- Ты же порвешь ее, щупальце глазастое!
Казалось бы, очередное вторжение сильного, но наглого и самонадеянного, героя закончилось ничем. Враг повержен верной слугой, продолжающей помышлять, к вящему разочарованию патрона - властителя плана Обливиона, о побеге, несмотря на многие сотни лет безуспешных попыток. И вот теперь пришло время как следует наказать строптивую женщину, и в то же самое время наградить, поощряя и распаляя темную сторону ее души (которая, впрочем, есть почти в каждом из нас, нужно лишь правильно копнуть, задеть нужные струны духовной оболочки), чем Хермеус Мора и занимался. Конечно, он не Юлий Цезарь, умевший делать по семь дел одновременно, однако совмещать физическую и умственную работу он умел. И вот его щупальца ласкали-терзали избавленное от малейших клочков одежды крепкое, подтянутое тело неудачливой Драконорожденной-жрицы по имени Мирак, присосками жадно припав к вставшим торчком горошинам-соскам, словно бы пытаясь, жадно и тщетно, высосать несуществующее молоко из крепких, но в то же время мягких и упругих, грудей; другие отростки в то же время обвивали практически каждый участок тела пленницы, то и дело "целуя" ее бархатную, не потерявшую мягкости и упругости за столько лет фактического нахождения в рабстве, кожу. Кончиками щупалец Мора обводил одному ему ведомые узоры, которые могли быть рунами давно исчезнувших народов Тамриэля, или же принадлежать языку тех существ, которые лишь должны были появиться в этом мире. Один из отростков обвил шею женщины, наслаждаясь хаотичным биением пульса пребывающей в паническом отчаянии волшебницы, которая не могла кричать из-за тентакли, пробравшейся в ее рот на несколько сантиметров и искусно играющейся с ее языком. Ее голова была задрана вверх, ибо еще одно щупальце намотало на себя ее в меру короткие волосы и заставило запрокинуть голову назад, предоставляя возможность лицезреть свои "распятые" все теми же проклятыми отростками руки. Фактически она была подвешена в воздухе, словно бы инквизиторы средневековой Европы приковали ее к крестовине, обвиняя в колдовстве и связях с дьяволом. Из ее глаз выступили слезы, она хрипела, давясь сочащейся из всех пор слизью щупалец, но не задыхаясь, то ли чудом, то ли из-за тонкого и точного расчета Моры. Едва начавшая привыкать к мучительным ласкам своего господина, Мирак истово дернулась, прилагая все оставшиеся усилия, дабы обрести свободу из склизкого плена, лишь бы не быть изнасилованной тентаклей, чьи собратья с ювелирной точностью развели в стороны влажные от кошмарных ощущений, приносивших удовольствие ее слабоконтролируемому телу, губки ее киски. В этот момент, как гром среди ясного неба, раздался холодный окрик со стороны, казалось, трупа; впрочем, внешне изменившийся вторженец мало походил на живое существо: его покрытая шрамами серая кожа покрывалась серой пылью-пеплом, на который развалилось снаряжение Марка, превращаясь в потрепанную, темную, кожаную броню, которая немного не доходила до кистей неведомого существа (в которых он сжимал рукояти двух гладиусов с темными лезвиями, пылающими алым пламенем) заканчиваясь кандалами с обрывками цепей. Вместо головы был рваный капюшон, из-под которого скалилась тьма двумя рядами кошмарных желтоватых зубов, заменявших рот твари, из которой, равно как и из разрезов-глаз извергалось пламя. - С каких пор тебя волнует жизнь той, кого ты собирался убить еще несколько минут назад? - осведомился даэдра, совершенно не удивленный "восстанием из мертвых". Хотя... - Я полагал, что ты погиб, сраженный Криком. - Мы не живы и не мертвы. Впрочем, главное другое - мы, в отличие от Марка, не собирались уничтожать столь ценный ресурс в грядущей войне смертных. Она сумела убить, в какой-то степени, владельца тела, и уже это делает Мирак честь. Я предлагаю изменить условия сделки - ты получишь некоторые знания и целый Апокриф в обмен на невмешательство в жизнь Солтсхейма и эту жрицу, которую мы заберем с собой. - Хо-хо, а не слишком ли многого ты хочешь для проигравшего? - по небу прокатился раскат оглушительного хохота, однако Марк - кем бы он не стал - и бровью не повел (а, стоп, у него же их нет...). - Проиграли не мы. Впрочем, и Мирак не победила, раз мы стоит на своих двоих и ведем мирную - пока что - беседу, - Марк расправил за спиной огромные, серые, крылья, с которых, как и с его снаряжения, осыпался на камень пепел. Вместо ответа в его грудь полетело несколько щупалец, мгновенно выросших из сплошного камня площадки. Впрочем, цели они не достигли - несколькими движениями Марк порубил их на куски, которые прямо в воздухе разложились до пепла и, поднявшись в воздух на восходящих потоках, принялись кружиться вокруг него словно пояс астероидов. Мора даже глазом не моргнул на провал атаки, посылая в выскочку новые скопления тентаклей. Более того, некоторые из них "разрезали" пространство, открывая дорогу сюда луркеркам и искателям, с ходу вступающим в бой. Пепельный пояс, то ли обретя сознание, то ли подчиняясь воле владельца, принялся атаковать всякого, кто приближался к существу, опутывая цели и буквально стирая их, миллиметр за миллиметром, превращая плоть и кости в прах, увеличиваясь в размерах и обретая новую силу. Впрочем, всех перехватывать не удавалось, а потому шагающий вперед крылатый воин то и дело применял свои пылающие клинки, каждым взмахом отбирая жизни младших даэдра или отрезая излишне шустрые и ловкие щупальца. Метр за метром он преодолевал, но, казалось, ни на йоту не сумел приблизиться к плененной волшебнице, которая со страхом и едва заметным огоньком надежды взирала на него, давясь слюной и слизью все еще пребывающего у нее во рту щупальца. С каждым шагом на воина обрушивались все новые и новые отростки, нападали гиганты-луперки и метали магию искатели. Некоторые удары и сгустки маны достигали цели... безуспешно пытаясь повредить кожаную броню. Один из магических, огненных, шаров попал прямо в кошмарное лицо, растворившись без остатка в непроглядной тьме, попав чуть выше кошмарной пасти существа, искаженной в кошмарном оскале, не меняющемся по мере движения владельца смертоносных клинков. Как бы там ни было, Мирак радовалась тому, что эта тварь приковала к себе практически все внимание даэдрического принца. "Только бы не снова! Боги, пожалуйста!" Она истово молилась остававшимся доселе безучастными силам, не желая очередного повторения кошмара, ломающего ей мозг, превращающего понемногу в животное, жаждущее грубого и жестокого обращения. В глубине души она позволила себе признать, что эти кошмарные касания и отвратительные ласки начинали нравиться ей... усилием воли жрица отбросила тошнотворные размышления и вновь сосредоточилась на схватке могучих существ, вокруг которых гибли младшие даэдра, на которых противникам было плевать. Крылатый монстр сокрушал все на своем пути, не в силах приблизиться даже на метр к ней, в то время как Мора не мог сокрушить вторженца, обрушивая на него кислотные потоки, метая сгустки пламени, волны хлада, электрические бури - все это поглощалось и растворялось в облаках праха. В какой-то момент серая пыль, ставшая щитом и копьем для воина, сгустилась за его спиной, когда мечник остановился, подняв взгляд в затянутое тучами небо, на своего противника, превратившись в огромный силуэт человекоподобного существа, раскинувшего в небе огромные крылья, накрывшие собой всю площадку и часть ртутного моря вокруг него. В руках безлицый призрак держал полуторный клинок без украшений, которым он разрубил блестящие "воды", оставляя на них незарастающий шрам-каверну. Бой сам собой сошел на нет. - Мы можем продолжать бороться еще очень долго, Мора! Мы сами себе источник силы, но он не идет ни в какое сравнение с мощью хозяина этого места. Мы все равно перед уничтожением нанесем Апокрифу непоправимый урон, еще больший, чем обещал Марк! Отдай нам жрицу, отступись от Солтсхейма, не лезь в наши планы и дай нам уйти! Ты все равно получишь выгоду, так или иначе, от любых наших действий! - прокричал крылатый воин, за спиной которого пепельный морок поднял перед собой меч, практически коснувшись несуществующими губами крестовины. Щупальца, которым было не счесть числа, выросли сплошной стеной вокруг крылатого вторженца, чьи глаза и пасть извергали язычки пламени, что усеял площадку множеством трупов, ставших пылью в его броне и мороком-защитником в воздухе. Секунды ожидания перетекали в минуты, сбивающиеся в десятки, мечтавшие стать полноценным часом... последнему не суждено было сбыться. Небеса вновь раскололись от громогласного хохота, щупальца растворились так, словно бы их никогда и не было, а поддерживающие Мирак в воздухе неспешно опустили ее на холодный камень, заваленный частями ее гардероба, не всегда целыми. Пепельный морок развеялся от ветра, внезапно налетевшего на площадку, раскинувшуюся посреди ртутного моря, заставляя девушку по новому ощутить свою наготу, осознать свое положение и попытаться прикрыться первым, что подвернулось под руку, а именно трусиками, перчатками и сапогами. Замерзание довольно быстро сменилось горячностью тела, вызванной новым всплеском адреналина, который, пополам со смущением, согревал лучше любого алкоголя или же обогревателя. Погрузившись в судорожное одевание, она упустила тот момент, когда крылатый воин подошел к ней со спины. - Не торопись, - ужасно холодные ладони легли на ее обнаженные плечи, едва она успела просунуть руки в "лифчик", что вкупе с кошмарным голосом заставили ее вскрикнуть и попытаться подпрыгнуть на месте, пусть и безуспешно - воин держал ее очень крепко. Затем он развернул ее к себе лицом, и, глядя пылающим взглядом практически в самую душу, добавил: - Прежде я отучу тебя от неповиновения и заставлю принять свою судьбу, что бы не ждало тебя дальше, жрица... Кожа в местах, где он касался ее руками, вспыхнула от острых, болевых импульсов, которые меркли перед Болью, которая ввинчивалась в ее голову. Казалось, что нечто могучее, опасное и злое пыталось просочиться, поселиться в ней. Истошный крик одиноко вознесся к безразличным небесам Апокрифа...***
Едва перешагнув через портал и втянув за собой полубессознательное тело, принадлежащее Мирак, я устало прислонился к стене, ощущая, как горит все мое тело. Четырехсловный Крик... м-мать честная, я уж подумал, что точно помру! Это после пришло осознание, что броня, а так же крепость плоти, полученной от Великого Красного и Офис, значительно снизили урон, не дав мне умереть в плане Обливиона, откуда убраться без помощи шансов еще меньше, чем заколоть зубочисткой таллакса. Состояние все равно было паршивое, дополняемое жуткой головной болью и ощущением усталости, вызванным как экстренным "подключением" к битве Гая и последующей работы с разумом Мирак. Нетрудно догадаться, что ее сознание, пускай и давшее трещину ввиду пыток сродни той, которой мы стали свидетелями, было крепким, а воля была способна противостоять ментальному воздействию с разных направлений и разной мощи. Пусть я и не отточивший свое мастерство адепт ментальных наук, но и за счет голой мощи могу достигать внушительных результатов. Жрица сдалась, покорилась, и немалую роль в этом сыграли ее усталость, а так же вера в обещание вытащить из Апокрифа, что для нее уже было весомым. Обещание я сдержал, а теперь... - гх-х-х... как же мне херово... такое чувство, что бухал неделю вместе с Сидором в его бункере паленую сивуху, которую жрут ренегаты... мля... - А все потому, что ты не воспользовался помощью девочки-волшебницы! - напряженное восклицание немного прочистило мозги... а так же уронило огромный валун, придавив остатки совести, забившиеся в глубины моего не-мертвого, частично черствого, частично живейшего, сердца. Обернувшись, я сполз по стенке, подавив вздох при виде дружной компании девушек, таки явившихся по мою душу. "А я ведь...!" - многозначительное молчание Драйга "звучало" куда весомее всей его фразы, Гай же ограничился холодно-презрительным хмыканьем. - И давно вы уже здесь меня... ждете? - целеуказатель на шлеме пометил квадратиками и выдал краткую справку на десять девушек, облаченных в броню и вооруженных до зубов. Исключая разве что Куроку, которая нарядилась в свое провокационное кимоно, да старшую Ситри, на которой был наряд девочки-волшебницы, который не давал воспринимать ее всерьез, если забыть о ее силе, способной заморозить магму щелчком пальцев. У Конеко хотя бы на руках были обшитые пластинами перчатки, да и комбинезон из зачарованной ткани делал ее более взрослой. Что уж говорить о ангелах и эльфийках, прибывших в броне и вооруженных клинками, совокупные ауры которых колебали воздух переизбытком маны, а так же волнами боевого настроя, которые даже простые смертные способны ощутить. Вся эта компания с огромным недовольством смотрела на меня... исключая Изиру, которая, прищурившись, рассматривала едва шевелящееся на полу тело женщины, едва прикрытое криво, наспех натянутой одеждой, местами порванной из-за насильного раздевания щупальцами. Во взглядах девушек я прочитал весь спектр негативных эмоций, от злости до презрения, но самый красноречивый был у дова, лицо которой с каждой секундой менялось, становясь все более злым... бешеным. - ТЫ! - натуральным образом взревела драконица в человеческом обличье, когда Мирак повернула лицо, скрываемое криво натянутой маской, хватая ее за горло и, подняв в воздух, начала стискивать ее железной хваткой латной десницы. - Нет, Изира... отпусти ее... она больше не опасна... - Столько лет... даже после своей первой смерти... - цедя слова сквозь плотно сжатые губы, пробормотала рубиноволосая девушка, приближая свое лицо к побагровевшей жрице, с лица которой свалилась маска с глухим звоном. - Изира, я прошу - отпусти ее! - тряхнув головой, проясняя зрение, я поднялся, оттолкнувшись от пола, повышая голос, под опешившими, непонимающими, обиженными, злыми взглядами обманутых подруг. - И вот теперь я... - дова оскалилась, клыки у нее во рту стали удлиняться, глаза вспыхнули рубиновым пламенем, да и само лицо стало немного напоминать драконью морду. - Отпусти ее, Изира! ЭТО ПРИКАЗ! - я схватил драконицу за руку, стискивая ее стальной хваткой. То ли от боли, то ли от неожиданности, то ли от всего сразу она разжала ладонь и отступила, поднимая на меня ошарашенный взгляд округлившихся глаз, позволяя захрипевшей, кашляющей женщине вдохнуть в себя воздух. - Т-ты... как же... я же... столько лет... - пролепетала дова, отступая от меня на два шага назад, упираясь в постамент, где раньше лежала Черная Книга, будто бы я посмел ударить ее по лицу. Почти сразу же она справилась с эмоциями, и перешла в наступление; яростный румянец украсил ее щеки, а лицо вновь приобрело хищнические черты. - Ты разве забыл, что она убивала моих сородичей в прошлом, поглощая души? Разве ее планы по порабощению населения острова не ужасны? Наместник Дома Редоран и шаман скаалов нам все рассказали! - кричала дова, приблизившись практически ко мне вплотную. Молчаливую поддержку ей оказывали подруги по несчастью, стоя за ее спиной и сверля меня жуткими взглядами ревнивиц. - Даже учитывая, что за всем этим стоит Хермеус Мора, она обладает колоссальной силой, которая пригодится мне в войне против Доминиона... - В войне?! Да эта тварь тебя околдовала! - бросила мне в лицо Изира, тыкая ладонью в грудь, отчего я отшатнулся на два шага, едва не споткнувшись о лежащую жрицу. - Неужели ты успел ей присунуть, кобель облезлый? Тебе нас мало, хочется новых дырок себе набрать, беспрекословных, что будут лишь подмахивать и молча терпеть все твои выкрутасы, вонючий лжец?! - Послушай... - Нет, это ты послушай, бессердечный ублюдок! - снова толчок, но я уже был к этому готов. - Что там, что в этом мире - ты постоянно врешь нам! Вечно пытаешься остаться один, отдаляешься, играя с нашими чувствами! Тебе плевать на то, как мы ждем твоего возвращения, когда ты пропадаешь! Боимся, когда ты ввязываешься в бой, не щадя себя, бросаясь в самоубийственные атаки! Безразличен к страху и переживаниям, которые гложут сердце в часы, пока ты лежишь без сознания, исцеляясь от ран! Но больше всего раздражает то, КАК ТЫ ПОСТОЯННО ВРЕШЬ, ОБЕЩАЯ БОЛЬШЕ ТАК НЕ ДЕЛАТЬ! "Крик души, не иначе. Ты заигрался, трибун, ой как заигрался в эту свою любовь, не приняв правила игры". "Заткнись нахер, Гай, не до тебя сейчас". - Она права, Марк-тян, - девочка-волшебница теперь походила на настоящую Владыку Демонов, даже в нелепом костюме. Что уж говорить о нравоучительной нотации, готовой вот-вот сорваться с губ Ирины, или тяжелом взгляде Акено, поразительно походившей в этот момент на Анариэль. Лаймэнэль и Конеко так и вовсе готовились, судя по разминаниям, как следует побить меня... Объединяло их всех одно - во взгляде каждой я прочитал смертельную обиду и обвинения в предательстве их чувств, их веры, надежд... всего нашего общего, хрупкого мирка. - Постоянный обман не идет на пользу чувствам! - заявила покрасневшая от негодования Россвайсе. - Нужняу быть честным с нями, дорогой, иначе ня быть нам вместе, - оскалилась Курока, чьи руки покрылись магической энергией. - Честным, говоришь? - ощущая, как в нижней части шлема хлюпает жидкость, сочащаяся из щеки, и воняет гниющей плотью, я снял защиту с головы и уставился прямым взглядом на окаменевших подруг, чувствуя, как по подбородку и шее течет смердящий ихор, капающий на броню, мельком отметив, как на внутренней поверхности шлема еще и осталась часть моей кожи. Серой и влажной кожи. - Э-это... - я не обратил внимание на восклицание, сосредоточившись на Изире, которая пусть и не отступила явно, но дрогнула внутри. - Честности хотите? Хорошо, тогда слушайте. Я хотел защитить каждую из вас от всего того дерьма, в которое осознанно лезу. Почему? Потому что так хочу обеспечить нам счастливое будущее на такой долгий срок, на который позволят силы, которые безмерно сильнее всех нас вместе взятых. Я буду биться за чужое государство и чужие интересы, похожие на те, ради которых я когда-то умер и обрек на страдания семь тысяч братьев по оружию. Я эгоистичен, как демоны - твари, которых я полторы тысячи лет резал без жалости, пощады и страха, желая лишь выбраться из ебучего АДА! Неосознанно перейдя на крик, своим гневом я напугал некомат и Серафолл, которые отшатнулись от меня, испугавшись и без того кошмарного внешнего вида, усугубляемого печатью ненависти к их племени, пусть и иного мира. Волны эмоций поколебали не только их решимость, но и физически воздействовали на них самих. Страх смешивался с ненавистью, смятение с гневом, паника с отчаянной яростью обреченных. - Я эгоистичен сверх меры, а потому желаю огородить вас от всего того дерьма, в котором вращаюсь; от ужаса резни всех, кто не брат тебе, упиваясь кошмарным действом; от расправы над невинным, обреченными на смерть лишь по причине родства или возможных последствий в будущем, а то и просто в назидание всем прочим, что являются лишь зрителями. Я пытаюсь уберечь вас от боли и кошмарных ран, принимая все удары на себя! Я подошел к Изире и приблизил к ней свое лицо, придерживая ее голову так, чтобы она не смогла отстраниться, как бы не пыталась, равно как и отвернуться. А она пыталась, и даже очень! - Смотри! Смотри, как я поплатился за свою самонадеянность и уверенность в силах! В ту ловушку могли бы попасть все вы и как минимум пострадать от клинков дремор, коими те владеют на высоком уровне! Одна рана и яд - и моя кожа гниет заживо! - Х... хватит... - прохрипела драконица, пытаясь вырваться. Россвайсе сделала шаг к нам, но, натолкнувшись на мой взгляд, отступила, испуганно пискнув. - Я пришел на этот остров, чтобы избавиться от угрозы жизни Анариэль, всем вам! От Мирак, оказавшейся могучей жрицей драконьего культа, полностью подчиненной воле Хермеуса Моры, в чьем царстве я оказался! Я дрался с драконами, искателями и луркерами, мы дрались с Морой! Я УМЕР В АПОКРИФЕ ОТ ЕЕ КРИКА! И все равно пощадил эту тварь, которую за каждый проступок и попытку сбежать насиловал щупальцами даэдрический принц на протяжении многих веков! Мы заключили сделку с Морой, добившись невмешательства в мои дела и получения права собственности над этой истерзанной бабой, которой я сломал разум, подчинив себе! Разве похоже, что я трахнул ее, что я влюбился в нее, что мне нужна безропотная и молчаливая подстилка!? - Марк, хватит! Остановись! - что-то стремительное и сверкающее врезалось мне в грудь и оттолкнуло от Изиры, забрызганной гноем и ихором. Это оказалась Ирина, со злым лицом, в чьих глазах стояли слезы, готовые прорваться неудержимым потоком, но в глубине ее пронзительного взгляда блестели стойкая решимость и... жалость. - Прекрати, ты делаешь ей - всем нам - больно! Ты же мечтаешь вновь стать человеком! Не уподобляйся тем тварям, с которыми ты боролся до сих пор! Я понял, что нужно остановиться и остыть. Помнится, когда-то, еще в своей первой, смертной, жизни я прочел высказывание какого-то литературного персонажа, говорившего, что женщина всегда права. А если она неправа, то следует извиниться за это. Шутка или нет, но эти слова запали мне в душу, а теперь всплыли в памяти. Я отступил назад, пока не коснулся спиной стены, глядя воспаленными глазами на напуганных, злых и растерянных девушек. - Простите, сорвался, - голос неожиданно стал на пару тонов ниже и грубее, хриплым, словно принадлежал законченному курильщику. - Я виноват в том, что не сказал правду, - подняв руку к лицу, я содрал остатки кожи со лба и правого виска. - Как видите, уже поплатился за это. Я... - ком застрял в горле при виде злых слез, сбегающих светлыми дорожками по щекам молчащей, стиснувшей ладони в кулаки, смертельно обиженной Изиры. - Прошу отнести нас на вершину Глотки Мира, и пусть судьбу Мирак решает Партурнакс как глава драконьей расы. Тем не менее, я буду защищать перспективный военный актив.***
За время продолжительного полета никто из нас не проронил ни слова. Ослабленная, пережившая невероятный стресс и муки, Мирак спала, крепко связанная по рукам и ногам, отправленная в забытье внушительной дозой седативных препаратов из научной аптечки (главное преимущество перед аналогами - отсутствие последствий и отходняка. При разовом применении уж точно), поддерживаемая мною, ибо никто не хотел даже прикасаться к жрице, особенно после услышанного и увиденного. Я боялся, что Изира пошлет меня в сады Нургла собирать помидоры и искать Ишу, но обошлось... сказал бы я, не стань драконица холодной словно ледяной гейзер, перейдя к отрешенно-вежливой форме общения. Никаких "Марк" и тем более "милый", вернулись полузабытые "мессир" и "господин". Мне пришлось смириться и с этим, удерживая себя в сознании силой воли, натянутой словно металлический трос, пожираемый ржавчиной боли и усталости. Умереть, перейти в форму машины по уничтожению, промыть мозги волевой волшебнице и вернуться в мир смертных из плана Обливиона оказалось тяжелым испытанием даже для такого тела, как у меня. Мы летели без посадок и ночлега, и ближе к полудню следующего дня оказались в небе над Скайримом, а еще через час я, взвалив на плечи бессознательную ношу, чувствуя отстраненность, отчужденность со стороны вставших особняком девушек, обратился к восседающему на скале ящеру с темно-зеленой чешуей, взирающему на меня глазами старца, отягощенного мудростью веков: - Дрем йол лок, почтенный Партурнакс, - я снял шлем, ощущая воспаленной плотью лица, которая только-только начинала зарастать новой кожей, холод ветреных потоков и запах мороза, отмечая, как боль отступает, а сознание проясняется. - Дрем йол лок, путник с душой дова, - размеренно прорычал хозяин вершины, внимательно рассматривая меня и моих спутниц. - Твое возвращение было предсказано, однако детали ускользнули от потока времени и нас, наблюдавших за ним. Дорога судьбы, по которой ты идешь, залита кровью и завалена трупами. Чем дальше ты идешь, тем мертвее становишься, отдаляясь от цели, и в тоже время приближаясь к ней и свету, что может спасти тебя... Дракон взял паузу, сосредотачивая свой взгляд на стоящей чуть поодаль ото всех Изире, сложившей крылья и опустившей взгляд. - Если ты ищешь ответа на вопрос, что задал мне тогда, то я не скажу тебе ничего нового, вундуник. Если ты желаешь узнать что-то еще... - Станете судьей для драконьей жрицы, Мирак Драконорожденой? - я опустил ношу с плеча и разрезал веревки, после чего привел в сознание женщину, одетую чуть лучше чем после возвращения из Обливиона. Тяжелая тишина опустилась на вершину Глотки Мира, если исключить завывания ветра и тяжелое, размеренное дыхание двух дова. Партурнакс сосредоточенно сверлил взглядом предательницу-культистку, чьими жертвами стали многие драконы, убитые подлыми ударами в спину или же во время налета на ее храм на острове многие сотни лет назад. Молчание затягивалось, едва стоящая на ногах женщина тряслась от холода, кутаясь в плащ, не смея поднимать головы. - Ты сумел договориться с убийцей моих братьев и сумел вытащить ее из Апокрифа лишь для суда? - Вы же видите, что нет. Я умер и потерял нечто драгоценное, вытаскивая жрицу из щупалец Хермеуса Моры, желая использовать ее в своих целях, а потому ходатайствую перед лицом достопочтенного судьи, Партурнакса, сильнейшего и мудрейшего среди дова, о передачи Мирак мне на поруки. Я сломал ее волю и заставил подчиниться не ради того, чтобы заниматься постельными утехами, не говоря уже о том, чтобы строить с ней семью! - сказано то было нарочито громко, чтобы женщины услышали мои слова еще раз. Ящер не возражал. - Она виновна в смерти многих, пускай таким образом она выступала против Алдуина и помогала... реализовывать мои планы. Будет трудно убедить иных дова оставить в живых эту... Мирак, - размеренно, взвешивая каждое слово, прогудел дракон, не сводя взгляда с моего лица. - Мне нужны ее силы, знания и умения для достижения поставленной цели, уважаемый судья. - Чего же ты желаешь добиться, Марк Публикола? Отвечай честно перед лицом вечности и времени, не пытаясь соврать в лицо сыну Акатоша! - Я желаю разрушить Альдмерский Доминион. У меня еще был заготовлен краткий, но пламенный спич, полный неподдельных эмоций... однако я молча ожидал решения Партурнакса, который переводил взгляд то на Мирак, кажущуюся просто испуганной смертной женщиной, невесть как оказавшейся в центре противостояния высших сил, смирившуюся со своей участью и молчаливо ожидающую приговора; на Изиру, которая своей аурой еще сильнее понижала температуру окружающей среды, что якобы самоустранилась от всякого разбирательства... охладела к происходящему, к действующим лицам; наконец, на группу выдающихся женщин, собравшихся здесь исключительно по моей вине. Что будет, если он приговорит к смерти волшебницу? Обида со стороны девчат от этого вряд ли смягчится, совсем наоборот - они начнут козырять тем, что даже мудрейший из дова поддержал их изначально правильную позицию. Немногим хуже их ерничества и мозгокрутства станет лишь потеря весьма удобного и полезного боевого ресурса. Тут вам не только Крики, которыми можно призвать грозовую бурю, заморозить врага или испепелить оного, но и многовековой опыт магических искусств, широкие познания в волшебстве разных школ. Вишенками на торте полезности являются подчинение воли и широкие возможности в призыве и некромантии. Очаруй генерала/героя противника, заставь пойти брата на брата, подними мертвых сородичей и обрати их тела и оружие против тех, кого они любили, кому служили, кого почитали, тем самым сократив потери среди легионеров, вселив ужас и страх в сердца нелюдей. Однако потеря не будет критичной - просто возрастут потери, а победа будет достигнута куда позже запланированного. Ящер может и пощадить Мирак. На волю ее точно не отпустят - даже я такого не просил (да и как она теперь может жить в мире с промытыми, местами довольно грубо, мозгами?), а вот передать в мое распоряжение... Плюсы озвучены, в минусе - ухудшившиеся отношения с девушками, особенно с Изирой, которая и в Нью-Шеот может меня отправить, пешком, за левой пяткой гнарла-альбиноса, живущего в болотах северо-восточной части земель, принадлежащих Демеции, которую нужно срезать в пятую ночь шестого месяца седьмого года после марша войск Порядка, которую после нужно замариновать в настое феллдью, собранном у эллитр в полнолуние первого полугодия третьего года после зажжения огней Нью-Шеота герцогом Мании, возведенным в сан правителя не позднее трех месяцев до и не раньше полутора месяцев после. Это если она захочет меня простить. В противном случае... Есть и третий вариант. Какой именно не знаю, тут навскидку можно уйму всего придумать - от передачи магессы Хаскиллу, который явится в одном галстуке, опоясанный кушаком, сделанным из кожи темного соблазнителя, полюбившего аурила во время праздника возвращения Шеогората из разума Пелагия Безумного в месяц цветения календулы на островах близ Анвила... кажется, общение с Принцем Безумия не прошло бесследно. Лучше я просто подожду вердикта лидера дова, благо, кажется, он уже готов был его дать. - Не думаю, что мое решение, каким бы оно ни было, поможет вернуть тебе душевный покой и согласие в... - Партурнакс выразительно посмотрел на меня своими зелеными глазами с вертикальным зрачком. - Как избранный судья, я приговариваю Мирак, жрицу-отступницу, предавшую мой народ, к служению Марку Публиколе! Исполняй его указания в точности, не уклоняясь от своего долга, и тем самым ты, возможно, сумеешь искупить часть вины за убийства дова. А если ты погибнешь, и душа твоя отправится в Совнгард, где Тсун, тан Шора, признает тебя достойной - то будешь прощена! Громогласный рев прокатился над вершиной Глотки Мира, распространяясь по небу. Снежная шапка, дрогнув, осыпалась вниз, эхо множилось и расплескивалось над провинцией... и в отголосках эха слышался посторонний, более человеческий (и в тоже время не имеющий с ним ничего общего) голос: - Услышано... Расправила крылья встревоженная Изира, резко обернулась Анариэль, нахмурилась Серафолл, закутанная по самые глаза в теплый плащ, крепче сжала оскалившаяся в предвкушении боя Зеновия - каждый из присутствующих услышал непонятный глас и отреагировал на него по своему. Сидящий на скале Партурнакс расправил крылья и молча поднялся в небеса, скрывшись через пару минут за сплошным пологом густых серых туч, несущих осадки в сторону Вайтрана, тем самым оставляя нас "наедине". Отмахнувшись от настойчивого писка систем брони и недовольного ворчания Драйга, я повернулся к подругам, положив руку на плечо Мирак, что исподлобья смотрела на них: - Она - ресурс, средство для достижения цели. Возможность спасти жизни сотням, тысячам легионеров, которых могут ждать дома жены, мужья, сыновья и дочери, матери, отцы, бабушки и дедушки. Это оружие, с помощью которого разрушение государства потомков альдмери пройдет намного быстрее и проще, после чего мы сможем попытаться пожить мирной, относительно нормальной, - я усмехнулся, ощущая, как трескается корка на лице и вновь начинает сочиться то ли гной, то ли кровь, - жизни. Она сотни лет страдала в Апокрифе, используемая на потеху жадным до знаний даэдра, века изнасилований без возможности избежать подобных пыток. Более того, я влез в ее разум, ломая волю и подчиняя себе. - Как-то не похоже на слова извинений, не находите? - разомкнула покрасневшие губы Акено, чьи глаза метали молнии в меня, а электричество буквально искрилась в радужке. - Даже встать на колени не просим, - сложила руки под грудью Анариэль, состроившая столь привычную для нее недовольную мину на лице, убирая пальцами падающие на лицо прядки волос. - Лишь покаяться в своих грехах, - добавила Лаймэнэль, покручивающая в руках свой кинжал. - ... коим нет числа... - добавила Конеко, натягивая на уши шапку с помпончиком. - Я уже нагрешил так много, что мне нет прощения, - пожав плечами, я поднял левую руку и выключил КПК, экран которого переливался всеми оттенками алого, - И, тем не менее, вы все еще здесь, терпите меня и даже ждете извинений, - я встал на одно колено, мимоходом отмечая бурые потеки на снегу, - Мне очень жаль, что я снова заставил всех вас волноваться. Поверьте, это не входило в мои планы. Я лишь старался вас защитить, однако, - с заметным усилием я поднял голову, - Раз вы недовольны тем, что постоянно остаетесь в стороне, то я - клянусь истинным именем - впредь буду брать вас с собой туда, куда вы пожелаете. Хотите сражаться плечом к плечу - да будет так! Хотите ощутить на себе все ужасы войны на уничтожение - воля ваша, я не буду мешать, лишь защищать в бою! Об одном я вас прошу - не оспаривать приказы, которые я буду отдавать своим людям и Мирак. Вас я могу лишь просить, им же я буду приказывать. - Мне все равно кажется, что здесь явно что-то не так, - проворчала Ирина, прикладывая ладонь ко лбу и закатывая глаза. - Все рявно это лучше, чем ничяво, - лукаво ухмыльнулась Курока, поглаживая свои хвосты. - Но ня думай, что на этом мы успокоимся, ня! - она погрозила мне своим когтистым пальчиком, от вида которого у меня сразу зазудела спина в области лопаток, вспоминая их острые, проникающие прикосновения. - В бой с Марк-тян, в бой с Марк-тян! - закружилась в танце победы Серафолл (не забывая при этом поддерживать плащ запахнутым). - Начало положено, а дальше - больше! - Может, простишь его? - Акено подошла к Изире и положила ей свою ладонь на чешуйчатый нос, - Сделать его послушным ни у одной из нас не выйдет, даже если объединим усилия, да и не за это мы его любим ведь, верно? На руках каждой из нас кровь родичей, поэтому...? - девушка сейчас напоминала заботливую старшую сестру, а то и вовсе заботливую мать большого семейства, привыкшую к шумным ссорам среди домочадцев и собственной роли примирителя. - Тем более, что последнее слово все равно останется за нами, - сказано это было настолько театральным шепотом, что не услышал бы лишь глухой, а еще эта лукавая ухмылка профессиональной садистки во втором поколении... - А теперь, если вы не против, - убедившись, что я если не прощен, то уж точно выбрался из пучины ненависти и презрения, я выдохнул сквозь ноющие зубы и прикрыл глаза, отпуская стальной трос воли, - я отключусь и поле... Не договорив, ощущая, как вместе с падением в реальности, на бок, прямиком в сугроб, я проваливаюсь в холодную, и вместе с тем уютную тьму забытья, я подумал, что кошмарное приключение выдалось на удивление трудным. В последний раз я так выматывался в бою с Стратегом... к слову о Наблюдателях - почему мне чудится прямое участие в трудностях на пути моего благодетеля?***
Всякую возможность следует использовать с пользой, а не проводить в ничегонеделании. Умная, правильная мысль... жаль только, что мы не всегда ей следуем. Даже теперь, по прошествии стольких лет, я уверен, что не упущу шанса положить болт на полезные и нужные занятия, когда будет возможность, если не буду уверен в ущербе для себя и близких. Черт, даже после смерти тебе не обрести покой! Убедился на своей шкуре, понимаешь... не каждому врагу такое пожелаешь! Трудно облекать мысли в слова, переносить их на бумагу, особенно спустя годы после событий, впечатления от которых часто блекнут и замещаются новыми. Что-то остается в памяти нетронутым, словно бы случившимся только что или буквально на днях, но многое высыхает, трескается, осыпается, обветривается... Я же не компьютер, не изуверский интеллект, который может подобное. Странное дело, но именно здесь, в Тамриэле, я понял, что мне будет полезно - иногда нечто настойчивое упрямо стучалось в голову, вворачиваясь раскаленной иглой в мозг, что это жизненно важно! - переносить свои мысли и события, участниками которых я стал, на носители информации. Никогда не думал, что стану писать мемуары, тем более такие неполные по причине закрытости первого этапа моего существования. Итак, отключившись на вершине Глотки Мира, доверив заботу о своем потасканном теле божественного происхождения... стоп, моем? Оно настолько же мое, как и "Газпром". Казенное имущество, полученное в дар как замена утерянной тушке, которая сама была чужой мне. Равно как и тело Пессимиста, зараженное радиацией и энергией Зоны так, что за Периметром я бы и полугода не протянул без серьезных последствий. Что уж говорить о теле трибуна XIII легиона. Хех, как-то раз я проснулся от кошмара, картинки-слайды которого запечатлелись в памяти: я был в темной комнате, с зеркалом во всю стену, в котором отражался я сам, истинный я... с каждым мгновением теряющий очертания и превращающийся то в Марка Публиколу, то в Пессимиста, то в Иссея. Образы сменяли друг друга словно отражения в воде. В первые минуты после пробуждения мне казалось, что я в самом деле забыл! Но пока я помню. Отвлекся... о чем же я... ах да! В подсознании наступала осень - то есть время уборки накопившегося мусора и дерьма. А последнего хватало в избытке, особенно после ломки воли Мирак. Разум волшебницы, пребывавшей многие века в плену у любителя знаний и многосторонней заботы, внутри и снаружи, о своих подопечных, словно грецкий орех - хрен разгрызешь. И даже в случае успеха... В общем, пришлось много чего у нее насильно выдирать и, вследствие спешки, скидывать себе. Обиды, зачатки шизофрении, маниакальные расстройства, сцены (целый, мать его, террабайт!) насилия с участием тентаклей, списки тех, кому, как и когда она будет мстить после освобождения, планы на будущее (сделанные по шаблону "кровькишкираспидорасило") и много чего еще. Нет, я был доволен результатом - в итоге получилась послушная, не помышляющая о мятеже или ударе в спину помощница, сохранившая критическое мышление и способность действовать неординарно, не говоря уже о солидном багаже знаний и арсенале заклинаний и Криков. Остается надеяться, что моя уверенность не есть самоуверенность, а девчата довезут помощницу (которая всяко лучше надоедливой в своих домогательствах Барбелло, секретарши Игрока. Гребанная демоница-суккуб! Знает ведь, что мы всем легионом любим таких жарить клинками, копьями и когтями, а ее не можем - начальник не поймет. Помню, правда, что Шео умудрился как следует напугать ее, пользуясь рассеянностью Наблюдателя - вот бы увидеть это зрелище!) до Храма в целости и сохранности, не уронив "случайно" с довы во время полета. В общем, вычищая подсознание от дерьма и мусора, я потолковал с Драйгом, который лениво валялся в долинке, завалившись на спину и пуская дымные колечки в сторону горизонта. План оставался прежним - получить разведданные, состыковаться с Туллием, наведаться в столицу Империи, представиться императору, получить полномочия, и начать "тайно" - активную подготовку к войне. Прикинув расклад, я решил оставить себе "силовую" часть, оставить переговоры с местными талларнцами местным дипломатам, равно как и общение с ящерками и данмерами, не говоря уже о союзниках среди каджитов и босмеров. Впрочем, есть и исключения - встретиться с Ри'садом необходимо лично, ведь именно я заключал с ним соглашение. Следует уважить старого