Записки имперца о... (СКИТАЛЕЦ - 2)

      Ворота во Дворец раскрылись перед нами, и все благодаря генералу, подчиненный которого оказался одним из офицеров дворцовой охраны. Конечно, перед этим нас ждало разбирательство с установлением/подтверждением личности, но и тут командующий силами в Скайриме не сплоховал, поприветствовав похожего на него военачальника, Сеянуса Северса, как старого друга. Охрану врат мы миновали, да, но впереди нас ждало еще множество препятствий, да хотя бы от той же протокольной службы:       - Вас нет в списке, ваш визит не согласован, мы не готовы принимать столь высоких гостей, сейчас император вовсю готовится к визиту в Хай Рок, - говорили они, отказывая во встрече с Титом Мидом II. Хотя все это больше смахивало на отговорки, чисто формальные поводы, чтобы помешать нам. Сопротивление нам явно оказывал Совет Старейшин, будь он неладен, во главе с канцлером Виллемом, прозорливым и амбициозным бретонцем. Выказывая внешне свое уважение, подчиняясь приказам императора, Совет вел свою игру. По Дворцу, а так же в резиденциях видных аристократов давно уже идут разговоры о том, что Тит слаб, стар и должен отойти от дел, несмотря на то, что мужик-то все еще был крепок телом и умом. Так же поговаривают о том, что раз за разом некие силы пытаются лишить его жизни. Пока еще безуспешно, но кто знает...       Типичные подковерные игры, верно? Будучи на службе Риму, мне нередко приходилось видеть подобное противостояние Сената и магистрата власти императора в моменты, когда его власть была не столь незыблемой и крепкой. Тут же ситуация была и того хуже. Совет, несмотря на формально лишь законодательные полномочия, обладал большой силой. Особенно после того, как погиб последний из Септимов. Талморцы явно не сидели сложа руки, так что наверняка среди старейшин есть лоббисты их интересов, и явно не пара человек. И о нашем визите наверняка уже доложили. Каждый день промедления подобен смерти... был бы.       Ибо, как говорится: "Против лома нет приема".       - Остановитесь, именем императора! - звучало вслед утром второго дня с момента нашего прибытия в Имперский город в коридорах Дворца. Уговоры и словесные аргументы не возымели должного действия на власти имущие. Городить цирк с подтверждением личности и полномочий Туллия они не могли, равно как и не могли докопаться до командира Марона. Даже Малборну чинуши ничего не могли сделать - Клинки вновь вернулись в окружение императора, да и что-либо делать с главой формально запрещенного ордена без огласки и последствий, последующих за реакцией со стороны эмиссаров Доминиона, они не рискнули. Но палок в колеса все равно наставили.       Именно поэтому я, прихватив с собой пару людей Матулы, чтобы те указали мне дорогу, с неумолимостью разогнавшегося паровоза поперся по широким коридорам Дворца, заполняемым суетящимися чиновниками, сановниками и стражниками, обеспечивающими работу неповоротливого и огромного гос.аппарата. Поначалу на нас косились, сдержанно шипели под нос, но не препятствовали продвижению. Пока не стало ясно, что я направляюсь в Зал Совета, где должен был появиться император для разрешения вопроса о готовящемся визите с Хай Рок.       - Ага, щаз! Куда дальше?       - П-прямо по коридору, - отозвался один из легионеров, оборачиваясь назад, глядя на втиснутых в тесные просветы в нишах, где стояли статуи, куда я запихал разоблаченных стражников. Тревогу вот-вот должны будут поднять, так что времени на разговоры или размышления у меня не было. Жребий брошен, Рубикон перейден. Или я договорюсь с императором, или стану самым разыскиваемым в Империи преступником.       "Даже не убив никого при этом! Так твои имперцы платят тебе за желание помочь!"       "Отвали, Гай, не до тебя сейчас!"       "Вечно ты так, зато силой пользоваться рад! Даже если на тебя откроют охоту, ты все равно попрешься мстить за тысячи незнакомых тебе жертв давно прошедшей войны. Тебе не кажется, что Империя сама виновата в случившемся? Власти расслабились, разжирели, бюрократия и произвол властей душат эту страну..."       "Как будто Рим был лучше!"       Я, конечно, наглый парень, но не настолько. Тем более портить отношения с Советом чревато, и не мне, а Туллию и Малборну. Так что оставив героический прорыв в мыслях, решив не подставлять вменяемых, на мой взгляд, товарищей, я обратился за помощью - снова - к Туллию, а он переадресовал вопрос Сеянусу...       Итак, поздней ночью, когда старейшины разбрелись по своим домам и резиденциям - в городе и за его пределами - отведенные нам гостевые покои покинула группы из шести закованных в броню стражников, ведомых седовласым и властным центурионом, который решительно, чеканя шаг, двигался по полутемным коридорам, едва приостанавливаясь для обмена любезностями (пароль-отзыв, обмен короткими шутками). Впрочем, контакты были минимальными, ибо было решено не втягивать большое количество стражников - тем более знающих друг друга в лицо - в фактическое преступление, имя которому "заговор" против существующих порядков в Империи Септимов.       Не то чтобы я был против скрытного проникновения, но процесс это был долгий, нудный и немного волнительный. По причине полного отсутствия в рядах дворцовой стражи женщин Мирак и Изира, к неудовольствию последней, остались на месте, дожидаться нашего возвращения. Дважды ситуация была на волоске, когда встретившиеся патрульные требовали нас с Туллием и Мароном показать лица, грозясь в противном случае поднять тревогу и арестовать подозрительных коллег... но обошлось. Наконец, когда часы, скрытые под украшенным чеканкой наручем обозначили наступление полуночи, генерал тихо постучал в двери императорских покоев, охраняемых проверенными людьми Северса. Тихий голос по ту сторону массивных деревянных дверей разрешил нам войти, и мы проникли внутрь, оставив сопровождающих снаружи.       Внутреннее убранство не поражало роскошью, исключая витражные окна, из которых открывался сумасшедший вид на разбитый при дворце сад (Эльфийские сады ведь общегородская площадка для отдыха), резной стол, украшенный отделочными панелями из дерева да огромную кровать, которая, правда, выглядела так, словно на ней давно никто не спал. Да и вид небольшой постели, что располагалась в тени светильников и лунного света, падающего снаружи, говорил о том, что Тит Мид II, сидящий за столом и тихо скрипящий пером по бледно-серому свитку бумаги, будучи облаченным в простой костюм, без императорской мантии и прочих регалий, предпочитал не помпезность с пышным удобством, но куда более приземленные земные блага.       - Не ожидал, что для встречи со мной Вы будете прокрадываться в мои покои ночью, генерал, - размеренно вещал пожилой мужчина, подняв глаза от бумаг на столе, глядя на замершего в двух метрах от него, облаченного серебристые доспехи стражника, с золотой отделкой, генерала Туллия, что приложил правый кулак к груди, склонив голову, - будто к молоденькой красотке пылкий юноша, остерегающийся гнева ее семьи.       - Ваше Величество, мы пытались попасть к вам, подав прошение в Совет, однако...       - ... получили отказ ввиду чрезвычайной подготовки к моему визиту в Хай Рок, в королю Родерику V (поясню - я не ведаю, кто на момент заварушки с Алдуином в империи канцлер, а кто в Хай Роке король. Поэтому авторским произволом назначил собственных персонажей. Если найдете фигурирующих в сюжете персонажей на этих должностях - пишите в комментариях, поправлю. Прим. автора), - закончил за него монарх, после чего вернулся к документу. Секунды превращались в минуты, пока, наконец, император не поставил подпись внизу свитка и, свернув его, скрепил печалью на накапанном воске, после чего отложил бумагу в сторону и жестом пригласил военачальника присаживаться.       - Мой старый друг, мы находимся не в зале Совета или парадных покоях, в окружении сановников, так что поговорим без высоких титулов, тем более что разговор неофициальный, - улыбнулся уголками губ Тит, откинувшись на спинку кресла, после чего перевел взгляд на продолжающих стоять. - И вы садитесь, господа офицеры - боюсь, что разговор нам предстоит непростой и долгий.       - Мой император, простите, что мы отнимаем...       - А-а-а, магистр Малборн, верно? - протянул с улыбкой монарх, - с момента нашей встречи прошел уже год, верно? Пользуясь случаем, хочу отметить заслуги ваших... воспитанников в деле защиты моей жизни от посягательств... разных недоброжелателей. Жаль, что трех из них ждала смерть...       - Благодарю, Ваше Величество, - склонил голову босмер, усаживаясь в еще одно кресло, напротив стола. Мы с Мароном заняли места чуть позади, - однако моей заслуги здесь практически нет. Львиную часть работы была проделана прежним руководителем, трагично погибшей Дельфиной, пронесшей через кошмары войны и забвения традиции прежних Клинков. Она, вместе с архивариусом Эсберном и героиней Довакином сумела возродить орден и дать ему окрепнуть, я лишь продолжаю ее дело.       - Конечно-конечно, дела ее не будут забыты, и мы воздадим честь ее памяти и свершениям... в свое время. Полагаю, вы прибыли столь скоро и тайно именно для обсуждения сложившейся ситуации, не доверяя аристократам, дерущимся за власть в коридорах Дворца? - император тяжело вздохнул, после чего сделал знак рукой, и находящийся в тени слуга скользнул к столику в дальнем конце покоев, чтобы вернуться через пару мгновений с подносом, на котором расположились бокалы с вином. Впрочем, меня больше интересовала парочка телохранителей, что внешне растворились в окружающей обстановке, храня покой монарха.       - Не по своей инициативе, хотя откладывать этот визит, в свете полученных от разведки Клинков сведений, более было нельзя, - пригубив напиток, проскрипел Туллий, ставя бокал на столик рядом с креслом. Повисла краткая тишина, пока император пробовал напиток в собственном бокале, сделав глоток и смакуя темно-бордовую жидкость, вращая ее на языке. Наконец, с легким звоном поставив бокал, Тит Мид II продолжил:       - Тогда это была инициатива Малборна? Впрочем, я сомневаюсь, что у уважаемого магистра имеются способы для столь быстрого перемещения, что мои люди просто не успели среагировать... или же попросту ничего не видели. Впрочем, остаются сведения о неком драконе, которого видели неподалеку от города... вы воспользовались услугами дова и их предводителя. Кажется, его зовут Партурнакс?       - Увы, милорд, но появиться здесь так быстро была не моя идея, не говоря уже о том, что я не обращался с подобными просьбами к почтенному дракону.       - Неужели все это провернул тот молодой человек, что скрывается за вашими спинами, чьи пылающие глаза грозятся прожечь во мне дырку? - тихо рассмеялся монарх, роняя в моей душе подозрения о том, что он изначально знал, по чьей вине прибыла в столицу столь разношерстная делегация.       - Да, это моя вина, Ваше Величество.       - Попробую угадать - Вы тот самый воин, который помог Малборну в... восстановлении порядка в ордене Клинков ввиду смерти прежнего магистра, и оказал огромную услугу как Туллию, так и всей Империи, уничтожив верхушку восстания, вместе с Ульфриком Буревестником, да обретет он покой в... как норды называют его?       - Совнгард, Ваше Величество, - тихо подсказал Марон, и Тит с благодарностью кивнул ему.       - Можно сказать и так, милорд. Если можно так сказать, то сведения, добытые разведкой, собирал глава ведомства ордена по моей настоятельной просьбе. У него... не оказалось иного выбора.       - Я смутно представляю ваши интересы и ожидания от проклятой войны, которая вот-вот должна будет разразиться. Боюсь, что при всех наших усилиях на этот раз Империя может не устоять. Враг наверняка учел ошибки тех лет, и...       - Если позволите, милорд, - я перебил императора, однако он не был обижен подобным. Кивнув, он предложил мне продолжать, а я, пользуясь случаем, передал ему связку бумаг, на которых убористым почерком одного каджита была изложена диспозиция сил Доминиона, а так же намерения оного по расширению собственной территории - на этот раз Империя обладает одним огромным преимуществом. Это, простите за нескромность, я сам... а так же войско моих братьев, с которыми не сравнится ни один из отрядов врага. Напомню, что именно я спалил дворец в Виндхельме, а так же сжег в одиночку и перебил гарнизон талморского посольства. Кроме того, во время визита на остров Солтсхейм мне пришлось драться с отрядами культистов и даэдра, подчиняющихся лорду Море. Наконец, мы прилетели на драконе, которая может обращаться человеком...       - Она, простите за прямоту, его будущая супруга, - добавил с улыбкой Малборн, после чего в покоях повисла давящая тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в камине, или шелестом огня в жаровнях, а так же дыханием собравшихся здесь. Совместив размышление с чтением документации, император дважды прикладывался к бокалу, пока тот не опустел, совсем ненадолго, пока расторопный служка с замашками мастера ближнего боя вновь наполнял его. Секунды с тяжелым, но неслышным, лязгом сбивались в минуты, растягивающиеся по оси времени на целые часы, с трудом складываясь в десятки, под шелест перелистываемых бумаг. Никто не решался нарушить хрупкую словесную тишину, все ждали решения монарха, который, кажется, пребывал в смятении, несмотря на то, что ожидал подобного поворота событий. Но, как обычно случается, реальность превосходила любые ожидания.       Наконец, когда биологические часы отмерили целый час, а Тит Мид II, по примерным подсчетам, опустошил почти пол-литра терпкого напитка, он оторвался от бумаг и хриплым голосом сказал:       - Услышанное... и увиденное мной... трудно осознать. Мне казалось, что в той войне я повидал столь много удивительных - и трагичных - вещей, что мне уже не след... но Вы все же... - он замолчал, опустив голову и потирая переносицу морщинистыми пальцами, после чего выпрямился в кресле; в его глазах вспыхнуло пламя человека, не желающего пасовать перед ударами судьбы, но принимающего реальность. - При таком соотношении сил и средств... неужели Вы продолжаете верить в нашу победу?       Сказанные тихо слова могли бы произвести эффект разорвавшейся бомбы, не соберись здесь критично смотрящие на жизнь разумные существа, повидавшие за свой век всякого и не испытывающие иллюзий по поводу грядущего. По крайней мере, мне хотелось, чтобы было именно так.       - Верой делу не поможешь. Тут нужен план и средства, благодаря которым у Доминиона не будет иного выбора, кроме как сдаться. Для этого, Ваше Величество, я прошу наделить меня полномочиями... а так же предоставить удаленную от города и лишних глаз площадку, где я смогу продемонстрировать Вам собственные возможности и способности моих братьев. Гарантирую полную безопасность вам и вашим сопровождающим. Однако рискну настаивать, чтобы это были только телохранители и те сановники, в верности которых лично Вам и Империи не возникает никаких сомнений. Если мои просьбы, которые я, после дачи Вами согласия, будут удовлетворены, то я в ближайшее время начну действовать.       - ... вижу, что Вы человек далеко не глупый...       - Ваше Величество, прошу, зовите меня "Марк" или "трибун", милорд.       - Хорошо, трибун, неужели ты и в самом деле думаешь, что вот так сразу поверю тебе?       - Не думаю, потому и предлагаю продемонстрировать возможности воинов, потерявших все и живущих, фактически, лишь в моменты жаркой сечи, стоя плечом к плечу с братьями. Даже если Вы откажете мне в поддержке, то я все равно начну действовать, и уничтожу Доминион. Однако это может стоить вам множества жизней легионеров и мирного населения, а то и существования всей Империи, которую Доминион, даже истекая кровью, будет способен раздавить, полагая, что именно Вы стоите за нападением на них.       - Парень, ты с ума со... - вскинулся было Туллий, однако император взмахом руки заставил его умолкнуть.       - Учитывая тот факт, что, по крайней мере, часть невероятных историй о тебе правдива (а я не вижу повода одного из лучших генералов врать мне в лицо)... хорошо, Марк, я доверюсь тебе... после того, как ты продемонстрируешь ту силу, с которой грозишься уничтожить Доминион. Полагаю, тебе потребуется время, чтобы...       - Я могу сделать это сразу же, как ваши доверенные люди подберут подходящую площадку, милорд. Хоть завтра. Простите, уже сегодня, вечером.

***

      - Надеюсь, ты не строил иллюзий по поводу... - проворчал Туллий, расстегивая пряжку плаща, когда мы вернулись в отведенные нам апартаменты и принялись избавлять от надоевшей брони стражи в отдельной комнате. Замявшемуся военачальнику пришел на помощь Малборн:       - ... благосклонности Его Величества, верно?       - Да, именно это я и хотел сказать, - судя по виду, генерал не слишком был рад помощи со стороны.       - Начало положено, император выслушал меня и готов предоставить площадку для демонстрации. Я был бы очень удивлен, согласись он сразу же. Понимаю сомнения по поводу моего плана, как его, так и ваши, но снова заявляю в неотвратимости успеха. Главное - помочь мне в подготовке и наделить нужными полномочиями.       - Мне кажется, что ты много на себя берешь, - пробормотал Марон, потирая подбородок в том месте, где его перехватывал ремень шлема.       - Это уже вошло в привычку. Давайте обсудим все после хорошего сна и сытной трапезы, когда в голове уляжется шаткий и пока эфемерный план по спасению Империи. Добрых снов, господа офицеры. Честь имею!       Она не спала. Когда я открыл дверь и попал в поле зрения ее взгляда, заглянул в ее глаза, то подумал, что она вообще не смыкала глаз. Более того, не отводила взгляда от двери, вслушиваясь в каждый шорох по ту сторону от стен и других преград, лежа в той же позе, в которой я ее оставил - едва прикрытая атласным, алым покрывалом, совершенно нагая. Восхитительная. Желанная. Любимая. Прекрасная в гневе и счастье. И в волнении, которое все равно читалось в шагах ее глаз по моему лицу, в едва приоткрытых губах с едва заметными следами зубов на алой плоти, в чуть сбитом дыхании, что долетало до моего внезапно обострившегося слуха.       Она приподнялась на постели, отбросив покрывало, открывая сногсшибательный вид на свою полную, подтянутую грудь, с темнеющими на фоне бледной кожи, в лунном свете, ореолами сосков, молчаливо взирая на то, как я сбрасываю одежду с себя, сев спиной к ней, на край постели. Едва рубашка полетела в сторону кресла, как ее теплые руки обвили мою шею, а к спине прижались два упругих и мягких холма. Столь нежные и будоражащие ощущения стряхнули подкрадывающийся на цыпочках сон, разгоняя застоявшуюся кровь в жилах и запуская сердечный мотор на следующей передаче. Горячее дыхание обожгло кожу ушей, а мягкий тембр голоса сладостным нектаром потек в по слуховым каналам, обволакивая разум. Неудивительно, что я не сразу понял, что же говорит девушка, отдавшись на несколько мгновений чудесным ощущениям, уже упав спиной вперед в мягкие, ритмично покачивающиеся волны неги, отороченные по краям багровой дымкой пробуждающегося голода.       - Как все прошло?       - Нас выслушали, нас не прогнали, нам готовы поверить, если я предоставлю более весомые доказательства. Ты так хотела это узнать, что не спала все это время?       Она положила голову мне на плечо, глядя мне в глаза, левой рукой поглаживая мой затылок, едва касаясь волос:       - Я уже не могу переживать...?       - За то, что нас могут выгнать в случае, если императору не понравятся мои слова? За поддержку со стороны Империи? За то, что я в одиночку буду пытаться уничтожить Доминион?       - Именно. Я все еще плохо понимаю мотивы и цели людей, однако отлично знаю тебя. Ты просто из вредности и упорства сунешь голову в пасть монстру и отправишься в одиночку бороться с огромным государством...       - У которого хватает проблем и без вражды с Империей, а его мощь не так абсолютна, как кажется на первый взгляд, - я улыбнулся, поправляя упавшую ей на лицо прядь волос, - И я не настолько самоуверен, чтобы в одиночку бороться с целыми странами!       - Но вся эта авантюра с Доминионом... - я приложил палец к ее губам:       - Выбор не слишком велик, когда на земли, выбранные тобой, вот-вот собирается совершить набег кучка высоколобых остроухих придурков и перевернуть все с ног на голову. Опять же образ Империи кажется мне родным и знакомым... считай, что у меня случился приступ сентиментальности.       - Ты-то, и сентиментальный? - кратко усмехнулась девушка, скорчив смешную рожицу и помотав головой, ставя тем самым под сомнение мое утверждение.       - Ах, так! Сомневаешься во мне, неблагодарная?! - возмутившись, я развернулся и, положив руки ей на талию, повалил на спину, угрожая казнями египетскими покарать наглую чертовку, начиная щекотать ту и считать пальцами ребра. Она смеялась и отбивалась, едва ли даже в одну десятую своих сил, уткнувшись лбом мне в грудь, обдавая горячим дыханием покрывающуюся испариной кожу. Шуточная борьба набирала обороты, когда руки стали забираться то выше, то ниже, касаясь ее нагревающегося тела, то и дело задевая точки, заставляющие девушку то замирать, то учащенно дышать, сбиваясь с ритма обороны.       В какой-то момент веселый блеск в ее глазах померк, уступая место медленно разгорающемуся из тлеющей головешки, где-то в далеких глубинах ее взгляда, огню сильных эмоций. Упирающиеся в меня прежде руки ухватились за плечи, запуская острые коготки под внешние покровы, с силой сдавливая мышцы в те моменты, когда руки проходили в опасной близости от нижней границы ее упругих мячей, на которых все явственнее стали проступать очертания и формы сосков, или же верхней границы ее лона, прячущегося между крепко сжимаемыми бедрами.       - Впервые за многие месяцы...       - ...мы остались наедине, - подхватил я ее мысль, прекращая пытки, уперев руки в кровать так, чтобы посередине оказалась голова девушки; на ее лицо упало несколько прядей, которые она пыталась сдуть ртом, но безуспешно, лишь еще более усугубляя ситуацию. Она глубоко и часто дышала, притягивая, неосознанно, взгляд то к ее пухлым губам, то в вздымающимся, в такт дыханию, упругим грудям, которые так и манили сжать их своими ладонями, ощутить всю прелесть и восхитительность мягкости ее выразительных форм, опробовать пальцами податливость и стойкость ее сосков, каждое касание к которым будет вызывать в ней неописуемый фонтан эмоций, выражаемых в тихих, сдерживаемых стонах и опаляющим кожу дыханию, сродни пламенному выдоху Крика, что не сжигает, но согревает все естество и заставляет кровь в жилах вскипеть.       - Грех не воспользоваться возможностью отдохнуть, не находишь? - прозвучавшие двояко слова я подкрепил толчком назад, намереваясь отстраниться, но был остановлен крепкой хваткой драконицы, во взгляде которой, из пожара эмоций, выступили решительность и твердость.       - Нет, подожди! - она подалась назад и вверх, опираясь на спинку постели.       - Завтра предстоит трудный день, важный для будущей кампании, для всей Империи...       - И ты оставишь меня так? Сможешь остановиться и... отдохнуть?       Во взгляде ее было столько желания, столько мольбы... это было невероятно милым и возбуждающим. Улыбнувшись, я поднырнул указательным и средним пальцами правой руки под ее подбородок, приподнимая лицо, большим же пальцем проводя по влажной поверхности губ, которые, спустя мгновение, соединил со своими, сначала просто касаясь, затем раскрывая навстречу, выпуская свой язык в ее рот, пропуская ее с свой. Дивная сладость и терпкость первого, еще осторожного, поцелуя заставили сердце сбиться с такта, пропустить удар, чтобы затем запустить его на новой скорости, в возросшем ритме. Она обвила шею руками, повисая на мне, прижимаясь всем телом. Я чувствовал - через ее кожу, через ее грудь - биение ее сердца, неосознанно стараясь выровнять наши ритмы, слиться в единое существо, воссоединиться со своей половинкой и стать чем-то завершенным.       Совершенным.       С трудом разорвав поцелуй, я потянулся губами к ее шее, месту, где отчетливо билась жилка пульса, накрывая ее грудь правой ладонью, наслаждаясь формой и упругим, но податливым содержанием, пропустив между пальцами вставший сосочек. С ее губ сорвался стон, а ладони с силой стали прижимать голову к себе. Они совсем не дрожали, в отличие от голоса. Медленно, но верно, я прокладывал дорожку из поцелуев ниже, преодолевая сопротивление ее рук, ощущая, как жгучими импульсами отдаются выдираемые из макушки волосы, остающиеся между ее пальцами. Правая рука покинула ласкаемую грудь, уступая место губам, тут же подхватившим эстафету, и языку, покачивающему, обволакивающему сосок подвижной и алчной плотью, описывая круги и восьмерку вокруг подергивающейся бусинки, вызывая постоянную ответную реакцию у девушки.       Рука, едва касаясь пальцами соблазнительного изгиба, центра импровизированных "песочных часов", взобралась на круглую вершину холма, бедра, после чего сомкнулась на упругой плоти ее ягодицы, едва касаясь подушечками пальцев самого края сокровенной зоны, уже сочившейся влагой. Это мимолетное, едва ощутимое касание отозвалось во всем ее теле, содрогнувшимся подо мной, и выразилось в протяжном стоне-писке, который Изира подавила, прикусив губу. Сместившись чуть в сторону, я позволил левой руке заняться соседним полушарием, пока правая безнаказанно сжимала ягодицы девушки, то и дело дразня, перемещаясь в опасной близости от заветной пещерки, постоянно попадая в плен пылающей плоти ее бедер, которые приходилось раздвигать или же расслаблять чуткими и вкрадчивыми касаниями.       Оторвавшись от дергающегося соска, я поднял голову, смотря на пылающее лицо девушки, что с приоткрытым ртом, жадно ловя воздух, уставилась в потолок. Она чуть опустила голову, не понимая причины остановки. Взгляд ее был подобен пожару, он пожирал меня всепоглощающим голодом-желанием, истово молил продолжать и прекратить эту сладостную муку. Я осознал всепоглощающее желание владеть, править ею, во всей полноте и без каких-либо уступок. Я хотел, чтобы она умоляла, и потому остановился, продолжая сжимать выдающиеся части ее тела.       - М-марк... - прошептала-выдохнула она. - Пожалуйста...       - Пожалуйста что? - я не узнал собственный голос, охрипший до безобразия, потерявший всякий намек на мягкость, ставший похожим на рычание зверя, загнавшего добычу в угол и готового впиться с разгоряченную плоть и утолить жажду крови.       - Не останавливайся... или я... сойду с ума...       - Желание дамы для меня закон.       Я спустился ниже, к крепко сжатым бедрам, нарочито медленно протискивая пальцы рук между внутренней поверхностью бедер, обхватывая их и раздвигая в стороны, преодолевая нестройное и слабое сопротивление багровеющей драконицы, открывая вид на сочащуюся влагой раковину.       - Н-нет... не... не смотри!       - Ты великолепна, Изира, - прошептал я, целуя ее бедра, искоса глядя на ее лицо, скрываемое за порывисто прижатыми к щекам ладоням, - Ты восхитительно горяча и красива, превосходишь каждый раз мои наивные и глупые мечтания. Я безмерно счастлив и горд тем, что судьба-злодейка свела нас вместе. Между нами нет места стеснению и страху - даже в худшие дни я не позволю себе грубости по отношению к тебе, моя волшебная дова...       Склонившись к благоухающему бутону, я чуть коснулся губами выступающего бугорка, почти тут же ощутив эффект: тело девушки выгнулось дугой, а бедра с невероятной силой едва не сжались на моей шее с неотвратимостью падающего лезвия гильотины, однако я сумел сдержать ее порывистый напор, продолжая стискивать ее бедра. Мимолетные касания сменились поцелуями, коими я покрывал сочащиеся соком губки, чувствуя, как подергивается ее нежная плоть, слушая чудесную музыку стонов, срывающихся с ее губ вместе с моим отчасти именем. Языком я принялся играть с ее бугорком, каждый раз заставляя Изиру взрываться гаммой ощущений, которые заставляли ее молить о пощаде, одновременно прижимая еще теснее голову к ее промежности. Дрожь и подергивания становились все сильнее и сильнее, пока она не взмолилась:       - Больше... мне... нужно... больше!       - Чего же ты хочешь? - тихо прошептал я, едва оторвавшись от бутона, даже не поднимая головы, лишь слушая, готовый в любой момент...       - Я хочу... ощутить тебя... внутри...       Приподнявшись над кроватью и партнершей, я устроился между ее ног, обхватившей мою талию и неосознанно начинающей прижиматься ближе, стремясь поскорее слиться со мной в единое целое, однако сопротивлялся, лишь едва касаясь головкой ее лона, смешивая выступившие на вершине пика жидкость с ее выделениями. Изира прикусила губу от досады, но не проронила ни слова, не оставляя попыток достичь желаемого. Остатки гордости и стыд, от которого пылали ее лицо и уши, не давали ей вновь произнести те самые слова, которые я ждал. Однако с каждым мигом ее оборона разваливалась прямо на глазах, пока остатки разума не покинули ее взгляд и не выпустили наружу ее истовое желание:       - Марк, пожа... ах! - вскричала она, и почти в тот же миг, обхватив руками ее бедра, я медленно ввел в нее свой член, ощущая, как влажные стенки тесно обхватывают меня по всей длине полового органа, прерывая возглас драконицы. Удовольствие взорвалось где-то у нее внутри, расходясь волнами по нашим телам, накрывая разметавшиеся по сознанию остатки разума девятым валом ощущений, затапливая практически все, что позволяло осознавать происходящее.       Она стиснула в руках смятые простыни, запрокинула голову назад, подставляя беззащитную шею, выпирая подрагивающую в такт движениям, пока медленным и размеренным, свою грудь. Фон полнился звуками шлепков тел, сближающихся и отдаляющихся друг от друга на краткие мгновения скольжения налитого кровью, пылающего ствола внутри ее истекающей соком пещерки, вызывая тем самым хлюпающие звуки, раздающиеся по всей комнате. Теряя остатки самоконтроля, Изира принялась стонать во весь голос, забыв о смущении, о том, что нас слышат соседи и даже патрульные стражники, полностью отдавшись удовольствию. Я же сосредоточился на проникновении внутрь нее, отдался жажде достижения самых потаенных глубин ее тела, животным запахам спаривающихся тел, смешавшихся в единый аромат страсти и любви, столь чистой, и одновременно "грязной", порочной связи, невозможной в любом другом мире, кроме того, в течение жизни которого вероломно вмешался я сам.       Я чувствовал каждой клеточкой тела разряды, пронзающие ее тело с каждым толчком, едва ощутимые, но с каждой минутой становящиеся все более явственными. В какой-то момент рыкнувшая нечто нечленораздельное драконица подалась вперед и вверх, сближая свое лицо, походящее сейчас на распаленный лик суккуба, жаждущего поглотить мою душу и выжать все жизненные силы, до самой последней капли. Обвив шею руками, она крепко прижалась всем телом ко мне, вливаясь в общий поток движений, смешивших направленность с горизонтальной на вертикальную. Я вновь ощутил вкус ее губ, прочувствовал ловкость и жадность языка, стремившегося завоевать мой рот, вкушал мягкость ее груди и упругость сосков, трущихся об мой торс. Я ощутил, как нечто звериное просыпается в глубинах моей души.       Потеряв чувство равновесия, я рухнул назад, оказавшись под партнершей, которая, прикусив напоследок зубками мои губы до крови, слизнув выступившие капли крови, словно сладкий нектар, она выпрямилась, дьявольски ухмыляясь, с растрепанными волосами и горящими глазами, упиралась ладонями в мою грудь, царапая коготками кожу, балансируя на грани вскрытия внешних покровов. Она не спешила восстанавливать остановленный бег, нет! Она захотела поиграть с пылающим членом, нарочито медленно поднимаясь от его основания до самой головки, наблюдая за процессом, пока он не покинул ее лоно, щедро смазанный ароматными выделениями. Прикусив нижнюю губу, она сместила свой таз чуть назад, так, чтобы касаться налитого кровью, подергивающегося органа половыми губами, спускаясь и поднимаясь по скользкой поверхности, дразня жаждущий разрядки ствол и меня самого.       Рыча от раздражения, я схватил ее за бедра, вызывая удивленно-удовлетворенное мычание из полуприкрытого рта, прижимая ее крепче к себе, намереваясь протолкнуть член обратно внутрь, но натолкнулся на ее сопротивление всем телом. Она не говорила ни слова, только улыбалась и хмыкала, когда очередная попытка штурма с треском проваливалась. Наконец, оставив бесплотные попытки, я взмолился о пощаде. Широко улыбнувшись, Изира вновь нависла над членом, скользя киской по головке, после чего я одним рывком вошел в нее, заставляя замереть, срывая с приоткрывшихся губ довольный вздох. Желая наверстать упущенное, я взвинтил ритм, не встречая больше сопротивление, с удовольствием отмечая владение партнершей собственные мышцы и вращающиеся движения тазом, дополнительно массажирующие половой орган.       Чувствуя нарастающее напряжение, девушка схватила меня за руки, переплетая между собой наши пальцы, запрокидывая голову к потолку, отдавая всю себя, без остатка, подступающей разрядке. Готовый взорваться, я вогнал как можно глубже член в ее лоно, прижимаясь тазом к ее попе, разряжая внутрь весь накопленный запас семени, стискивая ее ладони в своих, не ощущая боли от впивающихся в кожу ноготков, ощущая, как тлеющие ошметки сознания разлетаются, уносимые взрывной волной наслаждения, ознаменующих единение двух тел, рождение новой планеты, системы, созвездия, целой вселенной, где было место только для нас двоих... и ч@u&-^о (*е Ошибка 517! Внимание! Повреждение ячейки памяти!       Изира опустилась на меня, замирая сверху, растянувшись на моем торсе, так, что ее лицо оказалось практически напротив моего, блаженно улыбаясь, даже не делая попыток вытащить остывающий половой орган из своего лона. Чувствуя себя опустошенным, но не сломленным, я откинул голову на подушки, перебирая пальцами и путаясь ими же в волосах подруги, слушая, как наши сердца бьются в унисон...

***

      Мы с Изирой проспали практически до полудня, благодаря заботе Мирак, не решившейся будить нас ранним утром, когда Дворец начал жить своей жизнью. Люди императора быстро справились со своей задачей, найдя подходящую площадку на месте старого лагеря, где во время войны базировался VIII легион, особенно отличившийся во время Великой войны. Теперь он разбил свой лагерь на границе с Валенвудом, неподалеку от Анвила, одной из главных морских гаваней Империи на южных границах. От временного лагеря мало что осталось - покосившиеся стены из древесных стволов, утоптанная территория, частично засыпавшийся ров, башенки по углам лагеря, кострища - в общем, подретушировать немного, поправить, и можно квартироваться.       - Отличное место, Ваше Величество, - объехав на лошади (Ветерка я призывать не стал, воспользовавшись, вместе со спутниками, услугами коней из дворцовой конюшни) лагерь по внутреннему периметру, я вернулся к преторию, где охрана - смешанная солянка из Клинков и настоящих Пенитус Окулатус - разбила для монарха палатку. Выехать скрытно - та еще задачка... но если у тебя, как у особы, правящей огромным государством, имеется с дюжину двойников, многие из которых весьма толковые люди, разбирающиеся в делах государственных. В общем, за сутки отсутствия настоящего Тита Мида Империя не развалится и не превратится в бордель.       - Сколько времени вам нужно на подготовку? - осведомился монарх, продолжающий штрудировать бумаги Карджо, сидя в походном кресле за столом.       - Около часа, милорд. Попрошу всех вас не покидать пределы лагеря и не мешать приготовлениям. А после начала действа, - я повернулся к стражникам и офицерам, сопровождающим нас - Северину и еще паре генералов, готовящихся отправиться к границам, к действующей армии, которым император безмерно доверял.       - Ты хочешь призвать их? Сюда? Ты хоть помнишь, чем закончился... - проворчала Изира, устроившаяся на остатках ограждения, где некогда размещалась кавалерия легиона.       - Сегодня мы воевать ни с кем не будем. Максимум - проведем короткие маневры с демонстрацией... особенностей организма легионера XIII легиона. Опять же, демонов поблизости нет, так что... - я размашистым шагом двинулся в сторону левой башни, расположенной на стороне преторских ворот, по территории расположения ауксилариев, вооружившись Фобосом. На самой башне, примерно на уровне глаз, я вырезал две руны, которые окропил кровью, загодя набранную в флакон из-под большого лечебного зелья, которую я прихватил у запасливой Мирак...       - Что ты делаешь?       ... которая следовала за мной по пятам, сверля затылок пристальным взглядом и неотрывно наблюдая за моими манипуляциями.       - Мессир, не откажите мне в возможности постичь магию, которой Вы...       - Не в этот раз, волшебница. Этим знаниям нет места в этом мире, и без того богатом магии. Волшебство это опасно в умелых руках, ибо оно может открыть дорогу в другой мир, куда после смерти стекаются души тех, кто нарушал заповеди Бога - насильники, убийцы, самоубийцы... грешники. В том мире, не похожем ни на один из планов Обливиона, и одновременно имеющий много общего со всеми ними, нет места светлым чувства. Боль, страдания, гнев, ненависть, кровавая жажда... то дом дремор и кошмарных тварей. Мой второй дом, и приют для братьев, что жаждут обрести свободу.       - Я... хорошо, мессир, я поняла. Клянусь, что никогда...       - Просто забудь все то, что ты видела, видишь и еще сможешь увидеть...       Как я и обещал, спустя примерно час приготовления были закончены. Пробормотав заклинание, я накрыл лагерь куполом Гробницы, напугав собравшихся до чертиков. Исключая драконицу, конечно же - она уже дважды видела данную преграду в действии, но никогда не оказывалась внутри. Согласен, вид скрывшегося неба, а так же окружающей природы, за пределами лагеря, под пологом из серого вещества, столь сильно напоминающего прах, может вывести из душевного равновесия кого угодно. До сих пор вспоминаю лицо императора, когда я сказал ему, что произошедшее лишь попытка обеспечения конфиденциальности, а настоящее зрелище будет впереди.       Как и тогда, рука крепко сжимала рукоять "Бритвы, слегка вибрируя и нагреваясь от нетерпения - в последнее время ей не удавалось не то что "покушать", но даже просто "погулять" в старой-доброй битве, вкушая плоть и кровь врагов. Как и тогда, я подпрыгнул, втыкая острие артефактного клинка в неподатливую ткань мироздания, ощущая, как реагируют руны, начертанные по периметру лагеря. В Лилит был переизбыток магической энергии, которую я и направил на прорыв ткани пространства, здесь же пришлось использовать эдакие стабилизаторы. Вернувшись на землю, я сорвал с пояса рог...       Спустя полчаса лагерь заполнился семью тысячами несчастных, с легким удивлением оглядывающих довольно знакомую обстановку, в то время как офицеры с интересом смотрели в сторону представителей местных властей, бледных словно поганки и молчаливых словно рыбы. Доводить до инфаркта монарха сообщением о том, что шоу только сейчас и начнется, я также не решился. Но показывать все равно пришлось! К концу... презентации... не только Тит Мид II, но так же генералы и стражники прониклись. Учитывая широкие возможности перемещения, предложенные мною проекты преобразований были встречены безропотно.

Пятый день после прибытия Марка сотоварищи в Имперский город

      По городу прокатилась волна недоумения, граничащая с паникой: имперский глашатай, проехавшийся по районам столицы, в сопровождении необычно выглядящих легионеров, с чужой символикой на знаменах и броне, выступая на центральных площадях, объявил об учреждении нового органа в имперской администрации - Священной Имперской Инквизиции, призванной защищать народы Империи от посягательств как снаружи, так и внутри страны.       Полномочия, которыми наделили воинов и чиновников, носивших знак в виде раскинувшего в стороны орла, или молний, расходящихся от центра щитов легионеров, были широчайшими - они были вольны задерживать любого гражданина - или же чужеземца - в любом уголке Империи и пытать допрашивать его на предмет, в частности, измены родины, а так же осуществления незаконной магической деятельности, сотрудничества с... в общем, список был широчайшим. И пугающим.       Многие граждане соседних государств - особенно Доминиона - испугавшись возможных чисток и бесед в застенках Тюрьмы, бежали прочь, часто даже не проведя основательные сборы в городских или окологородских резиденциях. О новой реформе вполголоса шептались в кабаках и трактирах, стараясь не попадаться на глаза не только представителям Инквизиции - весьма малочисленным, если взглянуть повнимательнее - но и имперским служащим, особенно военным из Легиона, которым императорский указ предписывал оказывать любую поддержку представителям нового подразделения, стоит тем только предъявить... инсигнию и грамоту, заверенную лично императором Титом Мидом II.       Шли дни, миновали недели, сбивающиеся в месяц, но жители Империи, быстро прознавшие о новой реформе, благодаря поспешности гонцов, отправленных в каждый мало-мальски крупный город Империи, а так же отрядов Инквизиции, появляющихся даже до появления посланцев правителям городов, и приносящих с собой копии указов, практически не ощущали на себе последствий случившихся пребразований. Бандиты как нападали на путников на дорогах, так и продолжали нападать. Гильдия Воров стала обходить места расположения носителей инсигний и орлов на одежде/броне, так как с ними не церемонились хмурые и молчаливые мордовороты с темным пламенем в глазах, но и только.       Разве что с удивительной скоростью горели талморские резиденции и посольства. По ночам. Сгорая дотла. Так, что на остающихся руинах нельзя было найти никаких следов от располагавшихся там эмиссаров, обслуги и крепких отрядов, полностью состоящих из ветеранов Великой Войны.

Скайрим, талморское посольство под Солитьюдом. Одиннадцать дней с момента прибытия Марка сотоварищи в Имперский город

      - Чем порадуешь, друг мой Дометиан? - я повернулся к высокому и жилистому римлянину с гривой соломенного цвета волос, чьи глаза горели пламенем, что вырывалось из многочисленных шрамов и ран на его теле, а так же дыр и прорех в броне и шкуре, двигающийся так, словно был готов вот-вот броситься, словно зверь, в погоню за добычей.       - Посольство окружено тремя кордонами: в первом стоят злые гастаты Фулвиуса, который жаждет крови мучителей и убийц граждан Империи (пусть и чужая нам, пока что, но если твои слова воплотятся в жизнь...); на втором топчут землю и ломают лес триарии Аквилы. Наконец, мои ребята рассыпались стаями по окрестностям...       - Тот ход, про который я говорил...       - Флавий лично завалил его, обрушив ударом молота потолок пещеры, после того, как оторвал голову семейке троллей, решивших атаковать его спросонья, - оскалился волчьей (благодаря выросшим резцам) улыбкой велит. - Теперь там даже мышь не проскочит. Ты уверен, что...       - Я уже сжигал посольство, и сделаю это вновь. Лучше проследи, чтобы моя группа поддержки, - я покосился за спину, где вдалеке виднелась верхняя половина статуи Меридии, венчающей купол храма в ее честь - там расположились лагерем девчата, обидевшиеся за то, что я провернул значительные перемены в гос.аппарате Империи Септимов без их участия, обманув (снова). А теперь отказавшись брать их на приступ оплота Доминиона в "родной" провинции. Нечего им видеть праздник дорвавшегося до крови врагов трибуна, одержимого холодно-язвительной сущность, - не наделала дров. Еще раз напомню, что...       - ... твоих подружек трогать нельзя, - проворчал мужчина, тряхнув головой, - Да-да, все прекрасно помнят. Развел себе баб... и вправду говорят, что размяк...       - А то ты с ребятами сами не выглядели как обожравшиеся волки, когда насиловали тех кричащих и матерящих вас эльфиек из охраны и из числа эмиссаров, - я вернул улыбку брату по легиону. Нет, сначала их всех пытали на предмет получения полезных сведений, а уж потом... Но на всех баб не хватало - к тому же я запретил трогать прислугу, решив, что не стоит им... испытывать на себе последствия многовекового голода легионеров. - Ладно, брат, я пошел вершить справедливость.       Опустив забрало шлема, я выбрался на мощеную камнем дорогу, ведущую к высоким, наглухо запертым воротам, ведущим на огороженную высокими, относительно, каменными стенами территорию посольства, на которой замерли, с наложенными на тетиву стрелами/взведенными арбалетами. Первая линия оцепления - гастаты - стояли вне радиуса поражения стрелами/болтами, и лениво осматривала ощетинившуюся оружием твердыню, которую я собирался штурмовать.       - Эленвен! Я знаю, что ты там, внутри! Тот день настал!       Едва я переступил невидимую границу уверенного поражения, как меня осыпали тучей стрел и валом болтов, которые с характерным металлическим лязгом отскакивали от брони. Мои руки были пусты, но спустя три секунды спокойного шага я выстрелил двумя огненными шарами, накрывшими примерно по три метра крепостного хода по обе стороны от ворот, облепляя фигуры с золотистой броне, которые со страшными криками, уронив оружие, метались мимо товарищей, падая внутрь, или же сигая через зубцы вниз, безуспешно пытаясь сбить пламя.       - Вам некуда сбежать, вас ничто не спасет! Мы отомстим за каждого погибшего в Великой Войне! Именем Священной Имперской Инквизиции я приговариваю вас к очищению огнем!