***
Так, ладно, что она помнит о первой помощи? Рей закусывает губу, сдувает мешающиеся волосы и остервенело трет нос тыльной стороной ладони. Руки, так... чистые. Ее собственные ладони все в пыли — она провела под кроватью ночь — и она прячет их за спину, только бы не дать себе снова полезть трогать его. — Кайло... Очнись, пожалуйста, Кайло, — жалобно зовет она. Что будет с нею, если он... умрет? Ее убьют? Ее точно не оставят в этом проклятом поселении, кому она вообще нужна, даже рану толком промыть не сможет. В нормальном мире достаточно просто набрать три заветные цифры — 9-1-1 — и подождать. Да, она росла в приюте, но и там существовал заветный Тайленол, а здесь за все время Рей ни разу не видела даже намека на аптечный ящичек. Только когда он... там, в жестяном коробе он ведь колол ей что-то в плечо, чтобы она была смирной. — Кайло, — он страдальчески морщится, но все еще остается лежать с закрытыми глазами, будто не замечая ее. — Чем мне помочь тебе? — она отползает, чтобы вымыть руки, трижды, с мылом, а затем возвращается и укладывает повязки на прежнее место. Они воняют какой-то травой — как эта гадость вообще должна спасти его? Ладно, она может хотя бы так позаботиться о нем. Смыть грязь с лица, стащить сапоги, не будет же он до самого пробуждения валяться вот так. Он заботился о ней в жестяной коробке, значит, и она сможет. Рей набирает целый таз горячей воды и тащит его в гостиную. По дороге, правда, запинается из-за цепи и чуть не выливает все на себя. — Ты справишься, Рей, ты справишься, — она говорит это себе, и Кайло, потому что он, пусть и все еще без сознания должен знать, что она сможет. Она сможет помочь ему.***
Лекаря зовут Дофельд, такое странное имя, впрочем, он и сам такой, под стать костюму, хорошо бы смотревшемуся на массовке к историческому фильму. Даже перчатки на его руках холщовые, а не из латекса, как надо. Он деловито осматривает рану на груди и выдает Рей целую склянку с точно такой же бурой жижей, булькающей внутри, рассказывая, как часто требуется менять повязки. — Ему нужны антибиотики, — даже ей, изучавшей медицину только на школьном факультативе, видно, что края начинают темнеть, будто подгнивая. — Без них он умрет. — Ему нужна твоя забота, Рей Рен. И любовь. Община будет молиться за вас. И все? Это все, что они могут — помолиться? Ей хочется взять этот чертов доисторический саквояж вместе со всеми этими склянками и грохнуть Дофельда по голове. — Нет, должно же у вас быть хоть что-нибудь, жаропонижающее, обезбол, а если... Если ему станет хуже, и он встанет и пойдет, я же даже не смогу удержать его! — все ее жалкие попытки бороться с Кайло, да хотя бы победить его в армреслинге, были неудачными. Он здоровый как медведь, а если впадет в безумие, его даже цепь вроде той, что у Рей на ноге, не остановит. — Ты сильная женщина, Рей Рен, ты справишься. — Нет! Оставьте хотя бы те уколы, которые он мне колол там... в клетке. Успокоительное. Пожалуйста... Он смотрит на нее с подозрением: — О чем ты, Рей Рен? Ты прошла обряд очищения самостоятельно. Никто не касался тебя даже пальцем. — Но... — похоже, Дофельд и взаправду ничего не знает. Может, Кайло делал это без их разрешения? — Ладно. Наверное, мне почудилось, — и, так как он все еще глядит на нее, Рей добавляет жалобности в голосе, — мне сегодня не по себе, мысли в голове путаются. Вот так, пусть думает, что она спятила. Дофельд Рен заканчивает собирать свои вещи и прячет окровавленные перчатки в карман, вставая со стула. — Я вернусь к вечеру, будем надеяться, ему полегчает. — Стойте, — Рей должна знать это. Должна. — Что за животное ранило его? Он же доктор, а не безумный уверовавший во всяких тварей из ужастиков. Может, хоть он расскажет ей правду. Что произошло прошлой ночью. — Это был монстр, Рей Рен. Твой муж сильный, он сражался за тебя. Этого не может быть.***
Если он умрет, ее тоже убьют. Это точно. Кому еще захочется возиться с пленницей? Они же... верят в этот свой культ, никто не рискнет брать на поруки девчонку, когда есть жена. Чистота превыше всего, так говорит старик. Может, конечно, он сам захочет ее себе. Ведь Фазма постоянно дарит ей бутоны якобы от Верховного, заставляя носить на вороте. Другие женщины подобной чести не удостаиваются. От мысли о том, что теперь она, как вещь, перейдет в новые руки, Рей тошнит. Ни за что. Значит, нужно выбираться. Но как, она все еще на цепи. Где ключ, она знает. Снаружи, конечно. Кайло не идиот, он не станет хранить ключ и замок в одном месте, если боится побега. Ключ он вешал на гвоздь возле будки Чуи, а тот ни за что не подойдет к Рей на достаточно близкое расстояние, чтобы отдать его в руки. Пес верен Кайло, а ее просто... терпит. Может, разбить ее? Рей усаживается на полу, снова ощупывая каждое звено в поисках хоть какой-то трещинки, выщербины. Ничего подобного, можно раз сто бить о деревянный угол кровати или пол, ничего с нею не сделается, она новая. Инструменты? Все более-менее опасное Кайло держит в кладовой, запирая ее на навесной замок. Но вот ключ от него должен быть где-то внутри. Она уже искала его, но тогда Рей было просто интересно, что же может хранить там Кайло. Ну, кроме ножей и топорика для разделки мяса. В ящике на кухне только деревянные приборы, такими замок не сломать. Может, у него? Она подползает к Кайло, привстает над ним, пытаясь ощупать его карманы побыстрее, потому что все кажется, что он сейчас откроет глаза и как гаркнет, а потом сломает ей шею, но потом Рей замечает капли на лбу. Ему жарко. Нет, он весь горит, и у нее теперь есть выбор — ура, впервые он есть. Она может броситься дальше на поиски чертового ключа — в карманах комбинезона его точно нет — или остаться тут и начать ухаживать за ним, как положено верной жене. — Скажи спасибо, что я не воткнула тебе вилку в горло, — когда Кайло лежит молча, не смотрит на нее угрожающе, то уже не кажется таким страшным. Рей подхватывает цепь, наматывая вокруг руки, чтобы не мешалась, и бредет в сторону кладовой.***
Она знает, где ключ. Ей помогает чистая случайность, вовсе не острый глаз — надо было сразу понять, что Кайло будет прятать вещи как можно выше, где она не подумает искать в силу своего роста. И когда он валится ей в руку, на кожаной оплетке, Рей долго не может всунуть его в замок, потому что пальцы трясутся. Наконец тот щелкает и распадается, открывая зияющий провал в темноту. Рей нашаривает выключатель и щурится от яркого света. Лампочка гудит, напоминая жужжание той, что жила под потолком жестяной коробки. Да, то же противное гудение осиного гнезда. — О боже... — она осекается, забыв закрыть рот. Комнатушка точно таких же размеров, как и ее бывшая клетка, но забита от пола до потолка ящиками, коробками, стеллажи у стен все заставлены пакетами. Со всем этим можно пережить ядерную зиму. У дальнего угла стоит надорванная с одной стороны упаковка, где не хватает всего одной баночки колы. Там же коробка с чипсами, точно такими же, какие брала она себе в тот день. — Нет! — он купил их тогда? Или потом, чтобы порадовать ее, хоть столько раз твердил, что это настоящая дрянь. — Нет-нет-нет-нет, ты не можешь так со мной, чтоб тебя! — Рей хочется разгромить тут все. Начать с ближайшей полки, порвать нахрен эти пакеты, высыпать крупу, сахар и как следует пройтись ногами, втаптывая в пол. Свалить стеллажи и попрыгать на них. На дальней полке, прибитой над морозильной камерой, стоит аптечка. Большой ящик, с красным крестом на торце. Нет. Ей нужны инструменты. Кусачки, чтобы разжать цепь, мешок, чтобы сложить в него припасы. Никаких лекарств. Ни за что! Рей копается в коробке на полу — пакеты гвоздей, стяжки, клей и мотки изолент, переходит к следующей, выбирая себе нож по нраву. Небольшой. И очень острый. Его она откладывает в сторону. Кусачки, чертовы кусачки! Или молоток. Или хоть что-нибудь... Вот оно. Она усаживается по-другому, укладывая ступню на другое колено, и стискивает звено кусачками. Давит, что есть силы, но ей не хватает сил. — Дерьмо! Чтоб тебя, гребаная ты... — ей так не хватало этого, орать во весь голос, не боясь затрещины, что прилетит немедленно. — Я тебя... все равно вскрою, дрянь! — надо встать и попробовать налечь сверху, так вернее. Она поднимается на ноги, кружит, примеряясь. Цепляется за цепь и падает. Хорошо, что под руки лезет коробка, а не острый угол. Тут журналы, много журналов. Старых, немного поновее, но им все равно уже где-то лет пять, не меньше. — Плейбой?! — и этот человек говорил, что чипсы и газировка — это дрянь? Черт, они же до дыр затертые кое-где, все в пятнах. Рей опускает на место верхний и уже собирается убрать коробку подальше, но замечает глянцевый уголок полароидной фотокарточки и тянет ее наружу. Там Кайло. И словно не Кайло, другой, лохматый, худой, еще не такой здоровенный, видно, до этой своей программы «чистой жизни». С шеи свисают черные Сененхайзеры, а поперек драной майки надпись «Нахрен общество!». Тот Кайло, что умирает сейчас на диване, в жизни бы такое не надел. С ним еще двое, парень в кудряшках и девчонка в рейбанах. Все трое обнимаются, улыбаясь фотографу, а сзади виднеются гигантские белые буквы. Ангельская гора, та самая. Рей завороженно переворачивает снимок. «Бен, По и Биби» начеркано на другой стороне. Бен, значит. Вот как его зовут. По-настоящему. — Плевать! — она отбрасывает фотокарточку в коробку, поверх журналов, будто это ядовитый паук, и трет пальцы. Ей нужно бежать. Ей нужно спасаться, и скорее. Снова и снова давит она на чертову цепь, проклиная, умоляя, а потом перестает. Можно закрыть глаза, отвернуться, а перед глазами все равно стоит Кайло-Бен, улыбающийся камере. Нужно только добраться до аптечки, и тогда все закончится. Да.***
У нее есть выбор. Нет, не жить или умереть. Наверное, когда Кайло узнает, куда она залезла, он ее прибьет. Можно, конечно, раздавить ампулу подошвой, слушая, как скрипят осколки, вгрызаясь в дерево, можно выбросить ее в траву, и никто никогда не догадается. Но выбор есть. И его зовут Бен. Рей набирает полный шприц и шмыгает носом, втягивая воздух. На факультативе показывали, куда лучше всего колоть антибиотики, правда, сначала приходится долго повозиться, переворачивая Кайло и при этом не сбить повязки. — Надеюсь, это так же больно, как деревянной вилкой в горло, — мстительно шепчет она, загоняя иглу в ягодицу. Забежавший на вечерний визит, как и обещал, Дофельд Рен отмечает, что она, наверное, истинный ангел, чьи мольбы не могли остаться неуслышанными, потому что Кайло слегка лучше. По крайней мере температура спала, и края ран уже не выглядят такими жуткими.***
Чтобы перенести его в спальню — сама Рей с этим никогда бы не справилась — Сноук дает троих Ренов, и они аккуратно укладывают Кайло на разворошенную постель. — Рей Рен... — Рей Рен... — наперебой они все стараются выразить свое уважение к ней и тянут руки, касаясь плеч кончиками пальцев, будто она святая. Хотя точно так же они поступали после ее крещения, и, кажется, это такой способ показать, что они благодарны, хотя от их прикосновений ей не по себе. Рей смотрит вниз, себе под ноги, на грязный подол платья, и замечает, что они тоже все носят сапоги, такие же, как и у Кайло. В поселении сапоги ни к чему. Ботинки, туфли, можно босиком бегать, здесь нет стекла или пластмассы, чтобы порезаться. — Вы тоже хранители леса? — спрашивает она, поднимая взгляд. Да, так и есть. Они тоже были там тогда. — Твой муж дрался очень храбро, Рей Рен, — говорит один, черноволосый. Он тоже здоровяк, как и Кайло, как и все собравшиеся тут, ну, кроме нее самой. Видимо, таких и берут в охранники леса. Что они делают? Отпугивают забредших не туда туристов? Рей никогда не слышала звука выстрелов, значит, никакого огнестрела. — Он защищал тебя. Отплати ему тем же, Рей Рен. Она отмахивается от очередной благодарности. Да-да, послушать их, так Кайло безумно влюблен в нее, и вообще они счастливы вместе. И никакого насилия. — Кто напал на него? — по их лицам сразу видно, что они ее считают глупой. Сейчас снова начнется старая песня про монстров. — Я имею в виду, — поправляется Рей, — какой из монстров? Они же разные, — главное, делать вид, что все нормально. Иначе сразу поймут, что она блефует. Хотя... эти люди, прожившие тут не меньше десятка лет, судя по их поведению, наверное, даже уже не помнят, что такое блеф. У них все просто. — Нет, — черноволосый мужчина качает головой. — Кто сказал тебе такую глупость, Рей Рен? Женщины снова болтают? Твари все одинаковые. О господи. Так она ничего не узнает. Вообще. Твари, монстры, да что с ними такое? Наверняка их старик промыл всем мозги. — Ладно, — Рей затыкается. Когда Кайло придет в себя и ему расскажут о ее любопытстве, он ее точно накажет. — Спасибо вам. Они уходят, снова дотронувшись до нее напоследок, будто это принесет удачу, а она возвращается к Кайло и, приподняв свежую повязку, размазывает бурую жижу из склянки поверх начинающих затягиваться ран. Монстры? Монстров не бывает, только в кино, книгах, но, наверное, все дело в этом месте. Здесь все не то, чем кажется. Ночью Кайло впервые приходит в себя, хрипит, ворочаясь, и все время зовет ее, хотя толком не понимает, что Рей рядом. — Я тут... тут, — изо всех сил налегает она на его левую руку, пытающуюся сбить повязку с груди. — Я тут. А могла бы быть далеко отсюда. Набрать мешок той самой дряни, которую он так ненавидел, что хранил в кладовой рядом с чистой пищей, и отправиться за помощью. Может, она и его спасла бы. Да. Она спасла бы Бена от культа, и он был бы ей благодарен. — Рей Рен! — ухватившись за ее запястье, он стискивает с такой силой, что она пищит от боли. Кажется, он сломал ей руку. — Где ты, Рей Рен?!