***
Странное дело, но несколько дней, по моим примерным прикидкам, нас не трогали. Трижды в день (!) приносили еду, и все. Разговоры стали вялотекущими, имперцы в основном общались друг с другом. Скорее всего, из-за моего нежелания вдаваться в подробности своего прошлого, а так же следы массовых операций на моем теле. Возможно, у меня еще и пугающая аура, сродни той, которую распространяют вокруг себя инквизиторы? Первое впечатление прошло, надежды на избавление поистерлись... я старался использовать имеющееся время с пользой, проводя время или во сне, или кратких тренировках, поддерживающих гибкость тела. Увы, попытки связаться с другими "сожителями" не претерпели успеха, а говорить с демоном, тем более таким, не шибко сильно хотелось и получалось. Потом к нам подселили еще несколько человек - тоже людей, ИГшников, но другого полка. Смитсон смутно вспомнил, что их отправляли вместе с ними в составе флотилии, но даже имя их полковника не знал. Судьба у них была схожей - проверяли другой крупный город, углубились в переплетение улиц, попали в засаду почти в тот же момент, что и другой полк. Взрывы, визг двигателей, хохот и крики ксеносов, стоны умирающих, ошеломление, паника - ничего нового или интересного, поэтому вскоре я снова выпал из общения и вернулся в свой уголок, раздумывая, когда же остроухие снова вытащат меня для очередного праздника боли и смерти. Дождался, на свою голову - Лелит пропала после нашей встречи в лаборатории гемункула, и теперь я оказался полностью в распоряжении этого мастера плоти. Сокамерники тоже страдали, но где-то в иных местах, кажется. Иногда мне чудилось в их взглядах, когда нас притаскивали обратно, что их не только болью истязали, больно уж затуманенными выглядели их взгляды. Была пара попыток с моей стороны плюнуть на все и податься партизанить куда-нибудь еще, только бы покинуть эти стены, закончившиеся плачевно. Пару десятков голов я свернул, помножил на ноль один "Яд" и снаряжение стаи гелионов, превратив ебнутых лихачей в кровавое мессиво, но из владений мастера плоти так и не сбежал. Меня не убивали, только калечили, а потом терзали различными средствами, да так, что я не терял сознания, пока мне милостиво не разрешали это делать. У'Зул не спешил помогать, лишь подзадоривал, что ему нужно больше крови, а владыке - черепов, чтобы было за что делиться силушкой. Видать, несколько уничтоженных залов, вместе с их обитателями, было мало. Не прошло много времени, чтобы на меня стали коситься с осторожностью, мягко говоря: частые операции, штопанье-перештопанье тела (в глазах одного из гвардейцев я смутно разглядел себя - шов на шве шовом погоняет, причем весьма художественно исполненный), отстраненно-похуительское отношение (знали бы они Игрока или хотя бы капельку разбирались в вопросах варпа и его народонаселения, то переплюнули бы меня в этом плане. Или бы подались в культисты, один хер в данной ситуации) кого угодно отвратят. А тут еще в какой-то момент стали транслировать через случайные промежутки времени крики тех, кого пытали, мольбы, угрозы, как будто самих пыток было мало. Парочку ребят, которые сбежали в гвардию со своих ферм в пустошах родной планеты, так это разбило, что они суициднулись в какой-то момент, разбив себе головы об пол. Один и вовсе постоянно и монотонно возносил молитвы Богу-Императору, не обращая внимания ни на что, пока однажды не вернулся с очередного сеанса пыток. На фоне этих неудач возникшая в умах имперцев мысль о возможности, даже жизненной необходимости, сбежать от ксеносов вызывало нечто сродни зубной боли. Ее постоянно подпитывали проникновенные речи и заверения с неожиданной стороны, девушки и парня из числа сослуживцев сержанта - их имена постоянно ускользали из памяти - которых "за примерное поведение" поставили на раздачу еды и вообще к готовке для арестантов неопределенно большой численности. Видать, прогнулись перед эльдарами, а тем и понравилось такое поведение "обезьянок". Плюс чуйка вместе с опытом трубили, что это развод, пиздешь и вообще банальная ловушка. Надеялся, гвардейцы прочухают, что все это наебалово, однако... Ну, не зря говорят, что надежда умирает последней. Вера в лучшее у бойцов была что надо, так что они дождались дня, когда с какого-то фига ослабнет охрана, и эта парочка "поварят" сумеет скрутить остроухого и вскрыть ему горло заточкой, забирая как трофей его пистолет, осколочную винтовку и ключ от камер. Я не удивился тому, что гвардейцев было больше, чем кучка оборванцев-сокамерников. Зато удивились они, когда я не поспешил за ними, оставаясь на своем месте. - Вы серьезно полагаете, что сумеете сбежать? То есть сказанные ранее слова и все то, что вы сами видели здесь, не разуверило вас в бредовости этой идеи? - Если хочет остаться здесь, то пусть гниет в плену этих уродов! - выпалила наша спасительница, всадившая в бочину охраннику заточку. - Нужно спешить, корабль может вскоре покинуть док... - Хотите сдохнуть на потеху толпе - валяйте. Вам не приходило в голову, что эта странно-удачная ситуация подстроена нашими мерзкими пленителями, а? Мы с вами наверняка находимся в сердце владений темных эльдар - великом городе Коммора, втиснутом в особое пространство между материумом и варпом. У вас банально нет знаний о пилотировании техники эльдар, я уж молчу про знания о порталах в Паутину, путях и туннелях, ведущих в разные точки пространства! - Я не могу осуждать твой выбор, Марк, - выдохнул Смитсон, замерев в проеме, глядя на меня вполоборота, - однако не смей критиковать нас за веру и надежду. Самонадеянные ксеносы думают, что мы не сможем, однако Империум не раз доказывал, как сильно они ошибаются! Я видел в его глазах предчувствие собственной гибели, но участь сгнить здесь, в камере, или на пыточном столе... не могу сказать, что не понимаю его желания. Хм, возможно, в какой-то мере я мазохист, или просто смирился с тем, что у меня ничего не выйдет... пока что. Герольд еще не набрал мощи, нужно больше крови и черепов, все по классике. Больше я этих гвардейцев не видел; кто-то из развалин, во время пыток, шептал на ухо, пока вскрывал черепную коробку, что их всех довели до арены и как следует вкусили ужаса, разочарования и разбитых надежд понявших в полной мере свою обреченность людей. Я же вновь провалился в океан боли, сотрясаемый волнами ужасных ощущений, сжимая естество до небольшой точки, вынашивая жажду мести, уже не только за себя.***
- В первый раз, да? - попытался я было пошутить, обращаясь к гиганту в силовой броне, с которой во многих местах содрало краску до голого керамита, даже ни единой восковой печати с пергаментами-обетами. Выше меня головы так на две-три, его притащили в отсек при арене в сопровождении кучи кабалитов, держащих его в узде особыми устройствами. Руками он пользоваться не мог, зато был на грани того, чтобы пробить их оборону и разможить парочку тел о стены, но, как говорится, не фортануло. Левый наруч был разбит, на правой руке отсутствует несколько пальцев, в нагруднике зияли несколько дыр, украшенных потеками крови; правая нога до колена была заменена бионическим протезом, что нещадно скрипел и искрил, на правом наколеннике почти затерся номер четвертой роты. Россыпь шрамов испещрила его благородное лицо, некоторые из которых выглядели совсем свежими, особенно практически оторвавший щеку под правым глазом и срезавший часть носа; в серых глазах плескались волны гнева, однако он не стремился бросаться на массивные ворота, ограждающие "предбанник" от арены и подтрибунного коридора. Он бегло осмотрелся вокруг и стойко игнорировал всех нас - меня и кучку гвардейцев, с которыми я не пытался свести знакомство - и сосредоточился на дверях, ведущих на арену. Угольно-черный цвет, крылатый череп на левом наплечнике, увенчанный бурым капюшоном... так и веет от него Темными Ангелами. - Прошу простить меня за неучивость, милорд, просто мало кому удается воочию увидеть одного из Ангелов Смерти Императора воочию. На правах, в некотором смысле, старожила позвольте поприветствовать вас на аренах проклятой Комморы, ужасного дома вероломных темных эльдар. Ошибусь ли я, предположив, что вы из славного ордена Ангелов Мщения, верных и доблестных потомков самого Льва Эль'Джонсона? Ну, судя по взгляду, я смог привлечь его внимание, пока есть время до начал резни. Совершенно лысый десантник - кажется, ему голову чем-то опалили, самым краешком, хотя шрамов и там уйма - сосредоточил на мне свой взгляд, сведя брови. Раньше я думал, что вся эта аура "маринада" просто вымысел писак-литераторов, но тут, увидев живого (Никона не в счет, он вообще теперь что-то другое) Астартес, понял - не шутили. Внушает, даже такой побитый, пусть и приведенный насильно для увеселения толпы. - Коммора? Откуда тебе это знать? - хриплый голос, глубокий. По первым же звукам понятно, что говорит не обычный человек. - А какое еще место в галактике будет столь сильно заполнено этими чрезвычайно "милыми" отродьями, милорд? Я уже потерял счет времени, проведенному здесь... и экспериментам, которые на мне ставили гемункулы. Возможно, вы и так догадались, но все же отмечу, что нас ожидает резня ради увеселения зрителей-ксеносов. Вы можете считать их кровожадными монстрами и будете правы, однако за этим кошмаром стоит важная для них цель - напитаться нашими мучениями и страданиями, дабы отвадить от себя довлеющую уже многие века угрозу поглощения их душ со стороны мерзких жителей имматериума одной определенной фракции. - ... - то ли на него моя широкая осведомленность не произвела впечатление, то ли он уже решил для себя меня удавить после.Или использовать, черт разберет этих Астартес, тем более любящих тайны ТАшников и их "наследников" - в любом случае, он отвернулся от меня и сосредоточил свое внимание на выходах из закутка-клетушки. В какой-то момент механизмы запирания пришли в движение, бронированная плита пошла вверх, впуская внутрь рев толпы и завывание двигателей на многочисленных транспортных средствах, рассекающих воздух над кристаллическим покрытием арены, и стало совсем не до разговоров. - Всем удачи, попробуйте пережить этот бардак, - бросил я своим соседям по клетке, бросаясь вперед. Впрочем, самым первым в бой бросился космодесантник, направившийся к куче воткнутых прямо в "песок" клинков и других видов вооружения. Он ухватился за длинную рукоять, вытаскивая обломанный в верхней трети массивный клинок, как раз ему под стать, после чего скрылся за поднимающимся передвижным блоком, без проблем увернувшись от улюлюкавшего при пикировании гелиона. Держись подальше от свалки; жди, когда большая часть противников погибнет или не сможет оказывать сопротивления. Тогда и можно будет пробовать появиться в центре и вырвать победу в заварухе, или же подороже да поэпичнее продать свою жизнь. Прыжок, рывок, перекат - над головой, всего в паре сантиметров, просвистел наконечник копья очередного летуна - руки цепляются за рукояти и вытаскивают из покрытия два довольно массивных и почти не ржавых клинка, сильно похожих на палаши. Не самый плохой выбор, хотя я неожиданно с завистью вспомнил трофейное оружие, снятое в первом бою с трупа друкари. Мне бы сейчас те легкие и острые изделия... впрочем, мне тогда сильно повезло не напороться на сюрпризы в рукояти или навершии - от этой хитровыебанного народа можно ждать чего угодно. Снова где-то на трибунах мелькнуло пятно, изобилующее ромбическими элементами, а в воздухе, помимо вони сгорающего топлива, крови и боли, запахло чем-то дурманяще-цветочным; глюки или нет, но в душе я был уверен - арлекины снова здесь. Если им нужен мой труп, давно бы сами убили. Или я должен пасть именно на арене? Или как-то выжить? Что, черт подери, им от меня нужно? Посторонние мысли отвлекли меня - еще бы чуть-чуть промедления, и меня бы превратил в фарш отвратительный выродок на скайборде. Да они все воздушное пространство заполонили. Два таких подняли шипами на своих устройствах неудачников из числа гвардейцев, впившись им в плоть ниже шеи, а после разорвали в воздухе; еще один сцепился с прыгнувшим на него со спины круутом, и они покатились, словно сцепившиеся псы, по "песку", пока не угодили в провал, образовавшийся после поднятия двух соседних блоков, а ничейная доска исчезла в куче-мале, где сцепились орки и... неужто тираниды? К одному из них гелион пришпилил метким броском копья бойза, пробившего зеленокожему грудину и вошедшему в непонятный материал минимум на несколько сантиметров. Хотя бойзу это почти не мешало - он почти сорвался с крючка, так сказать, однако еще один летун накинул на него сеть из тончайшего материала, что разрезало и его тело, и два массивных топора, словно те были сделаны из масла. М-да, такого шоу я еще не видел, и толпе оно чрезвычайно нравилось. Трибуны, борта "Рейдеров" были украшены множеством стягов и гербов кабала Векта, хотя хватало и других, разных цветов и знаков, украшающих полотнища, одежды и броню собравшихся. Воздух разрывают тысячи и тысячи криков; выкроив момент, затаившись за одной из колонн, я замер, пытаясь понять, куда я забежал и насколько велика арена. Даже беглого взгляда хватило, чтобы понять - тут куда больше нескольких футбольных полей, хватит, чтобы вместить несколько тысяч разумных разных видов. В воздухе царит полнейшая анархия, гелионы, группами и поодиночке, совершали налеты, используя огромный арсенал для убийства или быстрых пыток несчастных. Появились новые действующие лица: стремительные, ловкие, гибкие, чувственные, едва одетые, вооруженные самими причудливыми образцами оружия, они, словно танцуя, вклинились в кучу-малу из ксеносов, и общий гул схватки сменился ревом боли, ярости и бешенства. Недавним противникам даже не дали опомниться, когда большая часть была уже вырезана. А вот и ведьмы пожаловали...! - Чтоб тебе надохнуло, грымза! - выдохнул я, уходя от кончика изогнувшегося, словно змея, клинка в руках высокой и стройной - ни следа жира, сплошные мускулы, малое количество одежды и защиты не даст соврать - гладиаторши, которая подкрадывалась ко мне со спины. В ушах сережки-шипы, они же точат из характерных для ее расы кончиков. Высокая прическа, сильно напоминающая образ той, не без участия которой я здесь и оказался. Проворонил, зазевался, сам виноват. Мы замерли на мгновение, друг напротив друга - я с опущенными вниз руками, сжимая рукояти палашей; она со своим сегментированным клинком, в другой руке сжимая кажущийся смешным ножом с прямым лезвием, расширяющимся к центру и сужающимся к острию. Широко оскалившись, она развела руки в стороны, будто бы приглашая атаковать, да еще и провела языком по лезвию ножа. "Эй, герольд, ты как, хочешь ее черепушку?" Громкий рык был его ответом. Бросок вперед, ее взмах бритвоцепом, собирающимся лишить меня левой кисти ниже запястья. Увод руки в сторону, бросок другого палаша, который она презрительно легко отбила в сторону ножом, разрезав им лезвие клинка почти у самой рукояти. Затем прыжок вперед, чтобы насадить мою голову на шипы, которыми были украшены поножи на ее левой ноге. Присел, одновременно разворачиваясь и блокируя новый выпад клинком, теряя его. Перекат в сторону, толчок от земли, прыжок в сторону, как раз по направлению к глефе гелиона, которого утащил с собой во тьму круут. Я снова с оружием, отвожу в сторону попытку лишить меня и его со стороны ведьмы. Кусочек режущей кромки рассекает мне кожу и мышцы на левой руке. Импульс боли пронзает разум, ихор в ране быстро получает ядовито-зеленый оттенок, начинает пениться. Яд? Судя по удовлетворенной усмешке противницы, он самый. Вот только... Ее зрачки расширяются, когда я бросаюсь в атаку, уходя под ее выпад клином, после чего вытягиваю-выбрасываю руки с глефой, пытаясь вспороть ее украшенный "резьбой" из шрамов живот. Спасибо тебе, Самаэль! И тебе тоже, бледнокожий мучитель, Хергалит, за постоянные опыты и болевые процедуры. Руку сводит судорогой, но пальцы крепко сжимают древко, ярость смешивается с яростью, а жажда дополняет жажду. Перед глазами мелькнул аловолосый образ, накладывающийся на бледное лицо, прическу и острые уши, отозвавшийся в подсознании довольным рыком. Но ведьма на то и ведьма, чтобы не быть пойманной одной контратакой после провала собственной ловушки-приема, поэтому лезвие разминулось с кожей в нескольких сантиметрах, после чего она отскочила назад. Взмах рукой, краткий блеск сегментированного лезвия, и я едва успеваю подставить острие под выпад, чтобы не получить новых ран и не лишиться оружия. Она попыталась захлестнуть свое оружие вокруг моего и вырвать его, но я выкрутил его. Пришлось удариться в отступление, с таким исступлением ведьма бросилась вперед, разрезая воздух между нами серией выпадов, закручивая клинок едва ли не в восьмерку своими движениями рук. Я старался поспевать за нею, однако на этот раз ее навыки и скорость, наверняка усиленные химией, взяли вверх: она подцепила своим бритвоцепом выступ на лезвии глевы и резким щелчком-движением вырвала его вверх, отпуская собственное оружие, чтобы длинным прыжком-полусальто разорвать дистанцию и воткнуть его в тело Возвращать оружие было поздно, я попробовал уклониться, но эльдарка этого и ждала, судя по усмешке, пальцами ноги при касании поверхности арены изменив направление маневра. Смазанная тень метнулась к груди, я едва успел сомкнуть ладони на ее запястье, останавливая атаку, отворачивая в сторону руку... так я наивно думал, пока пару ударов сердца спустя боль не обожгла сердце, а руки окропило алым, стремительно превращающимся в фиолетовый, потоком живительной жидкости тела. Торжествующая усмешка, легкое высвобождение руки, толчок босой пяткой в грудь, падаю спиной вперед на поднимающийся вверх пол - видимо, пришел черед поднять наш сегмент поверхности таинственным механизмам, отвечающим за работу арены - ощущая, как что-то острое впивается в спину. Голова сама собою повернулась набок, и перед подернувшимся пеленою, на самом краю видимости, взглядом пролетел лихой гелион, козырнувший ведьме, поставившей ногу мне на грудь, упираясь большим пальцем прямо в рану. Было больно, я четко ощущал, как силы покидают тело, но не было признаков нарушения работы сердца или ранения легкого. Если я правильно помню случайные разговоры медиков из числа бродяг, должны быть хрипы, кровавые пузыри на губах... Возможно, не все так плохо, как кажется. Уверен, мы еще поборемся. Ужасная воительница перекинула ногу через меня, глядя куда-то в стороны - возможно на трибуны - после чего резко опустилась своей пятой точкой прямо на пах, неприятно помяв бубенцы, против воли срывая с губ стон боли. Она просунула кончик ножа в рану, расширяя рану и возобновляя сильное кровотечение, одновременно наклоняясь вперед, так, что между нашими лицами осталось едва ли пара сантиметров. Ее дыхание обожгло рану на ушной раковине вместе со словами на крайне посредственном готике: - Сколько слов, надежды... - что-то еще вторглось в мое тело, заставляя дернуться, а затем, миг спустя, она облизнула свой палец, вымазанный в моей отравленной крови, - и все заканчивается вот так. Ты хорошо проявил себя, развлекая мелкую шушеру с нижних районов, мон'кей, но теперь... придется оставить Гесперакс без игрушки, которую она откладывала до своего выступления. - Т-твоя инициатива - оставить королеву без... трофея, или кто... подсказал искать... меня? - спросил я, ощутив, как разум пронзила мысль-догадка. Я не успел увидеть, но был уверен в том, что чувствовал присутствие слуг Смеющегося бога. - Даже если и так, - прошептала она интимным тоном, практически касаясь лезвием извлеченного ножа горла, - чем это тебе поможет? Твоя душа... м-м-м... так сладка... - Ценитель душевных вкусов из тебя... отвратительный, - нашел в себе я силы улыбнуться, заметив замешательство во взгляде ведьмы. Она дернулась, намереваясь отшатнуться, заметив нездоровый блеск в моих глазах, однако на этот раз мои руки оказались быстрее.ШЛЕП! ШЛЕП!
Первый удар по ушам, а за ним и второй... мышцы на ладонях, по ощущениям, рвутся чуть ли не в лоскуты, цепляясь за шипы, больше похожие при близком рассмотрении на крючья, которые впились не только в мою, но и ее плоть, разрывая бледную кожу в затылочной части головы. Попытку вскрыть горло я блокировал своими зубами, насилу удержав смазанное движение клинка, едва не порезав свой язык. Ведьма отшатывается на спину, но довольно быстро приходит в себя, когда я схватил кусок лезвия, отрезанного от палаша. - Раз... ты... не... смогла, - выплюнул я, нанося удары по противнику. Ее голень и колено врезались в бок, шипы впиваются в плоть, однако боль только злит, а запах крови пьянит и придает сил продолжать начатое, - распознать... во... мне..., - клинок находит свою цель, впиваясь в основание шеи, рядом с ключицей. Я наклоняюсь вперед, придерживая ее бьющееся тело свободной рукой, окропляя бледную кожу своей кровью, - одержимого. Удар головой, смачный треск переносицы, кровь брызгает мне на лицо, после чего я вырываю лезвие из раны и втыкаю его в распахнутый рот, прекращая мучения ксеноса. Ранее притихшие звуки новой волной обрушились прямо на меня, как и усиливающаяся боль. Бегло осмотревшись, я увидел, что оказался на платформе-полу выше всех остальных, исключая заходящих на пикирование уже немногочисленных гелионов. На мне сосредоточились сотни, тысячи глаз, и среди них я чувствовал кожей что-то насмешливое, игривое, призрак чего был в тот злополучный день плена. И ко всему этому примешивалось разочарование, злость, и даже... страх? Мысли сами собой клубились в разуме, пока я стягивал ленту с волос трупа, после чего нашарил почти на краю уже опускающейся платформы рукоять бритвоцепа. Использование оружия врага уже входит в привычку, как и уклонение от ударов в спину - один из летунов решил добить неожиданно удачливую добычу и попробовал лихо насадить меня на выступающие из его борда шипи во время захода, довольно здраво полагая, что шум толпы и схватки сможет скрыть его приближение. Вот только следовало перед этим погасить свою жажду крови, а масса боли, ран и опьяняющие запахи крови в воздухе обострили напряженное восприятие до новых высот. Я перекатился в сторону, споткнулся во время подъема о глефу, свалился вниз, на соседнюю платформу, едва не выбив плечо. Поднявшись на ноги, я принялся метаться из стороны в сторону, думая так запутать летчика, но куда там! Он продолжал наседать, с каждым разом все больше угрожая целостности и без того потрепанного тела. Радовало лишь то, что на нашем пути никто не вставал - может быть, опасались попасть под раздачу. Ну, или своих дел хватало - выпустить кишки врагу или пережить сегодняшний день, желательно целым. В конце-концов мне удалось извернуться и метнуть глефу, удачно и неудачно одновременно: убить не убил, но повредил борд настолько, что гелион исчез на дальнем конце арены, спрыгнув до того, как доска врезалась в очередную поднятую платформу, на которой "танцевала", кажется, пара ведьм и некто, смахивающий на еще одного космодесантника. В глаза бросилось изображение птичьей головы, обладатель которой вскоре расстался с головой после эффектного прыжка-выпада одной из друкари; расцветку брони заметить я не успел, отбивался привязанным к руке бритвоцепом от живой мешанины из когтей и зубов. Перед глазами все смешалось, внутри с упоением ревел герольд, подкидывая дровишки в топку кровавого безумия, на миг даже показалось, что от меня расходятся красноватые волны энергии, которые заражали всех вокруг, заставляя биться с утроенными силами и яростью. Даже как бы союзники по схватке, ведьмы и гелионы, стали драться друг с другом, то ли сводя счеты, то ли борясь за добычу, которой было уже маловато. Группка измученных гвардейцев, среди которых я увидел пару лиц из числа тех, с кем стоял перед началом боя, под руководством дюжего крепыша, у которого бицуха больше чем у бойца рядом с ним голова. Катачанец, возможно - эльдарасы вроде бы заглядывают на их родную планету, пострадать херней на свою голову. Нет, коварства и хитрости у остроухих тварей не занимать, но на каждую друкарийскую жопу найдется свой дьявол, не обязательно монстр из мира-смерти. Этот здоровяк пытался открутить массивному орку с замашками ноба голову, пока его свита пыталась задержать группу полуголых бойцов с кучей хлама в руках, измазанном алым. Еще одним ярким кадром стала расправа над дюжиной невесть как доживших до этого времени тау - синемордые ублюдки разлетались в стороны от статной воительницы, которая ломала кулаками, на которых отрастали даже на вид острые кристаллы, их кости и разрывала плоть, шагая так, словно просто прогуливалась по проспекту. Еще одна прелестница, почти совершенно лысая, исключая небольшого пучка волос на голове, накрыла сетью яростно рычащее существо с насыщенно-малиновым внешним покровом и отчетливо сегментированным телом, причем сделала это так мастерски, что оно не могло орудовать свободно своими даже на вид острыми когтями, и нарочито-небрежно, показушно тыкала его своим трезубцем, пуская ручейки ихора из многочисленных ран. Все попытки вырваться на периферию боев, отсидеться в стороне заканчивались провалом - мало того, что меня перехватывали и оттесняли обратно, так я еще заметил кучу собакоподобных тварей, которые, сопровождаемые совершенно лысой эльдаркой, сжимавшей в левой руке, прикрытой наручем, пику с двумя электро-наконечниками, патрулировала периметр. Один везунчик, насекомоподобный ксенос, напомнивший мне одну из союзных тау рас, только лишенный крыльев, сумел добраться до стены, окружавшей арену, а так же попался этой своре на глаза. Краткая команда, и эта мешанина из когтей и зубов в два удара сердца разорвала незадачливого бойца на кусочки. Центром бури оказался тот самый космодесантник из ордена-наследника Темных Ангелов, продолжавший орудовать обломком двуручного клинка. У его ног лежала куча разделанных тел, среди которых я мельком заметил звезду Хаоса на чьем-то человеческом плече, орочью харю, отделенную от шеи точно под нижней челюстью с выпирающими клыками размером с мою ладонь и жилистую ладонь, продолжающую крепко стискивать иссиня-черный нож, дизайном прямо кричащий об эльдарском происхождении. Меня занесло туда в маневрах, бывших попыткой отбиться от двух эльдаров, мужчины и женщины, лица которых сквозили кровным родством. Они орудовали кинжалами (она) и кристаллическими перчатками (он) словно одно существо с четырьмя руками, понимая друг друга без слов. Такая слаженная работа превратила в лоскуты наспех накинутую куртку, расшитую эльдарскими рунами, напоминающими мне знаки, относящиеся к какому-то искусственному миру, под которой скрывалась мешанина из плоти и крови. Странно, что сама одежда практически не испачкалась, однако уцелеть ей было не суждено. Впрочем, свою роль она выполняла - вместо рваных ран в боках я имел лишь кровоточащие разрезы, а вбитые в грудь ударами кулаков кусочки ткани скрывали места переломов и отлично впитывали кровь, идущую из ран. Допинг, усиление, получаемое от крови, уже понемногу выдыхалось, так что я продолжал двигаться благодаря упрямству и продолжающей пылать ярости. Чутье подсказывало: стоит лишь дать гневу выход, чего так жаждет кхорнатский демон внутри, как я сам себя заведу в ловушку, которую плели вокруг меня эти ловкие ублюдки. Во время приземления спина похолодела, словно меня обдало потоками холода, и я едва успел выпрямиться, превращая контролируемое приземление в падение, спасшее мне жизнь от стремительного взмаха космодесантника, который боролся сразу с тремя ведьмами. Его атака заставила отступить пару моих преследователей, дав пару мгновений перевести дух и подняться на ноги. Ангел шагнул вперед, будто бы намереваясь разрезать меня на две неравные части одним движением, однако - возможно, как следует рассмотрев меня, быстро изменил траекторию и почти перерубил руку руку одному из своих визави, которая пыталась подобраться ближе и вогнать кинжал под нагрудную пластину кирасы. Не хватило всего пары сантиметров обрубку лезвия, чтобы вывести тварь из игры. Правый наплечник с эмблемой тактического отделения практически перестал существовать, срезанный чем-то бритвенно-острым, что уничтожило керамитовое покрытие, добавилось новых шрамов на лице и ран в торсе. Одна из них была нанесена прямо в крылатый череп на нагруднике, почти перерубив его надвое, кровавые полосы будто бы показывали, как плачут темные глазницы с крыльями. Ранец Астартес искрил и дымил, однако это словно бы никак не сказывалось на стремительности движений сына Льва. В отличие от него, несмотря на спасение вблизи от космодесантника, смерть будто бы положила мне на плечо свою костлявую длань, говоря, что все - вот он, мой конец, полный и бесповоротный. В темной глубине, на самой грани слышимости, даже сквозь грохот резни я услышал, как кто-то глумливо смеется, наблюдая за мной. Пульс набатом отдавался в висках, происходящее словно бы замедлилось, и я смог увидеть, как предполагаемая сестра нарушила прежнюю синхронность движений с братом, вырвавшись вперед всего на полшага, будто собираясь отобрать мою жизнь быстрее родича. Его лицо лишь только начинала кривить гримаса гнева, как я шагнул вперед, атакуя его, зная, что он успеет уклониться. Я разжал руку, позволяя рукояти бритвоцепа вырваться и продолжить движение, пусть и потерявшее значительную часть атакующей мощи, лишь бы член ведьмачьего ковена отскочил дальше, потратил еще чуть больше времени для нового выпада, обращая свое внимание на сестру, которую я принимал с распростертыми объятиями, бросаясь навстречу смазанным взмахам ее клинком. Острия оружия столкнулись с ребрами, пробили кости, пошли дальше, но затем сменили траекторию, вспарывая бока по направлению к спине, когда я блокировал движение ее рук своими, вкладывая силу в кончики пальцев, цепляясь в ее плечи. Голое левое порвалось под моей хваткой, пальцы вошли в плоть и дошли до костей, окропляя ее тело алыми каплями; правое, прикрытое наплечником, пострадало меньше - металл смялся, но устоял, и уже моя кровь потекла по темной броне ведьмы. Обретя шаткую опору, я чуть отвел голову назад, а затем ударил стремительно опускающую голову эльдарку по лицу, успев разбить ей нос. С удовлетворением ощутил, как хрустят ее кости, а затем, разрывая плоть на левом плече, вцепился крепче и, развернувшись, бросился к массивной фигуре космодесантника. Я слышал, как шипит ее брат за моей спиной, как он прыгает вслед за нами, собираясь обрушить кулаки на израненную спину; видел, как разворачивается Ангел, собираясь разрубить помеху... однако выпада заканчивается шагом, обломок клинка становится опорой, переходя в восходящий рубящий. Кулачный боец не успевает изменить траекторию прыжка, и теперь длинный лезвия хватает, чтобы рассечь его тело вплоть до спины. Почти распадаясь на части, дергаясь в агонии, обезвреженный эльдар продолжает полет, минуя ушедшего в сторону Астартес, почти падая на одну из последовавших вслед за ним ведьм, а я же расталкиваю двух других, кидая тело девы на своих коллег, одна из которых срезает ей руку обратным движением своего бритвоцепа, а вторая теряет свои сети, в которых запуталась вторая из тандема. Продолжаю движение, и вновь бросаюсь на обладательницу сегментированного оружия. Завожу руки назад, на удачу цепляясь за рукояти ножей, торчащих еще из спины, едва не упуская их из-за крови, обильно окропляющей их из обширных ран. Хочу ударить плечом, но пролетаю мимо, ведьма отпрыгивает. Метаю один нож, отбивает, бросаюсь вперед, чудом отбиваю выпад, теряю второй, но теперь уже сбиваю с ног. Острия на сапоге впиваются в живот, боль простреливает тело, но слишком отдаленно - все горит от гнева, почти прорвавшего плотину. Удар, второй, третий, ее лицо превращается в мешанину; хрустят кости, она дергается подо мной, но с каждым мгновением все слабее и слабее... Из живота выходит наконечник трезубца, вонзаясь в тело эльдарки и прекращая ее мучения. Я же оказываюсь пригвожден к трупу, пытаюсь снять себя,мокрые от крови руки соскальзывают с рукояти. Толчок в спину, что-то острое пробивает истерзанную плоть; словно во мне отключили, отрезали источник энергии, силы утекают, а рев демона оставляет меня. Вот он, конец, верно? Я даже на это надеюсь. Взгляд подергивается пеленой, кровавый туман уходит. Вижу, как надо мной - снова - стоит торжествующая эльдарка, занося поднятый бритвоцеп мертвой сестры по ковену. Судя по яркой усмешке, не для того, чтобы добить, но продолжить мучения. За ней вырастает черная, гора, она разворачивается и пытается отпрыгнуть... Меня окропляет теплый поток алой жидкости. Я вновь цепляюсь за торчащий из тела кусок металла, но массивная рука в латной перчатке перехватывает меня. Перед глазами плывет все, кроме израненной, огромной головы космодесантника. Долгое-долгое мгновение он изучает меня тяжелым взглядом серых глаз, а затем: - Гавриил. Не сразу до меня доходит смысл сказанного, но потом я сумел найти в себе силы улыбнуться и пробулькать перед провалом во тьму: - Ма...р...к...