Записки имперца о... (СКИТАЛЕЦ - 2)

      Темнота. Снова. Ну, вот и ты, мой старый и поднадоевший порядком друг. Как же я по тебе не скучал, от слова совсем. Разозлиться бы на себя, окружающих, вообще на все, но не могу. Даже на ту сучку с поляризированным забралом и трубами за спиной. Хотя никаких предполагаемых глюков, обостренных ощущений не было, лишь отключка! На кой ляд я друкари сдался? Аж из иного мира приперлись, уроды остроухие... Кто-то меня пытался отбить, если только я не обманулся слуховыми галлюцинациями. Никона? В любом случае, парень опоздал, меня наверняка утащили.       Ощущение, словно что-то скребется по кости. Моей кости. Странное такое, эфемерное... и боли почти нет. Слабое покалывание, небольшой жар, зуд. Потом словно бы включили звук. Жужжание непонятных механизмов где-то очень рядом, постукивание металла, словно пальцы барабанят по столешнице, только без участия руки. Нечто копошится в моем теле... нога... грудь? Нет, ниже, в животе. Меня выпотрошили что ли? Тогда почему я что-то чувствую? Эфемерные боли? Но я должен быть в сознании, видеть отсутствие конечности, но ощущать, будто она все еще на месте... ведь так?       В нос ударила вонь медикаментов, смешавшаяся с железистостью крови, настоеная на дерьме. Странно, блевать не тянет. Как-то... лениво? Нет, попросту плевать. Открываю глаза (о, мне оставили целыми веки), пытаюсь приподнять голову, безуспешно - жестко зафиксирован на операционном столе. Натяжные потолки над головой? Больше похоже на полупрозрачную пленку, за которой застыла железистая масса багрово-бурого цвета. Не удивлюсь, если там перемолотая в жижу плоть. Потолок подпирают колонны, слепленные из раздробленных костей, на них держатели светильников, сделанных из отсеченных рук людей, орков и черт знает каких существ... на одной из них. На соседней светильниками являются головы, лишенные глаз и содержимого ртов. Двигаются словно живые... быть может, так и есть.       Надо мной нависла серая тварь, завернутая в непонятную то ли одежду, то ли кожу, с длиннющими острыми ушами... больше всех бросалось в глаза куча ладоней на предплечьях, которые торчали у него над головой. Лицо, больше похожее на резиновую маску, кривилось улыбкой предвкушения, полной охренительно острых зубов, сияющих металлическим блеском в ярком свете, который, кажется, распространяли даже сами стены и пол. Будто ему свои собственные все выбили/удалили, и вставили зубцы от цепной пилы. Или цепного клинка, один черт смотрится паршиво, что говорило нечто в самых глубинах моей лениво-уставшей души.       - Занимательный состав, уничтожил уже треть контейнеров для сбора и хранения материалов, - с присвистом бухтела эта тварина, слабо походящая на космоэльфа, но, безусловно, им и являющаяся, будучи представителем крайне колоритного "вида", именуемого гемункулами. Гребанные мастера плоти, психи даже на фоне своей фракции темных эльдар, или друкари, или просто остроухих мразей, помешанных на BDSM-тематике по самому хардкорному сценарию без всяких стоп-слов. - Если бы не моя чрезвычайная осмотрительность, эта ядовитая субстаннция уничтожила бы всю мою лабораторию и прислугу, не ограничившись превращением в лужу плоти...       - Хватит свистеть надо мной и плеваться слюнями, дерьмо остроухое, - сипло прохрипел я, едва поразившись сухости в горле и общей слабости голоса. Тем не менее, гемункул меня услышал, опустив взгляд своих черных, без намека на белки, глаз, широко оскалившись.       - О-о-о, очнулся, наконец. Жаль, жаль... в какой-то степени я надеялся, что ты тоже превратишься в бульон из плоти и костей. Хотя я рад! Интересно, чем объясняется стойкость твоих тканей перед этим потрясающим составом, проявляющейся на фоне существенного отмирания систем органов твоего примитивного организма и перенесении множества телесных ран, которые даже ваши Астартес не всегда способны перенести...       - Я же просил тебя не плеваться, дерьмо аэльдарское. И хватит водить иглами у меня между ребер, я все равно кричать не буду, ибо нервные окончания, как ты сам метко заметил, массово отмирают. Или дай помереть спокойно, или хотя бы зашей, ебола ксеносская. А лучше вообще свали в другой район Комморага, или куда там меня принесла ваша гоп-компания вместе с цветастыми тупицами в масках...       - Какой потрясающе примитивный у тебя язык, мон...       Договорить ему не дал сгусток пламени, которым я плюнул в его лицо. Часть огня попала ему в открытый рот, часть скрыла глаза и уши. Гемункул отскочил, судорожно вереща, хлопая руками по голове, пытаясь сбить пламя. Да только куда ему справиться с огнем Дракона-Короля-то? Это тебе не горящую спичку задуть будет.       - И вот снова вы, высоколобые идиоты, оскорбляете нас, сравнивая с обезьянами. А сами-то чем лучше? Угробили свою великую империю, ударившись в гедонизм и прочую лабуду, и сами продолжаете заниматься ересью, делая все, чтобы всегалактическая сучка с членом вас не пожрала, подпитывая ее всеми своими действиями... Тупицы, вы хоть проверили меня на наличие "заразы" варпа? А ничего, что я носитель герольда Бога Крови, а? В твою лысую, обгоревшую башку не пришла здравая мысль, что если я сдохну - а я сдохну, ибо резервы организма почти истощены - что у вас тут вырвется на свободу У'Зул и начнет собирать черепа во славу Кхорна!? - последние слова я уже кричал, плотину терпения и безмятежного пофигизма внутри сорвало, выплескивая потоки гнева и злости.       Впрочем, плевок получился так себе - немного кожи слезло, немного сгорело, частичка плоти отправилась в небытие, но в общем и целом гемункулу от этого было ни холодно, ни жарко. Довольно споро оправившись от полученных травм, он еще более мерзко оскалился - часть щеки нет, торчат зубы из кости, сияя металлическим блеском, левый глаз превратился в бурую массу - взял в руки чудо-юдо-механизм, смахивающий на кучу клешней крабов или скорпионов, которые беспорядочно перемещались и щелкали со звуком, чудовищно похожим на жужжание сверла стоматолога...       "А меня еще ни разу не разбирали на составляющие", - мелькнуло в голове, когда этот механизм практически коснулся вскрытой грудной клетки. Однако вдруг эта херня остановилась, и все, что осталось от физии ксеноса, с крайним неудовольствием посмотрело куда-то влево. Оказалось, что к его боку приставила вострую железку бледная рука, ладонь которой пряталась за черной кожаной перчаткой. Металлические части брони, покрывающие ноги до середины бедра, а так же защищающие левую руку, никоим образом не скрипели, выдавая тем самым перемещения владелицы, равно как и наверняка босые ступни. Живот и зона декольте были покрыты шрамами, которые, однако, практически не бросались в глаза, или даже придавали шарма. Багровые волосы, собранные в хвост, немного ткани, прикрывающей грудь и пах, блеск глаз и насмешливая улыбка, которая стирала отличное восприятие из-за иной формы черепушки довершали картину.       - Вы можете изучать, но не уничтожать, мастер Хергалит, помните? - пропела королева арены, проведя кончиком кинжала по ребрам гемункула, который не дрогнул даже после того, как вскрылись его кожа и мышцы, а из небольшой ранки закапала багровая жидкость, которая, по моему, была похожа на что угодно, но не на кровь.       - Эт... а человеческая особь уже ни на что не сгодится, - просипел гемункул, с небольшой задержкой убирая свое кошмарное устройство. Пара мгновений - и вот на его руках поблескивают металлом перчатки с пальцами-иглами, которыми он начал ковыряться где-то в районе моей левой ноги, если верить едва заметным ощущениям, пробегающим по уцелевшим остаткам ЦНС. - Он практически не чувствует боли, и дело не в высоких самоконтроле и выдержке, тело в самом деле практически ничего не чувствует. Раны постоянно кровоточат, ткани разрушаются даже при небольшом воздействии температуры, однако на месте изъятых появляются новые. Консистенция и вкус напоминают прах. У него едва хватает сил, чтобы находиться в сознании...       Шипение гемункула сменилось на задумчивое бормотание.       - С другой стороны, я вколол ему несколько доз транквилизатора, и в сознание он должен был прийти лишь спустя тридцать три часа. Еще то невероятное вещество, уничтожающее все, к чему прикасается, исключая закаленный хрусталь, - он похлопал себя по поясу. Скосив глаза, я сумел разглядеть нечто, похожее на сшитую из кожи флягу. - Ткань внешних покровов настолько безразлична к его воздействию, что не подвергается коррозии, как внутренняя, так и внешняя сторона. Правда, эффект прекращается, если отдалиться от особи на расстояние порядка двадцати метров, поскольку тогда ткани превращаются в прах...       - Слушайте, вы оба, - буркнул я на крайне плохом эльдарском, потому как при всех бонусах от понимания всякого языка, полученного из-за перерождения, произношение и прочие особенности общения столь сложной речью давались бы всякому человеку с трудом, а уж в моем текущем состоянии, - я слишком стар для всего этого дерьма. Добейте уже, что ли... хотя кого я прошу...       Суккуб тонко ухмыльнулась, пока недовольная образина - и даже не скажешь, что он стал страшнее, чем прежде - откладывал в сторону свой инструмент. Чуть отступив в сторону, убирая острие от кровоточащего бока гемункула, она коснулась им кости предплечья моей левой руки, крепко зафиксированной в захвате, а потом провела им вплоть до запястья, где и коснулась пучка нервов, выложенных на всеобщее обозрение, краем глаза наблюдая за моей реакцией.       - Раньше надо было приходить за мной, если поиграть хотелось. Сейчас я живой труп, разрушающийся на глазах... Или раньше я был слишком силен для захвата? Или ты забыла про меня, пока гонялась за Люцием, мать его перемать, Вечным, чтобы содрать его уродскую силовую броньку и зарезать во славу себя любимой на арене, но тебе тактично напомнили пидорги в масках? - стал засыпать я вопросами Лелит - ну, или похожую по внешним признакам на нее эльдарку - попутно пытаясь понять, а чувствую ли я вообще что-нибудь? Кажется, с каждым мгновением моя чувствительность становится все слабее, а поддержание себя в сознании затрудняется.       - Он настолько плох, что ты ввел ему обезболивающее? - не добившись ожидаемого, барышня с негодованием обернулась к костолому, который с недовольством прошипел:       - Только препараты, поддерживающие в нем жизнь, чтобы не помер раньше времени... только зря потратил, он не торопится подыхать, - он схватил какой-то белесый клубок с вымазанного в крови подноса, и помахал им перед лицом женщины. - Я вытащил из него три таких, снял кожу со спины, добавил дозу средства, созданного на основе вытяжек того самоуверенного предателя людей, Байла - мне стоило огромных трудов выцарапать их из хватки других членов ковена! - когда тот притащил в Коммораг Люция и его сброд, но оно не сработало!       - Признаешься в своем провале? - оскалилась суккуб, гемункул парировал без особого недовольства:       - В интересе к столь многообещающему объекту, - отвернувшись от нас, он завис над столом, удерживая в руках, росших из спины, целую россыпь баночек и тюбиков. На некоторое время он замолчал, делая некие манипуляции со своим лицом, поливая его из некоего подобия пульверизатора, а второй "родной" рукой орудуя с помощью некоего устройства, напоминающего все ту же пресловутую клешню краба, срезая непонятные кусочки серой, подрагивающей массы, которая бухалась на пол, а спустя пару мгновений пропадая в пастях-жвалах отвратительных организмов, выбирающихся из темных углов, чтобы принять участие в бою за... это.       - Только не сломай его совсем, я хочу посмотреть, что он сможет сделать в центре амфитеатра, на глазах сотен, тысяч зрителей, - легким и плавным, словно дыхание, движением суккуб убрала кинжал в поясные ножны, после чего провела линию вдоль грудины, остановившись лишь тогда, когда уперлась ногтем указательного пальца в нижнюю часть подбородка. Эльдарка наклонилась ниже, почти коснувшись своими губами моих, глядя, кажется, прямо в душу своим нечеловеческим взглядом. - Надеюсь, ты сможешь показать весь свой потенциал, который я увидела в тебе тогда... прежде, чем я выпущу всю твою кровь на песок арены.       Удар сердца - и только алый хвост волос мелькнул в полумраке дверного проема, ведущего прочь из пыточной, лаборатории, или всего сразу. Затем надо мной снова навис проклятый гомункул, чье лицо вновь выглядело целым и завершенным - если такое вообще можно сказать о роже такой твари - сжимая визжащий в руках кошмарный инструмент. Только теперь меня прострелило, от макушки до пят, предчувствие, что на этот раз я смогу ощутить многое... даже слишком. ***       Я не кричал только потому, что орудующий перчаткой с пальцами-иглами ублюдок чем-то кольнул меня дважды в мышцы около ушей, и нижняя челюсть словно бы примерзла к остальной части черепа. Язык онемел и замер в неудобном положении, пока тварь копалась в моем организме. Мне вернули чувствительность, и даже усилили ее, кажется, в десятки раз. Я бился в захватах по мере остатков собственных сил, ощущая, словно бы каждую клеточку моего тела отделили от соседок и окунают в индивидуальный котел с лавой, содержимое которого после опрокидывают в чан с жидким азотом, а затем процедура повторялась заново. После я испытал ощущения, будто в тело напустили десятков, или сотен, жучков, которые стали кусать меня своими цепкими и острыми жвалами, чисто ради того, чтобы укусить, а не сожрать всю плоть. Потом я словно стал слышать с сотни раз лучше, барабанные перепонки разрывались даже от звуков собственного, слабого дыхания, что уж про работу инструментов говорить...       ... в себя я пришел, будучи брошенным в камеру без окон, шириной в три шага и длинною в пять. Из одежды были лишь короткие, по колено, штаны из непонятной ткани, да кучу материала, исполняющего, кажется, функцию старых-добрых бинтов. Вокруг меня, насколько хватало глаз, были идентичные клетушки, почти все из которых имели своих обитателей. У всех раны, явные признаки истощения, многие явно болели черт знает чем. Было холодно, жестко, неудобно, так еще кто-то с разной частотой завывал нечто нечленораздельное. Да и неподалеку, судя по поднимающейся вони, кто-то успешно разлагался... в общем, атмосфера складывалась весьма отвратительной. К тому же я не мог дозваться ни до одного из обитателей в душе. То, что молчал герольд Кхорна, лишь радовало, хотя, признаться, я был бы рад даже такому соседству. Однако и более привычные Гай и Драйг не отвечали на мой зов. В душе было как-то пусто, хотя еще перед боем с тем ядовитым отродьем был бы рад избавиться от таких соседей. И вот на тебе! Как не вовремя.       "Мне бы сейчас очень пригодились если не ваши силы, то хотя бы моральная поддержка..." - проворчал я в пустоту подсознания. С трудом поднялся на ноги, подошел к решетке, посмотрел на свои руки, тело - весь покрыт новыми шрамами, помимо старых. Не знаю, как давно меня зашили, но выглядят они так, словно им не меньше недели. Странно видеть подобную заботу со стороны остроухих уебков, но возражать против не собираюсь.       Не знаю, сколько пришлось сидеть в своей клетушке-комнатушке, зато я вдоволь насмотрелся на то, как ксеносы вытаскивали из разных камер их обитателей - то комиссара в разорванной шинели, то пару элизианцев, чью принадлежность позволял определить только символ полка; видел я и парочку тау, которых под белы рученьки тащили на выход из длиннющей нашей вереницы тюремных клетушек. Правда, немного оклемавшись и посмотрев получше, я заметил парочку огороженных решеткой пространств, где спокойно могло бы поместиться несколько космодесов, да еще место для огневой точки бы осталось, но вот кого там заперли... не разглядеть. Несколько массивных туш, но даже цвет их шкур не получилось разглядеть.       Когда от скуки и безысходности я собирался было начать петь - у меня и раньше не шибко много слуха было, а теперь и вовсе "Бейнблейд" по уху проехался - явились двое из ларца, шибко отвратительных лица. Вытянутые подбородки, почти как острие клинка, россыпь белоснежных зубов, серая до пепельного оттенка кожа и куча острых железок, которыми они обвесили свои тела чуть ли не с макушки до пят. Широко так оскалились, замерев на пороге, один и вовсе голову в сторону наклонил, словно диковинку разглядывал. Потом вытянули из камеры, пару раз отвесили затрещину, аж в голове помутилось, после чего потащили на руках, отсчитывая моими ступнями каждую ступеньку или порог, а их на пути было ой как много.       В себя стал приходить, когда помимо тяжелой и вязкой вони плоти разной степени разложения, вместе с дурманящими запахами типа благовоний или галлюциногенов я услышал поначалу едва ощутимый гул толпы. Сразу вспомнились два посещения Колизея в Риме, когда алчущая крови толпа нетерпеливо ожидала начала представления на арене, усыпанной песком. Много тогда крови пролилось, немало рабов и животных нашло свою смерть, на радость беснующейся толпе. Сфокусировавшись, чуть приподнял голову, чтобы увидеть, как меня несут по коридору, построенному из кости, причем так, чтобы невооруженным глазом было понятно - использовались материалы от разных живых существ, не только живности. Хотя, возможно, это лишь внешнее (внутреннее?) покрытие сооружения, ведущего, судя по нарастающей силе криков, к самой арене.       Когда меня вытащили из этой "длинной кишки" из кости и швырнули на пол, словно мешок с сахаром, глаза стало резать от обилия света. Впрочем, спустя пару секунд я сумел приспособиться и понять, что его наоборот не хватало, но по сравнению с тюремным блоком, откуда меня вытащили, под темным небом, испускавшем маслянистое свечение, было светло, как летним солнечным днем на пляже. Два "носильщика" выступали еще и буфером, отделяя меня от сбитых в кучу сородичей-людей, многие из которых в принципе утратили всякое сходство с солдатами Астра Милитарум, настолько изгажены и изорваны были рубища, некогда являвшиеся формой гвардейцев. Тряхнув головой, приходя в себя, еще дальше я заметил кучку бледно-фиолетовокожих ксеносов, в которых я с трудом признал поклонников Большого Добра, стоящих вперемешку с птицеголовыми, высокими созданиями... крууты?       В воздухе плавала масса глянцево-черных летательных аппаратов, с которых, зуб даю, на нас будут смотреть местные "элиты", которым не захотелось искать места на трибунах амфитатра, по центру которого раскинулась внушительных размеров арена, где в серо-буром песке проглядывали очертания металлического лома. Наверняка это ржавый хлам, коему уготовано стать нашим оружие, или же останки того, с чем приходилось кому-то сражаться до нас. Когда меня, пнув пару раз под ребра, стали поднимать на ноги, над головой со свистом и улюлюканьем пролетела процессия безумцев на глайдерах, показывающая фигуры высшего пилотажа. Чуждый голос ксеноса, скорее всего мужской, стал что-то вещать про представление для услады глаз почтенной публики, когда мой взгляд зацепился за яркий всплеск красок в бледно-черном покрове трибун, а затем застрял на зеркальном блеске шлема, который не мог пробиться по ту сторону покрова.       Цепочка стражников, инкубов, служителей арены, или как их вообще можно назвать, стала сталкивать вниз; другая их часть хватала с незамеченных ранее столов груды металла, оказавшегося сложенными без разбора клинками, топорами булавами и прочими видами холодного оружия, которое полетело вслед за сброшенными людьми и ксеносами. Стоны и крики стали раздаваться откуда-то снизу, то ли из-за травм после приземления, то ли из-за меткого броска кого-то из друкари. Вид арлекинши, которая была виновницей моего пленения, казалось, разбудил доселе пребывающие в дреме эмоции, распаляя и разгоняя кровь по перештопанному телу. Меня собирались сбросить вниз последним, когда я ухватился за одного из конвоиров, с чьей рожи с самого начала не сползала усмешка превосходства. Одной рукой схватившись за пояс, разодрав пару пальцев в кровь об его шипы, второй я врезал ему локтем по лицу, безуспешно - он легко перехватил мою руку на полпути, но цель моя была его отвлечь, а не вырубить.       Мы оба перевалились через бортик и стали падать на кучу-малу, состоящую из почти десятка тел в изорванной, пропитанной потом и дерьмом. Я попытался взгромоздиться сверху, чтобы вдавить его голову в мешанину из слабо копошащихся тел, а в идеале попробовать пробить его броню острым выступом на навершии воткнувшегося в агонизирующее тело женщины клинка, однако еще не полностью владел своим телом. Ну, а эльдарасы всегда были известны как ловкие и быстрые сукины дети, поэтому получилась ничья с натяжкой - этим самым выступом я еще больше ранил уже покалеченную руку, но и бок противника распорол. Едва мы стукнулись о плоть, как друкари попытался вскрыть мне горло кинжалом, вытащенным из креплений на бедре, но я заблокировал выпад, одновременно атакуя раненной рукой, плеская кровью в лицо эльдара. Тварь оскалилась, слизнула багровую жидкость... а потом скривилась, словно ее ужасно тошнило, да и на бледной коже лица стали вспухать и рассыпаться пузыри плоти в тех местах, которых касались капельки крови. Это чем меня таким накачал тот ебучий гемункул? Или организм изменился под действием яда Самаэля?       Впрочем, все это шло мне на пользу - противник растерялся, всего на пару мгновений (население Комморы вряд ли можно так просто сбить с толку болью, они же форменные BDSMщики. Все равно что кролику грозить морковкой. Впрочем, не каждый день с тебя кожа слезает.) - но их с лихвой хватило, чтобы перехватить его атакующую руку и что есть сил всадить клинок в его шею. Кажется, я задел какие-то нервы, или связки, или еще что, однако незадачливый конвоир стал судорожно дрыгать ногами, сжимая свое горло, выпучив глаза и изгибая под невероятным углом спину, окропляя и без того залитую кровью округу своим ихором, пробуждая жизнь в издыхающих телах плененных гвардейцев, лежавших под ним.       Подняв одну из железок, воткнутых в песок - смахивает на палаш, только лезвие чертовски широкое, с осыпающимися хлопьями ржавчины - я в два приема отделил голову эльдара, и лишь затем осознал, что так и не получил удара в спину. Подняв голову, я увидел, что даже ближайшие зрители поглощены зрелищем, развернувшимся где-то в центре арены, где "смешались в кучу кони, люди...", а на меня смотрит лишь несколько охранников, и на их лицах были отвращение пополам с удивлением и лишь маленькой толикой злобы. Мстить за собрата не будут, ну и хер с ними. Примерившись, покопавшись среди тел, я нашел более-менее уцелевшую куртку, не сильно вымазанную в крови бойца - кажется, из 245 Валхалльского пехотного, судя по едва сохранившимся знакам различия. Потом, стараясь не порезаться еще сильнее, я снял несколько ремней, увешанных клинками, с трупа друкари, и уже примеривался их пристроить на себе, когда предчувствие взвыло и заставило броситься вбок.       Туда, где я стоял, воткнулся длинный штырь, похожий отдаленно на метательный пилум. Позади оказался круут, щелкающий клювом и сжимающий в руках еще пару подобных штырей. В его глазах я не заметил разочарования от промаха, лишь предвкушение продолжения веселья с ловкой добычей, коей он меня, несомненно, считал. Свободной от оружия рукой он пригласил меня атаковать, и я не стал тянуть с этим. Ухватившись за конец рукояти подвернувшегося ножа, я метнул его в противника, одновременно бросаясь вперед, сокращая дистанцию. "Птиц" просто убрал морду и плечо с линии атаки, а затем и вовсе прыгнул навстречу, перехватив в обе руки свое оружие. Упав на колени, я проскользнул под его выпадом, и, едва успев развернуться, был вынужден откатиться, а потом и вовсе отпрыгнуть в сторону, уходя и от следующей атаки противника, и от едва не поглотившей меня бездне.       "Ироды, да у них тут арена с изменяющимся ландшафтом", - подумал я при взгляде на расширяющуюся каверну, где пропала пара трупов и куда я сам едва не угодил. Слух уловил пару оборвавшихся выкриков - наверное, не всем так повезло, как мне. Под ногами валялось несколько обломков, смешавшихся с плотью, в которых я с большим трудом опознал глайдер геликона и его владельца, лишившегося жизни. Ксенос без проблем перемахнул дыру, а затем миновал и выросший перед ним кусок "пола", в полете метнув одно из копий, перехватил второе и принялся околачивать им меня словно сумасшедший, еще и клекоча что-то на своем языке, совершенно неразборчиво.       Выбивая сноп искр, я отразил удар одним из позаимствованных ножей; едва угроза миновала, как я выпустил это оружие - погибший эльдар оказался тем еще выдумщиком, сделав в рукояти ловушку для того, кто не знал секрета этого клинка. Возможно, дело было в особом методе хвата, или силе сжатия, или еще чем - вопросы остались на границе сознания, которое было занято схваткой с круутом. Руку словно окатило огнем, который стал расползаться изнутри, ладонь даже посерела. Впрочем, она и так кровоточила, хоть целая конечность сохранила функциональность. Выхватив пару новых кинжалов, на которых не было заметно чего-либо, хоть отдаленно похожего на секрет, я ответ в сторону атаку ксеноса, после чего сделал выпад, целя в его горло, но промахнулся. "Птиц" чуть отклонился назад, из его клева послышалось что-то, похожее на смех, он нанес удар древком импровизированного копья. Прыжком я разорвал дистанцию, одновременно смотря, кажется, во все стороны, ожидая от арены, других гладиаторов, зрителей, даже самой Коморры всего, что угодно.       Основная куча-мала сосредоточилась по центру, который ушел несколько вниз, став донышком импровизированной чаши размером в несколько футбольных полей. Мы с круутом оказались на одной из верхних граней-площадок, в стороне от основных толп зрителей, жадно насыщающихся эманациями смерти, боли, отчаяния, страха и ярости, которыми пропитался воздух, смердящий железистостью крови. Огонь от раны, усугубленной ядом, кажется, взбодрил меня, обмен ударами с моими противниками будто бы вернул жизнь в потрепанное и заштопанное тело, а вонь крови, разлитой вокруг, будоражило собственный ихор и душу. Кажется, круут, несмотря на свое изможденное состояние, заметил изменения моего состояния, широко раскрыл клюв и прочирикал нечто одобрительное.       Отсалютовав довольно вменяемому врагу - если таковым вообще можно назвать ксеноса-каннибала, черт знает сколько проведшего в клетках при арене - мы бросились друг на друга. Металл высекал искры из металла, звон от столкновения оружия звенел в ушах, заглушая даже звуки арены. Он постоянно менял "этажность" атак, целя то в ноги, то в горло, то в конечность, не забывая использовать свои когти и клюв. В одну из таких атак я недостаточно проворно повернул корпус, копье мазнуло по левому боку, пройдясь по ребрам... на то и был расчет. Распаленный кровью, схваткой, круут чуть промедлил, дав мне возможность заблокировать возможность переставить руки. Он вновь попробовал ударить древком, но выпад не набрал силы и скорости из-за блока поднятой ногой. Я мазнул ему подмышкой клинком, едва прорезав его плотную шкуру.       "Птиц" отшатнулся, выпустил оружие, я бросился за ним, уйдя в сторону от его взмаха руками. Он вновь отпрыгнул назад, приглашая продолжить наступление, чтобы головокружительным прыжком сбить с ног, но я был готов к этому. Сталь пропела свою песнь, и вот ксенос падает на песок арены с двумя пересеченными на груди ранами, крест-накрест, сошедшимися в области сердца. Он пытался уклониться, смещая корпус, но... Я подошел ближе, наблюдая за тем, как он дрожит. Из клюва вырвался хрип сожаления, а потом...       - К...карош...ший... б-бой... - прокряхтел круут на сносном готике.       - Х... хороший противник, - выдохнул я, осмотревшись вокруг. Теперь за нами точно кто-то наблюдал... нет, наблюдали. Пока немного, но их внимание чувствовалось пятой точкой. Наверняка там была та самая арлекинша, но кто еще? Собраться по труппе?       - Да... даб... бей... - просипел умирающий, и я не стал отказывать...       ... в пути мне попалось несколько мутантов, имевших крайне отдаленное сходство с людьми. В них я "забыл" заимствованные у круута копья - одно сломалось, увязнув в мышцах ужасного здоровяка, у которого левая часть тела превратилась в щупальца, растущие прямо из живота; второе буквально перекусил дюжий орк, выпотрошивший на моих глазах трех тау и гончую огромным тесаком, который в его ручищах смотрелся словно кухонный топорик. Прыгая с платформы на платформу, я позволил себе порадоваться тому, что в резне не принимали участия друкари - только летающих на глайдерах психопатов и выпестованных умелиц в мини-броне, с острыми железками, обдолбанных в край стимуляторами и прочей химией мне не хватало. Достаточно и того, что они буквально жрут наши эманации, наверняка на глазах молодея и набираясь сил.       Совесть рыком Драйга (где же ты, вредная ящерица?) напомнила, что я не лучше - кровь и убийства будто бы тоже наполняли меня силами, рукам вернулись прежние твердость и гибкость. Яд, попавший тело, вообще перестал беспокоить, а кровь, еще вяло текущая из раны, напоминала мне концентрированную кислоту, разъедающую плоть эльдара и мутантов-людей. Хотя вот орочьей шкуре она что слону дробина. Ну, не все коту Масленница. Кстати, об орках - зеленокожие в количестве десяти туш успешно разрывали на части всех, до кого могли дотянуться, но завязли в резне с какой-то стает животных, напоминающей мне обесшкуренных тигров на стероидах. Один из них как раз добивал остатки людей, которые из последних сил пытались отогнать хищника, пока другие пытались растащить плотные порядки орков, которые не бросались вслед, кажется, лишь благодаря воплям и тумакам своего ноба, носящего массивную броню, украшенную шашечками и гербом Кровавых Топоров, как и другие парни. Ну, эти сквиговы отродья лучше других сородичей могут в тактику, так что не слишком удивительно.       "Оп-па, валхалльцы, других порвали на британский флаг" - почти тут же с этой мыслью-узнаванием коренастый мужик, с плешивой бородой на утомленном лице, заметил меня и что-то воодушевленно воскликнул. Закон подлости решил развернуть "тигра" и внушил ему, что я куда более лакомая добыча, иначе как объяснить то, что он отвернулся от кучки израненных гвардейцев и бросился огромными скачками ко мне, на два уровня выше? Совсем шарики за ролики у бедняг заехали, да еще эта ловкая скотина без проблем, изгибаясь даже на излете прыжка, уклонялась от отравленных трофейных игрушек, оставив меня в итоге с лишь с пятеркой отравленных клинков и пустыми перевязями-держателями.       Зверюга попыталась сбить меня на землю, впившись своими когтищами в грудь, а после одним укусом разорвать горло, но я ушел перекатом в сторону, едва, правда, не насадившись на острые обломки глайдера, хозяина которого, кажется, растащили в сторону на несколько метров по кусочкам. Зверь взмахнул лапой, снова промазал, раздраженно взрыкнул и снова прыгнул на меня. Скорость его не чета работе телом круута и тем более мутантов, попадавшихся ранее, как и чуйка, позволявшая уклоняться от моих немногочисленных контратак. "Тигр" смердел кровью, дерьмом, яростью, а так же игнорировал неожиданную поддержку со сторону парочки людей, которые кидались в него всем, что только под руку подвернется. Хотя большая часть выживших уже плюнула на нас и пыталась скрыться до окончания боя.       Когти лапы по скрежетом встретились с трофейным кинжалом, высекая искры из металла; тяжелая у него туша даже на вид, а уж если ощутить ее всем телом. Другой конечностью он попробовал вскрыть мне бок, но я сумел отскочить в сторону и попутно прорезать ему немного плоти в районе лопатки. Лезвие теперь переливалось чем-то фиолетовым, хотя кровь зверя была определенно алой... а нет, тоже меняет цвет. Это чем же его смазали и как я сумел не пораниться сам? А благодаря куртке, которая, впрочем, теперь вообще напоминала чудом держащиеся вместе лохмотья. Еще пара движений, и она развалится на лоскуты. Как и мой торс, если я еще пару раз не смогу полностью уклониться от его бритвенно-острых когтей, "потеряет" внутренности или обнажит кости и легкие.       Тварь начала слабеть, это было видно по снизившейся скорости; "тигр" пытался беречь свою лапу, однако в его глазах я уже видел предчувствие смерти. Умная скотина, правда, не собиралась вот так запросто подыхать, тратя все силы на попытки достать меня. В какой-то момент, стоило лишь немного расслабиться, он неожиданно ускорился, практически сбил меня с ног и даже прокусил бок. В полете я чудом не распорол до костей себе спину об еще одну кучу металла, бывшей когда-то летным транспортом, а вот "тигру" не повезло - он пропорол себе грудь, насадившись на острую кромку глайдера. Спеша воспользоваться шансом, я уклонился от слепого взмаха лапой и вонзил кинжал ему в черепушку нисходящим ударом. Кончик лезвия вышел через мышцы нижней челюсти, тварь агонизировала, едва не вывернув мне руку из сустава. В конце-концов, перед тем, как издохнуть, он сломал оружие в районе рукояти, после чего затих.       Пара смельчаков, пытавшихся мне помочь, стала жертвой орков, коих осталось лишь трое, что разобрались со зверями. Исполосованные свежими шрамами, громадные, они двумя движениями разорвали гвардейцев, после чего воззрились на меня, громогласно рыча и потрясая оружием, покрытые с ног до головы кровью. Предводитель тоже выжил, хотя и "красовался" рваной раной в области живота, с проглядывающими из-за стягивающегося разреза внутренностями.       - Waaaaaaaaaaaaaaaaaaaaagh! - взревели зеленокожие, бросаясь вперед. Трибуны взорвались новыми возгласами. Была еще и парочка криков, словно кого-то под шумок прирезали без особого изящества. Хотя не исключаю вариант, что мне просто показалось.       - Бляяяяяяя... - прошипел я, прикидывая, как лучше избежать проблем с тварями. Как же былых способностей и сил не хватает. На кого же вы меня оставили, ироды из подсознания? Или вас Самаэль потравил, как тараканов?!       Ближайший бугай, голый по пояс, с оборванным где-то хвостом багровых от крови волос на макушке, перехваченных у затылка металлической "резинкой", с хеканьем резанул воздух там, где я был пару мгновений назад. Все же у меня еще оставались какие-то умения, да и сам бой на арене словно бы добавил мне сил, будто часть от каждой отнятой жизни впитывались телом, словно губкой. Орк не растерялся, собирался сбить меня плечом, но я практически запрыгнул ему на спину, воткнув один из кинжалов в шею, а другой - в затылок, сразу за хвостом. Ксенос резко дрыгнулся, сбросив меня с себя, развернулся, бросился было ко мне, пока я еще катился по земле, но едва я остановился, как упал на одно колено, содрогаясь всем телом. Из пасти, усеянной клыками, пошла густо-коричневая пена, бойз выпустил из руки топор... подохнуть самому ему не дал сердобольный товарищ, который просто снес ему голову с плеч и оттолкнул труп, оказавшийся на его пути. Дешево и сердито.       - Хитрай юдишка, - рыкнул предводитель, пока его последний подчиненный пытался разрубить меня от макушки до пят одним ударом, - такой жи подлай, как астраухие фыечки. Травишь вмиста таго, шоб сайтись в чистам пастуке.       Поймав на скрещенные кинжалы топор, я толкнул его вверх, сделал несколько шагов вперед, нанося последовательно удары, однако неожиданно проворный зеленокожий уклонился почти от каждого из них.       Чутье взвыло, и я ушел перекатом в сторону, ибо в спину собрался ударить неожиданно говорливый ноб. Размахнулся от души, лезвие, кажется, даже пробило пол платформы под слоем песка. Орк попытался махнуть другой рукой, но ему не хватило длинны рук, всего-то нескольких сантиметров. Бойз прыгнул на меня, но промахнулся, а вот я на этот раз не промазал - поднырнув под выпад, я сам совершил прыжок на широкую грудь гриба ходячего и практически повис на нем, вонзив кинжалы ему в шею. Ксенос взревел, отшатываясь назад на несколько шагов, пока я кромсал его шею левым кинжалом, а потом вонзил окровавленное лезвие ему в глаз, провернул его и после прорезал кость почти до затылка. Но и после этого орк имел все шансы еще показать мне, где сквиги зимуют, но вмешавшийся ноб разрубил его почти до живота могучим ударом. Предполагалось, что вместе с ним сгину и я, но что поделать.       - WAAAAAAAAAGH! - зеленокожий, оставшийся в одиночестве, перешел в яростное наступление, работая могучими ручищами, словно ветряная мельница, рассекая воздух с угрожающим свистом. Попавшие под раздачу несколько тел и обломков он превратил в кашу, даже не замедлившись. Я прыгал назад, вбок, а он преследовал меня, словно прилипшая к штанам жвачка. Он обрушил свои топоры на край платформы, на которой я замер мгновение назад, разбивая его на кучу разномастных фрагментов, давая, наконец, шанс провести контратаку. Я прыгнул вбок, потом к нему, мазнул кинжалами по левому боку, пригнулся, чтобы уклониться от выпада защиты, намереваясь перекатиться... ХРУСТ       Протрещали ребра, когда обух топора врезался в грудь, выбивая воздух из легких и отправляя в короткий полет, закончившийся на куче из плоти и крови, которая осталась от невезучих гвардейцев, попавших под раздачу орков и зверей. Дышать стало совсем некомильфо, куртка - точнее, то, что осталось от этих лохмотьев - почти мгновенно пропиталось кровью. Похоже, кости пробили кожу, которая и так была похожа на решето. Тошнота подкатывала к горлу; я махнул ладонью по лицу, ощутив, как липкая влага растекается по коже, щекоча запахом железа нос. Странно, но... БУМ-БУМ-БУМ-БУМ-БУМ       Набатом звенело сердце в ушах, подавляя призрачные звуки сечи. Зрение сузилось до узкого коридора, по центру которого неспешно вышагивал ноб, что-то рычащий на своем. С его тела и оружия стекала кровь, утопая, пропитывая песок. Звон. Стук. Запах. Они скандировали, чтобы я поднялся на ноги, бросился вперед, вспорол его торс, снес голову с плеч, подняв за хвост, показал толпе. Ведь это я сила, мощь, единственный, кто может стать...       Нет...       СТОП. Это чувство... неужели?       "Думал, что избавился от меня, смертный?" - взревел в подсознании краснокожий гигант в плаще, увешанный цепями с черепами. Черт, ну почему именно он? С другой стороны, все эти события прежде, странная бодрость и воодушевление, и само место... весьма логично.       Кровь еще сочилась из раны на груди, но я не ощущал боли. Она придет потом, когда закончится приток адреналина. Ноб намеревался попросту раздавить меня своей ножищей, в оббитом металлом сапоге, но промахнулся. Перекат вбок (сплошные перекаты. Чувствую себя Альфарием. Или тзинчитом.), прыжок в сторону, встал на ноги. Со мной лишь один кинжал, второй где-то потерян. Рана на боку орка наливается фиолетовым, но он ее не замечает. Снова "мельница" ударов... прыжок на лезвие топора; выпад, чтобы сбить меня, словно муху, прыжок на атакующую конечность. Шаг на морду, выбил клык. Удар, кинжал застревает в затылке, облом рукояти, шаг на лезвие, тонущее в кости черепа и мозге, спрыг на землю. Шаг, другой, третий, подбираю топор, выпавший из лапы разрубленного орка. Разворот, ноб, несмотря на раны, пытается идти на меня, скоро очухается, несмотря на яд. Присел, размах, топор рассекает ногу в районе голени, конечность отсечена, перекат в сторону. Орк валится на песок. Выпрямиться, снова размах, удар, голова слетает с плеч. Трибуны ревут.       Хватаю голову, осматриваюсь. На плечи опускается тяжелый груз усталости. Герольд У'Зул довольно порыкивает, а я ищу взглядом ее... не сразу, но нахожу. Переливающиеся цветами одежды, скрывающие гибкую женскую фигурку, непрозрачно-дымчатое забрало шлема, капюшон. Выше нее, на три ряда лож, стоит в маске-черепе, скрываемый плащом с высоким воротником, ее коллега. Шут Смерти, так их вроде зовут? На вид даже человек, гребанный предатель. Демон ощущает ярость, пытается раздуть пожар... но хватит на сегодня.       - Я вам еще устрою Разобщение, если дадите восстановиться, сволочи бледнолицые.       Ощущение силы, бурлящей в теле, пропало, словно ее никогда и не было. Конечности потяжелели, в глаза словно песка насыпали, хотелось просто привалиться к чему-нибудь и поспать хорошенько. Крики толпы, взиравшей на резню, словно отделили от меня, будто подушкой или стеной, невидимой, глушащей звуки. Хм, а куда делись оставшиеся валлхальцы? Погибли? Или их тоже заберут до следующего раза? Хотя мне все равно, я просто смотрел, как арена возвращается в "спокойное" положение, а в дальнем конце спускается вниз помост, с которого, кажется, меня скидывали в начале резни, на котором стояло с десяток эльдар в черном. Это за мной?       - Старый сбитый орел расправляет крылья, наклевавшись мертвечины. Гордый, несломленный... как долго еще он продолжит сопротивляться давлению судьбы? Сегодня ему улыбается солнце, а завтра? Светило взойдет снова над горизонтом, но будут ли тучи? - раздалось над ухом искаженный, но все еще мелодичный голос. Нарочито медленно я повернулся, чтобы увидеть танцующую на песке, ловко минующую обломки, куски тел и высохшие лужи крови, эльдарку-арлекина, в непроглядном шлеме, с трубами гранатомета за спиной, ловко вращающую в руках свой посох.       - Прояви хоть немного уважения к старости, девочка, - хрипло ответил я, осознав, как сильно хочу пить. - Быть может, и я тогда не стану терзать тебя слишком сильно, когда время придет.       - Когти еще остры, клюв крепок и тверд, но в чуждой себе среде как долго сможет он выживать, борясь с неумолимыми шестернями судьбы? Воспримет ли он рассвет нового дня своими глазами, или лучи светила лишь озарят его остывающий труп в последний раз?