Я хочу жить своей жизнью Как произведение искусства, Если есть только одна вещь, Чтобы дать вам правду.
Неприязнь или всё же равнодушие я испытывала к местам, в которых выдавали таблетки и делали уколы под кожу… Всё же прелесть современности в более тонких иглах, но напор такой же, что и при толстых. Как же всё ещё раздражали слова «как комарик укусит», глупое выражение и такое устаревшее, что призывает успокоить пациента, но сравнение совсем не подходящее, скорее, как уколоться о кактус — вот это подходит больше, хотя опять не для всех, только для тех, кто живёт в регионах, где растут кактусы с толстыми иглами, или есть дома, где растения, заведённые по глупым верованиям, якобы поглощают радиацию при том, что наши тела, как и всё вокруг, выделяют её. Солнечный свет, земля и вода — всё уже отравлено, просто мы способны принимать эту часть, не испытывая последствий.Но конец повествования, выберите закат золотой, красный, У нас есть прекрасный мир. Что ты говоришь? Так ты меня слышишь?
В те дни, когда одноклассник, чьё имя я не удосужилась запомнить, продолжал следить за мной (или нет), я просто забила на это, не обращала внимания, а, когда он пытался заговорить со мной, я игнорировала его, иногда одаривала лишь взглядом, говорящим о том, что я не в настроении или что сам виноват, — если бы сделал то, что я просила, то, может, получил бы что-то более стоящее, чем моё молчание и редкие взгляды, полные скуки… Многие даже начали шушукаться насчёт меня с этим парнем, как же там его звали… Элиот? Нет. Эрик? Нет, он как-то пафосно представился, сказал имя и фамилию… Эд Каллен? Да, точно, иногда мне казалось, он специально делал так, чтобы я сидела с ним за одной партой, даже была случайным свидетелем одного случая, когда пришла узнать, можно ли взять другой урок вместо того, который для меня был скучным до смерти, и слышала, как Эд узнавал, можно ли ему тот же урок, что у меня. Я не придала этому значения, ведь сначала всё было не особо угнетающе, но потом я стала замечать его рядом всё чаще и чаще, но несла бойкот молчания и смирения, уже не пересаживалась от него подальше, просто забила на это, позволяя ему сидеть со мной. Иногда мне казалось, я одна умела игнорировать его, смешивая с массовкой, и чувствовала себя злодеем, ловя неодобрительные взгляды. Кому-то его было жаль, возможно, многим казалось, что он унижается, но мне было всё равно, я ничего не забываю, ошибки других не прощаю и сама же их совершаю только иногда, на пути садомазохизму. Возможно, мы все так или иначе мазохисты, делаем ошибки специально, надеемся, что в этот раз будет что-то новое, другое, вкус страдания, или, может, всё же в этот раз будет малый луч света…₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪
✧ Чем больше запрещают, тем больше хочется.✧
Знаете об альтернативный психологии? Считается, что работает только на детях и подростках, но зачастую и на взрослых. Так, о чём я? Ах да, я решила не сопротивляться и… Даже не знаю. Нинет специально сказала мне не приближаться к Свону?.. Когда я узнала, что тот пожарный был сыном шерифа, то первая мысль, которая промчалась у меня в голове, — это «значит, имеется ружьё», ну, а дальше зазвенели мыслишки. Нахожу свою жертву и окрикиваю его. — Эй, Свон. Парень напрягся и готов был бежать, как ошпаренный, но пути отступления были перекрыты, и он был прижат к стене. Помявшись, он стал ждать, чего я от него хочу. — Принеси мне дробовик, он точно у вас есть, ведь ты сын копа, я слыхала, он любит оружие. Парень стал мотать головой, что означало «нет, нет, нет», на что я начала раздражаться и цокать. — У тебя что, зубы лишние? — надвигаюсь на парня и вижу, как он вздрагивает и нерешительно пятится от меня, пытаясь спастись. — Я могу принести только пневматическое, мы с отцом иногда стреляем по мишеням, — быстро проговаривает этот кент и ориентируется прочь, пока удивление не успело настигнуть моё лицо, и понятно, почему: я думала, что мне придётся устроить потасовку, и была готова к этому, сжимая кастет в кармане, но он быстро оказал содействие. Я лишь в недоумении посмотрела ему в спину и хмыкнула, приговаривая: — Умный мальчик, хоть и глупый. 50 на 50, все решения так или иначе одновременно глупые и неверные. Не стоит забывать, что он всего лишь глупый пацан семнадцати лет, хотя все подростки глупы. Мы становимся личностями с самого нашего первого вздоха и продолжаем расти как личности на протяжении всей жизни, переосмысливая её, предаваясь рефлексированию. В тот же день в парке «Олимпик» мы с Нюниусом Своном договорились встретиться. Приближаюсь к пареньку, он нервно озирался, а я подошла к нему с тыла, чем напугала. Когда мои пальцы устремились пощекотать его в часть живота, он испугался, но и засмеялся. Отшатнувшись на добрых восемь шагов от меня, он выпрямился и придал голосу сосредоточенность, можно было подумать, он зря времени не терял, стоял тут, ждал меня. Я немного опоздала, и он обдумывал свои действия, пытался что-то решить, составлял план так стремительно, меня это немного обескуражило, но ненадолго, так как за внешней оболочкой внушаемого самому себе спокойствия истина его нелепости всё равно вырвалась наружу. — Ты ведь Клара? — нерешительно спрашивает паренёк. — Нет, Эйла Флоренси. Ну, естественно, я Клара, все уже знают, кто я, — закатываю глаза, не скрывая пренебрежительного осуждения от глупого вопроса. Паренёк подает блеющий голосок и думает, что я не слышу его болтовню под нос. — Не сомневаюсь, — шепчет он. — Эм… Да, конечно, но… — Чего ждёшь? Оваций? Пушку давай. — Ну… Тут такое дело. Ты это… Потом, ну… Понимаешь?.. Смотрю на него и понимаю, что совсем уж парнишка испугался. Я перестаралась? Надо как-то разрядить обстановку, и всё, что приходит в голову, — это отвлечь его, а то нервный такой, прямо мелкая собачонка, подёргивается и запинается. — Да я понимаю, расслабься, я всего лишь хочу отстрелить эту глупую бандуру, — говорю это и указываю на ногу, на которой мой злосчастный, но уже родной прибор, на котором разноцветными маркерами написано всякое, но больше всего видно надпись: «Нинет, сдохни!» — А, вот оно что, фух, — протягивает пушку, но уже уверенно, без дрожи. — Держи. Беря пушку, понимаю, что это точно пневматика. Совсем забыла. А возьмёт ли её эта хрень?.. Скорее, нет, то же самое, что из рогатки стрелять: только с большей вероятностью причинить боль себе. Чёрт, тяжело вздыхаю. — Пневматика, да… А что посерьёзнее принести не мог? С таким же успехом можно было и из рогатки попытаться, — лёгкое раздражение и усталость моментально навалились, а потом я задумалась. — Нет… У отца только одна пушка и всегда при нём. А эти все, что у нас хранятся, мы используем для охоты или просто тренировки на меткость. Нет… Прости… Смотрю на паренька пристальнее и ловлю себя на мысли, прищуриваю глаза и подаюсь на один шаг к нему, делая движения по кругу, словно пытаюсь оглядеть со всех сторон, потом останавливаюсь, видя, что это его немного напрягло или позабавило — кто его разберёт? Ух, эти подростки, у них в головах вечно какие-то блокбастеры. — Может, ты думал, что, если принесёшь мне пушку посерьёзнее, я убью тебя в этом лесочке?! — делаю движения руками, как бы показывая, что, кроме нас двоих, нет никого, но потом, засмеявшись, добавляю. — Или, может, ты подумал, что я хочу отжать пушку у тебя, чтобы… ну, не знаю… — делаю наигранное, задумчивое лицо. — Не… Ну, не совсем так, — и прошептал, думал, что это я не услышала, хоть и была в пяти шагах. — Кто знает, что у тебя в голове творится. — О, не беспокойся, мой разумный друг, я не собираюсь никого перестреливать в школе. Зачем мне это? Я ведь не объект издевательств, — делаю жест, словно отгоняю невидимого комара, и продолжаю. — Хоть стоит признаться, всё ещё вынашиваю план по несчастному случаю с Нинет, но это так, бунт подросткового романтизма, как говорится, одни подростки грезят о любви, другие — об убийстве, ха-хах, — мой смех звучал искренним, поскольку мне правда было смешно, я не картинно смеялась, а по-настоящему, всё, что я говорила, было абсолютно откровенным. Смех утихает… Приятная тяжесть, вспомнились дни той далёкой жизни, хоть и пневмат, но всё же… Дни, где у меня был отец, он был человеком простым, но моя мать — нет, смылась, как только я научилась ползать, но батя был не из слабаков, он растил меня, учил обращаться с оружием, рыбалке, охоте, как освежевать пойманного оленя — всем премудростям Техаса, старого доброго Техаса, где никто не суётся на твою территорию, поскольку знает, что его ждёт свинец в тушку. — М-м-м, пневматика, конечно, мило, но всё же хотелось бы настоящее ружьё, — перевожу свой взгляд с пушки на него, потом кривовато, лукаво улыбаюсь. — Ты ещё, думаешь, что я пристрелю тебя? — навожу пушку на него и ещё коварнее улыбаюсь, потом делаю жест, как будто стреляю, несерьёзный стёб. — Пиф-паф, ты мёртв. Он вдруг дёрнулся, испугавшись. Вот же дурачок, дёрнулся и врезался в дерево, ну просто дикий заяц. Вот же недотёпа, но забавный, такой прямо Бемби, наивный. Он сидит в кусте, я бросаю пушку и спешу на помощь. — Ну ты и глупый, я бы не стала в тебя стрелять даже из пневматики, разве что только из пейнтбольного, — говорю, всё так же улыбаясь и смеясь над ним. Помогаю ему встать и отряхнуться от того, во что он приземлился: пары листиков и земли. — Ну, жив, цел? Смотрю на него и тут замечаю на щеке царапину и кровь. Чёрт, с собой даже дурацкого пластыря нет, ха, это даже смешно. — Вот чёрт, у тебя кровь, надо обработать, чтобы ничего не воспалилось, сейчас, — и недолго думая я притягиваю его и слизываю капли крови с его щеки, потом отрываюсь, смотрю. Вот уже… Нет, ещё надо. Пару раз лизнув его в щёку, наконец-то отрываюсь от него и отступаю, а парень просто… Сказать, что он в шоке, — ничего не сказать. О-о-о, трудный какой. — Ой, да ладно тебе, не будь таким неженкой, слюна — это природный антисептик, все знают. Отец наверняка рассказывал, раз вы с ним ходите на мужские делишки, — смотрю на него, пытаясь дождаться реакции, и продолжаю выводить из оцепенения. — Да, конечно, ты мог пойти с окровавленной щекой домой, но там бы настал тотальный допрос. Ну я же права, а так нет крови — нет преступления, а царапинку почти не видно, и не бойся, я не заразна, — улыбаюсь самой тёплой улыбкой, на которую была способна. Гляжу на него, и в моей голове возникает картина, словно мама кошка своего котёнка облизала. Вот чёрт. Ну да, а то мало ли капнула б ему на одежду, а кровь тяжело отстирывается, а я в момент слизала все следы. Боги, как это всё чудно, сама не верю, что подобное отчебучила, наверное, в следующей жизни буду кошкой.₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪
POV. Фил.
Всё шло своим чередом. Я время от времени приглядывал за Кларой, так, кажется, её зовут? Мы почти не пересекались, да и не очень хотелось. Встреча с ней приносила какие-то двойственные чувства, и мне это, определённо, не нравилось.***
Частые гости в нашем доме — Блэки. С Джейкобом мы с детства знакомы и являемся лучшими друзьями. Он сын Билли Блэка, вроде как друга моего отца. Назвать Билли беспомощным язык не повернётся, и это было бы моей грубейшей ошибкой. В детстве мы с Джейком часто проводили время вместе, но потом поступили в разные школы, хоть теперь часто не видимся, но все ещё являемся лучшими друзьями. Я с ним всем делюсь и надеюсь, что он тоже. Но есть вещи, о которых мы не говорим, я же знаю, что что-то да должно оставаться в тайне, и осознаю, что он тоже не до конца честен со мной. Поэтому мы квиты. Помню даже в лес вместе ходили, удивительно, что не потерялись. Но было весело! Даже в речке умудрились искупаться, потом с горячкой отлёживался. «Почему только я один?» От этого становилось немного обидно.***
Воспоминания воспоминаниями, но сейчас надо делом заняться. Пока мы готовили, чтоб нас долго не ждали, я решил принести немного перекусить и выпить: кому чай, а кому чего-нибудь покрепче. Благо, мама знает рецепты вкусных и сытных блюд, которые быстро готовятся. И вот так весело мы проводили вместе время. Я считаю их частью нашей семьи. Правда, разговор проходил крайне странно: дядя Билл, как обычно, жаловался на Калленов, ну, не знаю, почему он их так недолюбливает? Затем начали говорить о Кларе, и мне задали такой вот вопрос: — Она не кажется тебе странной? — и все уставились на меня, показывая, что им тоже интересно узнать ответ на этот вопрос. А я думал, что же им ответить? Правду? Блин, я лгать не умею! Ладно, скажу, как есть. — Да, довольно необычная личность, я таких ещё не встречал. Может, из-за того, что она из-за границы? — выразил свою гипотезу. А что, вполне возможно, что там все люди со своими тараканами в голове. Так и прошло время, правда, потом Джейк пригласил меня на выходных на пляж Ла-Пуш. Я согласился. Развеяться надо, а то слишком много странностей в последнее время, от которых следует отдохнуть.События следующего дня.
Всё проходило как обычно. Если бы только меня не выловила Клара. Я, правда, пытался куда-то деться, но она меня прижала к стене! Ну разве девушки себя так ведут? Я даже не знаю, как на это отвечать, она, определённо, странная! — Принеси мне дробовик, он точно у вас есть, ведь ты сын копа, я слыхала, он любит оружие. Вот попадос! И как мне на это отвечать! Чёрт, я парень или кто?! Мотаю головой. — У тебя что, зубы лишние? — надвигается она на меня. Блин, она мне кажется очень пугающие! — Я могу принести только пневматическое, — сглатываю неприятный ком в горле, продолжая, — мы с отцом иногда стреляем по мишеням, — еле-еле договариваю я. Она вселяет в меня ужас***
Отца ещё дома нет, как и мамы, и можно выдохнуть спокойно. Просто возьму оружие из старых запасов, которыми мы уже не пользуемся, и отец о пропаже не узнает. В этот же день я принёс его в парк «Олимпик». Осторожно озираюсь, чтоб не получилось неожиданной встречи, мало ли, может, у меня сердечный приступ случится. Она опаздывает, ну хотя бы с этим она походит на обычную девушку. Тут я почувствовал, что меня щекочут, от неожиданности засмеялся и тут же отскочил от неё на восемь шагов, ну мало ли. Сейчас получит оружие и мне по голове пару раз треснет, мне такого счастья не надо. — Ты ведь Клара? — неуверенно начал я. Ну блин, что за вопрос? А о чём ещё спрашивать-то? Она и не представлялась. — Нет, Эйла Флоренс. Ну, естественно, я Клара, все уже знают, кто я, — рассерженно отвечает она. — Не сомневаюсь, — шепчу себе под нос. — Эм… Да, конечно, но… — блин, как-то сказать всё же надо, чтобы она потом вернула. Думаю, это только сильнее её рассердит. — Чего ждёшь? Оваций? Пушку давай. — Ну… Тут такое дело… — блин, бери себя в руки, кретин. Это же просто девушка. Ладно, не совсем просто девушка, но всё же. Не убьёт же за это… Что-то даже в этом я не уверен, когда смотрю на неё. Сглатываю, протягивая пушку, подрагивающими от волнения руками. — Ты это… Потом, ну… Понимаешь? — Да я понимаю, расслабься, я всего лишь хочу отстрелить эту глупую бандуру. — А, вот оно что, фух, — теперь можно выдохнуть спокойно. Руки больше не дрожат, и я даже смог немного нервно улыбнуться. Протягиваю пушку, но уже уверенно. — Держи, — блин, похоже я стал чересчур нервным в последнее время. Надеюсь, от этого не поседею и мне не грозит облысение на моей макушке. Пх. От этой пришедшей мысли я неожиданно повеселел. — Пневматика, да… А что посерьёзнее принести не мог? С таким же успехом можно было и из рогатки попытаться. — Нет… — неуверенно. У отца только одна пушка и всегда при нём. А эти все, что у нас хранятся, мы используем для охоты или просто тренировки на меткость. — Нет, — уже уверенней. — Прости… — как-то неудобно получилось. И жаль мне её, она же не собака или преступник, чтобы на неё подобное вешать. Она вдруг задумчиво посмотрела на меня, словно в чём-то подозревает, и говорит: — Может, ты думал, что, если принесёшь мне пушку посерьёзнее, я убью тебя в этом лесочке?! Или, может, ты подумал, что я хочу отжать пушку у тебя, чтобы ну… Не знаю… — Не… Ну, не совсем так. Кто знает, что у тебя в голове творится, — последнее я сказал шёпотом. Ну не знаю я, что теперь поделаешь. — О, не беспокойся, мой разумный друг, я не собираюсь никого перестреливать в школе. Зачем мне это? Я ведь не объект издевательств, — она делает паузу и продолжает. — Хоть стоит признаться, всё ещё вынашиваю план по несчастному случаю с Нинет, но это так, бунт подросткового романтизма, как говорится, одни подростки грезят о любви, другие — об убийстве, ха-хах, — девушка заливается смехом. «А она не такая уж и страшная, но и неопасной её не назовёшь», — такая у меня была мысль, но лишь мгновение, потом я отшатнулся. Тут она решила подшутить и направила пушку на меня произнеся «пиф-паф»… Я отпрыгнул. И в итоге получилось так, что я оказался в кустах. Боль в голове отрезвляет. Думаю, что шишка точно будет. Она показала себя с другой стороны, она не монстр, как считают некоторые одноклассники. Она хотела мне помочь и проявила свою доброту, а потом эта её медицинская помощь… Обслюнявила мою щёку, а я стоял и не мог пошевелиться, ощущая её губы и язык на своей щеке, её руки, что придерживали меня. Закончив с моей щекой, ухмыляясь, она немного постреляла по веткам и кустам, а после отдала пушку, помахала рукой на прощание. Так и разошлись. Но перед этим случилось кое-что неожиданное. У меня шок. Она. Меня. Лизнула! Блин, мне кажется, что скоро я поседею от таких вот неожиданных и нервотрёпочных дней. Это определенно выбило меня из колеи больше, чем всё остальное. Я был не готов к такому, я думал, что она могла меня побить или ещё что, но к такому раскладу мои разум и тело были не готовы! Я ни разу ещё не целовался, а тут такое. Уже довольно поздно, поэтому я возвращаюсь домой. Там уже мама с отцом. — Кушать будешь? — ласковый голос мамы заставляет меня вздрогнуть. Ну нет, не может же моя мама тоже быть такой. Выдыхаю, расслабляясь, но шок даёт о себе знать, поэтому мысли не дают мне до конца расслабиться. Нет, я её всю свою жизнь знаю, она не такая. — …Я не голоден, — сейчас мне необходим сон, а ещё желательно успокоительное принять. Да, так и сделаю. — Сегодня был насыщенный день, поэтому я пойду отдохну, — прохожу рядом с ней и останавливаюсь, чтоб поцеловать в щёчку. Это уже вроде как семейной традиции и давно вошло в привычку. Сначала прохожу в ванную комнату, там у нас полка со всякими препаратами, у мамы слабое сердце, поэтому ей они необходимы. В её «коллекции» обязательно находятся болеутоляющее, успокоительное и кошачья мята?.. Хм, мама, похоже, пополнила запасы, беру второе. Читать инструкцию для применения нет необходимости, пару капель должно помочь, поэтому в любом случае не переборщу. Да и сил читать уже нет, я слишком вымотан. В воспоминаниях всплывает момент, когда она лизнула мою щёку, заставляя сердце учащённо забиться, а температуру — непроизвольно подняться. Глухо взвыв, включаю холодную воду, сразу же наполняю ладони водой, смачивая их, затем резким движением прикладываю к лицу. Резкий холод помогает охладить температуру тела. Не знаю, сколько прошло времени, но я всё же пришёл в себя. Вздыхаю, выключая кран, отправляюсь к себе в комнату. Падаю на кровать, даже не удосужившись переодеться, начинаю чувствовать, как постепенно действует препарат. Подняться было бы сейчас очень сложно: навалилась сонливость, а веки стали тяжёлыми. Постепенно глаза закрываются, а меня окружает темнота. Прежде чем провалиться в мир Морфея, из ниоткуда проявляется недавнее событие, тот самый момент, который выбил меня из колеи. Теперь я осознаю, что, похоже, кто-то был прав: «Люди боятся того, чего не понимают». И я полностью согласен с этим человеком. Остаётся надеяться, что выходные пройдут без сучка и задоринки.End. POV. Фил.
***
POV. Фил.
Было пасмурное утро. Никто ещё не решался просыпаться. Для этого городка это была вполне приемлемая погода. Солнца не было видно из-за облаков, которые покрывали почти всё небо. Начало светать. Было жарко, очень жарко. Дышать становилось всё труднее и труднее. В горле пересохло, отчего очень хотелось пить. Я проснулся резко, рывком поднимаясь с кровати на локти. Не сразу осознавая, что произошло, я пытался отдышаться. После нескольких попыток это давалось всё легче и легче. Потихоньку расслабляясь, я начал вспоминать, из-за чего у меня сейчас такое состояние. Ещё не до конца проснувшееся сознание первые минуты не хотело воспроизводить прошлые воспоминания, поэтому пришлось немного подождать и постараться прийти в себя окончательно. Сознание начало постепенно воспроизводить те моменты, из-за которых организм повёл себя так неадекватно. Воспоминания, как картинки, всплывали в сознании, из-за чего я чувствовал себя очень плохо. Содержание, которое несли в себе эти… «картинки», сначала повергли меня в шок, потом пришло смущение и наконец стыд. Никогда ещё не ощущал подобного. От этих воспоминаний руки вспотели, во рту снова пересохло, а кровь прилила не только к лицу, но и… Пониже. Глухо вздохнув, опускаю взгляд вниз и смотрю на то, что меня совсем не радует. Тяжёлый вздох помимо воли вырывается из уст, прикрываю глаза, мысленно считая до двадцати, чтоб наверняка. Мне. Приснился. Мокрый. Сон. С. Участием. Клары. Это плохо, очень. Я-то думал, что этот возраст уже позади, но оказалось. Не всё так просто… Поднимаю взгляд на часы. Замечательно, 4:37. В запасе ещё много времени, а на данный момент я не усну. Поднимаюсь, чтобы убрать за собой это безобразие. Теперь я уверен, что выходные пройдут не так хорошо, как планировались.End. Pov. Фил.
✧ ✦✦✦ ✧ ✦✦✦ ✧ ✦✧✦✧✦✦✦ ✧ ✦✦✦✧
Общение с людьми всегда вызывало неоднозначное послевкусие. Люди разные — это факт, и тут как повезёт: в лучшем случае не почувствуешь ничего, в худшем — захочется поубивать всех за компанию. И всё равно хорошие там люди, что вызывали улыбочку, скупую, но всё же это вызывало светлые чувства. Люди и их проблемы, токсичные отношения, которые перемыкают нашу нервную систему… Люди чаще думают о себе, а не об окружающих, и при этом продолжают бродящие, живые куски мяса, что занимаются ханжеством, говорят, что они понимают вас, но при этом не ебут ни на минуту, что творится ни с вами, ни в вашей голове, ни в душе, ни в мозгах, ни в желудке и даже ни в жопе…И хотя вокруг тьма, Ясно, что тебя нет рядом. И я чувствую, что становлюсь старше, И спетые мною песни — Лишь эхо вдалеке.
Мне понадобилось много жизней, чтобы начать эволюционировать, когда-то в одной из жизней в подростковом возрасте я была неуверенным и закомплексованным подростком, которого обошла родительская любовь, а если говорить про понимание и принятие, то мы вообще далеки и незаметны. Меня перемкнуло, и я решила, что даже другие такие же покалеченные и несчастные подростки не имеют права развлекаться за мой счёт. Нашла ножи, провода, пистолет и автомат, чтобы убить большую часть тех, кто занимался моим унижением, вспоминая плевки мне в лицо, смех, кидание зажжённых спичек в меня, ударов в руки и ещё не совсем развитую грудь, чёрные синяки на теле из-за этого. Я узнала, что всё же если ударить девочку между ног, то ей тоже будет больно, да так, что на минуту будут искры и темнота, хоть и при том, что, так называемые, яйцеклетки находятся внутри, а не снаружи, но удар по половым губам и главному гребешку, который именуется хрящиком, может вызвать кровотечение, а при «удачном» ударе — перелом тазовой кости. Где та граница, после которой уже нельзя вернуться назад? Ты терпишь или, правда, не понимаешь, что с тобой делают эти стервятники? Их плохая, несчастная, искалеченная жизнь не даёт им право отражать и выплёскивать свой гнев на тебе, но ты продолжаешь им позволять делать из себя жертву, не осознавая, что терпение закончится и тьма подкрадётся и поглотит тебя, сожжёт твою душу, и ты поймёшь это, но будет поздно. Не надейся больше на удачу.В ожидании завтрашнего дня, Когда я бы взяла тебя за руку и пела песни.
Пробуя на вкус месть, пропускаешь момент, когда тебя уносит в дебри, из которых ты не выберешься, даже мольбы не убивать, просьбы о пощаде лишь подливали бензина моему адскому огню, сжигая меня дотла. Время не лечит. Лечит месть. Только после мести начинается выздоровление. Настоящий ад — это жизни, которые мы проживаем, забывая или помня всё. Живя, мы надеемся и верим в лучшее, думая, что от нас ничего не зависит, что мы должны терпеть несправедливость и жестокость других. Это не так, не надейтесь и не терпите жизнь, проживайте так, чтобы не было осадка, ведь он пойдёт с вами в другую жизнь. Даже если вы не вспомните, будете ощущать тяжесть. Не понимаю, почему и за что. Все мы солдаты удачи, которой нет.₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪ ₪₪
✦Что происходит в Порт-Анджелесе, то там и остаётся, зализывая раны.✦
Порт-Анджелес, ну, по обзору всё такой же, только магазинов чуть больше, чем в Форксе. Что делать тут? Ну, как варик надо дошкрябать до бара, там должен быть этот чувак, уложиться надо часа в два — тусить тут допоздна не было смысла. Встретилась с мутным типом, всё было тихо, мирно, про то, где узнала про него, соврала, что какая-то девчуля поделилась, а про медбрата ничего не сказала — мало ли опять же. Он продал мне пять косяков. Выхожу, иду себе тихо, мирно, в небе пасмурно, кастет в кармане, лак для волос в сумке в переднем кармане, иду не спеша, оказываюсь за поворотом. Да, заблудилась немного, чёрт тебя дери. Смотрю по сторонам: ни души, даже сраной чайки не видать, прямо «Сайлент Хилл» только без тумана, но вдруг в тишине появляются парнишки. Сначала двое, потом трое, словно кучка гиен, которые вели охоту под названием «Кого бы сегодня изнасиловать», разбредались по одному, по два, по три и искали жертву, я знала о таком методе: всё как у зверей, что сказать. Ну, я, не напрягаясь, поняла, что это окружение псевдохищников, размяла мышцы, сосредоточилась умственно и телесно, чтобы навалять каждому недонасильнику. Первый позволил себе приблизиться и сразу получил в глаза кастетом, от нещадящего удара он лопнул, следующий — в нос, я разбила ему его, несколько быстрых ударов, потом третий пришёл ему на помощь, схватил меня за шкирку, но я вывернулась. Здоровый амбал… Нанесла удар между ног этим кастетом в ботинке, было что-то вроде конструкции выдвигающегося перочинного ножика, бью в колено, в пах, в адамово яблоко, пошла такая пьянка, раскидала где-то четверых, пятый и шестой не решились подойти. Не обошлось без жертв, запах крови стоял забойный, кажись, задела парочку артерий. Ну да похер, пусть подыхают, как бешеные шавки на мокром асфальте. Мир жесток, и ты должен быть сильней, чтобы выжить. Лак использовала как перечный баллон в глаза двум из шести, а потом — как огнемёт, поджарив четырёх из шести, оставаясь при своём. Испачкалась немного в их крови, но дождик начался, так что смывал кровь. Я подставляла руки и ботинки под его капли и, решив, что с них хватит, пошла прочь, убыстряя темп, только один из них кричал, что запомнил меня и что мне пиздец. Я посмотрела на него и сделала резкий выпад, на что он вздрогнул, вот же слизняк, ему на вид лет шестнадцать, видимо, эта банда была из отсидевших, друг брата брательника, кучка воняющих табаком и спиртом. Шестой и пятый, что стояли в стороне, были подростками, что увязались в компанию взрослых, но этот шестой был такой наивный, что до конца ещё не осознал, куда эта банда его хотела втянуть. Небось верил, что просто кучка пьяных мужиков находит потерявшихся девочек и мило объясняет, как пройти, ха.Awolnation — Run. Я человек, способный делать ужасные вещи, Я человек, способный делать ужасные вещи, Я человек, способный делать ужасные вещи. Там удары молний во всём мире Молния поражает во всём мире. Беги! О-о-о!
Бежала я, потому что решила, что надо убираться, а то совсем уж сорвёт мне крышу, а в голову лезли мысли поубивать их, уговаривали стереть их с лица земли во благо другим, но я не герой, но и отрицательным персонажем не стремилась быть, хоть все говорит об обратном. Стоит только посмотреть на мои руки, как увидишь, что они в крови и отнюдь не в моей. Всё, на что я могла рассчитывать, — что они не сунутся опять играть в эти игры, а то вдруг опять не повезёт и натолкнусь на того, кто может дать отпор. Бег — это как философия, убегать от проблем, от себя и своих действий, которые можешь завершить. Я пробежала прилично. Поворот. Решила посмотреть назад и вдруг въебалась, подумала: «Блядь, стена!» Нет, я видела, что впереди, у меня не всё так плохо с вестибулярным аппаратом, чтобы бежать чётко и резко в стену, наверное, и у профи бывают промахи. Ещё и такая холодная, словно это кусок льда, а не кирпичи. Знатно приложилась в эту глыбу, словно в столб, что вырос на ровном месте, так сказать синяк на всю левую сторону, и сразу лёд для облегчения домашнего насилия, прямо совет по домашнему насилию: положите лёд в мешок, отпиздите оппонента и приложите лёд, и мордобой. Я только ругнулась: — Ай, блядь, что за айсберг? — приобнимая свою ушибленную сторону. Смотрю, сначала не понимая, кто предо мной. Я столкнулась с ним, и с помощью быстрой реакции он схватил меня, чтобы я не упала. Выглядела я очень удручённой из-за того, что всё же мне удалось уговорить себя не убивать ушлёпков, хоть они достойны смерти, но не стоит начинать эту жизнь с убийства. Но я была убеждена: он что-то искал и, кажется, только что нашёл. Кидал взгляд туда, откуда я бежала и непроизвольно прижимал меня к себе. На лице было явное волнение и желание пойти туда, откуда я стартанула, но, видимо, тот факт, что я в его руках, смягчил его намерения. В этот момент моё сердце чуть ли не остановилось, он смотрел на меня во все глаза. Чувствую, как его руки держат меня, осторожно, мягко, чувствую всю его глубину и искренность. Смущение? Удивление? Вопросы? Даже не знаю, что сказать или сделать. Понимала только одно: из этих аккуратных объятий не выбраться. Как я это поняла? Ну даже не знаю, с чего начать. Слышу его голос, такой спокойный и внушающий, но всё же это не всё: он пытался успокоить меня, хотя, скорее, он успокаивал себя. — Ты в порядке? — притворно спокойным голосом спрашиваю я, всё ещё держа её в своих руках. — Ну, была живее всех живых, пока не врезалась в тебя. Ты кусок глыбы, ты что, на стероидах? — смотрю на него, пытаясь понять, есть ли на нём бронежилет. — Ты чё такой каменный? — и тыкаю пальцем в его грудь. Упругая. Удивлённо на неё смотрю, для себя ставя галочку, что страннее человека я ещё не видел. Единственное, что приходит в голову, — ответить это: — Ты нашла время задать этот вопрос, другого подходящего времени, я погляжу, не было? — Слушай, да ты сам тут вырос на ровном месте, а я пострадавшая, у меня теперь синяк будет на руке из-за тебя. Айсберг ты, из тумана выплывающий, — и недобро щурюсь, пытаясь отстраниться и выбраться из его рук. Вообще не понимаю, что у неё в голове творится. «Она точно ненормальная», — проносится в мыслях, что вызывает во мне тяжёлый вздох. — Умей ставить приоритеты, если тебе нужна помощь — попроси знакомых помочь, — оглядываюсь ей за спину и смотрю в то место, откуда она прибежала. — Девушке не стоит гулять одной, это может привести к плохим последствиям. Мои глаза округлились. А парень-то раритетный попался, такие речи задвигает, не знаю, то ли плакать, то ли радоваться и звонить в психушку. — Слушай, давай порешаем раз и навсегда: ты меня не видел, я тебя тоже, окей, компренде, ферштейн? На каком языке тебе ещё сказать, чтобы ты усёк: мне не нужна помощь. Он ослабил хватку, вернее, почти отпустил меня, и я настолько ловко, насколько была способна после пробежки и потасовки с теми придурками, выставила палец, тыкая в него. — Стоп, а что ты тут делаешь? Ты чё, следишь за мной? Или же это совпадение? Не думаю, — подозрительно смотрю на него, словно мои глаза могут делать рентген, изучая, выискивая подтверждения своим подозрениям и обвинениям в его адрес. «И что на это отвечать?» — думаю, пока она всё так же смотрит на меня с подозрением, как же с ней сложно. — Совпадений в мире слишком много, если будешь заострять на всём внимание, то голова взорвётся, — говорю я и ухмыляюсь. А этот маньячина не простак, отвергает истину, но меня не проведёшь, йогурт ты мой просроченный. — Хм, ну ладно, допустим, совпадение, невероятная случайность, и я себя накручиваю, ну, тогда пока. — Стоять, — говорю раньше, чем думаю. Во даёт. Ладно, выкручиваться — так выкручиваться по полной. — Раз уж такое совпадение, мне будет легче, если я тебя подвезу к твоему дому, негоже молодую девушку оставлять в таком месте одну, — надеюсь, она не собирается опять устраивать марафон, хотя если и устроит, то мне даже легче будет, если она всю свою энергию высвободит, тогда устанет и, может быть, спать захочет. Кто его знает, я даже в этом на её счёт не уверен. Хера себе, меня прямо током прошибло от его «стоять» и всех этих любезностей про молодую девушку. У-у-у-ху-ху, парень, ты чё? Поворачиваюсь, складываю руки на груди и как бы одариваю его взглядом по типу «ну ты и франт». — Слушай, Эд, да? Ты вроде парень неплохой, и у тебя семья, и ты весь такой рафинированный, правильный, может, ты и дальше будешь делать то, что ты и раньше делал? Сверкай своей мордашкой. Тебе лучше не общаться со мной, или ты ещё не понял этого? Что я не то, что тебе нужно? Слишком много вокруг меня безумия, и, если не хочешь сойти с ума, лучше не приближайся, будь и дальше милым мальчиком и слушайся родителей, и пусть милые девочки пускают слюни и крутят хулахуп, — когда я говорила это, мой тон был таким… Даже не знаю, как описать, но парень слушал и впитывал, а я чуть ли не дышла ему в лицо. Закончив свою тираду, я осознала, какие серьёзные щи выдала этому милому парню. Да что со мной? Не могу расслабиться и принять доброту от хорошего паренька. Со мной всё очень плохо… Делаю шаги назад, понимая, что меня опять накрывает, и потираю руку, на которой под кофтой вырисовывались круги. Хотелось закрыть лицо руками, но всё же раз уж он добрячок, то сделаю последний ход. Я не знал, как на это реагировать, прекрасно зная, что она это выдала на эмоциях, но она выдала именно то, что было у неё на душе. Внезапно она отходит от меня, я был в прострации до этого момента. Сколько же она держала в себе, терпела? Подхожу к ней и обнимаю, ничего не говоря. Чувствую объятия малознакомого парня. Ну, почему малознакомого? Мы учимся в одной школе, чёрт… — А ты странный, Эд, — немного хихикаю ему в грудь, пребывая в его объятьях. Ну просто скала, а я бушующая волна, чудно. — И часто ты так обнимаешь одноклассниц?. — Нет, — хмыкаю я в ответ. — Для них всех я ледяной принц. Я вижу их, как открытую книгу, они все могут врать в лицо, радоваться за подругу, но при этом за её спиной распускать гадкие слухи, они… фальшивые, но ты другая. Как я и говорил: ты странная. — Кто бы говорил про странность. Ну, я могу тебя поздравить, ты повышен до айсберга, — похлопываю его по спине, продолжая хихикать. — А то принц да ещё и ледяной, слишком уж пафосно, нет? Это действие заставило меня засмеяться. — Ты это скажи тем, кто его придумал… Я смотрю на него внимательно, даже с лёгкой заинтересованностью. Кто мог что-то о нём говорить? — И кто же придумал? — Те, кто обычно любит всякие сплетни распускать. Вот удивляюсь, неужели им делать, кроме этого, нечего? — смотрю на неё, ожидая хоть какого-то ответа, ведь в большинстве распущенных слухов участвовали девушки. Хоть я и могу читать их мысли, но это не помогает мне понять, из-за чего это их так привлекает. — Ну сплетни не моя стихия, может, это всё тот же злосчастный синдром узколобых людей? Откуда, как ты думаешь, появляются сказочки? Всё оттуда же. Вот, например, слышал, какие невероятные фэнтези ходят обо мне? — делаю многозначительное выражение лица. Пользуюсь его задумчивостью, словно он вспоминал что-то. Наконец-то отпихиваю его, а то как-то… Ну, не знаю я… Всё так чудно, хотя чего я ожидала? Ничегошеньки… — А это фантазии? — изображаю почти искренне удивление, надеюсь, я хороший актёр, но потом сразу становлюсь серьёзным. — Много что слышал, но думаю, иное всего лишь выдумка… — Ты прав, большая часть — выдумка, я слышала только одну невероятную вещь: как-то девчонки перемывали кости кому-то, а я просто сидела и смотрела в стену, как обычно, и они такие: «Ой, это же она, уходим». Ха-ха, это было забавно. Думаю, так и появилась кровавая Мери: из нелепых историй, раздутых до небес. — Да, когда тебя сторонятся, это не всегда плохо, — воспоминания ещё где-то в горле. Отвратительный запах одеколонов, ужасно много косметики на лицах нынешней молодежи, и все они пытаются как можно ближе находиться со мной. Запах, слух — все чувства словно сплотились в отвращение. — Да, думаю, это замечательно, что они убегают, как только меня видят, хоть некоторые с надеждой бросают свои взгляды: а вдруг ты позволишь залезть к тебе под кожу. На словах о надежде я уже понижала голос, переходя на шёпот, делая слова «залезть под кожу» устрашающе звучащими, если только не интригующе, но и флиртующе. Заметив зачарованность в глазах Эдварда, я расплываюсь в улыбке. О нет, только контроль потерять не хватало, она так близко. Как я не заметил на её ботинке следы крови от тех парней? Глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться. Делаю едва ли уловимые движения от Эдварда, пока он пытается решить, что сказать, но взгляд его словно почернел или ещё ярче засветился? Он словно боролся с собой, и взгляд падал на мои губы, вот чёрт… Ей не стоит так близко подходить, я могу не сдержаться,***
POV. Другая официантка.
Сегодня должен был быть такой же день, как и всегда, но нет. Девушка, что должна была прийти в свою смену заболела, а под рукой была только я, которая собиралась идти домой. Зачем я осталась, если проработала свой заработок на хлеб? Они сказали, что дадут деньги ещё за ту смену, которую я проработаю сейчас. Тяжело вздохнув, я натягиваю на себя специальный костюм, который был уж очень неудобным, а дизайн — ничтожно банальным. Так, надо просто пережить этот день, дома меня будет ждать сестрёнка, хорошо, что я позвонила ей и сказала, что задержусь на ещё одной смене, чтобы она меня не ждала. Мимо меня проходит Хлоя, та ещё заноза в… одном месте, а также по совместительству шкура. О ней много слухов ходит, но начальству важно лишь то, что она приходит, работает и выполняет свои обязанности. Виснет она буквально на каждом встречном, который выглядит красивым и богатым. И вот сейчас она остановилась и начинает рассматривать людей за столиками. Эх. Как же мне противно находиться рядом с ней, именно поэтому выбирала смену не ночную, так как она всегда тут ночью ошивается. Я специально составила график: учёба, работа, сон. Надеюсь, что меня оторвали только на сегодня, потому что замещать больную — не моя обязанность. Ей стоило о своей болезни предупредить не в последний момент, а тогда, когда она заболела. Слышу томный вздох рядом, это сигнал, что Хлоя-помоя нашла претендента, на котором сейчас повиснет. Мне становится очень его жаль, ну правда. Кидаю мимолётный взгляд на столик у окна, там сидит молодая пара: действительно красивый парень и девушка. Так они пара? Как у Хлои вообще мозги работают? Прохожу за заказом на другой стол, что был поближе к ним. Смотрю на Хлою, и мне становится противно, её физиономия прямо и говорит, нет, кричит: «Я хочу тебя, давай развлечёмся». Фу, какая же она мерзкая, не видит, что ли, что он, скорее всего, ещё ученик? Она на себя в зеркало смотрела? Когда? Год назад? — Может, ты прямо тут на него залезешь? Он типа несовершеннолетний, поубавь свой пыл, дамочка, если не хочешь в тюрьму, — единственное, что я услышала, уходя выполнять заказ. Мельком посмотрела на ту девушку. «Молоток! Ты мне уже нравишься, приходи в мою смену почаще, буду с радостью тебя обслуживать». Улыбнувшись своим мыслям, я подумала о том, что сегодняшний день не был так испорчен, как предполагалось. Опустить Хлою-помою да так, чтобы она покраснела! Она, у которой ни стыда, ни совести нет. Она её сделала! «Они прекрасная пара», — думала я, разнося заказы в оставшуюся смену.POV. Конец. Другая официантка
*** *** ***
Вот и начались посиделки в такой небольшой кафешке, которая была наполовину заполнена посетителями. Пахло там свежей выпечкой, видимо, они пекли пироги и не только. Чувствую ваниль и можжевельник — из-за лекарств моё чутьё иногда обострялось. Мы сели на свободное место, и к нам подошла официантка и предложила их фирменное блюдо, игнорируя меня. Или дело не во мне, а, скорее, в Эде? Она буквально плыла, а я смотрела на эту сцену и чуть ли не смеялась. Взяв зубочистку в руки, я кольнуло эту непрофессиональную официантку, она ойкнула, потерев свою филейную часть, куда я её кольнула, и неодобрительно посмотрела на меня. Я ждала, когда она придёт в себя, и о чудо, она занялась своей работой! — Что будете заказывать? У нас есть пирог, кофе, чай, сок… Я смотрела на неё с нескрываемым любопытством. Неужели она считает себя неотразимой? Я стала улыбаться самой обворожительной улыбкой, как будто я её снять хочу. Не, ну, а что? Ей можно, значит, так на него пялиться при том, что ему типа, ну, семнадцать, а ей сколько, этой дамочке? — М-м-м, думаю сок лучше, или можете ваше фирменное через блендер пропустить, а то я обычно употребляю всё в жидком виде, — говорю это, а на лице официантки появляется смесь то ли ужаса, то ли отвращения. Она проговаривает, что принесёт мне сок, и удаляется, а Эд пялится так, что и не описать. — Что? Я тоже умею производить впечатление, не тебе же одному производить фурор. Ты что, пользуешься какими-то феромонами? А то я не особо замечала, чтобы на тебя чуть ли не все прыгали, — придвигаюсь, чтобы ощутить что-то, но ничего. Официантка приносит мне сок, я улыбаюсь ей, медленно отодвигаюсь и смотрю на неё, она сначала молчит, а после спрашивает: — Может, что-то ещё? — и смотрит с надеждой на Эдварда. Тогда я просто не выдерживаю: — Может, ты прямо тут на него залезешь? Он типа несовершеннолетний, поубавь свой пыл, дамочка, если не хочешь в тюрьму. Она стала чуть ли не помидоркой, в один момент её лицо покраснело. Не, ну, а что? Да, я чересчур откровенная. Напоследок она только и сказала: — Ты что, его девушка? — пищит на прощание, недовольная, раскрасневшаяся официантка. Мне кажется, или я её довела до слёз?! Смотрю ей вслед, отпивая морковный сок. — У-у-у, дрянь, — морщусь, никогда его не любила, но каротин полезен, только витамины, только соки и воды. Смотрю на Эда, он выглядит таким странным, что ли, все лыбится, как пацан девяти лет, которому что-то рассказали и он пришёл от этого в восторг, в общем ему со мной весело. А ещё на словах, его ли я девушка, он как-то тоже странно отреагировал, задумался, и эта его реакция была ну уж очень подозрительной. У Эдварда на меня что, планы? Искренне надеюсь, что он не хочет отвезти меня в лес и там закопать, а то у меня что-то подобное уже было. Не ожидал от неё таких слов. Хотя эта официантка реально перешла черту, надо знать, что дозволено, а чего делать не стоит. Хоть я и не человек, но меня чуть было не вырвало от её присутствия. Уж больно противная. Смотрю на Клару с благодарностью, думая, что было бы неплохо, если бы мы чаще поводили с ней время… Наедине. — Спасибо, — решил озвучить свою признательность. Делаю слегка удивлённые глаза и озираюсь по сторонам. — За что? Я что-то сделала? Она серьёзно? Не поняла, что выручила меня? Она опять играет со мной. — Да, — по привычке киваю, исподлобья наблюдая за другими официантками, которые находились поблизости. — Ты меня сейчас выручила. Смотрю туда же, куда насупился Эдик, х-х-хм-м-м. — Да ничего, обращайся, если что, у меня с собой есть ногти, зубы, как-нибудь тебя вырву из цепких похотливых ручонок зрелых самочек, — подмигиваю и улыбаюсь, слегка смеясь. Да. Её похоже эта ситуация веселит. Ну вообще, если смотреть со стороны, то эта ситуация действительно смешна. Улыбаюсь ей в ответ, говоря: — Не сомневаюсь. Веселье идёт полным ходом. Эдвард оценил мои шуточки, ну, а что, в любой ситуации есть комичность. Может, стендапером заделаться, х-хм-м? Об этом стоит задуматься, но позже. Так, о чём обычно говорят люди, а точнее, что мне надо знать? Ах, точно. — Расскажи что-нибудь про себя. Я знаю только то, что ты Эдвард и… Как ты сказал тебя называют? Принцем-сосулькой? — в ожидании любуюсь Эдвардом, спокойно и размеренно переводя взгляд на свои ногти, и тарабаню кончиками пальцев по стакану с оранжевой жидкостью. Я уже привык не обращать внимания на её подколы. Хм. Я её интересую? Это же хорошо, да? Но проклятие, не хочется посвящать в этот разговор других тех людей, которые особо заинтересованы нами, простите за выражение. Ну не могу я их назвать леди, они под это определение ни ногой не подходят. Вздыхаю, стараясь не показывать изменений своего настроения, а ведь с моей практикой это хорошо выходит, по крайней мере на обычных людях. — Да так… Это не очень интересно. Они много чего говорят, и всё не по делу, лишь слухи… Большинство. Имя моё ты знаешь. А что касается моих интересов и предпочтений, то я люблю классическую музыку, бывает сам сочиняю. Книги, которые раскрывают суть бытия, которые пишут философы… Что ещё сказать? Изучаю мимику его лица, как подёргивается его бровь, как он закрывает глаза в моргании. Кстати, он нечасто моргает, словно это ему не надо, и он странно дышит, как будто старается не забыть, как надо это делать, но сохраняет спокойный вид. Со мной он расслаблялся ровно настолько, что забывал про всё необходимое человеку и смотрел так, как будто мог что-то пропустить, страстно не желала прослушать мельчайшую деталь. Такой чудик этот Эдвард Каллен. — Значит, ты гулял и по случайности наткнулся на меня, да? Он, правда, думал, что я не вернусь к этой теме? Уж очень не похоже на совпадение. Я требовала признания и раскаяния и не успокоилась бы, пока не услышала более изощрённую и убедительную ложь. Я уже подумал над ответом на подобный вопрос, поэтому осложнений не должно быть. — Не совсем гулял. Моя сестра любит всякие новые модные вещи, поэтому попросила меня пройтись за разными тканями, нитками, рюшками и ещё чем-то, — делаю вид, что вспоминаю… Думаю на этой ноте можно закончить. — Потом натолкнулся на тебя, не знаю, повезло мне или тебе? — усмехаясь, говорю я. Скорее, тебе повезло, а мне — нет. Он свидетель, так ещё, кажется, непростой, а золотой. Он много видел и много знает, может, грохнуть его и сбежать? Да, такие мысли проскользнули, но уступили место другим. — Ну же, Эдди, скажи мне правду. Как так получилось, что ты оказался тут, а точнее появился передо мной, как лес перед горой? Я прищурила глаза и немного в ожидании замерла, для того чтобы полностью сконцентрироваться на его лжи или, так называемой, правде. Я больше была уверена, что он начнёт выкручиваться, как мангуст от кобры, и уж точно не была готова к правде. Он выглядел как великий страж, что хранил тайну. Вздыхаю. — Не смотри на меня так, — частично я сказал правду: Элис действительно меня просила сходить в магазин, а сама не пошла из-за того, что у неё было назначено на это время свидание. А мне было на руку, потому что я мог приглядеть за Кларой и за одно сходить за поручением сестры. Так сказать, у меня есть алиби. Совмещаем приятное с полезным. — Я сказал правду… — Окей, — только и сказала я, всё же кинув некий огонёк в глазах, типа: «Да-да-да, Эдди, я всё поняла». Этот ответ меня немного насторожил, но обдумать всё мне не дал приход очередной официантки, которая принесла заказанное. Эта официантка была другой. Она не думала обо мне, считала Клару крутой, а также нас красивой парой… Странно. Последняя её мысль меня смутила. Замечаю, что Эдвард как-то чудно смотрит на пришедшую официантку, так странно, у меня чувство, будто он читает её мысли. Какие глупости лезут мне в голову, а немудрено, ведь эту голову собирали по частям, у меня почти половина черепа заменена, я просто Франкенштейн. Интересна он что-то об этом знает? Всё же Эдвард после ухода официантки стал немного заторможенным, словно получил текст и серьёзно обдумывал его, а потом посмотрел на меня. Этот взгляд обычно бывает после каких-то прояснений. Что творилось у него в голове? Я не знаю, но, кажется, мне кабздец. Надо будет это всё обдумать. Перевожу взгляд на Клару, которая молча смотрит на меня. Неужели со стороны мы действительно походим на пару? Я резко захотела домой, да, поскорее, что-то атмосфера с уклоном на романтизм меня не радовала. Ну почему два человека разного пола не могут просто посидеть, поболтать? Нет, обязательно прилетит крылатый и начнёт нагонять шороху. Всё ещё надеюсь, что это не тот решительный тип и у него нет мыслишек: «Ты и я будем вместе?» Вот же чёрт. Кстати, я не сразу заметила, что рука Эдварда уже лежала рядом с моей, клянусь её там не было, а тут она скоперфильдилась около моей, едва ли не соприкасаясь, словно он хотел дотронуться, но удерживал себя, а после той официантки он стал выглядеть всё решительнее, хоть и смущался. Ой, страшно, что будет дальше. Нужно топить за дружбу. Когда будем ехать, нужно разрядить атмосферу чем-то весёлым, я, правда, злодей, раз не хочу начинать наше общение с того, где мы встречаемся? Всё было очень мило и уютно, как будто я персонаж любовного романа, но всё же об этом надо подумать. Между нами искрит, и это не просто так, очень серьёзно даже, кажется. Очень… Тот момент, когда осознаёшь всю серьёзность грядущего. В голове: «Домой, в уютное кресло и косяк для успокоения. Надо подумать…» Когда мы ехали обратно, царила тишина, что нарушилась включённым радио, и музыка была так себе. Хорошо, что со мной был мой плеер, которые можно было подключить через минуты так три, только мастерство пальцев, и никакого фокуса. Включилась песня, которая мне нравилась, и я стала подпевать.Ничего не удержит нас вместе, Мы можем победить их. Мы можем быть героями Всего один день.
— Всего один день, — я подпевала, хоть Эдвард и предлагал мне вздремнуть, но я сказала, что не в настроении для сна и вообще я ночное животное, и посоветовала ему не напрягаться, а расслабиться и слушать песню.Мы можем быть героями, хоть на один день. Мы можем быть собой всего один день.
— Мы можем быть собой, да. Я вслушивалась в голос певца, что орал на максимум, чтобы оглушить Эда, но он лишь заплыл улыбкой и стал вести машину ещё медленнее, чем до этого, а ещё я пригрозила ему, что если он и дальше будет так медленно ехать, то я его укушу. Хоть он и твёрдый камень, я не прочь сломать свои зуб об его руку, поэтому он поднял ладони вверх, показывая, что сдаётся и напуган, а потом прибавил скорость. Когда мы подъехали к дому, я не удивилась, я ведь не говорила, где живу, ну, да ладно, мало ли. Или всё же я опять права? Неутомимый сталкер и мой… Нечто вроде личного сорта маньяка-сталкера, который выглядит, как ответственный отличник. И тут из дома вышла Нинет, я лишь закатила глаза. Вот же курица-наседка, чтоб ей пусто было! Я видела, как она надвигалась с претензиями, но, увидев, кто меня привёз, сразу расслабилась, поздоровалась с ним, начала лебезить и что-то там про его отца говорить, что она очень благодарна Эду за то, что он привёз меня и что-то там ещё. Я лишь помахала рукой, а он стоял и махал ручкой в ответ, и в глазах читалась печаль, кажется, у него было намерение довести меня до крыльца, но Нинет его не пропустила, рассыпаясь в благодарностях и в извинениях за то, что я вся такая-сякая и плохая, и сказала, что она компенсирует все его усилия, всё стандартно и знакомо. Когда они закончили болтовню, Нинет застала меня, пьющую лекарство, которое я забыла выпить раньше, и она начала ко мне приставать с вопросами: — Где ты была? Ты что, пьяная? — Ни капли в рот, ни сантиметра в задницу, Нинет, я просто устала, — демонстративно показываю своё лицо, что не выражает никаких эмоций, кроме усталости. Я часто устаю, это норма. Мои веки медленно опускаются и поднимаются, и так же медленно я дышу, умиротворённо, словно священный Будда. — Почему так поздно? Где была? Почему датчик… — она уставилась на ногу и онемела, но потом зашипела, осознав, что меня ничто не остановит, но затем продолжила. — Ох, прости, Клара, то есть Пепельная, Эдвард мне всё объяснил, но лучше бы ты рассказала мне правду. Он просто милый юноша, который был готов прикрыть твои злодеяния. Как повезло, что он твой одноклассник, просто чудо, а не юноша, как, собственно, и все дети семьи Калленов. Я смотрю на неё скептически, и один мой взгляд заставил её вздохнуть, а я ушла наверх спать, завтра выходной, а это значит, ни шагу из дома. Буду слушать громкую музыку и беситься, а Нинет свалит из дома по своим делам. Буду дома одна. «Просто одноклассник, что станет моим новым надзирателем по просьбе Нинет — вот это поворот», — сказала бы я, но тут, скорее, скандал и кидание предметов в голову Нинет.✧ ✦✦✦ ✧ ✦✦✦ ✧ ✦✧✦✧✦✦✦ ✧ ✦✦✦✧
POV. Эдвард.
Я уже долгое время наблюдаю за ней, хотя если сравнивать с вампирским временем, то это пустяк. Что можно сказать о ней как о человеке? Это сложно, потому что у меня всегда складываются двоякие впечатления. Она может быть одной, а в следующее мгновение оказаться совершенно другой. Походит на раздвоение личности, к слову, так же думает и сын шефа полиции, Свона. Да. Пока я за нейКонец. POV. Эдвард.
***
Эдвард начинал меняться, этому способствовало появление Клары. Это можно назвать эффектом бабочки, да, самое правильное понятие из всех возможных. Хотя многие с этим не согласятся. Ну, что же. Появление Клары способствовало изменениям всего, может, совсем они незначительны, но когда их много, то не отвертеться. В лучшую ли сторону изменится Эдвард или в худшую? А может, он откроет настоящего себя, такого, каким он всегда должен был быть?***
Клан Калленов с недавних пор начал присматриваться к одному члену их семьи. Сначала не совсем обычное состояние заметил Джаспер. Он мог почувствовать непонятно откуда взявшееся раздражение или внезапные порывы счастья, хотя определённо ничего не изменилось, даже обстановка. От этого начинают возникать несказанные вопросы и опасения. Сначала ничего не менялось, только Джаспер волновался за эмоциональный фон Эдварда, но ничего никому не говорил. Потом началось это. Эдвард стал пропадать на долгое время за пределами дома, даже бывало школу прогуливал, это начинало напрягать, причём конкретно. Дальше, как по сценарию, к Джасперу в комнату заявилась Элис, которая сразу предложила сходить на свидание в лес. От неё веяло решимостью и волнением, поэтому я решил согласиться. Предполагал же, что кто-то начнёт этот разговор, а свидание — причина, от этого стало как-то грустно. Да, свидание пропало впустую, но всё-таки брат важнее, а на свидание у нас есть ещё вечность. Вот мы уже сидим у дерева рядом с красивой поляной. Прохладный ветер дул в лицо, хоть я и не чувствовал столь несильные колебания из-за своей прочной кожи, но если предположить, то вполне сойдёт. Мы сидим в молчании, никто не знает, как начать разговор. Думаю, что, если я скажу, что ещё примерно месяц назад заметил не совсем стабильное состояние Эдварда, она точно разозлится и будет спрашивать, почему я не сказал об этом ей. — Я хотела поговорить… — всё же начала она. — Ты же заметил странное поведение Эдварда? — киваю. — Так вот… Я видела изменения. Было сильно расплывчато, будто под водой, размыто, поэтому я не совсем уверена в этом. Но изменения будут сильными и… странными. Она смотрит на меня и ждёт реакции. У меня нет смысла не верить ей, к тому же я знаю, что она права. Подвигаюсь ближе к ней и обнимаю. Она цепляется за меня, как за спасательный круг. Мы молчим, но я уверен, если бы вампиры могли плакать, то она бы непременно это сделала. Начинаю поглаживать её по волосам. — Я тоже заметил странное поведение Эдварда… — начал я. — Знаешь, я думаю, что не только мы заметили, но и все остальные, но думаю он сам ещё не понял этого. Вот поймёт, мы будем ждать его прихода к нам, и он наконец выговорится. — Ты ждал, когда он сам решится рассказать обо всём? — Да. Думаю, ты понимаешь, как неприятно, когда к тебе лезут в душу без твоего согласия? Она немного помолчала, но потом, чуть-чуть отодвинувшись, кивнула. — Да, понимаю. — Он должен сам всё понять, — это было последнее предложение, прежде чем мы погрузились в тишину. Так мы просидели до темноты, затем так же молча решили вернуться домой.***
Многие вампиры не желали иметь ничего общего с людьми, сами разрывая кровные узы, причиняя боль тем, кто их любит. Ещё чаще вампиры просто отключали человечность, чтобы самим не испытывать страдания, тем самым выпуская на свободу своего внутреннего зверя. Может, покажется, что звучит как у оборотней, но на самом деле в каждом живом или не совсем живом существе есть и добро, и зло. Кто-то боится выпустить наружу одно, кто-то — другое, а некоторые стремятся отставить в себе и то, и другое в равном количестве. Некоторые борются с самими с собой, другие принимают себя таким, какие они есть. Как вы думаете, кто будет сильней? Первый или второй? Но так ли это важно? Не каждый может ответить на эти вопросы, но старается найти, понять, познать всё. Даже люди ищут свой путь в жизни, свою цель, своё предназначение. Кто-то находит, а кто-то — нет. Кто-то существует, чтобы удовлетворять своё эго, а кто-то дарит всего себя кому-то другому. Многие, так называемые, реалисты могут сказать, что в мире существуют два вида людей: те, кто использует, и те, кого используют. Но так ли это на самом деле? Возможно, и так, но всё на столько запущено? Вампиры, эти вечные существа, бессмертные, как их называют. Многие бы из обычных людей хотели бы стать этими вроде бы совершенными существами, даже заплатили бы огромную цену за такой дар. Но дар ли это. Может, это проклятье? Для кого как. В этом мире нет и никогда не будет точных ответов на все эти вопросы. Стоит ли так напрягаться, чтоб разгадать эти загадки вселенной? Это как игра, только в качестве приза будут твои желания, но на перевес всё же надо поставить то, что будет равносильно всему, чего ты так хочешь. И все, сами того не замечая, ставят на кон свою жизнь, какая бы она у них ни была. А выиграет ли игрок или проиграет — это уже зависит от стремления и силы желающего.***
Изменения в поведении Эдварда замечали и остальные, но если некоторые думали, что это не так важно, то названые родители были очень встревожены подобным поведением. Хоть они и не были кровными родственниками, но они провели много времени вместе, поэтому считали друг друга семьёй, родными. Именно поэтому страдания и переживания одного влекли за собой переживания других. Они хоть и не знали, в чём дело, но примерно догадывались. Дело могло быть в девушке, которая переехала недавно в этот город. Как раз время совпадает, он начал вести себя странно из-за неё. В любом случае, по законам, она не должна узнать, что они вампиры, иначе им придётся выбирать из двух вариантов: либо убить её, либо обратить. Если Эдвард начал к ней что-то чувствовать, то приемлемым будет вариант второй да и не только из-за этого. Они же всё-таки не бесчеловечны, чтобы так поступить с человеком? А Эсми рада за Эдварда, его ледяное сердце начало оттаивать, она была этому рада. Тот не интересовался девушками, поэтому она с Карлайлом начала беспокоиться, что тот переключился на парней, но и к тем он ничего не проявлял, поэтому они немного упокоились. Его будущее их волновало, ведь в их семье он пока что единственный холостяк. Пора бы ему найти избранницу. Да, они не против того, что их семья увеличится ещё на одного вампира. Только вот вопрос в том, захочет ли она стать такой, как они? Прошло ещё немного времени, прежде чем на семейном совещании, на котором не было Эдварда, решили, что пора с эти что-то делать. Выяснилось, что со временем эта проблема не решается, а только набавляет обороты. Карлайлу уже звонили с вопросом: «Почему же их сын пропускает занятия без предупреждения или уважительной на то причины?» Пришлось говорить, что заболел и напишет справку, которую принесёт кто-то из других детей, благо ещё, что он доктор, прибегает к полномочиям, которые очень помогают им в такой жизни. Так и решили выведать у него то, что он скрывает, все догадались, что причина в новенькой, но выводов раньше времени никто не строил. Карлайлу удалось выловить беглеца только через четыре дня, после чего он попросил его зайти к нему, тот как-то тяжко вздохнул, но повиновался. Конечно, он уже наверняка прочитал его мысли, мысли всех, кто сейчас находился в доме и навострил уши, стараясь услышать как можно больше подробностей. И вот, находясь в кабинете, никто не решался нарушить воцарившуюся тишину. Каждый, кто находился в доме, пристроился кто на кровати, кто в кресле, а кто на стуле. И все старались не издавать лишних звуков, чтобы было лучше слышно. Карлайл не знал, с чего начать разговор, но прекрасно понимал, что названый сын уже знает причину, и был абсолютно прав. Тот действительно всё уже знал, но не мог сказать им то, чего они так хотели услышать. Не мог, просто сам не мог осознать всех тех чувств, которые испытывал. Он уже понял, что начал меняться, или не так, она начала его менять. Она стала толчком ко всем случившимся изменениям внутри него. В нём разрываются две или даже три части. Человек, который давно сгинул, но при этом оставался внутри него; вампир, что готов разорвать любого, кто по близости, когда голод застилает глаза, а сдерживаться нет никакого желания; и что-то новое, появившееся совсем недавно, или же оно просто раньше спало глубоко внутри него и всегда было с ним? Это «что-то» было довольно странным, непонятным, наверное, потому, что раньше Эдвард никогда не осознавал подобных душевных терзаний, желаний. Этого никогда не было в нём, но сейчас… Почему оно проснулось? Это его пугает, очень. Даже больше, чем его вампирская часть. Он осознаёт, что она гораздо опаснее, чем всё, что он встречал раньше. А главное — от этого и не сбежать! Мысли Эдварда прервал тяжёлый вздох Карлайла, заставляя напрячься. Тот смотрел на него напряжённо, испытывающе. Эдвард старается сдержать в себе рвущееся наружу раздражение. Вся эта ситуация довольно сильно выбешивает, но знание того, что они все волнуются из-за него, не даёт сорваться. — Ты же знаешь причину, по которой я тебя позвал? — напряжённую тишину, которая была во всём доме, прервал Карлайл. Названый сын кивнул, осознавая, что сейчас все жаждут объяснений и чего-то ещё. Но… — Простите, — выдохнул он, не давая продолжить Каллену старшему. — Я не могу рассказать об этом, — против воли вырывается вздох, такой усталый, тяжёлый, невольно можно подумать, что для его возраста невозможно так вздыхать, конечно, невозможно, ведь живёт он гораздо больше, нежели люди, хоть и выглядит так молодо. Карлайл помолчал, в то время как слышавшая всё это Эсми, находясь на кухне, молилась, чтоб его не заставляли ничего делать. Её мёртвое сердце разрывалось оттого, что страдает её сын, неродной, но это уже не имеет значения, главное — проведённое вместе время. — Хорошо, — выдохнул глава клана, поднимаясь с насиженного места, начиная обходить стол, приближаясь к Эдварду. Положив руки тому на плечи, он внимательно посмотрел в глаза младшего. — Но знай, мы всегда тебя поддержим, — тёплая улыбка, — поэтому, когда решишь, можешь рассказать о своих переживаниях. Эдвард мог читать мысли, поэтому прекрасно слышал недосказанное: «Мы просто переживаем». Он был им очень благодарен и не мог не ответить на такую тёплую отцовскую улыбку. — Спасибо, — тихо вымолвил он, зная, что все прекрасно всё услышат. Их чувства грели его мёртвое сердце, заставляя чувствовать себя виноватым, но помимо этого ему было очень приятно, что за него переживают.