Юная любовь

Манипуляция, фальшь, Объяснение, разрыв Я найду тысячу слов и даже больше Проклятье, отчаянье, исцеление И новое начало Я найду тысячу слов и даже больше Рен вскинул кулак в воздух, и тысячи зрителей, пришедших на его выступление в Токийском концертном зале, закричали его имя. Даже гул электрогитар и ритм ударных не могли перекрыть тысячи голосов, разносящихся эхом. Он широко улыбнулся, помахав рукой толпе, прежде чем выйти на поклон вместе с остальными членами группы. Тысячи мерцающих вспышек засверкали перед ним. Концерт удался. Они сыграли две песни на бис, и еще минуты три после того, как была сыграна в общей сложности четырнадцатая песня, его имя звучало голосами фанатов. Он медленно отступал, продолжая махать, пока алюминиевые панели не скрыли его в закулисье мгновениями раньше, чем на сцену опустился большой экран с финальными титрами. — Отлично сыграли, ребята! — он хлопнул по плечам басиста и ударника, которые только открыли по бутылке минералки, чтобы освежиться. Клавишник и электрогитарист дали ему пять, а следом кто-то коснулся его плеча, привлекая внимание. Он повернулся — Аки в белой рубашке Лакост, джинсах и кепке с эмблемой сегодняшнего концерта протягивал ему хлопковое полотенце и бутылку воды. — Рен, ты отлично справился! На пути их через коридоры в гримерку звукооператоры и техники приветствовали их и поздравляли с удачным выступлением. Все были рады тому, что концерт прошел очень удачно, и стало это возможным только благодаря совместной напряженной работе. Около гримерки его застали несколько фанатов по особому пропуску с цветами, мягкими игрушками и подарочными коробками, и каждый терпеливо ждал, пока Рен распишется на подставленном листе бумаги, футболке или еще какой плоской поверхности. Он сфотографировался с каждым из них, и помахал вслед, пока охранники, нанятые специально ради этого вечера, сопроводили их к выходу. — Да, концерт был что-то с чем-то, — выдал Рен, проходя наконец в просторную гримерку, скрутил с бутылки крышку и выпил половину ее содержимого в один глоток. Заметив ожидавшие его нагромождения цветочных корзин, он ухмыльнулся. Ему прислали поздравления медийные личности, средства массовой информации, фанаты — судя по надписям на открытках. Рен пробежал взглядом по некоторым, ухмыляясь. — Когда вы выходили на бис, я поговорил с парой представителей развлекательных каналов, — Аки опустился на один из диванов, кивнув. — Были в восторге. Здорово, что получилось урвать билеты, чтобы выслать им, пока все не распродали. Рен не мог перестать улыбаться. Сколько же трудов было вложено в это мероприятие. Последние три месяца он мелькал по всем радиочастотам с интервью, показывался в каждом сетевом ток-шоу, чтобы привлечь зрителей на свой концерт, и отклик оказался потрясающим. Почти половина билетов была продана уже спустя час от начала продажи. — После у меня есть еще интервью? — спросил Рен, вытирая пот со лба, и принялся снимать рубашку и жакет, которые тут же полетели в специально подготовленную бельевую корзину. Следом на большой белый стол отправились все серебряные цепочки и кольца. — У тебя две-три недели перерыва, — Аки покачал головой. — Верхушка довольна таким размахом первого концерта, и у них наверняка возникнет желание попробовать тебя в других амплуа. Это нам на руку, условия теперь будут выгоднее для нас. И говоря об условиях, я имею в виду не просто музыкальные альбомы и появление на экранах, тебя захотят увидеть в качестве гостя на ТВ-шоу, в сериалах, на международных встречах. — В голосе Аки звучала гордость. — Рад слышать, — ответил Рен, вытаскивая из шкафа пару полотенец. Адреналин еще звенел в ушах, стоило бы принять душ, чтобы успокоиться. Его телефон зазвонил. Аки быстро протянул ему трубку, не посмотрев, кто звонит. Рен еще улыбался, когда увидел на экране знакомый номер, и в мгновение его лицо сменило выражение. По его жестам Аки понял, что разговор предстоит приватный, и удалился из комнаты, показав жестом, что позвонит потом, и тихо прикрывая за собой дверь. — Рен Дзингудзи слушает, — произнес он, нажав клавишу ответа. — Рен… — прозвучал мягкий голос матери. — Здравствуй, мама. Рад тебя слышать, четыре месяца прошло, — Рен вздохнул, чувствуя, как силы покидают его. — Надеюсь, ты получила билеты? Я высылал их на той неделе. Несколько дней назад он даже не мог решить, стоит ли посылать матери несколько ВИП-билетов. Он помнил, что она не слушает такую музыку, но они все-таки оставались семьей. Даже спустя несколько месяцев, когда ни о ком из своих родных он не слышал ни слова, не пытался дозвониться, даже когда вернулся из Парижа. К тому же, работа поглотила его с головой, да и отца он слишком хорошо знал — обижался он крепко и вряд ли через пару месяцев был бы готов простить родного сына. Этой семейной проблеме нужно было время. — Конечно, Рен. Спасибо тебе, — отозвалась мать, — Мне понравилось. Получилось довольно…любопытно. И толпе ты очень понравился. — А с тобой… — его голос оборвался. Он уже был готов спросить, был ли кто-то с ней на концерте, но замолчал. Возможно, какая-то часть его души хотела, чтобы отец был с ней и увидел, как он блистает на сцене. Кажется, она поняла, что он хотел сказать. — Нет, он не пришел. Мы были вдвоем с Анной. Речь шла о ее личной ассистентке, которая ее сопровождала. Анна была рядом с его матерью более двадцати пяти лет и успешно помогала справляться с социальной стороной присутствия в бизнес-империи имени Дзингудзи. — Я так понимаю, Рю тоже не выбрался, — произнес Рен, комкая в руке полотенце. Его душили боль и вина за то, что его единственный брат пропустил самый важный день в его жизни. Тишина. Рен опустился и швырнул полотенце на пустой стул. Все-таки Рю был совсем как отец. Почти магистр делового администрирования при их разнице в пять лет в пользу Рена, Рю остался один на один с гневом отца, брошенный и одинокий. — Надеюсь, ты отдохнешь должным образом, — прозвучал голос матери с ноткой грусти. Рен знал, насколько ей тяжело быть в ситуации, когда ее семья разбросана недопониманиями и спорами. — Обязательно. — Приезжай на той неделе, когда будет время. Люблю тебя. — с мягким щелчком связь оборвалась. Рен сжал трубку в ладони, откидываясь на спинку дивана, и прикрыл глаза. Внезапно навалилась усталость, сменив счастье, переполнявшее буквально пару минут назад, а теперь оно точно испарилось от одного звонка. Отец оставался таким же упрямым как обычно, и это вызывало злость и грусть. Но нельзя было останавливаться, и Рен не собирался. Впервые он делал то, что действительно любил: выступал перед людьми, даря им радость, заставляя испытывать полный спектр позитивных эмоций музыкой и песнями, и хотел продолжать свой путь. Отцу придется либо принять его выбор, либо игнорировать его до самой смерти. Рен помотал головой. Нет. Он заставит отца увидеть его стремление. Увидеть собственный путь, вырезанный им без опоры на имя Дзингудзи. Он хотел доказать, что может сам принимать правильные решения. Швырнув телефон в спортивную сумку, он взял полотенца со спинки стула и направился в душ. Второй звонок за этот вечер он уже не слышал. *** В честь удачного концерта часть съемочной группы решила поощрить музыкантов и группу поддержки организацией ночного празднества в модном клубе в центре Токио, под названием «Синий ящик». Алкоголь тек рекой, и каждый, кто внес вклад в этот концерт, поднимал бокалы за новые и новые проекты. Они слились с толпой остальных людей, которым в этот вечер повезло оказаться там, где Рен Дзингудзи праздновал как никто другой. Юные фанатки толкались, пытаясь подобраться ближе к их толпе, двигающейся в ритме громкой музыки среди вспышек неонового света. Нескольким красавицам даже удалось просочиться к ним, поближе к Рену. Каждая из них, с оружием в виде соблазнительной улыбки, пыталась перещеголять соперниц, они чувственно извивались под последний хит Каскейд, взмахивая волосами в ритм. Одна, черноволосая женщина, схватила Рена под руку. — Привет, красавчик, — мурлыкнула она ему на ухо. Она была почти точной копией юной Кейт Мосс, с черной подводкой, подчеркивающей жаркий взгляд. Ее спутница своими светлыми кудрями и ямочками на щеках напоминала Миранду Керр годами помладше. Рен улыбнулся «Миранде» фирменной улыбкой и на мгновение почувствовал, как заколотилось его сердце — он вспомнил Харуку — и следом же напомнил себе, как унизительно она обошлась с ним в кафе. Улыбка тут же погасла отчасти. Проклятая девчонка. До нее никто не смел отвесить ему пощечину прилюдно, и ее удар был нанесен не только его лицу, но и его самолюбию. Повинуясь порыву, Рен обнял за талию блондинку. — Как твое имя, красавица? — хрипло прошептал он, почти касаясь губами ее подбородка. Боковым зрением Рен уловил, что юная Кейт Мосс обиженно надулась, и протянул к ней вторую руку. Ее руки тут же обхватили его за пояс, и бедра всколыхнулись в ритм голоса Бекки Джин Уильямс. — Миранда, — ответила блондинка и захихикала, точно показывая, что шутит. Он вдохнул ее пряный запах и потянул их за собой прочь от танцпола. Электрогитарист Кендзи Мацумото подмигнул ему и показал большой палец, да и другие члены группы заухмылялись. Любовь их звездного солиста к горячим податливым девочкам была известна всем им. Их уже ждала зарезервированная комната отдыха на верхнем этаже клуба, где можно было с высоты наблюдать за огромным танцполом. Сунув денег секьюрити у входа в зону приватных комнат, Рен коротко кивнул ему — они поняли друг друга. В ближайший час их никто не должен побеспокоить. Копия юной Кейт открыла дверь ближайшей комнаты и нетерпеливо втащила внутрь Рена и подругу. Он начал расстегивать черную шелковую рубашку еще до того, как дверь за ними закрылась. Что было замечательно, комната была большой и просторной, с множеством поверхностей, годившихся для игры, а судя по рельефу стен — еще и звуконепроницаемой, что было важнее всего, ведь через несколько минут две голодные до секса женщины будут кричать в блаженстве. *** На следующий день его разбудили жаркие лучи позднего утреннего солнца. Пошатываясь, обнаженный Рен отпихнул спутавшиеся простыни прочь и сонно проморгался. Они гуляли всей группой до рассвета. К сожалению, Аки отправился домой в час ночи, сославшись на назначенный на этот же день вылет с женой на Карибы — из-за концерта Рена он все откладывал медовый месяц. Он простонал тихо от распирающей головной боли. Дело было не в выпитом спиртном, оно мало на него влияло, а вот перегрузка последних недель разом схватила его в свои душащие объятия после первой попытки по-настоящему выспаться. Рен зарылся лицом в подушки, закрыв глаза, и еще пару минут зависал на грани между сном и бодрствованием. Это был первый день долгого отпуска, но что-то заставило его подняться. Он никак не мог избавиться от чувства, что забыл что-то. Что-то очень важное. Он перевернулся на спину, моргнул и уставился на ровный белый потолок. Ребята из группы довели его до входа в дом, он поднялся до своего пентхауса один, спортивная сумка была при нем. Дверь он умудрился закрыть, сразу же, как только зашел в пентхаус. Краны он не открывал, никакие электроприборы оставить включенными тоже не мог. Встреч на сегодня тоже не было назначено. Так что же заставило его проснуться? Рен поднялся рывком и окинул спальню взглядом. Кроме маленького черного туалетного столика, высокого шкафа и кровати, в комнате практически ничего не было. Он предпочитал обстановку простую и минималистичную. Отшвырнув простыни, он заставил себя подняться с кровати — стопы гулко ударили об беленые дубовые полы — и тут же заметил небрежно брошенную к ящикам спортивную сумку. Из этой сумки доносилась слабая вибрация. Рен расстегнул ее и принялся судорожно рыться в поисках своего телефона. Сердце гулко заколотилось в смутном предчувствии, отзываясь мурашками по позвоночнику. Номер на экране был незнаком ему, и он поспешил нажать кнопку и ответить. — Рен Дзингудзи слушает. Дыхание замерло. Пожалуйста, пусть с моими родными все будет в порядке. — …алло? Простите, я правильно расслышала? Вы — Рен Дзингудзи? — донесся до него неуверенный голос молодой женщины. Возникло ощущение по звучанию, что она где-то очень далеко. — Да. Позвольте узнать, кто мне звонит? — Рен нахмурился. Он не узнавал голос, оставалось надеяться, что это не розыгрыш и не звонок от чокнутой фанатки, каким-то образом раздобывшей его номер. — Прошу прощения, что не представилась ранее. Я — Томочика Шибуя, подруга… Ее звали Харука, моментально пронеслось в его мыслях, и он сам удивился этому воспоминанию давностью в несколько месяцев. Прекрасная Харука, чей призрачный образ улыбался ему. Харука, чья детская фотография до сих пор лежала в его кошельке между банковскими карточками. С ней что-то случилось. — …Харуки Нанами, — сказала женщина. *** Он наконец устроился в пассажирском сиденье и молча защелкнул ремень, как попросила стюардесса. Этот частный самолет принадлежал его дяде, на такси удалось добраться чуть ли не до взлетной полосы. Напряжение не покидало его красивое лицо. В мыслях продолжал звучать разговор, случившийся каких-то шесть часов назад. — Что случилось с Харукой? — он сжал трубку, мысленно перебирая все возможные варианты бед, которые могли свалиться на ее голову. Сбила машина? Ограбили? Или, еще хуже…изнасиловали? — Ну, с Харукой все в порядке. Пока что. Просто она попала за решетку, — произнесла нервно Томочика. За решетку? За что? Наркотики? Проституция? Да она еще и несовершеннолетняя…! Он даже не осознавал, что кричит в трубку все это. Боже, ну почему он не настоял на своем твердо, чтобы она точно согласилась работать на него, да или хотя бы почему не попросил подумать над его предложением? Сколько в ней гордости… — Наркотики? Проституция? — в голосе собеседницы чувствовалось непонимание. — Ее арестовали за то, что она учинила беспорядок и сломала нос полицейскому. Пауза. Что-что? — Почему она ударила полицейского? — спросил Рен, не веря своим ушам. Слышать, что с Харукой все в порядке, было облегчением. Но драться с полицейским? Кем она себя возомнила, Чудо-женщиной? Или черный пояс по карате завалялся? Рен помотал головой и понял вдруг, что его руки трясутся. — Новые владельцы дома, где она жила, оцепили территорию, чтобы подготовить все к сносу под новую стройку. Многие жильцы были недовольны, что их не предупредили. Ну и…все вышло из-под контроля, — ее голос затих, вздрогнув. — Если честно, там многие жильцы были с сомнительной репутацией, если вы понимаете, о чем я, так что полицейские встали на защиту владельцев. Им нужно было очистить территорию. А вещи Харуки, — добавила она, — оставались в ее комнате, но никого из жильцов и близко не подпускали. Он почти видел эту картину перед собой. Харука, потерявшая единственный кров, обезумевшая. Она наверняка сильно просила дать ей возможность хотя бы забрать вещи. А полицейский был с ней груб и попал под заслуженный удар ее маленького кулачка. — Как долго ее держат? — уточнил он. — Три дня, — отозвалась она с тревогой в голосе. — Я пыталась связаться с другими людьми, которые могли бы помочь, но все, что у меня осталось — ваша помятая визитка. Я нашла ее в сумке у нее, когда она уронила ее, когда кинулась на полицейского. Прошу вас, помогите ей, она ведь ничего плохого не сделала, всего лишь хотела забрать важные документы и сберкнижку, вот и все. Мы пытались упросить полицейских ее выпустить, но хозяева здания, видимо, решили не спускать вот так с рук, что она ворвалась на территорию и ударила офицера. А если они попросят залог, у меня нет денег его выплатить. Черт возьми! Почему к ней так и тянет магнитом беды любого калибра? Почему нельзя было просто сидеть в своем уголке и не нарушать его покой! — Госпожа Шибуя, верно? Значит так, дайте мне ваш контактный номер, а я посмотрю, что смогу сделать. — Ох, спасибо вам огромное. Я уже не знаю, что делать, Харука никогда не оставляет никаких вариантов, с кем можно связаться, если что. У нее никого, кроме нас, — в голосе Томочики прозвучало облегчение. Затем она продиктовала свой номер. — Записал. Тогда ждите моего звонка, доберусь как смогу, — с этими словами Рен захлопнул телефон-раскладушку и уставился на него. Сонливость как рукой сняло. Он запустил пальцы в волосы, почти беззвучно матерясь. Шестеренки в голове отчаянно заскрипели — ему нужно было срочно что-то сообразить. Рен положил трубку на прикроватный столик и начал вытряхивать содержимое спортивной сумки на кровать, опустошая ее, и кинулся к огромному шкафу, из которого достал чистое белье, носки, пару рубашек, затем вытащил из ящика паспорт и идентификационные карты и вдруг остановился, садясь на кровать. Чем он только думал? Это же девчонка, что унизила его в кафе, оставила на лице след от пощечины. Почему он засуетился, как отец, переживающий за дочь? Кроме пары мелких деталей, он ничего не знал о ней! Так она еще и не извинилась за все, что натворила. Гордость, блять, у этой шлюхи! А теперь, когда прошло несколько месяцев без единого звоночка от нее, объявляется ее подруга и просит помочь. Может, она вообще ее подельница? Она поняла, кто он? Что перед ней был наследник империи Дзингудзи? Может, осознала, сколько за ним денег, а это все заговор международной группы похитителей? Да, отец заплатил бы поистине царский выкуп, если бы похитили кого-то из близких родных. Рен помассировал виски, пытаясь сообразить. Но что, если она действительно в беде? Нужное решение пришло за долю секунды. Рен снова схватил свой телефон и набрал один знакомый номер. В трубке раздалось несколько гудков, прежде чем ему ответили. — Анна Сэки слушает, — прозвучал знакомый мягкий голос. — Анна, это Рен. — Рен, солнышко, рада тебя слышать. Планируешь приехать к матери? — спросила она с теплом в голосе. — Я бы рад выпить чаю с матушкой когда-нибудь, но сейчас у меня завис один вопрос, мне нужна твоя помощь, — ответил Рен. — Слушаю. Он попросил личную ассистентку матери связаться с отделением полиции в Париже и узнать, действительно ли у них содержится госпожа Харука Нанами, и по возможности найти человека, который мог бы помочь с ее делом, если информация о пребывании по стражей окажется правдой. После этого звонка Рен направился в душ. Анне нужно было время на все это, а ждать, расхаживая по комнате в беспокойстве, было не лучшим выбором. Так переживать было совсем не в его духе, но через десять минут он очнулся, осознавая, что шипит под нос ругательства, продолжая долбить кулаком в стену. Рен сотый раз спрашивал себя, почему его так задела эта странная ситуация с Харукой. Если быть честным, не приди ему в голову мысль позвонить секретарше матери, он бы не раздумывая рванул ее выручать. Одно звучание ее имени поднимало в нем инстинкт защитника. С этим было что-то не так. Она не Анри, Рен, напомнил он себе. Все это потому, что ее было жалко? Жалко за беды, свалившиеся на ее голову? Она ведь не была такой хрупкой, какой казалась в их первую встречу. За дыханием нежного цветка, под нежной кожей, тянулись стальные нервы. Ей пришлось выучить законы улицы из-за условий, в которые ее поставила жизнь. Чтобы выжить в мире, где побеждает сильнейший, ей пришлось стать жесткой. Ладно, стоило признать, его предложение к ней насчет работы было не совсем в пользу ее интересов, с предложением он облажался, бывает. Блять, как будто ее глаза действительно были невинными, сколько уже мужчин повелось на этот взгляд. Да, он рассуждал, раз уж она еще молода и не успела закалиться как шлюха, то схватится двумя руками за шанс стать чьей-то личной игрушкой, а тем времени придумать, чего хочет дальше в жизни. Он предложил ей сомнительную работу, не подумав. Он предложил ей работу, решив, что может одним махом решить все проблемы. Он хотел ее — а она нуждалась в деньгах, чтобы вырваться из этой грязи как можно скорее. Господи! Теперь ему вспомнились, как тяжело было в первые недели после их встречи в Париже. Бессонные ночи, поверхностное забытье, прерываемое чудным призраком с яркими волосами и глазами, что продолжали преследовать. Когда она отвесила ему пощечину, казалось, ее охватили мелкие электрические разряды, а затем она удалилась в гневе, оставив его соображать, что произошло, и это пламя на ее губах ему захотелось попробовать еще больше, чем тогда. Ее загадочная жизнь интриговала его. Он помнил, что она прекрасно играет на фортепиано, и она не была такой глупой, как большинство женщин, мелькавших вокруг него — пустых комков вожделеющей плоти. А еще его раздражало, что она могла подарить свою благосклонность за деньги другим, но ему в том же отказала. А ему никто не отказывал. Никто не отказывал Дзингудзи. Вот в чем было дело. Харука Нанами была крепким орешком. Крепким орешком, который ему хотелось расколоть. Вот почему его мысли сразу зашевелились, когда прозвучало ее имя. Вот почему его инстинкты сработали, когда он получил этот странный звонок от ее друга с сигналом о беде. Анна перезвонила через час и подтвердила ситуацию Харуки. Облегчение нахлынуло, когда он узнал, что с ней все было в порядке. Секретарь матери организовала персональное рассмотрение дела Харуки человеком, который был лично должен самому Такуми Дзингудзи, и тот заверил, что юную леди выпустят без вопросов, и даже предложил сопровождение полиции, когда узнал, что Рен лично приедет ее забрать. Стоило догадываться, что у юной леди есть с влиятельной семьей Дзингудзи какая-то важная связь. — Кто она, Рен? — спросила Анна. Она была с семьей так долго, что было в порядке вещей поговорить с кем-то из них на личные темы, и это совершенно не считалось наглостью. Рен знал, что спрашивает она из личного беспокойства. — Друг, Анна. Прошу тебя, ни слова матушке. Однажды я их познакомлю, — он поспешил сбросить вызов и набрал номер любимого дядюшки в поисках помощи с перелетом. Свой самолет у него был, но из-за разлада с отцом, ни улететь на нем, ни воспользоваться некоторыми другими личными приобретениями не мог. Стюардесса подала ему стакан газированной воды. Новенькая, заметил Рен, после того как прошлая забеременела от одного из дядиных бизнес-партнеров. Все они были либо моделями, либо актрисами, желающими пробиться в Голливуд, и эта тоже была отменной красоткой, круче вчерашней копии Миранды Керр. Он улыбнулся ей в благодарность, и та подмигнула, но сейчас ему было не до развлечения с женщинами. Харука заняла его мысли, и его либидо требовало ее. Он был уверен — их судьбы связаны. Стоило придержать ее при себе. Возможно, если он вытащит ее из неприятностей, то она будет ему куда более благодарна, чем в прошлый раз, и примет любые его условия. Еще ни одна женщина, кроме Анри, не продержалась с ним долго, а Анри была опытной доминой — и особой для него. У каждой женщины есть срок годности, у Харуки в том числе, но она должна продержаться дольше остальных, и даже, может быть, и побить рекорд Анри. Пока она бросает ему вызов, от нее невозможно устать. Но, когда набор ее трюков закончится, придет время прощаться, но до этого Рен был готов потратиться на нее по максимуму. Подарки, даже на прощание. Все, что она хочет, деньги, драгоценности, пускай, она заслуживает. Даже можно было бы потихоньку ввести ее в шоу-бизнес, раз уж ей так хочется, но он должен оставаться ее единственным хозяином, пока не устанет от своей игрушки. В конце концов, любой Дзингудзи умеет управляться и с несколькими любовницами, пока все остается в секрете. Этому его научил отец. Быть может, его старик не дал ему поддержки в карьере, контролировал его жизнь, от этого тошнило, да, но какими бы поворотами ни была полна жизнь, отец дал ему несколько очень ценных уроков. Рен смотрел за окно, где простирались лишь облака над бледно-голубым небом, а в его голове были планы и схемы — как лучше всего приручить Харуку.