Юная любовь

Черт возьми! Сацуки Синомия бросил взгляд на часы. Четверть первого. Он только закончил совещание с продюсерами канала Брайт после того, как получил сообщение брата. Те хотели знать, как идет работа над клипом. Но Нацуки все время ссылался на ужасную занятость и ни разу не появлялся с отчетом. Он и сейчас не мог покинуть студию, а потому прислал короткое сообщение с просьбой подменить его. До встречи оставалось совсем немного, и Сацуки почти что разозлился — он никогда не был так отвратительно подготовлен! Пришлось в срочном порядке отменять все остальные планы и отправляться в агентство, по дороге соображая, что наговорить продюсерам. Пятнадцать минут ему пришлось убеждать их, что брат уложится в поставленные сроки и у него все прекрасно, а что не явился на совещание, так разве можно иначе, если приходится следить за каждой деталью. Наконец Сацуки дал им слово тоже отправиться на студию и помочь брату. Оставалось не так много времени до торжественного вечера в честь двадцатипятилетия канала Брайт, и на нем планировалось показать этот клип. Торжественный прием означал большое количество зрителей в одно время, и это было еще одним свалившимся на плечи Нацуки огромным ожиданием. Сацуки громко выругался, ударив по рулю. Через какое место Нацуки умудрился так облажаться с графиком? Он же всего три дня назад пришел домой, сообщил, что все прекрасно? Что стоило понять, что за словами брата кроется что-то иное? Теперь Нацуки почти никогда не делился проблемами. Стоило самому тут же встать рядом с ним на съемочную площадку, чем закапываться в работу и встречи с клиентами. Все это можно было перенести на другое время. Сацуки свернул на перекрестке налево, мысли его путались в буйном клубке. В случившемся была и его вина, признался он сам себе. Они должны были оставаться командой, он должен был пройти с братом весь этот путь с самого начала. Да, желание сделать клип было у одного Нацуки, но они должны были сделать это вместе. И стоило злиться не на брата, а на себя самого. А настоящая причина, по которой Сацуки не появлялся в студии, была совсем простой. Он всего лишь не хотел в этом признаваться. Сацуки не хотел встретиться с ней. Его мысли свернули к запретной теме. Нет, не то чтобы он вообще не желал видеть ее, дело было скорее в том, чтобы избежать ненужных склок. Ему нравились женщины вне зависимости от того, свободны они или в отношениях, замужем или нет, его на самом деле это вообще не волновало. Абсолютно похрен. Ему нужны были лишь несколько ночей, ну или недель, взаимодействия тел. Ни нежных объятий, ни интимных разговоров. Просто сметающий все мысли секс. Ничего больше. Но она. С ней все было иначе. Даже без призрачной вуали предупреждения «не трогай ее» от этого ублюдка, он бы и не подумал подойти к этой девушке с привычным самоуверенным безразличием. Сацуки задумчиво куснул губу, гадая, почему такой билет выпал именно ему. Эта девочка была крепким орешком, определенно. А факт, что Дзингудзи пытался оттиснуть его от своей потенциальной добычи, только делал охоту еще более захватывающей. Таков был основной закон мужской игры — доказать превосходство альфа-самца в стае, схватив самую лакомую жертву. Мужчины преследуют женщин не потому, что влюблены. В этом всем нет никаких эмоций, а лишь азарт, удовольствие доказать, что они всемогущи и показать себя другим. Выживает сильнейший и прочая херня. Вот Харука и была самой ценной жертвой на этот момент. Это было бы проще простого, стащить ее из-под носа у Дзингудзи, этого избалованного богатенького мальчика, которому вручают все, что он хочет. Да, этого засранца он знал. Наследник гребаной бизнес-империи, у которого есть все, что он только захочет: внешность, полноценная любящая семья, деньги и власть. Ох, как Сацуки хотелось увидеть его рожу, когда тот поймет, что эта девчонка теперь принадлежит не ему. Но если это так просто, то почему же он так и не решился? Ответ в самой Харуке, понял он. Среди всех женщин, что встречались ему, она была одной из тех немногих, кто дышал свежестью. Остальные либо устали от жизни, либо сами по себе были скучными; покрылись патиной фальши. И большая их часть тащила за собой лишний эмоциональный груз. Харука же пылала тихой гордой аурой, предупреждавшей мужчин: не приближайся. Видимо, поэтому Дзингудзи, с тем же отношением к женщинам, и сам не мог к ней подобраться. Такие юные девушки с их острым чутьем тут же сбегут, стоит только почувствовать опасность. Поэтому развратникам приходилось замирать в раздумьях, как же лучше поймать такую жертву. Черт возьми, это одновременно и подогревало интерес, и неимоверно раздражало. В ее юном возрасте она еще не была эмоционально травмирована горьким жизненным опытом. Тогда получается, что он испугался? В мгновение, когда их глаза встретились, он увидел улыбку, прячущуюся в уголках ее губ и понял, насколько она особенная. Сколько ночей он провел, ворочаясь, когда ему снились ее волшебные глаза? По утрам хотелось злиться на этот образ, преследующий его весь день. Все это не имело значения, когда он коснулся ее руки, и крохотные разряды электричества пробежали от пальцев по его рукам. Вжимая в пол педаль газа, Сацуки помчался по магистрали. Этот визит на студию должен быть коротким, всего лишь проверить, что задержало съемки и найти способ разрешить ситуацию. И все. Не нужно оставаться, чтобы все время следить за процессом съемки, за это отвечает брат. От него же требовалось вовремя подать руку, когда возникнет в этом необходимость. Сацуки не собирался брать на себя больше, чем мог бы потянуть. К тому же, может, его брат и собирался работать один, чтобы что-то себе доказать. А он может оценить ситуацию и предложить ему подходящее ее решение. Ну, а если он столкнется с ней, ну что ж, да хранят его небеса, если у него достанет сил устоять. Серебристо-белый Фольксваген повернул к шлагбауму перед павильонами. Охранник узнал его и открыл проезд. Сацуки быстро нашел свободное место и заглушил мотор. Оставалось надеяться, что после этой поездки на съемочную площадки, остаток дня он не проведет с головной болью. Ждать, когда боль отступит, было невыносимо для него. У канала Брайт был скромный участок для съемок, где раскинулись около полутора десятков павильонов, предназначенных для съемок шоу и сериалов. Съемочная команда Нацуки расположилась в четвертом. Его несложно было найти по большой четверке, нарисованной темно-синей краской на крыше и стене. На двери висела предупреждающая табличка, указывающая персоналу, что входить следует с осторожностью, так как в павильоне идут съемки сцены. Осторожно повернув ручку, Сацуки вдруг оказался в полной темноте, и единственным светлым пятном был участок меж декораций, где белые, желтые и золотистые вспышки света мерцали, переливаясь и сливаясь под громкие ритмы напряженной музыки. Мелодию он сразу узнал — ее написали они немногим раньше. Рен Дзингудзи, выбранный Нацуки в качестве певца, закончил с песней уже много недель назад. Его глубокий голос разносился эхом по всему павильону. Сацуки медленно пробрался сквозь толпу, собравшуюся вокруг уголка павильона, где велась съемка сразу тремя или четырьмя камерами. Подняв голову, он увидел еще несколько камер на движущихся платформах, обеспечивающих все возможные углы обзора происходящего в декорациях действа. Мельком Сацуки заметил силуэт брата, который сидел, пристально наблюдая за съемками, кивал сам себе и периодически отдавал указания ассистентам, носившимся по площадке и в свою очередь управляющим массовкой. Сацуки пробрался между толстыми кабелями, столами и грудами реквизита. Перед ним несколько человек расступились, стоило ему приблизиться, и ему открылся самый центр действа. Там была она. Харука. Сначала было ощущение, что они находились посреди темного густого леса, в его коричневые, черные и зеленые тени. Листья были выкрашены в красные, желтые и оранжевые тона, что наталкивало на мысли о осени. Землю укрывало еще больше осенней листвы, с маленькими сухими веточками и обломками сучьев. В центре поляны развернулась напряженная битва светлого воинства с падшими ангелами: глаза их были подведены мерцающим серебром на темном фоне макияжа, тяжело поблескивали обрывки цепей и шелестели черные крылья. …меня поглотила Бездна бескрайней ночи Стирая сам смысл жизни И прошлого не вернуть Откуда тебе знать… Сацуки замер, зачарованный зрелищем того, как Харука взмахивает мечом, разворачивается и изгибается, и золотые перья ее платья блестят в свете софитов. Он вздрогнул, когда один из падших ангелов подался вперед всем телом, выбрасывая вперед копье, и на мгновение даже подумал, что ее тело действительно сейчас пронзит. Кулаки сами собой сжались, но она опустила меч и разрубила копье пополам. …все, во что я верю, Разлетается осколками. Я не хочу видеть Эту реальность моих темных дней И из этой ловушки Мне не выбраться И больше некуда идти... Сацуки даже дышать забыл, боясь моргнуть лишний раз. Медленный вихрь листьев придавал сцене еще большую драматичность. Харука двигалась точно в замедленной съемке, танцевала с мечом в руках посреди глубокого леса, и его разум уже сам собой выводил мысли, как отредактировать эту сцену. Он так и стоял, погруженный в это зрелище, пока не затряс головой вдруг. Его охватило раздражение. Зачем она согласилась на эту роль? Ее маленькое хрупкое тельце не может выстоять против таких оппонентов. Даже в этой игре в фехтование ей могли бы сломать шею! Почему брат не настоял, чтобы ей нашли дублера? Какую-нибудь каскадершу, привычную к боевым сценам? Сацуки сомневался, что ее крохотная фигурка выстоит в этом диком контрасте с огромными людьми с тяжелыми, хоть и фальшивыми, клинками. Перед Харукой осталось всего два демона. Оба они ринулись атаковать ее в одно мгновение. Первый взмахнул косой, и она выставила лязгнувшее лезвие, перерубая древко пополам, а следом шариком взметнулся ее маленький кулак, попадая прямо в центр лица. Противник скрючился на земле, и она развернулась к тому, кто стоял справа, единым скорым движением меча перечеркнув его живот. Из открытой раны захлестали ручейки темной крови. — ….и-и-и, снято! Харука остановилась и едва не рухнула на колени, переводя дыхание. Когда она наконец распрямилась, кто-то из ангельской массовки похлопал ее по спине, выражая одобрение, и она улыбнулась ему. Скинув меч куда-то за спину, точно это была дамская сумочка, она протиснулась к Нацуки. — Так держать! — он с гордостью улыбнулся ей. — Отлично, ребята. Со сценой пятнадцать мы справились! Съемочная группа принялась собирать реквизит, чтобы подготовить помещение к съемкам следующей сцены. Музыка на фоне затихла, и павильон вдруг наполнился светом. Наконец получилось снова дышать. Сацуки нахмурился, недовольный братом. Как всегда, безответственно себя ведет. Да как он мог поставить ее под такой удар? Ему казалось, что брат решил взять ее в клип ради какой-нибудь спокойной роли, такой, чтобы оттенила ее хрупкую красоту. А во что ее втянули на самом деле?! С мрачным выражением лица Сацуки пробрался к брату, и у него совсем не было времени изобразить на лице что-то иное, когда она вдруг повернула к нему голову и встретила его взгляд. Первым делом он отметил ее глаза, восхитительного цвета, которого было бы достаточно, чтобы свести любого мужчину с ума. Но сейчас в них было что-то совсем чужое. Они все еще оставались такими же невероятными, но несмотря на макияж, предназначенный для того, чтобы еще больше придать ее глазам силы очаровывать, ее взгляду не хватало блеска. Ее глаза, казалось, выцвели, смотрели невыносимо устало. Что с ней случилось? Она почувствовала его пристальный взгляд и чуть отвела глаза. — Ой, Сацуки, — Харука робко улыбнулась ему, и он кивнул в знак приветствия, чувствуя, как сердце глухо ударилось о грудную клетку. Лицо брата сзади нее тоже просияло удивлением. — Привет, Сацуки. Как давно ты тут? — спросил он, помахав, мол, подойди. Брат выглядел не слишком опрятно, растрепанный, в рубашке, заляпанной кофе, и грязных джинсах. Под его глазами залегли темные круги, и весь приготовленный для него гневный монолог испарился с губ. Теперь Сацуки видел, под каким напряжением его брат. Видимо, он понимал, что откусил кусок больше, чем может прожевать, но был слишком горд, чтобы попросить о помощи. — Сколько надо было, — ответил Сацуки, едва сдерживая порыв зарычать. Сколько он сверкал глазами в сторону брата и думал, что вот-вот, и Нацуки получит свою выволочку минут на десять, когда он к нему проберется. Ну или когда Харука будет вне пределов слышимости. Но теперь, увидев, как вымотан его брат, Сацуки заколебался. Говоря о Харуке… Он перевел взгляд на нее, замершую в паре метров от них. Вблизи она казалась еще крохотнее. Ее лицо было покрыто толстым слоем макияжа, розовые тени подчеркивали цвет ее глаз и делали ее пышные ресницы еще гуще. Фея с картины Суламифь Вулфинг во плоти стояла перед ним. Сацуки скользнул взглядом по ее фигурке, чувствуя, как уголки губ дергаются. Тоненькая шея в жестких створках высокого воротника платья, острый вырез, частично открывающий мягкие холмики грудей. Около правой груди приютилась маленькая родинка. В это мгновение Харука показалась ему мифической птицей, готовой взлететь и упорхнуть. Сацуки сощурился. Это платье открывало куда больше ее тела, чем ему хотелось бы. По открытым персиково-сливочным участкам кожи он даже мог угадать цвет ее сосков…! — Харука, — проурчал он низко, бархатно, когда они встретились взглядами снова, и с удовольствием заметил, как она краснеет, как будто он касается ее, выставленной на обозрение. Сацуки не мог не усмехнуться. Так все-таки она реагирует на него. При том, что он думал, что Дзингудзи присвоил ее себе. Видимо, не успел еще завладеть ее телом. И, быть может, у него еще есть надежда. Харука почти неосознанно потянула створки воротника, как будто это могло бы прикрыть выставленные участки кожи, но платье было подогнано точно под ее фигуру, и прикрываться было нечем. Не собираясь дальше ее смущать, Сацуки кивнул ей и повернулся к брату, почему-то крайне хитро улыбающемуся — что раздражало. — Я полагаю, у тебя есть для меня объяснение, почему ты не соизволил приехать на встречу с продюсерами? — А…я пойду, наверное, — вмешалась Харука, делая шаг назад. — Мне пора в гримерную, переодеваться. — Погоди секунду, Харука, — Нацуки успел поймать ее прежде, чем она ретировалась, притянул к себе за талию самым интимным образом и зашептал что-то на ухо. Сацуки сощурился. Неужели его брат провоцирует его на ссору? Она кивнула и повернулась к старшему, чтобы попрощаться. — Увидимся, Сацуки, — негромко произнесла она и удалилась, приподняв юбки, чтобы не спотыкаться о кабели и проводку, рассыпанные сетью по полу. Сацуки проводил ее взглядом, в мыслях его уже плясали кусочки будущей стратегии. Когда он повернулся и встретился глазами с братом, Нацуки с интересом вглядывался в его лицо. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Молчи, — проворчал он. Нацуки мог раздражать иногда, особенно когда оказывался прав. Он смотрел на младшего брата, явно старающегося сдержать смех, в глазах его сверкали лукавые огоньки. — Договорились, — отозвался Нацуки. Они стояли друг напротив друга. И в очередной раз Сацуки диву давался, насколько жутким было их сходство. Точно твое отражение в зеркале покинуло блестящую поверхность. — Пошли, нам с тобой есть что обсудить, — скомандовал он, положив руку на плечо брату в знак того, что не злится так, как могло бы показаться со стороны. Чем скорее они расправятся с этой неразберихой, тем больше сил останется на охоту за Харукой. *** — Харука, — произносить ее имя было словно катать на языке бархатистый шоколад. Сладко и чувственно. — Как насчет поужинать с нами? Сацуки почти чувствовал, как младший брат пристально наблюдает за ним, когда скользил взглядом по ее фигурке на фоне черного брезента, закрывающего что-то из реквизита. Это был уже четвертый его визит за неделю. Визит под каким-то надуманным предлогом увидеть брата. До крайнего срока оставалось чуть больше недели, напряжение все росло. Несмотря на его предыдущее решение больше не появляться на съемочной площадке, оставаясь в тени, лишь один взгляд на Харуку в золотом великолепии рассыпал в прах все его планы. Сегодня она была похожа на дриаду в лиловом платьице с шелковыми цветами. Ее длинные стройные ноги свисали с высокого кресла, на котором она примостилась в перерыве, и щиколотки в темно-лиловых босоножках выглядели невыносимо хрупкими. Точно лиловый цветок, подернутый изморозью, подумал Сацуки, скользя взглядом по ее обнаженным ногам. Она дорабатывала последние сцены, прежде чем перейти на назначенную на последний день съемку на природе. Пересмотрев уже отснятый сырой материал, Сацуки смог вычленить моменты, которые нужно было местами изменить. Последние несколько дней Нацуки не знал, как быть с ситуацией на съемочной площадке. Они не могли убрать реквизит сейчас, так как предстояло переснимать некоторые сцены, требующие доработки. Если бы Сацуки не вмешался, то в итоге получилось бы несколько дней задержки выхода клипа. А задержка — не самая лучшая новость для клиента. За их спинами съемочная группа была занята подготовкой декораций для последних сцен, прежде чем проект уйдет на финальную доработку. Чем меньше времени оставалось до крайних сроков, тем больше хаоса витало в воздухе павильона. Терпения оставалось все меньше, нервы сдавали все больше. Недавно кто-то из осветителей поругался со звукооператорами — до крика — так как освещение потянуло много электричества, это вызвало неполадки в сети, а из-за этого частично пострадало оборудование звуковиков. К счастью, повреждения оказались минимальными, но еще больше задерживать съемки было нельзя. — А насчет того, как ты доберешься до дома, не беспокойся. Я верну тебя домой еще до того, как будет пора в кроватку, — сказал он, с удовольствием наблюдая, как щечки Харуки розовеют. «А я еще гадал, чего это ты зачастил» — прокомментировал негромко Нацуки, но он проигнорировал комментарий брата, ожидая, что же ответит Харука. Улыбка должна была помочь ей не нервничать. Харука чуть склонила голову набок, размышляя, принимать ли приглашение, но он был уверен — примет. Сацуки знал от брата, что вечерами она сидит дома в одиночестве. Ее губы растянулись в смущенной улыбке, и он снова забыл как дышать. О да, она что-то с чем-то. Кем надо быть, чтобы одной улыбкой вот так поднимать волной его либидо? — Я бы только за. Только вот… вы не против подождать меня, пока я переоденусь? Вот из этого, — Харука указала жестом на свой лиловый цветочный костюм, — мне долго вылезать. Сацуки кивнул. — Ничего страшного. Мне как раз нужно кое-что обсудить с вашим режиссером, — усмехнулся он, покосившись на младшего брата — тот чуть заметно нахмурился. И правильно, пусть нервничает. Вечно он говорит о Харуке, расхваливает ее, и как тут быстро продумать стратегию. — Здорово. Спасибо вам, — с этими словами она удалилась, и Сацуки провожал ее взглядом, наблюдая, как она перебрасывается парой фраз с другими членами съемочной группы, благодарит за усердие и поддержку, пока она не исчезла в одной из гримерок. Только такой идиот как Дзингудзи мог не замечать, что эта девушка — неограненный алмаз. Пока Нацуки не покашлял деликатно, Сацуки не отрывал взгляда от двери гримерки, где скрылась Харука. Он повернулся к брату и сделав вид, что ничего и не произошло, сощурился. — А теперь, — сказал он с притворной строгостью в голосе, — нам нужно кое-что обсудить по монтажу. С этими словами Сацуки шлепнул брата по руке планшетом. — Больно же! *** Французский ресторан Л’Озир в квартале Гинза специального района Тюо был назван «ивовым» за множество легендарных ив, расцветающих глубоким лиловым цветом. Весной толпы людей собирались в районе ресторана, чтобы посмотреть на пышное цветение. Сам ресторан располагался на втором этаже собственного двухэтажного здания в стиле арт-деко, и там его шеф, Бруно Менар, тщательно следил, чтобы вкусы всех его гостей были удовлетворены, с придирчиво отобранным персоналом. Харука впервые была в таком маленьком, но полном элегантности, ресторане. Внутри он был еще прекраснее, чем снаружи, полы скрывались под темно-лиловыми коврами с золотыми узорами, обеденные стулья были выполнены в почти черном цвете. На стенах висели картины французских художников двадцатого века, растения в горшках и вазы с экзотическими цветами наполняли воздух ароматом. Она окинула себя взглядом и вздохнула. Стоило надеть хотя бы ту зеленую блузку вместо казавшейся теперь грязной футболки и вытертых джинсов. Ей и в голову не приходило, что они отправятся ужинать в такой роскошный ресторан. А ведь она могла бы спросить Нацуки, куда они поедут, ну или он сам мог бы ее предупредить. Среди всей этой красоты она почувствовала себя лишней. Харука даже сначала не поняла, что остановилась, не дойдя до входа, пока Нацуки не взял ее за руку. — Харука, не переживай за наряд. Мы здесь постоянные посетители. Она подняла на него взгляд и увидела теплую улыбку. — Но ведь здесь так красиво, а я… — смущенно пробормотала она. — Ты останешься красивой, даже если наденешь мешок из-под картошки, — Сацуки ждал их у двери в ресторанный зал. Его пронзительно-зеленые глаза окинули взглядом все ее тело, и Харука почувствовала, что чуть краснеет. На мгновение ей показалось, что он смотрит прямо сквозь одежду. Сацуки напоминал ей голодного волка этим жадным взглядом.  — Сацуки иногда приводил меня сюда поесть, даже если я был в старой футболке, заляпанной красками, — сказал Нацуки, сжимая ее ладошку в своей. За речной форелью с пастой из орехов макадамии и сливочным ризотто с побегами бамбука и грибами Харука улыбалась и смеялась над историями близнецов Синомия о людях, с которыми они были знакомы по музыкальной индустрии. Крохи информации, которыми они владели, бесстыдно использовались в своих целях, когда нужно было получить какую-то выгоду. В этом плане музыкальный рынок был схож с политической ареной, где главное — выигрыш. Конкуренция шла жестокая, и талант был подобен золотой жиле или выловленному в реке алмазу. Все это было для нее самым настоящим открытием. Даже после того, как она начала работать с Реном, знаний о том, как все происходит в музыкальной индустрии, не прибавилось. Харука подцепила вилкой пропитавшийся сливками рис, смакуя приятный землистый привкус грибов, и задумалась. Ее одолевало беспокойство. Она и не думала, что будет где-то проводить время в такой поздний час, и уже хотела вернуться домой. Но Харука была слишком вежливой девочкой, чтобы потребовать этого от братьев, так мило пригласивших ее поужинать. Ей казалось, что развеяться — хорошая идея, что это поможет отвлечься ненадолго. Обычно после репетиций и съемок она отправлялась сразу домой, где еще до ночи сидела с тетрадями либо замирала, уставившись в одну точку, полная мыслей о нем. Интересно, что он сейчас делает? Если бы все было как раньше, она бы сидела на диване, сочиняя мелодии, а он занимался бы вокалом. Или они бы провели вечер в спорах о фильмах про зомби или о его любимых рок-исполнителях. Харука заметила, что Сацуки пристально смотрит на нее, пока его брат продолжает с энтузиазмом рассказывать о каком-то из своих хобби, даже не заботясь о том, что его оды вовсе не слушают. Она покраснела от осознания, что ее поймали на горячем за совершенно посторонними мыслями в то время, как хозяин вечера что-то рассказывает ей, и попыталась отвести взгляд. Эти двое были невероятно похожи, но из близнецов любопытство вызывал именно Сацуки. Нацуки был, как открытая книга, не испытывал дискомфорта в том, чтобы раскрыть свои предпочтения людям, с которыми ему было удобно. Но с его братом все было иначе. Сацуки был скорее шкатулкой с замком, оберегающей сокровища внутри нее, пока у кого-то не окажется ключ. Как Рен, хотя их характеры различались, но оба были силой, с которой стоило считаться. Харука нервно поерзала, замечая, что Сацуки все еще не отводит от нее ярко-зеленых глаз. Его глаза не давали ей покоя, но она не могла не встретить его взгляд. Что-то было в нем невыносимо притягательное, заставляющее интерес вспыхнуть. Она тайком улыбнулась ему, пока Нацуки продолжал болтать. Иногда его было совершенно невозможно заткнуть. Сацуки подмигнул ей, и Харука покраснела. Как будто он кивнул ей, согласившись, мол, ага, мой брат может вечно трепаться о своих увлечениях. Как будто у них была маленькая тайна, известная только им двоим. Ее сердце забилось чаще. Ну, знаете ли… Братья могли не идти в сравнение с Реном и его волшебно-притягательными чертами лица, но у них был свой шарм. Вообще, почти все женщины в зале периодически бросали взгляды на их столик. Харука задалась вопросом, а встречаются ли близнецы с кем-то. Нацуки никогда не говорил, что у него кто-то есть, а значит, скорее всего, львиную долю женского внимания получает старший из братьев. Эту темную чувственную ауру нельзя было спутать с чем-то еще. Что-то говорящее «да, я плохой мальчик», почти такое же, как у Рена. Но только немного более мрачное. Она чуть поежилась и робко улыбнулась Сацуки, все еще пристально изучающему ее взглядом, не вслушиваясь в то, что говорит его брат. Кажется, это было что-то насчет выбора красок, когда на него находит желание рисовать. Пастель вместо масла, да. Нацуки действительно был влюблен в процесс сотворения красоты, что только ни было бы у него под рукой для этого. И ух, когда разговор заходил о его любимых вещах, он действительно мог уйти в это с головой. Проще простого было бы в этом состоянии не замечать, что оба его слушателя увлечены скорее друг другом. — Думаю, из-за творчества я и могу ловить вдохновение на мелодии для песен, — продолжал Нацуки, доедая последний кусочек рыбы. — Я и не думала, что ты так много умеешь. Даже вышиваешь! — выпалила Харука, наконец ловя нить разговора. — Я совершенно безнадежна в рукоделии и прочих домашних делах. Но мне нравилось смотреть, когда мы с мамой садились в саду за чаем и она брала в руки пяльцы, — с тоской вспомнила она. — Зато мне досталась ее любовь к искусству. Грусть просочилась в ее голос, и оба ее спутника замолчали, внимательно глядя на Харуку. — Вообще-то не в моих правилах лезть в личное, но что с твоими родителями? И как так вышло, что ты работаешь на Дзингудзи? — полюбопытствовал Нацуки. Харука вернулась из круговорота своих мыслей. — Ох, мои родители погибли… в автокатастрофе, — ее голос затих. — Мне жаль, — Сацуки внимательно смотрел на нее. Глаза его, глубокого зеленого цвета, казались кусочками нефрита в тусклом освещении. Мы тоже потеряли нечто важное, говорили они. Его взгляд точно пробирался в глубины ее мыслей. Точно как когда его брат пристально смотрит на нее, задумавшись. Господи, эти братья что-то с чем-то, подумала она и отозвалась почти беззаботно: — Все в порядке. Это было давно. — Ну и? — продолжал гнуть свое Нацуки. — Как же в итоге ты оказалась под началом Рена? — он придвинул свой стул поближе к ней. — Как такая талантливая девочка застряла, прожигая время рядом с Реном? Хотя должен признать, песни у него отменные. Харука почувствовала стыд от факта, что на самом деле ее запихнули за решетку, где она провела пять самых долгих дней в ее жизни, а затем явился Рен и спас ее, как рыцарь спасает деву в беде. Все это звучало бы так пошло и слащаво, она ни за чтобы не призналась в этом близнецам, но теперь, вспоминая те дни, она понимала, что была благодарна за то, что Рен появился вовремя. Был бы он здесь, подумала Харука, обязательно сплел бы вычурную историю о том, как их свела сама судьба, и предпочла отделаться без подробностей. — Я попала в неприятности несколько месяцев назад, а Рен меня вытащил. Предложил работу, ну я и согласилась, — ответила она уклончиво, надеясь, что Нацуки не начнет забрасывать ее вопросами дальше. Она еще не была готова делиться настолько личным. Кажется, Сацуки понял ее настрой, и повернулся к брату, готовому болтать дальше, вмешавшись совершенно ненавязчиво. — Время позднее, давай проводим Харуку домой, Нацуки? У нее столько забот завтра, осталось всего несколько дней съемок. Харука удивленно подняла брови, но тут же с благодарностью улыбнулась ему, признательная за спасение. Ее одолевал приступ сентиментальности, нахлынувшей следом за воспоминанием, каким Рен казался для нее в тот момент. Ангел явился в ответ на ее молитвы. — Господа, я рада, что провела с вами время, — сказала Харука, и в этом не было лжи. Она бы и рада была побыть с ними еще, но хотела и отдохнуть. А воспоминания о том, как они с Реном встретились и начали работать, отозвались в душе горечью. Она скучала по нему. А еще что-то беспокойное скреблось изнутри, просило ее вернуться домой, ползло мурашками по коже. Ей показалось, что она чувствует — Рен ждет ее. *** Мысли пошли на новый круг ругательств. Рен продолжал нервно барабанить пальцами по рулю автомобиля, припаркованного на обычном месте на стоянке под многоэтажным домом, пытаясь привести мысли в порядок. Продолжая спор с самим собой. Зайти или не надо? Дома она или нет? А что, если она захлопнет дверь прямо перед его носом? Ему хватит сил сломать дверь так, чтобы соседи не позвонили в полицию? И почему он не додумался взять себе запасной ключ от ее квартиры? С соседнего сиденья атаковал нос запах лилий. Рен взял в руки букет и уставился на чудо флористики по невероятной цене. Цветы он никогда не покупал, и теперь даже не знал, какие цветы у нее любимые. Все, что он сделал — так это просто заявился в этот чертов цветочный магазин и потребовал от хозяина самый лучший букет для женщины. Мужчина просто уставился на него, подняв брови, пожал плечами и принялся доставать эти лилии с их мягкими матовыми лепестками. Если так подумать, их белизна напоминала ему о светлой шее Харуки. Он прихватил пальцами один из лепестков, но его текстура и в сравнение не шла с мягкостью ее кожи. Рен откинулся на сиденье, сражаясь с порывами напряженного тела. Он так по ней скучал, что это даже пугало. Прошло две недели, в течение которых они не виделись, он вытерпел это, надеясь, что теория верна и Харука будет по нему скучать. Сегодня пришло время это проверить. Этой ночью он увидит, были ли его суждения верны. В общем-то Рен не ожидал ничего, что могло бы случиться после того, как она примет букет в знак примирения, но предвкушение струилось по венам и шептало, что случится что-то хорошее. Он был уверен. Чем же она занимается сегодня, подумал он. Проведя несколько месяцев с ней, Рен уже понял, что она человек привычки. По вечерам не выбирается никуда, предпочитает остаться дома и позаниматься или что-то написать. Иногда она даже занимала облюбованный уголок на диване в его гостиной, пока он делал поправки в своем расписании или занимался упражнениями для вокала. После напряженного дня молчаливое ее общество приносило успокоение. И этим вечером, он был уверен, она пришла домой уставшая после всех мероприятий в ее ужасном расписании, готовится к новому дню. Его мысли сами собой нарисовали образ: вот она открывает ему дверь, пахнущая свежестью после вечернего душа. Она посмотрит на него, на цветы в его руках. Расплывется в улыбке, как будто и не было той ссоры, и кинется ему на шею. Довольный собой, Рен улыбнулся и посмотрел на себя в зеркальце заднего вида. Что-то приятно теплилось под ложечкой, подсказывая, что Харука по нему скучает, и сейчас было самое время отправиться к ней. Съемки их общей сцены в клипе будут только через день, а пока они могли бы уладить их недопонимания и работать будет приятнее. Значительно приятнее. Решившись, он покрутил ключи на пальце, схватил букет и вылез из машины, щелкая кнопкой сигнализации. Харука ждет его. *** — Спасибо за замечательный вечер, — Харука повернулась, встречаясь с Сацуки взглядом. Он настоял на том, чтобы проводить ее до двери квартиры. Тихо посапывающего Нацуки они оставили внизу. Последние несколько дней вымотали его. Нацуки уходил домой позже всех остальных, пересматривал отснятое снова и снова, делая заметки, какие сцены и как должны быть в клипе. Бедняжка. Под его глазами залегли темные круги от недосыпа, он похудел и даже во сне вздрагивал. Так что Сацуки не стал его будить и пошел сам провожать Харуку до квартиры. — Рад, что тебе понравилось, хотя мой брат не давал покоя болтовней. Имей в виду, он так ведет себя только с теми, кто ему нравится, — улыбнулся Сацуки, чуть склонившись, чтобы встретить ее взгляд. Но вместо зелени его глаз Харука видела льдистую синеву. Как в радужках Рена. Она моргнула, возвращаясь к лицу Сацуки. Тот едва заметно нахмурился, и она поспешила улыбнуться ему. — Я даже не верила сначала, что это и есть настоящий Нацуки. Когда мы встретились впервые, клянусь, он просто молча пялился на меня все время, пока я смывала из его волос майонез, и пока мы шли до магазина, чтобы купить ему новую рубашку вместо той, что я ему испачкала, он ни слова не сказал! Сделав паузу, Харука нервно облизнула губы. Теперь, наедине с ней, Сацуки вовсе не выглядел суровым. Разве что ее воображение так подшутило над ней, заставив думать, что он чуть ли не людьми завтракает? Темная чувственная аура все еще была при нем, но она не давила на нее так, как там, в ресторане. Здесь, в свете лампочек, рассыпанных по пустому коридору многоквартирного дома, он выглядел, ну…как его брат, таким же беспечным и милым. Сацуки рассмеялся, глубоким грудным смехом. Звучание его смеха ей нравилось. Точно Рен снова смеялся рядом с ней, тем же грудным смехом, точно шоколад тает, окутывая теплом. Когда она сможет еще раз услышать его смех?.. Черт возьми, да почему она продолжает сравнивать с Реном каждого мужчину, которого встретит! Рен что, ее образец идеального мужчины? — Харука? — Сацуки накрыл ладонью ее руку, сжимающую связку ключей, и взял второй ее свободную ладошку. Его ладони были большими и теплыми, с небольшими мозолями. Это были не такие мягкие кисти с длинными пальцами, как у Рена, а скорее руки человека, занимающегося физическим трудом. Руки, как у ее отца, вспомнила она. Сацуки чуть приблизился, и она отступила. Каблуки туфель мягко стукнули об дерево двери позади. — Ты не против, если я завтра утром приеду за тобой? Можем заехать куда-нибудь позавтракать перед съемками. Не обязательно же ездить на общественном транспорте, — негромко произнес он, нежно проводя подушечками пальцев по ее ладоням. Ее сердце забилось быстрее. О нет. Ее глаза удивленно распахнулись. Не так она хотела, чтобы вечер закончился. Братья нравились ей, но только как друзья. Зачем все усложнять, ей бы разобраться, как вести себя с Реном, когда придет время сниматься с ним в одной сцене, а не тратить последние силы, чтобы отмахиваться от внимания другого мужчины. Сацуки склонился, потянувшись к ее губам, и Харука отвернулась. Это был единственный способ избежать такого контакта. Повернув голову, она пробежала взглядом по молочного цвета ковру с греческим орнаментом, по тропическим растениям в горшках через каждые два-два с половиной метра. У поворота к лифту, прямо в нескольких метрах от них, блеснули черные кожаные туфли. Рен. Рен! Харука моргнула. Что она себе вообразила, это все игра света. А может быть, она просто устала. Или она действительно увидела Рена? Не успев подумать, Харука оттолкнула Сацуки и поспешила к лифту. — Харука?.. — послышался за спиной удивленный голос Сацуки. Но она проигнорировала его, завернула за угол. И там никого не было. Там было пусто. Ни единой живой души, ни клочка тени. В холле перед лифтом было почти до ужаса тихо. Харука подняла глаза на электронный указатель над дверьми лифта, мерцающий цифрами этажа. Одна из кабин лифта была занята и спускалась к первому этажу. Рен не пришел бы к ней так поздно вечером, правда? Аки бы устроил ему выволочку за то, что он проводит где-то время по ночам, пока до съемок осталось всего ничего. Харука так и стояла, глядя, как сменяются цифры над металлическими дверьми, когда ладонь мягко легла на ее локоть. Она обернулась, почти надеясь, что увидит Рена. Но это был Сацуки, что смотрел на нее с тревогой в глазах. Она совсем забыла, что он еще здесь! — Ой, — она почувствовала, как ее лицо заливает краска, — прости, я совсем про тебя забыла. Харука подняла взгляд к электронному указателю над дверью нержавеющей стали и снова взглянула на Сацуки, встречая его обеспокоенный взгляд. — С тобой все в порядке? Ты словно призрака увидела, — он скользнул рукой к ее запястью и потянул ее обратно в коридор. — Просто обозналась, — отозвалась она. Лучше было не говорить. — Думала, что пришел знакомый. — Вот как, — он продолжал внимательно смотреть на нее. — Тебе бы лучше вернуться домой и поспать. Нацуки прибьет меня, если его любимая муза будет неважно выглядеть. — Возможно, — кивнула она, не чувствуя в себе сил ему перечить. Повернув ключ в замочной скважине, она пожелала ему спокойной ночи. Прежде, чем Харука успела запротестовать, он взял ее ладошку и мягко поцеловал тыльную сторону кисти. Его глаза, казалось, потемнели неким невообразимым чувством. — Спокойной ночи, Харука. — С-спокойной ночи, — поспешно повторила она и юркнула за дверь. Закрывшись на все замки, она прислонилась спиной к твердой поверхности дерева. Звуки шагов постепенно угасали. Его порыв застал ее врасплох. Вот так вот воспользоваться тем, что ее мысли в облаках, и поцеловать ее руку… Харука коснулась места, к которому прижимались губы Сацуки, и почувствовала, как щеки теплеют. Мужчины. Она не могла понять, что ими движет. В одно мгновение они могли быть очаровательны, а в следующее мгновение застывали каменной непоколебимостью, не даваясь пониманию. Иногда неразумные и капризные, как дети, и все же…такие настойчивые, когда хотят что-то заполучить. Рен был таким. Харука громко вздохнула и направилась к ванной, щелкая по дороге выключателем. Она ведь была так уверена, что Рен придет. Что-то приятно теплилось под ложечкой, пока она ехала в машине Сацуки домой, наполняя ожиданием, что увидит Рена под дверью, и у нее был бы полноценный повод вовремя попрощаться с Сацуки. Но перед ее дверью был лишь пустой коридор. Черт! Она так по нему соскучилась, что ее система дает сбои. Конечно же, Рен не приехал бы. Кого она хочет обмануть? Аки уж точно следит за тем, чтобы этот чертов проект был закончен. Сделка есть сделка, и Рен сейчас наверняка спит в своем номере. Почему он должен думать в первую очередь о ней, что она о себе возомнила? Харука ударила кулаком в стену. Еще несколько дней. Хватит с нее решений судьбы и велений небес. *** Он вылетел из здания в ярости. Блять! Когда это она начала развлекаться с Сацуки? Неблагодарная маленькая дрянь! И это после всей заботы и внимания, уделенного ей, и что он теперь видит? Все эти женщины одинаковые! Стоит только им прочувствовать хорошую жизнь, как все они превращаются в высокомерных сучек. Рен опустил взгляд на смятый букет, который все еще держал в руках. Гребаный дорогущий кусок дерьма. Нежные лепестки помялись и потеряли первоначальный цвет, и Рен бесцеремонно запихнул цветы в мусорный бак около главного входа. Остановившись у подъезда, он поднял взгляд в темное небо. На нем не было ни звезды. Сгущающиеся тучи обещали ночью грозу. Как так вышло, что всего час назад это полуночное небо обещало ему незабываемую ночь? Игра воображения? Всего лишь иллюзия? Неужели он действительно поверил, что нужен Харуке хоть немножечко? Рен внезапно почувствовал, как устал за все это время. Что-то затлело, зажгло внутри. Хорошо, что он убрался от этой отвратительной сцены подальше, пока еще мог. Потребовалась вся сила воли, что только была, чтобы не разбить Сацуки его милое личико. Да кто вообще, кроме него, посмел бы потянуть лапы к его Харуке? Даже после того предупреждения у ресторана этот ублюдок херов решил покрасоваться, какой он хитрый лис, когда речь идет о заинтересовавшей его женщине. А Харука…да будь все проклято! Рен выдал череду цветастых ругательств. Сколько бессонных ночей он провел, чтобы поскорее закончить с этим клипом. Да клип и был причиной, по которой все его планы покатились под откос. Ему хотелось скорее с ним покончить и вернуться домой, чтобы помириться с Харукой. Он обещал себе, что когда все закончится, его будет ожидать награда. Харука обрадуется его возвращению, раскрывая… нет, не просто объятия теперь. Их отношения должны перейти на следующий уровень. Рен провел пальцами сквозь волосы и шумно выдохнул. Господи, как же хотелось проклясть день, когда он связался с этой девчонкой. Стоило отступить, когда был шанс. Даже не будь ее рядом, сколько женщин с радостью разделили бы с ним постель. Даже слишком с радостью, а излишняя инициатива его совсем не радовала. Больше того, его тошнило от таких людей. Людей, которые только и хотели, что воспользоваться им. Ему нужно было выпить. Нельзя было возвращаться в таком виде. Аки увидит и решит, что он ввязался в что-то нехорошее. Черт! Он забыл, что оставил машину на подземной парковке. Выбора не было, пришлось развернуться прямо у перехода. Он уже было собрался вернуться в холл, когда услышал, как кто-то зовет его по имени. — Рен…