- МОРТАРИОН!
Окрик потонул в лязге оружия двух сцепившихся титанов, однако все равно достиг своей цели. Занесшее для удара косу нечто, напоминающее сочащееся слизью подобие себя прежней, примарх подняла голову, уставившись взглядом слезящихся глаз прямо на меня. Хан, покрытая кровью, дерьмом и черт знает чем еще, перехватив даю, передвинулась в сторону, держа нас обоих в поле зрения. Многочисленные трещины, разорванный плащ и некая рваность движений говорили о тяжелейших ранах, несмотря на которые она продолжала двигаться, сражаться, во исполнение своей клятвы. - Простите, что вмешиваюсь в семейные разборки, - заметив краем глаза движение, развернулся и выпустил целый магазин в пару бледно-зеленоватых тел, а затем, обнажив клинки, снес им головы. - Тот самый, о котором говорят, - хрипящим голосом просипела примарх. - Что тебе нужно, малыш? - утирая кровь с лица, с насмешкой бросила Хан. - Свалить куда подальше отсюда, только это мало зависит от меня. А вообще я здесь по с согласия вашего дядюшки, делать то, что у меня как-то получается, - выждав немного, перезарядив болтер, добавил. - Херить все планы на корню и убивать военачальников. Булькающие звуки со стороны Мортарион я далеко не сразу распознал - то был ее смех. < b>- Думаешь, что после убийства сестры ты и со мной сладишь? О, или ты будешь помогать ей с этим?</b> - острие косы указало прямо "кочевницу". - Буду справляться сам, - я посмотрел на Джагатай. - Дочери ждут вас, - подняв руку, попросил примарха помолчать. - Вы понадобитесь Империуму, во исполнение клятвы, данной отцу. Живой и в состоянии драться, когда дойдет дело до решающей схватки. - Наглости тебе не занимать. Откуда мне знать, что ты не заманиваешь меня в ловушку? - Ложь лишь отредактированная правда, одно из моих орудий. Но теперь я просто пытаюсь разобраться и выбраться из... всего этого. Кажущаяся массивной и неповоротливой фигура вдруг подобралась на расстояние удара и нанесла его - острие косы рассекло воздух в опасной близости от головы, потрескивая расщепляющим полем. Рефлексы вдавили палец в спусковой крючок, выпуская весь магазин болтера в тело противника. Большая часть отрикошетила от искусно выделанных пластин брони, но несколько впились в выступающие части плоти, взрывая их на мириады кусочков. Эти раны были встречены презрительным смехом, и, похода убрав упавшую на глаза прядь слипшихся волос, она снова ударила, не оставляя места для маневров. - Я не настолько беззащитна, как Повелительница железа. - Но не менее глупа и самолюбива, а слепоты тебе хватит за троих, - бегло осмотревшись, убедился в том, что Хан исчезла в неизвестном направлении. Не то чтобы это было чем-то решающим в происходящем. Вооружившись клинком, бросился вперед, подныривая под выпад Безмолвия, намереваясь нанести свой удар, но опоздал. Лезвие пробило ранец так же легко, как раскаленный нож проходит сквозь масло. Керамит, металл, кости и плоть - ничего не смогло сдержать расщепленное поле кошмарного оружия. Одним движением она разрубила тело от груди до ключиц, уничтожив оба сердца, а после отбросила труп в сторону, как надоевшую игрушку. Я ощущал затухающим сознанием, как отвратительная жижа, словно живая, затекает в широченную рану, пытается слиться с плоть, керамитом, металлом. В густом тумане тонули звуки штурма, скрадывая и размывая контуры окружения - обломки колонн, куски баррикад, уничтоженной техники. Рядом из-под жидкости показались фасеточные глаза, чуждо выглядящие на темно-ржавом остове чего-то, напоминающего дрона, с крыльями, как у стрекозы, трясущимися над вертушками двух двигателей. - Прекрати. От слов примарха, кажется, дрогнуло окружение, а чумной дрон, будто испугавшись, нырнул обратно. - Ты не сумел бы победить Пертурабо в такой форме, - продолжала она, не поворачиваясь. - Даже одолеть принявшую дары Кхарн. Поднимайся, покажи, что можешь, раб. - Кто бы говорил, сука, - вспыхнувшее пламя с шипением, на фоне которого терялось непонятное визжание, выжигало заразу, заодно стягивая части тела между собой. Пламя будто бы сжимало меня, меняло, оставляя на месте керамита старую, потасканную кожу доспеха. - Будучи рабом, принимая собственную участь, иду вперед с гордо поднятой головой, и не обижаюсь на то, что мне не дали помереть из-за гордыни и глупости. - Я слышу осуждение в твоих словах, - крылатая бестия развернулась, смотря на меня тронутыми желтизной глазами. - Он виноват во многом, в том числе фактом создания вас. Я знаю, чем кончилось противостояние в мире, где вас сотворили мужчинами. Слова дядюшки Малкадора стали ложью, но это не снимает вины ни с вас, ни с вашей матери. - Думаешь, я поверю тебе? - резким движением Мортарион вскинула Безмолвие, а затем нанесла удар, не без труда отбитый скрещенными мечами. - Мне плевать на замкнувшееся на себе существо, погрязшее в обидах и гордыни. Ты намеревалась бороться с варповой заразой, а не быть его источником и проводником. Отвернувшись от отца и тех, кому ты обязана была служить... каково это, слушать правду, колющую остатки твоей души, от источника лжи и коварства? Новый бросок, удар, еще один. Одна прокрутила косу в руках, отражая основанием мой выпад, чтобы нанести тычок навершием, а после замахом попытаться разрубить меня от макушки до пят, но я уклонился, поднимая тучи брызг. Тошнотворное жужжание вокруг набирало силу, из тумана вынырнула туча мух, подпитываемая прямо из тела примарха. Краем глаза заметив движение, разрубил Фобосом взлетевшего дрона, отправляя пинком в сторону врага. Обломки с влажным чавканьем шлепнулись о доспехи, после чего сползли вниз, под ноги Мортарион, которая раздавила его, идя в очередную атаку. Массивные движения обладали весьма чувствительной скоростью, почти не имели инерции, а расщепляющее поле беспокоило больше, чем само лезвие Безмолвия. Рассекающий выпад, затем тычок, взмах вверх, сокрушающий выпад вниз, потом снова, потом сбоку, круговой - удары Мортарион сливались единой цепью, столь же тяжелой, что и те, которыми раньше, в другом мире, другой жизни перекрывали входы в бухты портов. Изредка мне удавалось поднырнуть под удар и атаковать в ответ, но лезвия клинков или бессильно скользили по склизковатым бронепластинам, или же вязли в торчащей из разных мест плоти. Ихор тек ручьями, однако раны, казалось, не доставляли никаких проблем для примарха. Более того, из них то и дело появлялись мелкие твари, пытавшиеся залезть в рот и уши... если бы последние у меня вообще были. Натыкаясь на прах, они с визгом рассыпались, или сгорали, пытаясь пролезть в глазницы. Несмотря на гибель, они мешали наблюдать, пусть и на краткие мгновения, а потому вскоре меня вновь поразили Безмолвием, пригвождая к плите под ногами, скрытой от глаз лужой дерьма. Керамитовый сабатон опустился тяжелым грузом на грудь, когда падшая дочь Его наклонилась, изучая маску взглядом своих подслеповатых глаз. - Неужели это все? - Х-гха-х-н-г-х, - дышать было трудно из-за разрубленных органов, боль растекалась по телу раскаленным железом, однако... - Что? - она наклонилась ниже. - Ну что ж ты страшная такая, ты такая страшная, - набравшись сил, я улыбнулся пришедшей на ум околесице из далекого детства, - и не накрашенная страшная, и накрашенная... В ответ она сильнее надавила на грудь, уничтожая торс, рассыпавшийся прахом под давлением, а за ним и все тело. Безмолвие вновь запело, рассекая воздух и поражая мириады частиц, что не помешало мне собраться вновь чуть дальше и снова перейти в атаку, теперь уже намного активнее. Хотелось как можно скорее закончить со всем этим. Выпад, снова, еще один - все наталкивалось на оружие врага или участки тела, не приносящие в итоге никаких проблем для него. Ихора вытекало столько, сколько не могло бы поместиться в тело, даже примарха. Само окружение, разложение, отрава, разлитая в воздухе, подпитывали ее, в то время как я постепенно силы терял. В текущем темпе победу одержит именно она. А значит, мне следовало выбраться за пределы, чтобы отрезать Мортарион от источника, лишить связи с Нурглом. И все в то время, когда Губительные Силы на подьеме, даже не в стагнации. Расклад херовый, но я сам в него полез с головой. Отпрыгнув назад, удостоившись булькающего смеха вместе с роем мошкары, отправившейся в погоню, удалось как следует напрячься и выхватить сросшийся клинок. Лязг металла о металл, невозмутимые хрипы Мортарион, которую которая то пыталась поддеть меня острием Безмолвия, то врезать навершием, то разрезать одним ударом. Драться сразу с двумя противниками было чертовски непросто, даже несмотря на то, что давить заразу было проще - всего-то использовать силу. Но так казалось лишь на первый взгляд, потому как она была изворотливой, податливой, и вместе с тем словно бы неодолимой во всем своем кошмарном великолепии... "... и не таких били" Грязь постепенно становилась не такой тяжелой, липкой и приставучей. Мелкие порождения, лезшие словно бы отовсюду, будто пропали, а гудение мириадов крыльев практически исчезло. Мгла вокруг рассеялась настолько, чтобы стали видны остатки башен и стены бастиона на поверхности космопорта, обнажая не только обломки, но и куски обшивки, доспехов и оружия. Точнее, того, что осталось после пребывания в том варповом дерьме. Ихор переставал сочиться из всех щелей словно неостановимый поток, а движения примарха стали не такими сокрушительными. Впрочем, обратной стороной медали были моя собственная усталость и раны, много ран. - Вот теперь, - Безмолвие рассекла воздух, опаляя раны опасным сближением с расщепляющим полем, - я верю. Моим ответом стал рассекающий выпад, от которого примарх увернулась, поднимая брызги вокруг себя. Постепенно угроза поражения, что страшнее гибели, все сильнее начинала давить, так что пришлось пойти на совсем уж кардинальные меры. Лязг, шипение, тошнотворная боль в месте ранения, едва не распилившего меня на части. Коса застряла в нескольких сантиметрах от центра груди, напоровшись на лезвие "Бритвы", в то время как меч погрузился в тело Мортарион, которая хотела было меня оттолкнуть, но что-то пошло не так. Движение, еще одной, в сторону и вверх - голова госпожи XIV легиона взлетает вверх, прежде чем рухнуть в грязь, а меня откидывает в сторону противостояние двух стихий, практически разрывая на неравные части. "Остальное я доверяю тебе, Гай..."***
Небеса над Львиными Вратами, как и руинные пустоши вокруг, казалось, никогда не замолкают. Воздух, пропитанный клубами зеленоватых испарений, продуктов горения и еще множества других веществ, был смертельно опасен и без яда, исторгнутого имматериумом в реальный мир. Камень, металлы, плоть - казалось, что все вокруг стонет от тяжкой боли, которую не в силах превозмочь, содрогаясь в агонии. Битва за космопорт все еще продолжалась, хотя сказать, каким будет исход, все еще не представлялось возможным. Знали ли легионеры XIV, что их примарх пала, или же своим упорством они чтили ее память, продолжая бороться за руины? Или же они бились, оставаясь в блаженном неведении? Неясные тени танцевали в полумраке и завесе, принимая самые причудливые очертания, то становясь похожими на давно вымерших зверей, то вырастая до размеров невероятных шпилей, не снившихся ни одному городу-улью. Они двигались в непонятном ритме, нередко замирая, на краткие мгновения или кажущиеся нескончаемыми часы. То приближаясь, то отдаляясь, смутные призраки в какой-то момент исторгли из себя нескольких Астартес, пораженных болезнью столь явной, что ее были не в силах скрыть мощные пластины силовой брони. Истекая ихором не только из ран, держа в распухших руках насквозь проржавевшее оружие, они неспешно приближались к полю боя, пока не заметили обезглавленную фигуру генетической матери. Будто натолкнувшись на стену, пятерка замерла, став легкой добычей для мало-мальски подготовленного противника, что не заставил себя долго ждать. Раскатистый рев болтеров обрушился на помятые, сырые, тронутые порчей пластины. Медленно, будто проснувшись ото сна, тронутые порчей легионеры стали рассредотачиваться, игнорируя обстрел, ведя ответный огонь куда-то сквозь завесу. Наиболее массивный из них, облаченный в нечто, отдаленно напоминающее терминаторскую броню, поднял свое орудие и дал плазменный залп примерно в центр обстреливаемой зоны. Что-то бухнуло по ту сторону, однако плотность огня не снизилась. Дыр в телах и броне становилось все больше, но легионерам это не доставляло больших проблем. Только лишь когда голова одного из них разлетелась на кусочки от меткого попадания, тогда он медленно, словно нехотя, рухнул в лужу, которая вскипела от обилия живности, попавшей в нее из его нутра. Искаженные варпом космодесантники пошли вперед, выбрав наконечником терминатора с плазменным орудием, делающим залп за залпом. Один из них оказался удачным, вызывая сдавленный хрип, после которого замолчал один из болтеров. Будто очнувшись ото сна, неизвестные противники обрушили на зеленоватых воинов бурю огня, молний и льда. Им противостояли псайкеры немалой мощи, которая, впрочем, не сильно сбивала неотвратимое продвижение Гвардейцев Смерти... ровно до того момента, когда колоссальная сила подняла их в воздух и разорвала на части, сгорающие в колдовском пламени вместе с мириадами организмов, живших в плоти и крови отступников. Даже праха не осталось, тела превратились в ничто, даже то, что пало несколько мгновений назад. Миг, другой - завеса исторгла из себя нескольких космодесантников, облаченных в багровые доспехи, украшенные свитками и знаками, которые покажутся загадочными и непонятными подавляющему большинству людей. Многие имели массу общего с тем, что использовала одним из народов на севере давно исчезнувшего с карт континента. Они несли на себе следы давних и свежих боестолкновений, пыли и грязи штурмов Дворца. Несколько их них вместо привычных болтеров и иного стрелкового оружия несли в руках изогнутые клинки-хопеши, а так же причудливо украшенные посохи. Особенно среди них выделялась фигура, подавляющая всех на своем пути своей статью и кажущимся пренебрежением к защите. Грива багровых волос ниспадала на потрепанный плащ, рост превышал размеры воинов вокруг на несколько голов, обнаженная кожа отливала красноватыми оттенками, а из-под тиары сиял мудростью, силой и болью единственный глаз. Циклоп, Алая Королева, самая одаренная и погруженная в знания из своих сестер. Магнесса Красная, повелительница Тысячи Дочерей. Вернее, тех, кто пережил чистку Просперо и последовавшие за этим боестолкновения, не говоря уже о никуда не исчезнувшем недуге, бывшем страшной тайной легиона все время существования. Было ли от него лекарство? Еще до Ереси примарху казалось, что она нашла его, а теперь ее терзали сомнения, ставшие бледной тенью самих себя после того, как Лемания сломала ей спину, подводя черту и толкая еще дальше...Куда?
Быть может, здесь ей удастся найти ответы хотя бы на часть вопросов? В руинах космопорта или же в глубине Дворца, куда она собиралась отправиться после, но для начала... - Именем... - воздев руки над хрупкими останками смертного существа, облаченного в цепи и рваные кожаные доспехи, она стала скапливать силу, однако это оказалось лишним. - Не трать свою силу, блудная дочь Его, - струйки праха устремились в пропитанный влагой и заразой воздух, трансформируясь в размытый силуэт, на фоне которого горели алым разрез рта и глаза. Чуть помедлив, Магнесса жестом приказала дочерям опустить оружие. Несмотря на это, они разошлись в стороны, держа останки и парящий над ними силуэт под прицелом. Самая статная из них, несущая посох с открытым оком на навершии, и вовсе осталась рядом с генетической матерью, держась немного позади. - Так это ты убила двух моих сестер? - в рокочущем голосе гигантши не ощущалось ни печали, ни гнева, лишь едва уловимое любопытство. - Трех, и не я. Мне на вашу войну плевать, - пожал плечами призрак. - Мой компаньон решил влезть в это исходя из собственных соображений. - Где же тогда переживания по его гибели? Или ты, отомстив Мортарион, пребываешь в печали? - М-да, Просперо и раскол души сильно тебе по головушке ударили, - сочувственно-издевательски протянул силуэт. - Хватит пытаться меня запутать, обманутая, не выйдет. Превзойти нашего общего знакомого у тебя мозгов не хватит, так что делай уже, что должна. - Не торопись, - мягко, но настойчиво молвила примарх. - Да-да, моя часть сделки, - вздохнула тень. - Твой осколок во Дворце, пока еще, но ты и так это отлично знаешь. Кодов к системе защиты у нас уже нет и не было, под ручку вел великий и коварный Сигиллит. Только вот ты все равно не успеешь... - Видения будущего далеко... - Тьфу ты, какие видения? Я видел, через своего компаньона, как все закончится без его вмешательства. Хуево будет всем, а ты своего не добьешься, хоть ты тресни. Вполне возможно, Сигиллит уже отправил будущую надежду, тайное оружие Империума туда, куда надо, и оно вернется в положенный час. Но ты можешь попытаться, тебя никто не останавливает. - И ты считаешь, дух, этого достаточно? - А что еще ты хочешь услышать? Что отец тебя ждет с предложением, от которого трудно отказаться? Что твоя попытка убить его обречена на провал из-за возвращения кажущейся потерянной сестры? Что ты еще глубже погрязнешь в своем рабском служении твари, фальшиво спасавшей твой легион? Я работаю на нее уже очень давно, так что выбор у тебя невелик. И не мне его делать, так что хватит болтать и принимайся уже за дело!***
Недолго длился покой во мраке без ощущений и сна. Казалось, что лишь едва прикрыв глаза, ощущая, как скверна разъедает плоть, что сама по себе может быть ядом, как меня почти тут же вытянули обратно, предварительно протащив через толщу ледяной воды, пробирающей до костей. Окружение жгло лицо, раны, даже душу, вымораживая все, дающее ощущение собственной живости. Веки будто налились свинцом, и потребовалось приложить массу усилий, чтобы начать всматриваться в окружение. Снова полумрак с единственным источником света, бьющим откуда-то сверху, затрудняя обзор окружения. Снова я лежу на хирургическом столе в чем мать родила, отчетливо наблюдая за обилием свежих шрамов, скрывающими страшные раны. Нет ни доспехов, ни оружия, ни трофеев. Только тихий звон, как если бы ветер потряхивал колокольчик, закрепленный у двери, и тихий стук ботинок по деревянному полу. Наконец, в полосу света ступил джентльмен во фраке, поднимающий ладони, спрятанные за белоснежными перчатками, чтобы миг спустя огласить пространство одинокими, неуместными аплодисментами. Остатки сомнений испарились вместе с частичками влаги, которые были на моем теле по непонятным причинам. - Оно того стоило? - задал я вопрос на опережение, усаживаясь на столе, свесив ноги вниз. - Ты мне скажи, Марк, - ответил Игрок с улыбкой, допустив - возможно, намеренно - едва уловимую заминку. - Я до сих пор не разобрался, для чего было участвовать в Ереси самолично, на завершающем этапе, когда примархам поменяли пол. Смерть трех примархов неоднозначна и вряд ли изменит главный итог. Все ради убийств? Саррисанаты? Общения с Малкадором? - Это только приятные сюрпризы. Впрочем, твоя узкозоркость ожидаема, - пожав плечами, Наблюдатель прошел дальше, туда, где на огромном столе, которого не было еще несколько мгновений назад, лежали элементы моего снаряжения. Как минимум, отмытые от скверны и крови, как максимум починенные. Во всяком случае, нагрудную пластину с орлом Империума по центру, которая выглядела практически новой. - Я никогда не поспевал за полетом твоей мысли... - И не пытался, в последнее время уж точно. Перерождение в Астартес сыграло с тобой и злую шутку, заставляя смириться со своим положением и просто двигаться к цели. Правда, не самым прямым и быстрым путем. - И тебе от этого стало что, скучно? - поднявшись на ноги, я подошел к столу, беря в руки поддоспешный костюм. - В какой-то степени, хотя я, скорее, больше разочарован. Время идет, обстоятельства меняются, но некоторые вещи остаются прежними, несмотря на вносимые коррективы, - Игрок мягко положил деталь обратно, разворачиваясь лицевой стороной маски ко мне. - Я снова сам должен догадаться, о чем идет речь? - не успели слова сорваться с моих губ, как по спине пробежал холодок смутного осознания, что я балансирую на опасной грани, тревожа то, что лучше никогда не трогать. Только вот останавливаться было уже слишком поздно. Взмахом руки Наблюдатель сотворил рядом с нами большой экран, на котором предстал идущий по улице паренек с шатеновыми волосами. Форма напоминала школьную, надписи в окнах и на столбах, а так же, разумеется, узкий разрез глаз и еще ряд деталей говорили об азиатском происхождении и проживании. Что-то оживленно обсуждая с двумя одноклассниками, судя по одежде, они ловили на себе осуждающие взгляды прежде всего со стороны проходящих мимо девушек, словно три были прокаженными. Нечто смутно стало поднимать голову в сознании, но куда раньше сменилась обстановка. Полумрак, парк, парня атакует разодетая в полоски латекса девица, обладающая крыльями, протыкая чем-то продолговатым грудь навылет. Кровь хлещет рекой, жизнь покидает глаза паренька, но затем из телепортационного круга появляется красноволосая девка в похожей форме, подходит ближе... Смутное узнавание, снова смена изображения - выжженная пустыня, огромный красный дракон с изумрудными кругами по всей туше. Все тот же паренек перед ним, одна рука украшена латной перчаткой точь-в-точь как лапа крылатого ящера. Вспышка, похожая обстановка, только теперь перед драконом стоит не он, а я, в своем полумилитаристичном прикиде. Вспышка, еще одна, еще... уши режет пронзительный женский вскрик, от которого в душе пробуждается волна дикой ненависти. Кто-то окликает, называя Иссеем, череда мужских и женских голосов то и дело произносят это имя. Жар огня, леденящий кости холод, рев дракона, треск молний, раскаты автоматных очередей, кислый привкус кваса на губах, вонь разлитого, прокисшего пива, жаркие объятия, стоны возбуждения, стойкий запах секса, приятная усталость по всему телу, жгучая боль от ран. Звон молота о наковальню, стискивающее сердце чувство привязанности, страх, ненависть, ветер, обжигающий лицо. Крики боли, хриплый возглас, слепящее бессилие... ... в себя я пришел на коленях, стискивая голову чуть ли не до хруста костей, видя вокруг себя только слепящую белизну. Зрение возвращалось с трудом, как укладывались возвращенные воспоминания в кажущейся переполненной голове. Я вспомнил все, что потерял, казалось, навсегда. Свою ошибку, ее последствия, попытки все исправить, и наказание за все это. Хотелось сорваться с места, скрутить Игрока, оторвать его голову, пытать душу! Но вместо этого я с трудом поднял голову, всматриваясь в ухмыляющуюся маску. - Еще одно полезное качество, полученное от Астартес. Во многих случаях эмоции противопоказаны, а умение держать их в узде очень ценно. - З... - в горле пересохло, было ощущение, словно тысячи стальных ворсинок дерут связки и внутренние ткани, - з-зачем? - Я ведь уже говорил тебе, прямо перед отправкой на учебу к виндикару, - Игрок щелкнул меня по лбу пальцами левой руки, делая пируэт в сторону. - Твои отношения зашли слишком далеко. Мне плевать на то, что ты растоптал собственные принципы, связавшись с демонами и прочими существами. В конце-концов, тот мир отличался нетипичным поведением фракций и прочих божеств, в какой-то степени это было даже мило. - Но... - Ты перегнул палку, привязав себя к двум мирам, - Наблюдатель, развернувшись, уставился на меня переставшей улыбаться маской. - Предположим, я был готов выделить сотню лет для выстраивания династии, представляя это как заслуженный отпуск. Ведь не каждый день ликвидируют падших сородичей, которые сохраняют колоссальную силу! И это могло бы сработать в ином случае, но не здесь. Нужно разжевать? - ... - Не смотри на меня взглядом обреченного теленка, не сработает. Итак, полупадшая жрица-демонесса, одна из четверки высших демонов, две не самых слабых некоматы, могучая валькирия, ставшие ангелами смертные, святая дева, ассасин Талмора и, как вишенка на торте, Довакин, - загибая пальцы, Игрок на мгновение задумался. - Ах да, как я мог забыть? Главная проблема не они со своими чадами, хотя в совокупности их сила способна на очень многое. - Зона... - Не совсем. Твоя брошенная, воспитанная в атмосфере ненависти и мстительности дочь. Щелчок пальцами в белых перчатках - и во мраке зала вспыхивает белесая, полупрозрачная преграда, за которой виднеется смутный силуэт девушки-подростка. Постепенно контуры размываются, представляя черноволосую неформалку с татуировками, темной одеждой и гаммой нестабильных эмоций, пылающей в глазах. Даже в таком состоянии от нее исходило ощущение колоссальной мощи. Ощущая - или же видя - направленные взгляды, она вскинула руки и обрушила кулачки на барьер, который содрогнулся так, словно в него врезалась всей тушей "Гончая". В голове начали формироваться картины прошлой жизни, когда под небесами Скайрима развернулась кровавая трагедия. Я не дал подсознанию оформиться, запирая память под замок, что не укрылось от Игрока: - Не хочется вспоминать? А зря, она не просто так ударила, девка-то умна не по годам, явно не в родителей пошла. - Злорадство тебя не красит. - О чем ты, болезный? - участливо-раздраженно спросил Наблюдатель. - Убийство твоей разросшейся семейки и тебя придали ей сил. - Что ты несешь? - ощущая беспокойство, переспросил я. - Помнишь откат времени, исправление ошибок, разрыв с этой Зоной? - Игрок развел руками, словно артист на сцене. - Это не отменило ее рождения, не подтерло память. Она, словно алмаз, стойко пробилась сквозь время и пространство и чуть было снова не взялась за твоих баб, пока я тебя вырывал из временного потока. Знаешь, сколько сил требуется, чтобы ее сдержать? Дочь... Девочка скривила рот в беззвучном крике, снова и снова ударяла по преграде, пошедшей змейкой трещин. Впервые за долгое время на маске начальника я заметил едва уловимое беспокойство. - Насколько все плохо? - Она постоянно растет, - не отводя взгляда от завесы, бросил Наблюдатель, задумчиво потирая подбородок. - В какой-то момент она сможет превзойти меня, и тогда... будут последствия. - Каковы варианты? - перебил я его, начиная закреплять на себе детали брони, пользуясь помощью появившихся из мрака сервиторов. В нос ударили струйки ароматного дыма, уши стал резать синтезированный голос, читающих литании. Свист работы инструментов, вживленных в плоть, постукивание по деталям - все это было одновременно знакомым и чуждым, будто происходило не со мной. - Их много, и одновременно они отсутствуют, - щелкнув пальцами, Игрок собрал из дыма и испарений призрачную площадку где-то на холмах, где я, в изменяющихся контурах тела и брони, схватился с дочерью, раз за разом терпя поражение. - Самый простой, банальный и неудачный. - Дальше, - после раздумий я приподнял голову, пока сервиторы прикрепляли нагрудную пластину. Холм, изрытый атаками, пропал, являя сырой подвал какого-то здания советской эпохи, на которые я порядком насмотрелся. В нем ощущалось нечто-то родное и опасное одновременно. Я оказался распят на стене, мучимый дочерью под наблюдением холодно-торжествующего взгляда аватары Зоны. Голова упала на грудь, тело покрыто ранами и содрогается от рыданий, ведь вокруг раскиданы части тел тех, кого я пытался защищать и построить счастливую жизнь. Все страдания, попытки изменить ситуацию пропали впустую. Взгляд оказался красноречивее всяких слов, поэтому Игрок снова изменил перспективу. Холм, горящее поместье, останки женщин, одну из которых я сжимаю мертвой хваткой за шею, наблюдая за тем, как глаза покидает жизнь. Позади все так же торжествующая аватара, рядом с которой дочь, во взгляде которой нет ни намека на снисхождение или прощение. Так же легко, как появилась, картина смазалась, ведь на подобное я все еще не был готов пойти. Сервиторы заканчивали свою работу, один из них подал мне шлем с зелеными линзами. Перед тем, как надеть его, я бросил взгляд на следующий вариант - улицы заброшенной Припяти горели химическим пламенем, от укрытия к укрытию двигались группы мужчин в черно-багровой броне, отстреливая всякого обладателя болотно-зеленого комбеза. То и дело на них бросались твари Зоны, встречая плотный огонь, далеко не всегда останавливающий угрозу на подступах. Кажется, я даже слышал крики, стоны, рыки и свист пуль, хотя теперь меня окружала мягкая приглушенность, даруемая шлемом. Показавшиеся на левом фланге бойцы в желто-зеленой защите действовали заодно с носителями красного, хотя между ними даже так ощущалась колоссальная напряженность. Снайперы - "волки" помогли выбраться "щитам" ловушки двора, где их зажали пулеметчики и несколько кровососов. Вместе они двигались в сторону наливающихся багровым светом небес, под которыми все четче прорисовывалась громада ЧАЭС. И среди них мелькала фигура в темно-зеленом БЗК, с АК, оснащенным подствольником и оптикой. Время словно бы остановилось, пока я смотрел в спину сталкеру, ощущая себя балансирующим на краю, сразу между двумя пропастями. Соблюсти баланс стоило неимоверных усилий, любое движение грозило срывом в одну из сторон, но впереди была цепочка острых выступов, способных пробить что угодно... Время словно бы замерло вокруг, даже отходящие назад сервиторы. Сам Наблюдатель выжидающе смотрел на меня, чуть наклонившись вперед, подняв левую руку для очередного переключения. Чувства, эмоции бились волнами о барьер воли, который дрожал, но все еще держался. Кое-что будто бы просачивалось сквозь трещинки, превращаясь в картины пережитого. Улыбающийся Лемур, переродившийся вместе со мной, нашедший себя в новом теле с новым окружением. Мы чуть было не прибили друг друга при первой встрече в подземельях Агропрома, приняв друг друга во мраке за смертельную угрозу. Вместе потом удирали от пары кровососов, я не дал ему ступить в "кисель", он не дал мне сгинуть в "мясорубке". Вместе ходили за артефактами, помогали отбиться от гонов мутантов, бить зарвавшихся бандосов на Свалке или Темной Долине. Несмотря на то, что я ушел, не попрощавшись, наша дружба в новом мире стала только крепче. Я мог уйти в Мундус не беспокоясь о том, что тот мир развалится на части, после всех тех сил и крови, потраченных на достижение цели. Мундус... Скайрим... Анариэль Своевольная, упрямая, гордая, добрая и ранимая эльфийка, на плечи которых легла нелегкая судьба Довакина, которая должна была одолеть Алдуина. Наша встреча на вершине Глотки Мира была своеобразной, и тогда я бы ни за что не подумал, что она станет моей женой. Постоянные шутки, подтрунивания приносили не только радость от ее реакции. Наше общение у костров и в пути давало лучше узнать ее, понять мотивы, мечты и переживания. А затем просто впустить в свое сердце, сделав частью своей жизни. С ней я тоже поступил несправедливо, уйдя обратно, чтобы закончить свою миссию. И все равно после возвращения она простила меня, была рядом и в горе, и в радости. Помогала справиться с трудностями, равно как и другие красавицы из моего окружения... А вот душу хранила лишь одна из них, о чем я прямо и сказал ей в одном из приватных разговоров. Шидоу Ирина, экзорцист Церкви, вознесшаяся до ангела, сохранившая чистоту помыслов, несмотря на мое отравляющее влияние. По крайней мере, мне нравилось так тогда думать. В тяжелые моменты одержимости местью или разрушением она помогала мне восстановиться, исцелиться от ран ничуть не меньше сестер-некомат. Она не напоминала мне младшую сестру, однако - грешно это признавать - я хотел, чтобы она была моей родней по крови. Иногда даже больше, чем Настя, иногда в виде сестры-близнеца. Так грешно и так дьявольски притягательно... Я перевел взгляд на отделенную барьером дочь. Ее эмоции было невозможно остановить, они били словно раскаленные стрелы по незащищенной плоти, пробивая ее навылет. Вся гамма эмоций читалась на ее лице, хрупкое тело скрывало колоссальную мощь. В тоже время я ощущал злую волю Игрока, направление, задаваемое им, куда я должен был пойти. Оставляя мне лишь иллюзию выбора, понимая, что я выберу, несмотря ни на что. Семья все еще оставалась для меня чертовски важным фактором.БАНГ
Без удивления, почти не ощущая эмоций, я наблюдал за тем, как болтер, поднятый правой рукой, выпускает масс-реактивный снаряд, который прошивает видение ровно там, где находился одиноко выглядящий сталкер. Оно распалось на лоскуты, вспышка резанула по глазам, несмотря на системы шлема, тьма на миг рассеялась, представляя глазам обитель Игрока целиком на бесконечно короткий миг, который невозможно уловить даже с улучшенной физиологией. Замахнувшаяся, безымянная - до сих пор я так и не удосужился узнать ее имени - дочка замерла, смотря на то, как рассыпается иллюзия. Теперь в ее потускневших глазах читалась и откровенно детская обида, пока она рассыпалась в пыль, растворяющуюся в восстанавливающем свои права мраке помещения. Я снова проиграл, надеясь, что выбрал из двух зол меньшее, вычеркивая целую жизнь из своего существования. Сам Наблюдатель ничуть не удивился моему поступку, не спрашивал объяснений, только маска кривила губы в торжествующей полуулыбке, дополняемой формой глаз. - Вижу, что ты не совсем потерян, Исе-кун, - сказал он намеренно, с намеком. - Меня зовут... - ощущая почти забытую горечь и разочарование, заставил себя продолжить - Альфарий.