь? Я отвезу тебя домой, — отозвался он, окинув ее пристальным взглядом, и подхватил ее за локоть, направляя к выходу. В его другой руке была ее сумка. — И вовсе не надо провожать меня, я и сама дойду домой, — буркнула Харука, стараясь удержать равновесие в шатких туфлях из дешевой кожи на шпильке, и попыталась отнять свою сумку. — Это я тоже понесу сама. — Не испытывай мое терпение, мон шер, — он отвел руку с сумкой в сторону так, чтобы она не дотянулась, и указал жестом на ее туфли. — Каким образом ты собираешься тащить такой груз, когда в своих кошмарных тапочках ты даже стоять ровно не можешь? — Не твое дело, — пробормотала Харука, снова пытаясь дотянуться. — Я вполне могу и идти, и нести это, так что выключи уже своего благородного рыцаря. — Ну, если ты настаиваешь, — с этими словами он отпустил ремень сумки в ее протянутую руку. — Я вовсе не шевалье, а очень даже человек, который оказался не в то время не в том месте. Он устремился прочь длинными шагами. …черт! Она скрипнула зубами, понимая, что он был прав. Сумка действительно была тяжелой, но Харука предпочла не обращать на это внимание и закинула ремень сумки на правое плечо, следуя за ним. Не желая ни потеряться, ни попасться на глаза тому отвратительному старику, она робко схватилась за рукав его водолазки, пока они скользили сквозь толпу. Пройти им не стоило ничего, точно он и был тем, что управляло вниманием толпы. Женщина смотрели на него с восхищением, точно увидели знаменитого актера или еще какую знаменитость. Стоило признать, если бы им случилось встретиться при других условиях, то и она бы провожала его восхищенным взглядом как самого красивого мужчину в ее жизни. Но Харука видела только высокомерно выточенный профиль, и желания восхищаться им как не бывало. Эта высокомерная тварь наверняка наловчилась цеплять женщин на крючок, мысленно проворчала она, споткнувшись по дороге в попытке поспевать за его широкими шагами. *** Он вызвал такси и, бесцеремонно запихнув девчонку в салон, забрался следом, готовый выслушивать ее недовольство, но, как ни странно, она молчала. Он украдкой взглянул на нее, подмечая, как она напряглась, стиснув зубы, и едва сдержал усмешку. У этого котенка определенно были коготки, хотя и не такие острые, чтобы выжить в суровом Париже. И хотя произошедшее в той комнате вряд ли входило в ее планы, сейчас он догадывался, что грохот, который он услышал тогда, подозрительно напоминал звук, с которым бутылка разбивается о голову. На названный ей странный адрес водитель кивнул, и некоторый интерес промелькнул в его лице, как будто его веселило оказаться втянутым в ссору влюбленных. Действительно, оба молча сидели на кожаных сиденьях, и каждый пытался понять, о чем думает другой. Рен пытался отвлечься, разглядывая мелькающие за окном здания, пока машина скользила по улицам и переулкам, и наблюдал за отражением Харуки в стекле. Усталая и изнеможенная, она казалась ему слишком хрупкой. Ему вспомнилось ощущение ее запястья в руке, тонкого, будто она не ела несколько дней. Да кто она такая, подумал он, садясь поудобнее. Взывать к его влечению ее вид уже давно перестал, но каждый вздох, полный ее свежим запахом, отзывался волнением в его ощущениях. Пальцы чуть ли не чесались в желании прикоснуться к ее лицу и проверить, действительно ли ее кожа такая мягкая, как выглядит, или каково взять в ладони ее личико в форме сердечка. И глаза ее золотые Мне будущее нарисовали В бледно-желтом свете уличных фонарей он мысленно стер с нее толстый слой макияжа и подавил желание глубоко вздохнуть, вспомнив образ невинной девочки, за которой он наблюдал до этого в ресторане. Почему она там работала? Он еще мог понять такую подработку в желании получить лишние расходы на всякие тряпки, книги и диски. Но чтобы встречаться со всякими чудаками в такое время? Действительно ли она искала работу или же… занималась чем-то опасным, или ловила адреналин? Верить в то, что за ней что-то плохое, он не мог. Ее невинное личико не было лицом человека, ведущего жизнь в тени. Он увидел большое полуразрушенное здание, возвышающееся угрюмо с его стороны. Краска облупилась, обнажая грязный фасад, да и мутные окна давали понять, что лучшие деньки этого дома позади. В странном желтоватом свете здание имело еще более жуткий и угнетающий вид. Около угла его сбились в кучку подростки с одной сигаретой на всех, и даже подъезжающее такси не заставило их вылезти из их наркотического мирка и разбежаться. Автомобиль остановился. Так вот где она живет? Рен повернулся, желая взглянуть ей в глаза, но она была занята тем, что заново перевязывала свои ужасные туфли, из которых выскользнула до этого с болью в лодыжках. Выпрямившись, она потянула на плечо лямку сумки. Повинуясь случайному порыву, Рен достал кошелек и вытянул из него визитку.  — Что это? — спросила она, принимая протянутый картонный прямоугольник. — Мои контакты, — ответил он. — Может, что-то понадобится или будешь неподалеку. Тогда позвони мне, Харука. Последние слова он был готов забрать назад, так неправильно они прозвучали. Как будто он подчеркивал какие-то еще намерения, если делать догадки по косому взгляду водителя. «Да не про секс я, идиот!» — мысленно запротестовал он, замечая, что водитель слушает их разговор. «Она же еще ребенок, святые небеса!» Она поморщила носик и запихнула визитку в карман кожаной юбки. — Как скажешь, — пробормотала она. Он снова взглянул на здание, обращая внимание, что никто не вышел ее встретить, и повернулся к ней. Она уже открыла дверь со своей стороны. — Мерси, — тихо произнесла она, не оставив в голосе ни единого следа былого раздражения и упрямства. Она вышла, обогнула машину и остановилась у крыльца, где помахала и подняла палец вверх, будто давала сигнал водителю выезжать на главную улицу. Уезжать было словно бросить вот так бездомного котенка, которого только что спас из клыков бродячего пса. На мгновение они смотрели друг другу в глаза, и ее — казались огромными, наполненными тоской и грустью. Он уже был готов рвануться из салона, втащить ее обратно в машину и увезти в отель, где она, такая потерянная, была бы в безопасности под его присмотром. Но она отвернулась и поспешила забежать в дом, и водитель направился к главной улице. «Что с тобой, Рен?» — спросил он себя. — «Откуда у тебя эта мода лезть в чужие дела? Людей лучше оставлять одних, с этим слишком много проблем и все такое». Несколько минут Рен размышлял в тишине, пока водитель не нарушил его задумчивое молчание. — Вы уверены, что ее можно там оставить? — осторожно спросил он, пробуя почву, насколько его пассажир склонен поговорить. — Хм… — только и выдал Рен, отвлекаясь от своих мыслей. — Знаете, то место — тот еще притон, — продолжил водитель, расхрабрившись. — Туда собираются разве что совсем молодые, да бродяжки, которые работают на улице и приличное жилье позволить себе не могут. Рен замер, сглотнув. Да не может быть, подумал он, но встретил обеспокоенный взгляд водителя, и невинный образ Харуки растаял. — Вы серьезно? — спросил он спокойным голосом, но внутри бушевала ярость. Еще минуту назад он думал, что поступает правильно, помогая малышке. Малышке, которая не смогла сказать из стыда и страха, опасаясь, что он сдаст в полицию ее, проститутку. А кто еще мог жить в таком месте, как не всякий мелкий криминал? Видимо, удачно вышло, что ему удалось взять себя в руки и не увезти ее в отель. Может быть, все это представление было, чтобы соблазнить его? Рен, ты впервые повел себя как придурок! Водитель кивнул, выводя автомобиль из туннеля: — У нас плохая статистика по пассажирам из этого района. И до самого отеля Ритц в машине было тихо. *** Харука смяла картонку, которую держала в руках, в спешке влетая в закоптелый коридор пятого этажа. Она поспешила достать ключи от комнаты, заскрипела замочной скважиной и повернула ручку. Ее сердце бешено колотилось, когда она закрывала за собой дверь и звенела всеми замками, которые только у нее были, и только на шестом Харука выдохнула с облегчением. Здесь было тяжело жить в страхе за свою безопасность, но после того, как ее прошлое жилье снесли, чтобы построить на его месте новый шикарный особняк для чертовых богачей, выбора особо не было. У нее было несколько тысяч евро в банке, но они предназначались для оплаты учебы в Парижской консерватории. Летом Харука собиралась сдать экзамены и осенью начать учебу, а для этого нужно было напрячься как можно сильнее и скопить денег достаточно, чтобы потом перевести дух и подработки в Л’Англь дю Фобур хватало. Она окинула взглядом свою крошечную квартирку в пару-тройку десятков квадратных метров. Стены Харука оклеила постерами, которые удалось спасти из предыдущего жилья. В углу стояла кровать, а около нее примостилась стопка книг, которую использовали как прикроватную тумбочку. Комод служил и хранилищем для вещей, и обеденным столом. Серый нитяной ковер был настолько истерт, что сквозь дыры в нем уже давно проглядывался пол. Единственным плюсом этой квартирки была ванная — самая маленькая, какую только можно было представить, но зато выложенная почти новой плиткой и единственная на весь этаж, в которой еще была горячая вода. Каждую неделю, если была возможность, Харука вооружалась зубной щеткой и с остервенением бросалась ее чистить, снимая таким образом стресс, особенно когда какая-то упрямая композиция не получалась. Она разделась и приняла душ, стараясь убрать все следы отвратительных прикосновений старика. Ей вспомнились его грубые руки, скользящие по ее ногам, ложащиеся на бедра, и эти воспоминания поднялись комком к горлу. Харука опустилась на колени около унитаза и вывернула туда свой ужин. Столько еды впустую, с горечью подумала она, вытирая рот. В глазах защипало, когда Харука вспомнила, как страшно ей тогда было. Хорошо, что тот высокий мужчина подыграл ей и спас ее, хотя так раздражал своим видом. Стоило признать, что это было чистым везением. Кто знает, что бы случилось с ней, ворвись она в другую комнату, к другим людям? Ее тряхнуло, и слезы покатились по щекам. Казалось, целая вечность прошла с момента, когда Харука последний раз чувствовала себя в безопасности. Три года назад ее родители погибли после автокатастрофы, и никто из родственников к ней не пришел, никто не подумал, насколько больно оставаться совершенно одной. Отец любил ее, но с деньгами у них было неважно, а мать никогда не работала, и когда все деньги ушли на оплату больничных счетов, вскрылся еще и громадный долг. А так как никакого имущества, кроме городского дома и маленького летнего домика ближе к югу, у них не было, акулы-кредиторы в момент растерзали последнюю недвижимость в компенсацию за свои убытки. Единственным утешением в путешествиях от одного дома к другому был синтезатор, который удалось вырвать как свою собственность. Но в последнем доме у ее опекуна была дочь, у которой и шанса не было поступить в хорошую музыкальную школу, и талант Харуки вызвал только дикую зависть. Ей запретили учиться играть и отправили на подработки под предлогом финансовой помощи семье. Скопив денег, которых едва хватило бы на пару месяцев жилья, Харука упаковала остатки вещей и поспешила уехать. Об этом решении она никогда не жалела. Выйдя из комнаты, она натянула пижамные штаны и старую футболку. На глаза попалась смятая визитка, и Харука наклонилась, чтобы поднять ее с пола, и разгладила края. На темном картоне визитки серебряными буквами было выписано лишь имя и два номера телефона. Элегантно. Дерзко. Как же похоже на него. Рен Дзингудзи. Красивое имя для такой высокомерной твари. Харука медленно опустилась на край кровати и закрыла глаза, вспоминая, как звучало ее имя в его голосе. Его длинные пальцы сжимали ее талию, придерживали ее бедра. Прикосновения того старика были отвратительными, но когда ее касался Рен — тело принимало его руки. Внизу живота сжался комок. Она куснула губу, пытаясь представить, каково бы было…целоваться с ним. Позвони мне, сказал он, вручая ей визитку. Позвони мне, Харука. «Дура!» — она шлепнула ладонью по лбу. У таких богатеньких придурков полная коллекция женщин на любое время дня, так почему бы ему нужно было тратить время на нее? Погасив свет, она щелкнула выключателем прикроватной лампы, и достала толстую тетрадь на спирали, собранную из чистых листов разных тетрадок из мусорных контейнеров. Сняв колпачок с дешевой шариковой ручки, она застрочила по бумаге, полная странного вдохновения создать песню о холодных губах и льдисто-голубых глазах, пока часы не показали три часа утра. Это было одно из лучших ее сочинений, достойное коллекции, которую она собирала, чтобы после выпуска отредактировать все сочинения, найти продюсера и создать свой музыкальный альбом. Небо отливало серо-розовым, когда Харука наконец уснула, мирно посапывая.