Юная любовь

Сацуки неспешно спустился в холл на первом этаже многоквартирного дома, в котором жила Харука, в полной задумчивости, полный разочарования от того, что весь прогресс в отношениях с ней был перечеркнут. Когда они вышли из кабины лифта, на ее лице было написано такое разочарование, что он не мог не догадываться, что у Харуки есть какие-то чувства к этому Дзингудзи. Коротко взвизгнул колокольчик, и металлические двери разошлись, выпуская его. Кожаные туфли простучали каблуками по гранитному полу до самого выхода. Сацуки отсалютовал ночному консьержу со взглядом ястреба. Мужчина средних лет, начинающий лысеть, провожал его невыносимо пристальным взглядом, когда они с Харукой появились в фойе около часа назад, точно пытался просмотреть насквозь. Зато на приветствие Харуки он вполне дружелюбно улыбнулся. А как же, у Харуки обязательно должна быть толпа верных последователей. Эта девушка была из разряда тех, кто своей внешностью пробуждает в каждом инстинктивное желание защитить. Сацуки даже представилось, как консьерж засекает время, когда они появились на пороге, и предупреждает, что если через полчаса он не выйдет, то ему придется поднять тревогу и предъявить обвинения в домогательстве. Он мысленно усмехнулся и покачал головой. Господи, эта девчонка — что-то с чем-то. Целый вагон готовых ей помочь, стоит только увидеть ее милое личико. Завтра, пообещал себе Сацуки, стоит всерьез за нее взяться. Пусть сейчас она явно была против его действий, это не заставит его отказаться. В его жизни хватило упрямых женщин, и теперь этот опыт поможет ему повернуть ситуацию в свою пользу. Цветочки, побрякушки — какая женщина не купится? Насвистывая, он нашарил в кармане ключи от машины и только теперь вспомнил, что брат спит в машине. Стоило бы добраться домой поскорее, иначе у брата весь следующий день будет болеть спина, а выслушивать весь этот нескончаемый поток жалоб придется ему. Нацуки мог быть совсем невыносимым, когда чувствовал себя неважно, но стоило признать, он не позволял себе никаких капризов в присутствии Харуки. Вот если бы можно было притащить ее к ним домой, чтобы брат не измывался над ним из-за мерзкого настроения. Для Нацуки — действенный антидот против скачков настроения, и интересная компаньонка в постели — для него. Сацуки достал ключи от машины и нажал кнопку блокировки. Машина отозвалась низким сигналом, подтверждая снятие блокировки. Салон наполнился мягким желтоватым светом, освещая мирно спящего до сих пор Нацуки, совершенно безразличного к тому, какое время суток вокруг и есть ли освещение. Он открыл дверь и забрался в салон, и устраиваясь поудобнее в кресле водителя, протянул руку, чтобы поправить зеркало заднего вида. В этот момент что-то мелькнуло, привлекая внимание. Сацуки замер, боясь моргнуть лишний раз. Пальцы его все еще лежали на креплении зеркала заднего вида, и он вглядывался, надеясь, что сейчас сцена, развернувшаяся позади него растает, как и возникла в его воображении. Но нет. Сложно было ошибиться, увидев эти длинные светло-медовые волосы и омерзительно высокую фигуру, склонившуюся, чтобы заключить в объятия женщину в черном шелковом платье, а еще точнее — чтобы поцеловать. Рен Дзингудзи. Сацуки повернулся, стараясь не разбудить брата. В нескольких метрах от его машины находился Дзингудзи, с незнакомой женщиной. Любовницей? Сацуки продолжал наблюдать за нежностями перед его глазами. В свете фонарей он мог прекрасно рассмотреть женщину: длинные-длинные черные волосы, ниспадающие локонами, светлая кожа, почти белая против черного шелка платья, смятого в руках Дзингудзи; мельком — красная помада и белые зубы. Дзингудзи приветствовал ее так интимно, забывая о том, где находится, и для такого холодного ублюдка был удивительно нежен с женщиной. Но Сацуки не мог его винить. Даже с его наблюдательного пункта можно было увидеть, как потрясающе красива была женщина. Сацуки стиснул руль, чувствуя, как гнев медленно овладевает им от одной мысли о девушке, оставшейся несколькими этажами выше — той, что наверняка сейчас думала о мужчине, за которым наблюдал он сам. И хватило же у него наглости требовать держаться подальше от Харуки, когда сам продолжает гоняться за другими женщинами. Дзингудзи — плейбой каждой клеточкой своего тела. И теперь он дал ему прекрасный повод начать действовать в отношении Харуки, без всякого чувства вины. Ну-ну, Дзингудзи, кажется, ты устал играть в Прекрасного принца. Сацуки развернулся и завел двигатель. Машина замурлыкала, оживая, и Нацуки забормотал что-то во сне, запротестовал, что он еще не все, поерзал на сиденье и снова ровно засопел. Они выехали к автомагистрали, направляясь к дому. Завтра будет хорошая возможность начать воплощать свой план. Пока Рен занят другой жертвой, в его же интересах увлечь Харуку, раз уж она еще не знает о ночных похождениях Рена с любовницами. А когда узнает — у нее не будет другого выбора, кроме как взглянуть в его сторону, и когда расклад изменится, он будет рядом, чтобы поймать ее. И тогда — без всяких сомнений — эта девушка будет принадлежать ему. *** Август Казимир, личный секретарь и телохранитель загадочного Масато Хидзирикавы, стоял с подносом, на котором исходила паром чашка горячего чая, пока его контрагент подписывал последние документы, необходимые для обеспечения доставки мебели, заказанной для отеля. Тот кивнул с благодарностью, принимая в ладони хрупкий фарфор, и поставил чашку на стол из стекла и металла, прежде чем откинулся на спинку рабочего кресла. Он стоял так несколько секунд, глядя, как его силуэт отражается в окне, за которым простиралось парижское закатное небо, последние лучи солнца сочились сквозь стеклянные стены, проскользнув между такими же высотками, как эта. Масато, казалось, даже и не видел этой красоты, задумчивый, полный мыслей о том, что теперь предстоит сделать. Август быстрым шагом удалился из кабинета, передал документы своей ассистентке, которая тут же кивнула и убрала листки бумаги в папку для корреспонденции, нуждающейся в срочной доставке курьером. По пути обратно в кабинет он захватил другую папку со стола, и когда снова открыл дверь, обнаружил лучшего друга застывшим на месте с задумчивым видом. Чашка чая зависла в его пальцах на полпути ко рту. Августу хотелось вздохнуть и отчитать друга за то, что позволяет себе столько волноваться и работать сутками напролет, как проклятому. Он знал, что со всеми ежедневными отчетами, пока строительство комплекса идет полным ходом, спать тому удается часа четыре, максимум пять. Неделя за неделей он молча наблюдал, собирал поверенных Голдшмидта, уверял их, что делается все возможное, чтобы найти девочку, отметившуюся в завещании этого старого ублюдка. Снова и снова пытался помочь другу со всеми остальными делами, чтобы у него было время разгрести нескончаемые вопросы, без которых строительство отеля и комплекса бы затянулось. Будем ли приобретать сантехнику напрямую у производителя? Нержавеющая сталь или зеркало? Какую дату назначить представителям SimonVoss для монтировки систем контроля доступа? У нас заканчивается цемент, если оформлять доставку из-за границы, потребуется дополнительная плата за перевоз…и так далее. Август посмотрел на темные круги под его глазами и подумал, может стоит взять на себя инициативу отменить встречу с дизайнерами интерьера в 7 вечера? К тому же новости, которые сейчас стоило сообщить, и так лишат сна на пару недель. Единственного наследника бизнес-империи Хидзирикава Август встретил почти с десяток лет назад. Тогда он работал в Стамбуле переводчиком и промышлял воровством, нацеливаясь на богатеньких туристов, чем и зарабатывал на жизнь. Ему было тринадцать, когда он сбежал из дома. Мать его умерла, дав жизнь такому ублюдку как он, а родственники передавали его из рук в руки, надеясь отвязаться от существа чужой крови — чудовищно бледного на фоне смуглой семьи. Из скудных недовольных обрывков фраз Август только и знал, что его отец — откуда-то с севера. Он встретил его мать, когда та работала официанткой в ресторане, попавшемся ему на пути во время очередного путешествия через Турцию к Афинам, и после исчез бесследно. Мать осталась безумной до самого конца, отказывалась верить, что ее бросили, молилась и надеялась, что мужчина вернется забрать ее. В одиннадцать лет Август уже считал улицы своим домом, вытаскивал из мусорных баков около ресторанов объедки и спал в переулках, согретый лишь развернутыми картонными коробками. Благодаря исключительной памяти и стремлению учиться к шестнадцати годам он уже вполне мог говорить на греческом, английском и итальянском, помимо родного турецкого — спасибо зарубежным фильмам, которые были запущены в прокат в местных кинотеатрах, и товарищу, который тайком пускал его туда. Это и положило начало прибыльной работе гидом; он ждал у аэропортов и отелей, надеясь встретить туристов, которые бы ему заплатили, но еще лучше было начать сопровождать группу иностранцев, не говорящих на их языке, в качестве гида и переводчика, а в это время вычислять подходящую жертву, которую можно было бы обчистить в каком-нибудь удобном месте. Эта деятельность приносила неплохие деньги, и Августа это устраивало. Восемнадцатилетний Масато выглядел как обычный турист с рюкзаком. Если бы не наметанный глаз, Август наверняка выпустил бы его из поля зрения и сосредоточился бы на других туристах. Но наметанный глаз заметил дорогие часы, сделанные явно на заказ, похожие на такие, что мелькали в журналах. Этот юноша был богат. Пользуясь тем, что в этот день собор Святой Софии был полон посетителей, Август умудрился стянуть у него кошелек и отправился прямо в укромный переулок подсчитать украденное. Каково же было удивление, когда он проследовал за Августом и остановился в конце переулка. Встретив взгляд этих холодных глаз, Август перепугался, что сейчас отправится в полицию, и набросился на него, решив оставить без сознания в переулке, пока у него будет возможность сбежать. Но этот гибкий юноша с легкостью уклонился от удара и атаковал в ответ — чем-то из разряда карате, как потом понял Август. Лежа на земле, он думал, что пропал. Как мог этот еще совсем мальчишка одолеть его, после всей уличной школы боев без правил? Драк в закоулках ему выпало немало, и пришлось научиться, как ставить удар. Оставалось только ждать своего конца. Вариантов было немного — либо его добьют, либо полиция схватит. Но тогда Август увидел, как он опускается на корточки рядом и всматривается в его лицо. Глаза у мальчишки оказались крайне редкого фиолетового цвета, и они блестели, как драгоценные камни. — Давай, звони в полицию, — пробормотал тогда Август, кашлянув кровью, — я уже никуда не сбегу. Он признавал поражение, как мужчина, да и к тому же, не в его состоянии было бы бегать и прятаться. Его все равно найдут, так лучше лежать спокойно и ждать. — Мне нравится, как ты ведешь бой, — ответил юноша, поднимая с земли свой кошелек. Он вытащил оттуда пару карт и удостоверение личности, прежде чем бросить кошелек обратно на землю, около его головы. Август видел, что в одном из отделений все еще осталась толстая пачка купюр. Он не забрал деньги. Он оставил их ему. Август мог только гадать, насколько же мальчишка богат. В его кошельке осталось как минимум тысяч десять евро, перед его появлением Август уже успел примерно прикинуть ценность добычи и представить себе три месяца безбедного существования. — Эй, ты деньги забыл, — прохрипел он. Мальчишка усмехнулся, темные блестящие волосы его всколыхнулись. — Согласишься работать на меня? Теперь Август улыбался, вспоминая, как отреагировал на предложение работать. Не в его привычках было кидаться с разбегу в ситуацию, которую он не рассмотрел в деталях, но тогда он моментально дал согласие — настолько мальчишка его поразил. В гостиницу они вернулись вместе, и там их уже ждал дорогой черный автомобиль, на котором они добрались до аэропорта. Частный самолет приземлился в Токио. Все их путешествие Масато почти не разговаривал, только задал несколько вопросов, уточнил его полное имя и дату рождения. К моменту, когда они подошли к стойке иммиграционного контроля, у Августа на руках уже был полный комплект нужных документов. Затем очередной элегантный автомобиль привез их в потрясающий особняк в пригороде. Новая жизнь. Новый мир. Сначала Август подумал, что теперь его ждет жизнь какого-нибудь рабочего. Его подтянутое тело годилось для физического труда, у него был опыт в качестве грузчика на рынке. Но к его удивлению, для него были наняты преподаватели — иностранных языков, экономики и общественной истории. Масато лично выбрал для него эти курсы. — Мне нужен человек, который будет рядом со мной, который будет понимать, насколько важными вещами я занимаюсь. Который будет соответствовать мне, — сказал Масато ему одним вечером. — Я даю тебе возможность стать мне компаньоном и близким другом. Мне кажется, ты тот, кто поймет меня, несмотря на всю мою эксцентричность и некоторую мрачность. Если говорить начистоту, хоть мы и росли в разных условиях, мы с тобой сделаны из одного теста. Оба хотим пробиться в жизни, оба несколько циничны, и если требуется — безжалостны. Если быть честным, Август не знал как и быть. Он не понимал, почему Масато чувствует какое-то родство с таким незнакомцем, как он. Всю свою жизнь Август замечал, что его избегают из-за его смешанной крови. Но все изменилось, когда его пригласили на ежегодный новогодний вечер в главном доме семьи Хидзирикава. Август наконец понял, что в нем увидел Масато, когда заметил — ни один из его родственников и близко на него не похож. Масато выглядел совершенно иначе. Высокий, подтянутый, с блестящими темными волосами, в свете ламп отливающими синевой, глазами глубокого фиолетового цвета, он обладал не только ярким окрасом, но и аурой, выделяющей его из толпы родственников. Это было как сравнить с людьми полубога. Стоило ступить в бальную залу, как можно было услышать шепотки повсюду. Выяснилось, что Масато был внебрачным сыном прошлого главы организации, который недавно скончался, оставшимся после короткого, но бурного романа его с иностранной студенткой. Мать его была слишком молода, чтобы посвятить жизнь ребенку, и сдала его в детский дом, где он и провел несколько лет, пока отец не нашел его за пределами Японии. Его привезли домой и представили остальным членам семьи. Четыре единокровных сестры в нем души не чаяли, но вот остальная часть семьи предпочитала делать вид, что его не существует. С его появлением растаяла возможность перетянуть на себя одеяло власти в корпорации, и законная жена не заговорила с ним ни разу. Для госпожи Чиёко Масато был постоянным напоминанием о неверности ее мужа. Все, на что ее хватало — обменяться парой ничего не значащих слов, ничего более. В этих условиях, при совершенно явных обстоятельствах, что он не был нужен никому, стало совершенно естественным желание доказать, что он чего-то да стоит. Это был единственный путь к тому, чтобы разрушить все сомнения. Корпорация Хидзирикава уже была одной из самых влиятельных организаций страны, и держать ровный фасад несмотря на все склоки между членами совета — старшими членами семьи — было настоятельной необходимостью. Масато не только оправдал, но и превзошел все ожидания, расширив сеть влияния в телекоммуникациях и гостиничном бизнесе. Ежегодный доход возрастал в два-три раза каждый год, и это покончило со всеми шепотками и сплетнями, что сопровождали Масато повсюду. Но как бы он ни был успешен, как бы не разбивал вдребезги сомнения родни, от внешних угроз это не спасало. О его безжалостности в залах переговоров и условиях сделок шли легенды. Он всегда заблаговременно составлял стратегию и точно предсказывал следующий шаг оппонента. Некоторые из его бывших партнеров так и не оправились, а кое-кто даже вознамерился нанести ему вред просто из чувства мести. Вот поэтому, когда Август появился по правую руку от него, он взял на себя инициативу стать для Масато еще и щитом. Кроме назначенных ему дисциплин он дополнительно взял курсы самообороны и психологии. Дав работу, Масато никогда не обращался с ним как со слугой. В их отношениях всегда было огромное уважение. И хоть Масато никогда не проявлял чувств на публике, Август все равно знал, что к нему относятся как к любимому старшему брату. Когда они были одни, Масато открывался, мог рассказать о том, что беспокоит его в этот момент, хоть и не раскрывал всех секретов и не озвучивал до конца все мысли. Один тот факт, что ему открываются, был достаточным доказательством доверия. И Август поклялся, что защитит его ценой жизни. — Я тут вспоминаю, кажется, у меня этим вечером в семь назначена встреча, да, Август? Масато опустошил чашку и поставил ее на стол. — Да, все верно. Но у меня такое ощущение, что ты его отменишь. Как и все остальные встречи на этой неделе, — Август загадочно улыбнулся и положил перед ним папку. Масато поднял брови в замешательстве. — О, и почему это? Только не говори, что мои сестры опять к тебе пристают. Я поручил кому-то из девочек купить все по списку, чтобы дома вручить им подарки. — Нет, дело вовсе не в этом, — он сделал паузу, наслаждаясь чувством триумфа. — Здесь данные, которые для нас меняют дело в корне. Август сделал паузу, давая другу все переварить, и отметил, как его глаза заинтересованно заблестели. Масато схватил папку и пролистал документы внутри нее. — Шутишь? Д-да как вы ее нашли? — потребовал он ответа нетерпеливо. Август улыбнулся. — Небольшая оплошность бармена из Л’Англь дю Фобур. Один из частных детективов сорвал джекпот, заметив письмо от девушки, которую они искали, в почтовом ящике бармена. В графе «отправитель» значилось простое «Нанами Х.», и они тут же зафиксировали обратный адрес, а после — связались с ним. Отчет Август получил еще неделю назад, но, чтобы удостовериться в верности данных, он поручил детективам проверить адрес и выслать детали на адрес электронной почты, специально зарегистрированный для этого расследования. Сейчас Масато держал в руках последнюю сделанную ими фотографию. Девушка выходила из внушительно-массивного многоквартирного дома в одном из богатых спальных районов Токио. Все организовано по слову ее известного контрагента. — Не могу поверить, — выдохнул Масато, разглядывая фотографию. — Новости прекрасные. Какое облегчение, они уже которую неделю у меня над душой стоят, сколько времени прошло. — И ты не поверишь, чем она занимается сейчас, — ответил Август. — Затесалась в съемочную группу нового клипа вместе с человеком, на которого работает. — Кем это? — Дзингудзи. — Не тем ли печально известным гениальным сынком Такуми? — Тем самым, — кивнул Август. Как-то по-странному везет этой девочке. — Интересно, — пробормотал Масато. — И как только ей удается заводить знакомства с такими влиятельными людьми. Сначала Голдсмит, теперь Дзингудзи…ума не приложу. Август пожал плечами. — А теперь ее имя будет связано и с вами. — В определенных кругах Дзингудзи хорошо известен как в высшей степени любвеобильный молодой человек. По одному его сигналу женщины выстроятся в очередь перед его дверью. Он такой же, как и ты, дружище, хотел сказать Август в шутку, но промолчал. Если бы его попросили рассудить, кто из этих двоих больший бабник, Масато мог бы составить Дзингудзи достойную конкуренцию. Если Дзингудзи был развратником, не стесняющимся своих многочисленных постельных связей и не боящимся огласки, Хидзирикава скорее был неуловимой пантерой, с его загадочной улыбкой и совершенными манерами. Сколько женщин были готовы упасть к его ногам, стоило ему только улыбнуться — что Масато делал крайне редко помимо случаев, когда это было совершенно необходимо. Сколько раз приходилось сбиваться со счета, пытаясь подсчитать количество белоснежных шелковых платков, утерянных с женщинами, рыдающими от разлуки с ним. — Прекрасная работа, Август. Ты идеально вовремя, как и всегда. Он кивнул, принимая теплые слова, но все же у него была еще одна новость. — И знаешь, что забавно… — Август остановился, чувствуя подступающий порыв задуматься, а что, если и правда существуют судьба и предназначение? В эту сопливую хрень он не верил никогда, но странные события в жизни этой девочки были чем-то из ряда вон выходящим. Было в ней что-то такое, что, казалось ему, обязательно отпечатается на будущем друга. Он сам был ошарашен, когда узнал, чем она занимается в данный момент. Совпадение было слишком уж невероятным. — Продолжай, — на него хмуро посмотрели. Нетерпелив, как всегда. — Ну… — продолжил он, не сдержав ухмылку, — помнишь, она снимается в клипе? Так вот, это тот самый клип, который был заказан твоей же компанией. — Август замолчал ненадолго, наблюдая, как глаза друга изумленно распахнулись. — Организовано каналом Брайт. Она по сути работает на тебя все те несколько недель, что мы ее ищем. *** Это было не в духе Рена — напиваться до беспамятства — но стоило признать, он впервые столько выпил за один вечер. Он пытался остановиться, убеждал себя, что таким певцам, как он, нужно всегда быть в форме, но произошедшее этим вечером очень даже тянуло на повод немного расслабиться. Ну ладно, больше, чем немного. Сперва из колеи выбило все нервное напряжение на работе, затем полетели псу под хвост планы насчет Харуки. Что уж говорить о том, что он встретил женщину, которую когда-то давно так любил и успел потерять. Эта ночь была незабываемой, но — он надеялся — последней. Рен был не из тех, кто легко пьянеет, но тем количеством алкоголя, что он употребил за последние два часа, было просто притупить мысли. И если здравый смысл вне зоны доступа, то и любым формам сопротивления нет ходу. Единственное, о чем он сейчас жалел — что не оправдает надежд женщины, лежащей рядом с ним. Если она надеется на какое-то продолжение. Чуть теплые нежности, которыми они обменялись несколько часов назад, переросли в полноценную ночь страстного секса. Сам того не желая, он так горячо приветствовал ее присутствие в его постели, что теперь слова, что он должен был ей сказать, глубоко ранили бы ее. Последний час он думал, как правильно сформулировать то, что нужно было до нее донести. Задача оказалась не из легких, и он не знал, с чего начать. Вот дерьмо. — Рен… Когда он вышел из того дома, полный гнева и смятения, Рен почти ожидал, что его окликнула Харука, и даже почти вздохнул с облегчением, подумав, что раз уж она проделала весь этот путь, догнав его, то он что-то для нее да значит. Но вместо того, чтобы увидеть глаза жидкого золота, по которым он так скучал, он встретил взгляд жгучих черных глаз. Сколько лет прошло с последнего момента, когда он видел эти ониксы ее радужек? — Анри? — у него перехватило дыхание. На мгновение Рен подумал, что видит призрак. Хрупкое создание перед ним, полное безупречной красоты. Лицо, не отмеченное печатью прожитых лет, только, быть может, глаза немного изменились. У нее все так же был взгляд невинной школьницы и тело распутницы. Длинные темные волосы спускались каскадами по ее плечам, поблескивая синевой в жестком свете фонарей. Это была Анри с ее очаровательнейшей улыбкой, та, что могла сбить мужчин с ног. На мгновение он почувствовал себя все тем же перепуганным школьником, которому отец нанял учительницу искусства любви, перед сладко-соблазнительным существом во всем обнаженном своем великолепии. Не дав ему снова заговорить, Анри крепко обняла его, мягкие изгибы ее тела точно вплавились в его жесткое мускулистое тело. Несколько секунд он просто стоял в замешательстве, прежде чем смог поднять руки и обнять ее. Обнимать ее было так приятно. Как будто он нашел давно потерянного любимого плюшевого мишку, странно и ностальгично одновременно. Неужели они правда были вместе? Сколько времени? Сколько лет назад она его покинула? Казалось, прошли уже десятки лет. В погоне за Харукой он совсем забыл, что эта женщина заставляла плясать бабочек в его животе. Внутри темной машины запах жасмина пробудил в нем множество воспоминаний. Рен продолжал изучать взглядом женщину, сидевшую рядом. Она улыбалась ему едва заметно, с ноткой грусти, разглядывая в ответ его, удобно устроившегося на сиденье ее машины. Рен открыл рот и тут же закрыл, понимая, что не может найти слов. Последний раз, когда они виделись, ее темные глаза были наполнены слезами, локоны путались в его пальцах; они медленно и нежно занимались любовью на заднем сиденье его автомобился, а над ними сверкали звезды. — Анри…я не знаю, что и сказать, — наконец признался он. Что он может сказать женщине, которая украла его сердце по-настоящему в первый раз? Годы может и прошли, но он все еще не мог уверенно сказать, что его страсть к ней была лишь иллюзией. Это чувство все еще было живо внутри нее, замерло в долгом глубоком сне и не просыпалось. Прежде чем ответить, она сделала знак шоферу, и тот кивнул. Раздался тихий щелчок, и звуконепроницаемая перегородка поднялась, отделяя салон от водительского места. Теперь, убедившись, что их не слышат, она заговорила с нежностью в голосе: — Как ты, Рен? Судьба была благосклонна к наследнику удачи Дзингудзи? Они направились в Блэкджек, любимый бар Анри, где она часто бывала, когда они еще встречались. Каждый четверг и пятницу ее можно было найти там, выпивающую дикие объемы Белого русского и флиртующую с каждым привлекшим ее внимание мужчиной. Он отыскивал ее в середине компании за беседой о политике и бизнесе, она поднимала взгляд и улыбалась, встретив его мрачный взгляд, полный ревности. И прежде чем он раскрывал рот, чтобы выплеснуть весь свой ребяческий гнев, она поднималась, брала его под руку и оставляла эту толпу поклонников, чтобы провести остаток ночи с ним одним. И конечно же, этот остаток ночи он владел ей так, как хотел, пока вспышка ярости не затихала. Когда они расстались, он избегал этого места, как чумы, оправдываясь, что там к нему лишь придут болезненные воспоминания. И все же, проходя в стеклянные двери в знакомый чернильно-синий зал, освещенный мягким белым светом, он почувствовал лишь ностальгию. Не спрашивая его, Анри заказала себе привычный Белый русский и Манхэттен — ему. Следующие пару часов они молча смотрели друг на друга; она медленно тянула свое зелье, он опустошал заказанную после бутылку виски — одного Манхэттена тут было недостаточно. Ни один из них не произнес ни слова. Рен был благодарен ей за тишину, слишком хорошо Анри знала, что в такие моменты он не в настроении говорить, пока им овладевает гнев. Она даже не стала ни тут же выпытывать, почему он так злится, ни трещать о том, как оказалась здесь, а вместо этого, на его радость, присматривала за тем, как он зализывает раны и лелеет покалеченное самолюбие, а его гнев исходит на нет. Она бы приказала телохранителю проводить его до дома, но Рен схватил ее за руку и взглянул в ее глаза. Того, как он на нее посмотрел, было вполне достаточно, чтобы она поняла, чего он хочет, и Анри кивнула без возражений. Они добрались до ближайшего дорогущего отеля, где она без единой жалобы приняла на себя весь жаркий напор его страсти. Рен знал, что наверняка сделал ей больно и наутро она будет вся в синяках, но ему было совсем не до этого, да и эмоционально вымотаться он успел. Рухнув на нее, он проспал часа три. Когда он проснулся, алкоголь уже не туманил так разум, Анри мирно сопела под ним. Рен медленно поднялся с кровати так осторожно, как только мог, чтобы не разбудить спящую женщину. Он собрал разбросанную по полу одежду, пытаясь распутать клубок мыслей. Рен рассеянно подошел к окну и раздвинул шторы, вглядываясь в ночной горизонт. На часах, висевших на стене, было почти два часа утра. Аки будет беспокоиться, куда он делся. Черт, ему сильно достанется. — Тебе не обязательно оставаться, если тебе куда-то надо. Рен перепуганно обернулся. Анри сидела на постели, прикрывая одеялом наготу, и он невольно улыбнулся, глядя на нее. Все как раньше. — Я не хочу покидать тебя, но… — начал он. — Ох, брось, Рен. Не делай вид, что все как раньше. Я понимаю, что теперь ты придерживаешься связей на одну ночь и все. Так что не стоит быть ко мне таким внимательным, я не тепличный цветочек, — Анри тихо усмехнулась. — К тому же, я когда-то была на твоем месте. — Анри, — произнес он, чувствуя, как в голосе сквозит мольба. Мольба о понимании. Ему не хотелось выяснять отношения. Ей было больно раньше, он сделает ей больно снова. Связь с мужчинами семьи Дзингудзи никогда не дается легко. За это нужно дорого платить. Он когда-то любил Анри, и ему не хотелось причинять ей боль — на этот раз лично. — Рен, — она покачала головой. — Иди сюда, сядь рядом со мной. Я дала тебе достаточно возможности привести нервы в порядок. Пора поговорить.