Лиландрил, северо-западное побережье королевства Алинор, составной части Альдмерского Доминиона, +10 часов с момента визита Инквизитора в столицу
Что можно сказать о Лиландриле? Крупный портовый город на северо-западе крупнейшего из Саммерсетских островов, издавна славящийся умелыми моряками, рыбаками и лихими, по меркам чопорных альтмеров, искателями приключений. Хотя по типично-эльфийской архитектуре и не скажешь, что здесь родился, скажем, Онгоил, который в прошлой эре, встав во главе городского войска, отразил дерзкий и тщательно продуманный налет объединенной армии орков и босмеров, жаждущих отомстить высокомерным сородичам... (авторский вымысел, если что). Или же что в местном отделении Гильдии Магов некогда училась Винфириэль, великая волшебница, создавшая заклинание, силой которого она в два счета уничтожила войско даэдра черт знает сколько веков назад! Даром что она так и не окончила учебу, вылетев с позором еще на стадии обучения на магистра... На фоне зданий особливо выделяется комплекс, издавна занимаемый магами, а так же возвышающийся над всеми прочими зданиями королевский дворец, где вот уже почти целый век правит королева Истарэль, которую некогда прочили на место правительницы всего Доминиона, однако ее соперница сумела, благодаря крепкой дружбе с нынешней главой Талмора воссесть на престоле Алинора. Впрочем, управлять крупным портовым городом было не так уж и плохо: каждый день повара готовили ей двадцать блюд из пяти видов свежайшей рыбы, а охотники в окрестных лесах забивали дичь, мясо которой под брусничным соусом, запеченное в травах, было на удивление нежным и ароматным... Простые горожане и жители окрестных селений жили, конечно же, намного беднее и проще, но нельзя сказать, что от этого они были куда менее счастливыми: океан исправно снабжал их пищей, равно как и небольшие возделываемые участки земли; к берегу несли свои воды три пресноводных реки, исправно снабжающие водой и город, и окрестные деревушки; к пристани практически каждый день причаливали суда со всех концов Тамриэля, неся диковинные товары, продовольствие, а так же ушлых представителей многочисленных народов, жаждущих найти свое место в жемчужине этого пропитанного волшебством мира. Этот день начинался так же, как и множество других до него: с восходом солнца, выплывающего над водной гладью где-то далеко на горизонте, множество лодок, суденышек и кораблей посолиднее выходили в океан за очередным уловом. Кто-то вернется уже через пару часов, наловив для себя и своей семьи лосося или форели, а кто-то уйдет на сутки, а то и более, чтобы доставить на многочисленные рынки города сотни килограммов даров моря; зевая и почесываясь, борясь с остатками сна, стражники покидали казармы, дабы сменить своих невезучих сослуживцев, что провели на стенах и улицах всю ночь; многие поднимались на работу, а кто-то имел счастье провести в постели еще час, а то и более. Практически чистое, с редкими кучевыми облаками, небо запятнала маленькая, стремительно приближающаяся к городу и растущая в размерах с каждым мгновением, точка. Заспанные, а так же валящиеся с ног от усталости защитники города далеко не сразу заметили этот чужеродный для небесной картины объект, а даже если и сумели - это мало что изменило бы. Сначала один возглас, потом другой... вскоре на угловых башнях истерически зазвенели колокола, говорящие жителям об угрозе их жизни и здоровью. То была огромная тварь с красной чешуей и огромного размаха крыльями, что, практически достигнув восточной стены, заложила крен влево, облетая всполошенный, словно осиное гнездо, город. Стража спешно вооружалась и облачалась в доспехи, покидая места дислокации и высыпая на улицы; жители окрестных селений и горожане, бросая все, хватая детей и близких, спешили в свои дома, дабы укрыться под мнимой защитой от надвигающейся угрозы. Несмотря на раннее время, во многих местах образовалась давка - многие падали, спотыкаясь о брошенные вещи или неровные куски брусчатки, и по этим несчастным бежали обезумевшие от страха соседи, знакомые или просто случайные прохожие... давя, калеча... убивая. Дракон продолжал свой полет, не обращая внимание на стрелы, выпускаемые как по команде со стен, так и испуганно-нетерпеливыми стражниками, лишь чуть-чуть забрав в сторону. Вскоре к лучникам присоединились жидкие, на общем фоне, вспышки магических атак, что летели дальше и жалили больнее... конечно, если вообще попадали в цель. Однако струи пламени и льда, проклятия и прочая волшба наталкивались в воздухе на магические барьеры, перехватывающие атаки задолго до подлета к цели. Наконец, в дело вступили баллисты, метающие с башен и подготовленных позиций заостренные колья, способные проделать кровавую просеку в порядках пехоты или пробить стену деревянного дома навылет, но и они не сыскали успеха. Древний ящер едва успел завершить первый круг, как с его спины слетели, расправив черные и белоснежные крылья, несколько антропоморфных созданий, что принялись атаковать стены магией. От них отделилась обладательница черных кожистых крыльев, поднявшая вверх свою изящную руку, над которой вспыхивал и ширился до огромных размеров магический круг, повлекший за собой, в буквальном смысле, промерзание массивных металлических ворот, украшенных вырезанными рунами, которые вспыхивали при соприкосновении со льдом, наползающим на них, но быстро таяли, будучи не в силах справиться с подавляющей мощью творящего заклинание противника, который, дождавшись, пока ледяная глыба не вырастет на пару этажей над верхними парапетами стен, что были объяты огнем и сиянием разрушительных энергий, устремился дальше, к следующим воротам. Дракон тем временем продолжал облет, приблизившись к стенам, из которых велся обстрел, для наилучшего использования Криков. Все стрелы и снаряды баллист разбивались о магические барьеры, которые устанавливала хрупкая, с виду, фигура кого-то, затянутого в блестящие доспехи с фиолетовыми вставками, с распущенными волосами цвета начищенного серебра и шлемом, украшенным небольшими крылышками. С ней на спине дова соседствовала фигура, чьи очертания прятались за несколько мешковатыми одеяниями из кожи, покрытой древними нордскими рунами, а лицо скрывалось за металлической маской. С ее рук срывались потоки льда и пламени, ломанные линии молний и каменный град, поражающие защитников на переходах, в башнях и парапетах, калеча плоть и души стражников. За общим хаосом внезапного боя мало кто заметил, как фигура в ярко-алой броне, несущаяся вперед на сумасшедшей скорости, благодаря ракетному ранцу за спиной, с шумом и треском ломаемого под ботинками камня брусчатки, опустился на краю рыночной площади, сломав при приземлении несколько вывесок и подпалив чье-то вывешенное на балконе шелковое белье. Прошла секунда, и вот он, чуть покрутив головой, бросился к центру относительно свободного пространства, неся на своих плечах, словно пушинку, массивный каменный обелиск, покрытый магическими знаками и рунами. Буквально воткнул его в землю, подняв в воздух дождь из каменных обломков, загрохотавших по стенам, окнам и даже по нему самому, он в два прыжка достиг стены древней, как стены этого города, таверны, после чего, обнажив один из клинков на поясе, воткнул его в стену, другим же принявшись покрывать стену резкими и кривыми знаками. В отдалении слышался лязг металла и топот многочисленных ног, с каждой секундой эти звуки становились все громче и громче. Не успели первые стражники выбраться с улочек на площадь, как воин, закончив вырезать руны, убрал клинок в поясные ножны и извлек другой, из нагрудных, чье лезвие вспыхнуло пронзительной синевой, ослепившим первую пятерку солдат, резко затормозивших, что вызвали свалку-давку, да еще и оказались сбитыми своими товарищами. Пользуясь заминкой, воин в алом резко рубанул пространство между стеной и обелиском, открывая рваную рану в пространстве, за которым полыхало яркое марево, из которого, пару мгновений спустя, вылетели смазанные, серые тени, что со звериным рычанием и алым сиянием глаз врезались в ряды стражников, разрывая тех на части или попросту разбрасывая, словно шар для боулинга - кегли. Сквозь лязг металла, влажное шлепанье плоти, звериный рев и паническо-отрывистые возгласы эльфов, пытающихся остановить внезапную атаку изнутри своего города, раздался хриплый, искажаемый голос, перекрывающий весь кровавый балаган: - Никаких разрушений или поджогов! Сгоните на площадь четыре сотни горожан и воинов в расчете сорок солдат на шестьдесят горожан в каждой сотне! Семьи не разлучать! Гай Катон, - выставив руку, он перехватил бегущего широкоплечего воина в мускульном нагруднике и шлеме центуриона, - бери своих парней и, - он вытянул руку в сторону высящегося на холме замка, - дуй ко дворцу! Ломайте ворота, режьте всех, кто подвернется под руку, кроме магов, женщин и королевы! - Да, трибун. Могу я взять лучников? - Сотня Кальпурния пойдет с тобой! Слышишь, Маркус? - он обратился к предводителю молчаливых носителей черный плащей, на которых была вышита белоснежная птица. В ответ смуглый и жилистый мужчина кивнул, после чего группа легионеров бегом направилась к цели. В это время, вместе с очередной группой легионеров, из портала, держа перед собой за древко аквилу, выступил знаменосец Катон, чьи плечи и голову покрывала выцветшая на солнце шкура льва, голова которого покрывала шлем хранителя легионного орла. Сделав несколько шагов по направлению к разбитому прилавку, он размахнулся и воткнул острие в землю, пробив каменную брусчатку словно папиросную бумагу. Вместе с треском ломаемого камня в воздух устремился единый выкрик сотен луженых мужских глоток:Барра! За императора! За империю! Барра!
... она бежала, не разбирая дороги, потерявшись в родном городе, судорожно прижимая к себе маленькую дочку, которая уже устала кричать и лишь стискивала, до побелевших костяшек пальчиков, ткань одежды матери. Они сталкивались на бегу с другими несчастными, и, как назло, им не попадалось на глаза ни одного солдата. Все бои шли где-то в стороне, к их счастью и беде одновременно. Она не знала, куда бежать и где спрятаться: их дом, где они попытались закрыться, едва началась эта внезапная, кажущаяся невозможной, атака, которая разбудила их семью ни свет ни заря, оказался уничтоженным одной из магических атак, упавших с небес. Ее муж должен был вернуться со службы через час, но... "Где же ты, любимый?" - среди панически мечущихся в голове мыслей проскальзывала и эта, редко выходящая на передний план, занимаемый лишь подсознательными криками и вопросами: куда бежать? Где прятаться? Споткнувшись на небольшом перекрестке о обломок каменного парапета, женщина едва не растянулась на мощеной улице, лишь чудом удержав равновесие и не выронив вновь всплакнувшую малышку из рук. Она продолжила бежать, присоединившись к увеличивающейся на глазах толпе, которая спешила куда-то, следуя командам стражников в криво сидящей экипировке. Она с надеждой всматривалась в их лица, надеясь опознать в одном из них своего суженного, но безрезультатно - все эти воины были или слишком молоды, или же слишком стары для ее возлюбленного. Он наверняка сможет защитить город от этой напасти. С драконом справятся маги, а он сумеет победить глупых вторженцев, защитить свою семью и своих соседей, вернется живым... Женщина неожиданно поймала себя на том, что шепчет эти слова практически на остренькое ушко своей дочурки, которая, подняв голову, смотрела на мать большими, влажными глазами с зеленой радужкой, обвив ее шею своими тоненькими ручками. Несмотря на панику, эльфийка сумела улыбнуться, хоть и вымученно, девочке, добавив, что вскоре они будут в безопасности. Наконец, впереди, почти в конце улицы, показалась высокая стена, огораживающая от остального пространства чей-то склад, ныне пустой, куда стекались людские реки. И без того плотное движение превратилось в живую реку, все вокруг стремились пробиться вперед, расталкивая всех вокруг локтями и оттягивая назад слабых, цепляясь за их одежду. Воздух прорезала кошмарная ругань, истеричные вопли и крики, в которых практически нельзя было распознать речь стражников. Ее отталкивали раз, затем еще и еще, но она упорно продолжала двигаться вперед, прижимая дочку к себе и защищая ее от окружающих своим телом. В какой-то момент, подняв голову, ей показалось, что она увидела мужа, стоящего у самых ворот, говорящего с сослуживцем, который размахивал руками и указывал куда-то в сторону крыш... с которых донесся скрип кожи и лязг стали. Воины, подняв оружие и щиты, прокричали что-то про атаку, толпа, замершая на мгновение, смешалась. Вопли и крики смешались в неразличимый гул, давящий на слух, окружающие стали бежать кто куда, потеряв единое направление движения. Она столкнулась с кем-то в наряде торговца, потом налетела на полуголого грузчика, с перекошенным от страха лицом, который оттолкнул ее прямо к стене дома, об который она ударилась всем телом, слабо вскрикнув, но так и не выпустив плачущую девочку из рук, медленно сползая на землю и теряя связь с реальным миром... В себя она пришла от ощущения, как на ее лицо брызнули чем-то теплым, густым и пахнущим металлом. Не успев раскрыть глаза, она ощутила на себе груз чего-то теплого, живого, трясущегося от страха, зовущего тихим голосом маму. "Значит, не выпустила, значит, сберегла!" - подумала женщина, открывая глаза для того, чтобы в следующее мгновение едва не задохнуться от страха при виде картины форменной резни: стены, земля, навесы и украшения зданий - все было залито кровью несчастных, лежащих бесформенными грудами в окровавленных одеждах. Прямо на ее глазах некто с волчьей шкурой и горящими глазами вытаскивал кулак из груди уже мертвого альтмера, бросая труп на землю рядом с ней, а за его спиной трое его собратьев со смехом бросались на залитого кровью, чужой и своей, текущей из многочисленных ран, солдата, потерявшего шлем и щит, который, шатаясь, отбивался от игравших с ним врагов. С диким ужасом она сумела опознать в несчастном своего супруга, которого вот-вот собирался повалить на землю заходивший сзади прямоходящий зверь, занося над головой руку со щитом. - НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! - вскричала она, бросаясь вперед, держа дочку на груди, оскальзываясь на луже крови и упираясь головой во вставшего на пути убийцу своего сородича. - Не трогайте его! - Et respice nos hic experrectus! Mater et filia eius, quam pulchra! (Вы только посмотрите, кто тут у нас очнулся! Мамаша с дочуркой, какая прелесть!) - Nolite tangere, Maximilianus! Et ordinem memini? (Не трогай их, Максимилиан! Ты же помнишь приказ?) - раздался хриплый голос откуда-то сверху. Севшая на пятую точку перед захватчиком женщина, подняв голову, увидела, как на крышах расположилось несколько лучников в черных плащах, с бледной кожей и потемневшими глазами. - Ос... оставьте м-моего м-мужа в покое! - сбивчиво, собираясь с силами, выпалила женщина, подняв взгляд на имперца, чью голову и спину покрывала волчья шкура, не зная, понимают ли они ее язык. Тот, криво ухмыльнувшись, стал наклоняться к ней. От ужаса она, закрыв глаза, повернулась к нему спиной, закрывая девочку... прошла секунда, другая, но ничего не происходило, и тогда она развернулась, дабы заметить, как он вытирает об оторванный у кого-то кусок рубахи свой клинок: - Nolite ludere, fratres! Oratio fascia vulnus ferro et familiae auferatur quadratum (Хватит играться, братья! Отберите у него меч и перевяжите раны, а после отведите на площадь вместе с семьей)! - крикнул мужчина, повернувшись к другим воинам, который, что-то ворча, отобрали у ее супруга оружие и усадили на землю. Повернувшись к матери с ребенком, он смерил их взглядом пылающих глаз, после чего снял с пояса флягу и протянул им: - Вода. Пить можна, - буркнул он с гортанным произношением. Женщина смотрела на него, не рискуя протянуть руку. Кратко рассмеявшись, легионер задрал голову и плеснул себе прозрачной жидкости в рот, причмокнув от удовольствия, после чего вновь протянул флягу эльфийке, которая - словно бы у нее в голове что-то щелкнуло - закричала ему в лицо: - За что!? Почему вы напали!? Зачем все эти убийства!? Что мы вам сделали!? - Великая война. Много лет назад Доминион напасть на Империю. Жечь города, убивать женщин и детей. Мы месть за ваша грех и преступлений, - таким был ответ улыбчивого убийцы ее соседей.***
- Как? Как эти варвары сумели пробраться в город? - вопила с перекошенным от гнева лицом высокая и внешне хрупкая правительница города, чью голову венчала отчасти не к месту смотрящаяся корона-шлем, что слабо сочеталась с длинными одеяниями, которые и ночнушкой назвать язык не повернется, что струились по ее гладкой и нежной коже. Обычно Истарэль изволила предаваться сну в собственной спальне минимум до восьми-девяти часов (что и так оставалось слишком ранним временем для монарших особ), после чего еще два часа приводила себя в порядок... Сегодняшняя катастрофа внесла свои радикальные коррективы в ее распорядок дня. Тем не менее, опытная в политике женщина сумела собраться с силами и распорядиться собрать всю возможную информацию о нападавших и ситуации в городе, а так же призвала к себе командующих стражей, флотом и главу местного отделения Гильдии Магов, которых она ожидала в "прихожей" своей спальне, в восточной части дворца, примыкающей практически к "обрыву" холма, в самом низу которого располагался квартал для бедняков, тогда как въездные ворота смотрели лицом на порт и "иноземный" квартал (к слову, прихожая была по размерам сравнима с площадью прекрасной двухкомнатной квартиры). - Дракон принес на своих плечах тех, кто выжигает огнем и вмораживает в камень защитников стен, - глухо пророкотал широпоплечий детина с зеленой кожей и клыками, выступающими из губ. Гулборог, так звали командира стражи Лиландрила - сей пост могучий и невероятно прозорливый, особенно для своего рода, орк занимал вот уже десять лет, поразив в свое время саму королеву навыками владения двуручным оружием, один из лучших образчиков которого - покрытый рунами и насечками двуручный топор с золотистым лезвием - он держал в руках, положив на навершие свои руки в латных перчатках. - Нападение никто не мог предположить - по последним докладам, имперцы разоряли королевства каджитов, однако на южном побережье их никто не видел, несмотря на все успехи легионеров. - В порт вчера прибыло лишь несколько галер из Ферстхолда. Мои разведчики уже неделю не видели кораблей со стороны Хаммерфела, а имперские галеоны не покидали портов приписки, - сообщил сухопарый эльф в полной боевой броне, держа шлем подмышкой. Правую часть его некогда прекрасного лица портил глубокий, хоть и старый, шрам, полученный во время Великой Войны, в бою за Гилайн. Адмирала флота альтмерского города звали Киреилом, он по праву принял этот пост от своего отца, погибшего в бою с флотом противника у Сентинела. - Поэтому скрытное проникновение с моря исключено. - И уж тем более никто не ожидал появления легионеров внутри города спустя несколько минут после начала атаки. Выжившие в резне на торговой площади в южной части города говорят, что они появились из магического портала, - добавил орк, пожав плечами, словно бы его не волновал кипящий в городе бой, который его люди проигрывали по всем фронтам и был недалек тот час, когда дворец окажется окружен. - Не знаю... в текущей ситуации я готов поверить в то, что этим имперцам помогают сами даэдра или даже кто-то из Восьми... - Портал - дело несложное для опытного мага, - степенно заметил старый, даже на вид, обладатель изумрудной мантии и прямого, словно стрела, посоха, верхушку которого украшал багровый кристалл, внутри которого виднелись завихрения, по имени Андарил. - Уверен, что наши маги превосходят имперских в области изучения волшебства... однако, объединив усилия нескольких... - Мои люди уверены, что это сделал один человек, - выплюнул слова орк, покосившись на магистра. - В одиночку. Закованный в алую броню. А на знамени у них был орел. Вы ведь понимаете, что это значит? - Неужели... Инквизиция? Здесь? Но... - на мгновение холодная маска недовольства на лице королевы дрогнула, а в глазах мелькнул огонек страха. - Если предположить, что хотя бы половина баек, которые приносят в наш город побывавшие там, правда, то я удивляюсь лишь тому, что они не появились здесь сразу же после зачистки своих провинций, - оскалился Гулборог. - Нам не продержаться и до вечера, эти монстры в обличье людей рвут стражу на мелкие куски, сгоняя часть населения на площадь. Мы скоро потеряем всякий контроль над стенами, ворота уже сковали магическим льдом. Нам не отстоять город. - И вы предлагаете сдаться этим кровожадным тварям? Надеяться на их милость? - сварливо осведомился Андарил, ударив наконечником посоха по каменному полу, отчего в стороны от него разошлись небольшие змейки-разряды электричества. В ответ орк гулко рассмеялся, прикрыв глаза: - Я похож на безумца или на одного из лизоблюдов Ее Величества? Без обид, магистр, - продолжал скалиться воин, переведя дыхание, - но вы ошибаетесь. Я предлагаю вам собрать самое необходимое и, воспользовавшись одним из многочисленных тайных ходов, покинуть город. Вряд ли Вас примут с распростертыми объятиями в других городах, - он повернул свою голову к эльфийке, которая заметила в его глазах спокойное, размеренное пламя, говорящее о том, что вся веселость и ехидство зеленокожего были лишь ширмой. - Но, по крайней мере, вы выживите. А там, глядишь, сможете увидеть, как объединенные силы Доминиона побеждают захватчиков. - Неужели нет никакой надежды? - монаршая особа обвела пристальным взглядом импровизированный комитет по обороне города. Адмирал молча развел руками, волшебник извиняющееся пожал плечами и криво ухмыльнулся. - Ваше Величество, прошло немногим больше пары часов, а уже почти весь город захвачен. По нашим подсчетам, тут не более шести-семи тысяч человек без учета подавляющей магической поддержки, и они раскидали ветеранов Великой войны и подавителей бунтов в Валенвуде как слепых щенят! Я удивляюсь тому, что эта магическая штука, накрывшая барьер, еще держится! - Если... если нет возможности выстоять... - медленно пробормотала женщина, приложив ладонь ко лбу, - то... я отдам распоряжения о... - Боюсь, на это нет времени. Эти вояки жаждут крови. Боюсь, что у вас есть несколько минут на то, чтобы переодеться и прихватить с собой денег на первое время, - в этот раз улыбка орка была совсем невеселой.***
- Клянусь Юпитером, эта магия...! - дальше в речи центуриона присутствовали лишь грязные ругательства, делающие честь любому моряку с огромным стажем после долгой пьянки в портовом кабаке. Уже больше часа его когорта триариев, при поддержке сотни лучиков, пыталась пробиться на территорию дворца, где обитал правитель города. Пока воительницы их командира выжигали/вымораживали всякое сопротивление на стенах, а более везучие братья сеяли хаос на улицах поселения, они оббивали стены вокруг дворцового комплекса, будучи не в силах даже коснуться каменной кладки и лепнины, украшающей искусно подогнанные друг к другу каменные блоки. В обычных условиях им, проклятым, обреченным на муки солдатам давно сгинувшей в пожарах завоеваний и заметенной пылью времен империи, не составило бы труда объединенными усилиями уничтожить эту преграду за несколько минут... но ведь был прямой приказ не поджигать и не разрушать этот город. А потому раздраженным легионерам приходилось сдерживать рвущуюся наружу ярость и злость и пытаться пробиться более приземленными способами. - Неужели у тебя нет никаких способов обойти эту проклятую ебанятину? - центурион круто развернулся на сто восемьдесят градусов, обращаясь к стоящему позади смуглому брюнету, чья броня скрывалась за тяжелым, на вид, черным плащом с глубоким капюшоном и вышитой белой птицей. В ответ Кальпурний кисло улыбнулся, разводя руками, глядя на то, как его братья посылают стрелу за стрелой в барьер, что бессильно отскакивали от переливающейся радужными разводами и разрядами пелене. - Если не глупый приказ... - Не такой уж он и глупый, - сипло ответил на протяжный стон-жалобу коллеги сотник лучников. - Представь, каково будет здесь гарнизону союзников, что останется здесь после нашего ухода! Разрушенные стены, сожженные дома... у них явно не будет времени восстанавливать укрепления, а остроухие вполне могут ударить и выбить их из города, а то и вовсе уничтожить. Мы же будем заняты... - Разве мы не можем сами справиться с карательным походом против этого Доминиона? - Слушай, Гай, - мужчина зевнул, потягиваясь, присаживаясь на перевернутую тележку, в которой, судя по ошметкам мякоти на земле, перевозили помидоры, - наше с тобой дело резать глотки, дырявить тела... в общем, вести легион к победе. К тому же посмотри вокруг, - он жестом обвел пространство вокруг себя, - всего пара часов ленивого и осторожного, по нашим меркам, штурма - и город практически наш, исключая только эту преграду. Офицер прикрыл глаза, отчего шрамы и морщины на его обветренном лице разгладились, являя миру вполне себе симпатичного мужчину средних лет, что, несмотря на многочисленные сражения, через которые ему пришлось пройти, все равно оставался человеком, любящим жизнь, свою семью и свое отечество... обманчивое впечатление. Подняв свою посеревшие веки, он вновь стал хмурым и скупым на похвалу и шутки стрелком, способным пробить навылет две шеренги бронированных пехотинцев. Он посмотрел на "приправленное" редкими облаками небо, наблюдая за тем, как в отдалении продолжает свой полет дова, которую сопровождали две крылатых воительницы, обрушивающие на головы врагов магию и разрушения. Он обратил внимание на небольшую, темную точку, которая поднялась со спины крылатой, древней ящерицы (впрочем, еще с той, "живой" жизни он помнил, что тему возраста в присутствии большинства дам лучше не поднимать. Особенно таких. Особенно если они делят ложе с твоим непосредственным командиром), и, игнорируя законы физики, устремилась к ним, постепенно увеличиваясь в размерах и обрастая подробностями и детализацией. Вот проступили контуры плаща, развевающегося за спиной кого-то антропоморфного, вот блеснули инкрустированные в перчатки и нагрудник драгоценные камни, которые, при еще более близком рассмотрении оказались чем-то вроде хранилищ или же аккумуляторов магии, вот блеснула в свете поднимающегося на небосклоне солнца покрытая позолотой глухая маска... Спустя пару минут среди расступившихся триариев приземлилась советница трибуна легиона aka главы Инквизиции, местная магесса неопределенного возраста и кошмарной мощи (впрочем, братья по легиону , собравшись десятком-сотней, или же толковый центурион смог бы завалить ее без особого ущерба для себя), что звала себя Мирак. Иногда, во время привала или караула скучающие легионеры муссировали слухи о том, что Марк и эту дамочку часто зовет к себе разделить ложе, уж больно подчеркнуто-официально-уважительно она относилась к лидеру проклятых солдат погибшей империи. Масло в огонь подливала и сдержанно-негативное отношение "офицальных" невест (наложниц/кандидаток в жены/содержанки - зовите как хотите, только так, чтобы они вас не услышали), которым не нравилось, мягко говоря, присутствие этой женщины. - Советница, - кивнул Гай Катон, с легким звоном ударив по нагруднику, приветствуя жрицу, которая ответила ему полу-книксеном, - Вам требуется помощь братьев? Простите, но нам приказали... - Нет, центурион, - отозвалась женщина, опустив руки и подняв ладони, - Это вам требуется моя помощь, чтобы преодолеть эту... преграду, без лишних разрушений. - Это... как скажете, советница, - рвущееся наружу недовольство оттого, что четыре с лишним сотни легионеров, способных сровнять этот град с землей до конца дня, не могут преодолеть какой-то магический барьер просто потому, что им приказано избегать разрушений, центурион подавил. Лишь рот дернулся в прерванной попытке криво усмехнуться. Офицер отступил в сторону, вместе с подчиненными, открывая дорогу волшебнице к преграде, что переливалась всеми цветами радуги в пяти шагах от нее. Медленно она стала подступать к ней, подняв руки, остановившись лишь в паре шагов от "купола", почти касаясь затянутыми в кожу перчаток пальцами ладоней магического пузыря. - Спан... Сулейк... Тид? - медленно поднимая правую руку и так же неспешно опуская левую вдоль границы барьера, жрица бормотала что-то себе под нос на языке дова - размеренном, тягучем, с привкусом рычания ящера. Не злого или яростного, но задумчиво-созерцательного. - Как удобно понимать самые разные языки множества миров и народов, - на лице Маркуса блеснула слабая улыбка, он поднялся на ноги, разводя руки в стороны до смачного хруста костей. Его подчиненные, прежде казавшиеся изваяниями из песчанника, на которые кто-то натянул черные плащи, так же оживились, начиная разминаться, не отрывая своих горящих взглядов от спины сосредоточенной магессы, которая продолжала бормотать: - Дайнмар Ал... Дун Дур Дукан, - она коснулась пальцами магической преграды, которая вспыхнула от контакта с кожей, после чего магия стала ветвистыми разрядами хлестать тело жрицы, что продолжала стоять, не шелохнувшись, держа руки на барьере, все громче и громче говоря: - Двинок Эрук Фолук! Двинок Эрук Фолук! Двинок Эрук Фолук! Барьер затрещал, пошел трещинами, дрожа и шатаясь. Триарии перехватили поудобнее свои пилумы, подготовили метательные дротики, и спустя мгновение преграда развалилась на тысячи, десятки тысяч осколков с громогласным звоном, которые прямо на глазах истаивали, превращаясь в радужные ручейки, что прямо в воздухе собирались в переливающиеся цветами потоки, несущие свои воды прямиком к жрице давно сгинувшего культа драконов. Обходящие ее тяжеловооруженные пехотинцы выстраивались в несколько "черепах", ощетинившихся жалами наконечников, тогда как их товарищи по легиону прыгали на стены, цепляясь за малейшие выступы и поднимаясь на переходы, с обнаженными, жаждущими крови и душ, кинжалами. Над дворцом гулко и тяжело прогудела труба, сигнализирующая о падении магического барьера. С момента атаки на город прошло лишь три часа...Лиландрил, +26 часов с момента визита Инквизитора в столицу
Пробуждение было тяжелым. Утро не задалось с самого начала - прохладу, которую нес с моря-океана рассветный бриз, портили крики чаек, излишне громкие на мой скромный вкус. Атласные покрывала и воздушная перина больше не приносили той расслабленности и ощущения комфорта, каким оно было вчера. А еще этот тяжелый запах благовоний и косметических средств, от которых хотелось нестерпимо почесать нос и разразиться долгим чиханием! И ведь виновницы этого след давно простыл... Город был взят без особых проблем: потерь среди личного состава нет, некоторых только по земле повозюкали особо умелые воины и заклинатели, в особенности последние. Зато город остался почти нетронутым. Исключая деревянные элементы стен и строения поблизости, но могло быть и хуже. Как помнится мне, крайние осады городов, что были в Аду, заканчивались тотальной резней всего местного население и сжиганием всего, до чего дотягивались руки и стрелы. Королева, вместе с частью придворных сбежала по какому-то тайному ходу - за вечер Россвайсе и Мирак таких нашли аж три в разных концах дворца. Своды обвалили, плюс магическими печатями прикрыли возможные пути проникновения. Затем началось подведение итогов, которое затянулось аж до поздней ночи - подсчет и учет продовольствия, предметов первой необходимости, койкомест, вместимость и расположение казарм, планировка улиц, осмотр ключевых строений города... наконец, пришлось заниматься пленными. Большую часть мы прирезали на месте, так как и всех мало-мальски раненых, исключая тех, кто попадал в руки Флавия, назначенного временным комендантом лагеря, вместе с семьей - женой/мужем, родителями и/или детьми. Таким мы отбирали в пресловутые четыре сотни Почему четыре? А шут его знает, назвал первое возникшее в голове число. Зачем вообще кого-то оставлять в живых? Чтобы они несли весть по самому огромному из Саммерсетских островов. Весть о пришествии Инквизиции и той каре, что настигнет каждого, кто будет сопротивляться или атаковать. Они пойдут впереди нас, неся страх, ужас и отчаяние своими словами, слезами, мольбами и проклятиями. Все те, кто останутся живыми, сослужат нам отличную службу, особенно те особы противоположного пола, кто выберет жалкую жизнь вместо отвратительной, кошмарной смерти. Мужской части населения предстоит тяжелая работа по восстановлению всего того, что было разрушено или сожжено в процессе штурма. Работа неблагодарная, тяжелая, да еще под бдительным присмотром легионеров. Плетей не будет, только атмосфера страха и безысходности... "Ты скатываешься во мрак, партнер. Снова. Несмотря на то, что дела идут, в целом, отлично". "Ты так думаешь? Мне казалось, что я лишь возвращаюсь к своему привычному состоянию" "Это самое паршивое, не находишь? На кой черт ты тогда таскаешь с собой свою "семью"?" "Ты преувеличиваешь, ящерка. Марку необходимы непоколебимость и выдержка. Тем более в таком деле, как карательный поход". "Я твоего мнения не спрашивал, отвратный мертвяк!" Я открыл глаза и уставился в оббитый алым бархатом потолок полога постели, окончательно убедившись в том, что сон больше не вернется - с таким-то шумом в мыслях даже кошмары будут обходить меня стороной. Кончики пальцев на ногах и руках пронзила дрожь предчувствия, говорившего о чем-то неприятном, опасном для меня, но чутье не могло уловить ничего подобного. В последнее время, терроризируя королевства каджитов и подготавливая почву для заранее провальных переговоров с руководством Доминиона, я ловил себя на мысли, что ощущаю на собственном затылке множество пристальных взглядов, не сулящих мне ничего хорошего. Вкупе с этим было смутное ощущение того, как все вокруг меня видоизменяется, превращаясь в нечто другое... словно бы кто-то насильно изменял русло реки времени, готовя нечто грандиозное. Я пытался осознать это с помощью Гая и Драйга, но никто из них не был в силах мне помочь. Может быть, я стал настолько старым, что во мне проснулась пустая мнительность? Рывком усевшись на постели, я повернул голову направо, протирая рукой слипающиеся, зудящие глаза, упершись левой рукой в постель. Взгляд скользнул по плавным линиям щиколоток, поднялся выше, добравшись до точеных окружностей коленей, после чего продолжил плавное восхождение по округлым формам бедер, споткнулся о мягкую, белоснежную ткань одеяла, скрывающего от глаз область перехода прекрасных ног в талию той, чьи черные, словно вороново крыло, волосы разметались в полнейшем беспорядке непроглядными волнами по подушке, резко контрастируя с мягкостью и бледностью черт лица той, кто первой за многие столетия сумела пробить глупую и, как я полагал тогда, нерушимую броню, окружавшую сердце... Первая среди равных, удивительнейшая среди волшебных, Акено лежала на боку, лицом ко мне, приоткрыв свои пухлые и мягкие губы, подложив под себя вытянутую левую руку, ладонь которой, как я машинально отметил, ночью почти касалась моей щеки, а правой "поддерживая" собственное, помятое, невероятно милое личико. Крики чаек перестали досаждать мне, казаться излишне нервирующими; взгляд продолжал пожирать чарующее видение спящей девушки, в то время как руки, завидуя зрению, жаждали прикоснуться к бледной коже, ощутить ее мягкость, прочувствовать всю глубину теплоты ее плоти, пробуждая в душе низменное и торжественное ощущение власти над девушкой, дразня тем самым тем самым еще больше пересохшие губы, жаждущие распробовать снова мягкого, изысканного вкуса кожи Жрицы Молний, что спала крепким сном младенца... ... ровно до того момента, как я прикоснулся тыльной стороной указательного пальца левой руки к ее щеке. Миг - и вот ее ресницы лишь слегка дрогнули, потом еще... ее веки поднимаются, и подернутые пеленой еще отступающего сновидения глаза наталкиваются на мой взгляд, что вызывает вспышку удивления, сменяющегося узнаванием и толикой радости в омуте ее очей. Сонная улыбка кривит ее губы, с который срывается чуть хриплый ото сна голос, складывающийся в такие банальные, но теплые, слова: - Доброе утро. "Теперь оно доброе", - подумал я, ощущая, как тревоги и сомнения покидают мой разум, как стихает ругань двух соседей по сознанию, и как в душе расцветает фейерверком волшебный вкус губ девушки, которая своим языком едва ощутимо проталкивалась в мой рот, повиснув на моей шее...Три дня спустя
- Словно бы в Тарент вернулся, - пробормотал Адолфус, мой зам.ком. легиона, оперевшись своими жилистыми руками в позолоченных наручах на резные каменные перила, огораживающие площадку зала, в которой правитель города проводил балы и устраивал пышные приемы важных гостей, в торжественной, пышно-пафосной обстановке. Теперь тут расположился штаб легиона, откуда исходили приказы и распоряжения для личного состава и принужденных к труду работников, бывших жителей города. - Помнишь его, Марк? - Еще бы не помнить - туда собирался бежать в случае поражения в битве с ордами германцев император, пока мы сдерживали подкрепление в виде галльской гвардии, - я облокотился на перила рядом с другом, держа в левой руке кубок с вином, множество бочек и бочонков с которым мы нашли в дворцовых палатах. Изящная кислинка и бархатистый вкус напитка оставляли после себя приятное послевкусие, освежая тело и немного повышая настроение. - Я родился там, в имении отца, прямо на берегу моря. Моя матушка долго мучилась в летних покоях, а папа всю ночь провел рядом с ней, несмотря на требования жрецов и повитух, - взгляд офицера подернулся мечтательной дымкой, а губы, обезображенные некогда топором берсерка, прорвавшегося к тогда еще младшему центуриону через потрепанные ряды гастатов, тронула улыбка, - Каждую весну и лето мы проводили там, вдали от блеска Рима, пропитанного интригами и заговорами... Он не обрадовался, когда я заявил ему о желании посвятить себя военному делу. - Кажется, тогда наши легионы крепко потрепало во время очередной войны с Парфянским царством? - Да. Они с матерью боялись, что меня сразу отправят туда, умирать в пустыне, далеко от родины, хрипя и задыхаясь от крови, наполняющей легкие из-за не знающих промаха и пощады стрел этих азиатских лучников... Сколько мы уже воюем, брат? - смурной квестор повернул ко мне свое обветренное, покрытое шрамами лицо. - Я сбился на полутора тысячах лет, - подняв кубок, я одним глотком допил его содержимое, после чего мы покинули прохладу балкона, выходящего на пышущий зеленью королевский сад, возвращаясь в наполненный запахами пота, гари, пыли стали зал, где суетились штабные офицеры, голоса которых сливались в едва различимый гул. - Все ли готово к передаче города имперскому гарнизону? - Ты же не хуже меня знаешь, что нет, не готов, - Адолфус Клавдий Прутентиус, тяжело вздохнув, покачал головой, склоняясь над трофейной картой города, испещренной множеством наших пометок и указателей. - Твои... - мужчина бросил неосознанный взгляд на дверь, потом осмотрелся вокруг себя, после чего продолжил, - девицы спалили все, что только можно на стенах, плюс снесли зубцы на большей части восточных укреплений... - еще один тяжелый вдох, - Восьмому (легиону) это точно не понравится, равно как и следить за продолжающимися восстановительными работами. В ответ я с улыбкой развел руками, вспоминая, как при каждом поводе высказаться в негативном ключе о моих подругах кто-то из них появлялся в самый неприятный для офицеров момент: так было во время кампании в каджитских королевствах, так случалось и в дни, когда мы наводили собственные порядки. - Попытки взбунтоваться пресекаются на корню, а на участках Дометиана так вообще идеальные дисциплина и выработки, - квестор усмехнулся, и было от чего; велиты вообще могли едва напоминать людей, частенько уподобляясь, особенно в бою, стаям зверей, жаждущих загнать и разорвать добычу, сохраняя при этом, однако, разум и выдержку. Прямо вылитые Космические Волки, только без шаманских штучек-дрючек и загонов на тему "силы Фенриса" и саг. - Что слышно от ребят Маркуса? Давно выходил на связь? - Эквиты обследовали все в радиусе двух дневных пеших переходов, как доложил мне посланник шесть часов назад, - мужчина запустил руку в ворох дощечек и свитков, выуживая грязный клочок бумаги с небрежным почерком. - В окрестных деревнях жители спешно прячутся при виде нашей кавалерии, запираясь в собственных домах. В трех селениях пришлось силком вылавливать старост... итог один - никто не видел королеву со свитой, а так же войск Доминиона, хотя сотня Диоклетиана сожгла по пути два форта. Можно было бы добиться большего, но ты запретил пытать мирное население... пока что, - квестор ткнул на карте в две маленьких башенки, перечеркнутых черными чернилами, - убив, в общей сложности, до полутысячи пехоты с лучниками и порядка семи десятков кавалерии. Крупных соединений не замечено, многие укрепления были найдены покинутыми или недавно сожженными... - Бегут, словно крысы с тонущего корабля, хоть и не все, - я склонился над столом, прикидывая расстояние от взятых укреплений до ближайшего крупного города, Клоудреста, значащегося следующим в списке объектов, которые легиону предстоит взять штурмом. Ну, как легиону - три сотни триариев, лично отобранных Аквилой, расквартировались в императорском дворце, в столице, дабы с монархом ничего не случилось даже при катастрофе, в виде, скажем, армии эльфов и даэдра, что вылезут прямиком у стен резиденции. Еще четыре сотни сотни велитов и сотня лучников остались помогать имперцам оборонять границы государства и наводить шорох в условных тылах противника - Валенвуде и Эльсвейре. Таким образом, в моем распоряжении оставалось лишь немногим больше шести тысяч легионеров, с которыми я собирался поставить Легион на колени. В принципе, не такая уж и сложная задача, если у противника, конечно, не найдется средства для уничтожения жаждущих крови мертвецов или, на худой конец, способа призвать своих богов-аэдра. Вот тогда будет совсем печально, ибо этим гадам мои братья на пару добротных ударов божественной силой, а я сам... ну, возможно, с одним я потягаюсь на равных (кроме Акатоша, ясное дело), даже маленько лучше смотреться буду; от двух - опять же, возможно - смогу сносно отбиваться. Ну, а если вся восьмерка подкатит, то пизда котенку. "Хе, вот уж не думал, что меня сравнят с комком шерсти", - невесело хмыкнул Драйг в ответ на такие мысли, Гай же многозначительно промолчал. - Посланца Фермина ты еще не отсылал назад? - тряхнув головой, я покинул сферу невеселых размышлений, возвращаясь в реальный мир. - Нет еще, парень отправился к префекту по особым делам, - сально ухмыльнулся римлянин, намекая на то, что посыльный решил перед отъездом отвести душу с одной из "принужденных к службе" пленниц. - Хорошо, тогда, как вернется, передашь ему свиток с подготовленными приказами. На всякий случай пусть запомнит и передаст каждому из командиров, которых встретит - нужно разведать и нанести на карту местность в радиусе десяти лиг от тракта до Клоудреста. Так же пусть Маркус отправит отряд осмотреть северо-западное побережье на предмет поиска места для возможного обустройства переправы. - Будем делить легион? - нахмурился заместитель. По его лицу было видно, что подобная идея ему совсем не нравилась. Мужчине было больше по душе совместное уничтожение врагов, как делалось у нас на протяжении многих веков проклятого похода. Это не значило, что у квестора отсутствовала тактическая гибкость в планировании стратегии, совсем нет. Именно в своем единстве XIII легион был силой, способной преодолеть любые препятствия и справиться практически с любым противником. - Нет, - я покачал головой, тыкая пальцем на обозначение города, - просто поможем нашим союзникам, которым и города удерживать в наше отсутствие, и гарнизонами стоять после того, как Доминион капитулирует. - Ты думаешь, что эти высоколобые и остроухие идиоты сдадутся? - выгнул скептически бровь собеседник. - В противном случае их будет ждать уничтожение, - подняв глаза к дверям, открывающимся с едва различимым в штабном гуле скрипом, я улыбнулся стоящей на пороге в коротких шортиках и маечке Серафолл, из-за спины которой выглядывала недовольная некомата: - Марк-тян, мы устали ждать! Пошли купаться! - Иди, мы тут справимся, - квестор вздрогнул, его рот на мгновение скривился в презрительном оскале, выражающем его отношение к природе членов моей будущей семьи. Винить его в этом или требовать изменить свое отношение я не мог, и не имел право. Тем более, что все было далеко не так радужно, как могло показаться на первый взгляд. Каждая из девушек вела "тихую" - для мужчин - войну с соперницами, стремясь отвоевать как можно больше влияния, внимания и места в моем сердце. Не имей я возможность "читать" в определенных пределах их ауры - оставался бы слепым и делал ошибки, что почти наверняка привели бы к катастрофе. Я старался маневрировать как только мог... но это были лишь временные меры. Каждой из них нужен был я, свой дом, связь с родными... и ребенок, которым они бы еще сильнее привязали меня к себе. Не то чтобы я был против - иначе бы не делал предложение всем их на руинах Лилит - но обилие возлюбленных давило на меня. Иногда проскальзывали мысли с сожалением о... впрочем, я старался выбросить их из головы. Как и ощущение густеющей вокруг пелены катастрофы.