Пыточная мистера Уорнера

С некоторых пор я перестала быть собой. По дому больше не ходила язвительная Пат, любительница ехидных шуточек и колкостей в адрес босса. Я медленно выходила из игры, стараясь как можно меньше находиться вне своей каморки. Наплевав на правила спора, я не следила за мистером Уорнером, предоставив ему право разрушать своё здоровье дальше. Попросту боялась последствий. За два дня я не проронила ни слова. Молчание стало своеобразной защитной реакцией от чересчур весёлого мистера Уорнера. Он постоянно пытался заговорить со мной. Пускал нелепые замечания, стараясь хоть как-то вывести меня. Ничего не выходило и он уходил наверх, появляясь только к вечеру. За эти два дня я погрузилась в полное, неминуемое безумие, с каждым разом наблюдая, что теряюсь. Теряюсь в тревожных мыслях, в домыслах, в дурацкой паранойе. Мне казалось, что вот-вот за мной приедет полиция, повяжет за ерунду и я вновь окажусь в допросной, одна, охваченная серыми стенами и собственным бессилием. И никого не будет рядом. Доводов против тревоги не было. Закрывшись в своей комнате я сползала на пол и тихо ревела себе в колени. Главное, чтобы не услышал. Бытовые дела не спасали, а только сильнее втягивали в обыденный круг начальной стадии депрессии. Мне бы следовало найти ниточку, по которой возможно выбраться из лабиринта, но, как назло, я выкинула её в прошлый раз. Уверенность в проигрыше теперь висела табличкой перед глазами. Миллион разлетался, громко смеясь над гордостью. Плевать! Однажды я всё-таки дам слабину. Однажды ли? Он поймал меня, словно старался это сделать. В гостиной. Увидев его идущим по лестнице, я стала закрывать книгу и подниматься с дивана. Его это не устроило, и, ускорившись, он вырос передо мной. Я сделала шаг в сторону. Он последовал моему примеру. От разговора не убежать, как не убежать от тёмных глаз мистера Уорнера. — Малышка, что с тобой происходит? — стальной голос не давал слабину, только стал чуточку мягче. Мне так показалось. Я хотела этого. — Ничего, — спокойно ответила, делая шаг влево. Босс положил руки мне на плечи, остановил. — У вас ко мне какое-то задание? — Да. Хочу, чтобы ты рассказала мне причину своего странного поведения. — Я устала, — опустила голову. — Хочу спать. Дайте пройти! — Посмотри мне в глаза, и скажи это ещё раз! — приказал мистер Уорнер. Я медленно повиновалась. Передо мной больше не было шок-рокера. Нет. Он исчез минуту назад. Я видела Брайана. Отчего-то грустного и бледного Брайана, который сильней сжал мои плечи. Силился понять, но не мог. — Я устала! — крикнула, резко убирая его руки с себя. — Ты всё ещё… — Да, мистер Уорнер! — во мне вновь проснулся зверь, неистовый и крикливый. Сколько я могла терпеть? Когда-нибудь всё равно не выдержала бы. — Представляете? Люди иногда долго приходят в себя после тяжёлого стресса. Я его переживала чуть ли не каждый день. Этот стал последним. — Пат, мне действительно очень жаль, — он говорил тихо, так тихо, что становилось не по себе. — Врёте! Скажите, мистер «Мне очень жаль», вы хоть когда-нибудь снимаете маску? Эту чёртову маску ёбнутого психа? Это ведь всё игра, театр, спектакль для тупой Пат Беккер, которая сначала растрогается, а потом опять попадёт в лапы демона. Я устала, — слёзы скатывались по подбородку. Из-за них я не видела лица Брайана, хотя очень хотела рассмотреть каждую чёрточку. Что он чувствует? Как всегда — ничего? Или в этот раз я хоть как-то зацепила его? — Устала от того, что ничего не могу с вами сделать. Я кричала вам о том, что буду мучать, а в итоге мучаюсь сама. И эта гордость! Она не даёт мне признать, что я давно проиграла. Так давно, что миллион по праву ваш. Был и остался вашим. Я не могу с кем-то поговорить. Н О Р М А Л Ь Н О поговорить! Без колкостей и неприязни. Не могу… — Стой здесь, — мистер Уорнер молча поднялся на второй этаж. Его не было минуты три. От ожидания неизвестного подкашивались ноги. Истерика давила на виски. Я протёрла глаза. Наконец, босс спустился, держа в руках знакомую мне плётку. Я хотела убежать, но он схватил за запястье и потянул на себя. — Отпустите! — вырывалась, хотя давно уже знала, что бесполезно. — Держи, — он вложил плеть мне в руку и отошёл на шаг. — Твоей вины ни в чём нет. Виноват я. Значит должен понести наказание. Так было в нашем договоре? — Так, — злобно прошипела я. Он ожидал, смотря мне прямо в глаза. Я безумно хотела ударить его лицо, пройтись кожаными ремешками по всему телу так, чтобы остались заметные синяки. Власть в моих руках. Я замахнулась. Силы как-то невовремя покинули руку, она затекла. Я рыкнула, выпуская на волю всю злость и гнев, скопившиеся за последнюю неделю. А он продолжал смотреть на меня. Ничего не выйдет. Я не могу причинить ему вред. Потому что слаба. Потому что ранена. Потому что он — не тот человек, который это заслуживает. От новой волны бессилия заливаюсь рыданием с придыханием, с головной болью. Роняю на пол плеть, а ощущение, будто она прошлась по мне. И не один раз. — Я не могу… И не хочу. — Сажусь на диван, обнимая себя за дрожащие плечи. Закрываю глаза, потому что видеть своё очередное падение больно и неприятно. Диван снова скрипнул. Тёплая рука легла на спину, там, где у ангелов растут крылья. Притянула к себе, к мягкой ткани футболки, пахнущей — чёрт подери, — прибитой пылью. Если бы существовали целители, то мистер Уорнер мог записаться в их ряды, потому что в его объятиях моя истерика сошла на нет. — Я ошибся в тебе, — начал босс, продолжая держать меня у себя в руках. Его губы касались моей макушки, и в этот момент мне было хорошо. — Сильно ошибся. — Я оказалась слабачкой? — с истеричным смешком спросила я. — Нет, малышка. Ты далеко не слабый игрок. Просто в противники тебе поставили сущее зло. — Не льстите себе! — О, наконец узнаю прежнюю Пат, — он отодвинулся, чтобы видеть моё опухшее от слёз лицо. — Я не обещаю тебе спокойных деньков. Каждый раз я буду делать только больнее. Поэтому, даю права выбора: ты можешь остаться и тогда выиграешь спор, или можешь уйти сейчас и я не стану говорить, что ты продула. Опять выбор! Я задумалась над его словами, понимая, что уйти сейчас разумней. Но в голову ударило. Воспоминания о поцелуе накрыли, въедаясь в синие вены. Я рассматривала его лицо и признавала своё поражение. Неужели я влюбилась? Да быть этого не может! Что за глупости? Максимум страстный секс. Тогда почему медлю? Почему не брошу этот договор и не свалю к Мэгги, чтобы снова просить о новой работе? Её-то я точно не боюсь. А вот мысль об отсутствии долбанутого рокера заставляет перейти на сторону зла. — Я останусь, — прошептала я и чересчур близко приблизилась к своему мучителю. Он не отрывал глаз, наблюдал за происходящим. Где-то разум кричал остановиться, прекратить саморазрушение, но порочная душа требовала продолжения сладострастного банкета. Мягкость его губ сводила с ума. Ощущение запретного плода, принадлежащего другому, отличному от моего, миру придавала робкому поцелую перчинки. Он ответил не сразу, наверное думая, что я рехнулась. Так и есть, мистер Уорнер. Скоро, совсем скоро, как и в прошлый раз, я пожалею. Но ничего подобного не произошло. Вместо затишья — недельного, раз мы решили целоваться только на выходных, — буря разыгралась сильнее. Я хотела раствориться в нём, цепляясь горячими руками за шею, широкую спину, жёсткие волосы. Поцелуй смазывался, попадая на щеку, но потом возвращался на место, проникая всё глубже и глубже. Я уселась на его колени, упираясь всем своим телом на его грудь. Ладони блуждали по моей талии, спуская резко на задницу, щипая её. В какой-то момент я осознала действительность. Вскочила на ноги, влажными глазами рассматривая место преступления. Ещё немного, совсем чуть-чуть, и от меня осталась бы только тень. Мистер Уорнер улыбнулся. — Опять сбегаешь? — Вы ведь просили вас наказать, — я вытираю рот от слюней. — Считайте, что мы квиты. — Так дела не делаются, — его слова, брошенные мне в спину, восприняла с улыбкой, а преследование как оценку моему поцелую. Понравилось! — Почему же? — обернулась, потому что это развлечение нравилось больше, чем беготня с бутылкой от разъяренного мистера Уорнера. — Если начала соблазнять, так доведи всё до конца. — Боюсь спросить, — я остановилась в дверях своей каморки. — Чьего конца? — Моего, конечно! — милую, а главное интеллектуальную беседу прервал хлопок входной двери и стук каблучков. — Брайан! — женский голос, напоминавший моё первое знакомство с домом, разочаровал, привёл обратно в помещение допросной, к полному одиночеству. — Линдси? — босс обернулся к подруге. Я не видела его лица, но хотела, чтобы он пришёл в ярость. Желала этого. Но, увы! Когда женщина вошла, она тут же кинулась ему на шею, не замечая моего унылого присутствия. Я молча закрыла дверь, оставляя влюблённых наедине.

***

Эти стоны сводили конечности в дикой истоме. Зачем же так активно напоминать, что вы занимаетесь сексом, суки бесчувственные? Я встала с кровати. Сонливость и мой неожиданный лунатизм сыграли злую шутку. Решила подняться и намекнуть, что в этом доме они не одни. Во мне говорил не здравый рассудок, а, мать его, ревность. Всё, господа, расходимся, кое-кто дожил! Как шпион, я поднималась тихо, замирая от каждого скрипучего звука. Всё нормально, это у «голубков» кровать ломается. «Четвёртая» комната была не закрыта. Дверь нараспашку — заходи кто хочет, бери кого и что хочешь! Мне не хватило мозгов убежать обратно. Решалась на дичайший поступок — прошла возле перил и остановилась напротив спальни. Обзор великолепный. Линдси и Брайан лежали поперёк кровати, в миссионерской позе. Он трахал её, вдалбливал в матрац, а она, уткнувшись ему в шею, стонала. Хотела уже уйти, когда мистер Уорнер поднял голову, замечая мою фигуру. Тёмные от возбуждения глаза пронизывали меня иглами, заставляли действовать далеко не по плану. Он двигался, и мне хотелось двигаться с ним в такт. Поднесла руку к губам, засунула два пальца в рот, смачивая их густой слюной. Он замедлил, отчего Линдси стукнула кулачком по его голой спине. Чёрные волосы спадали на сморщенный лоб. Признаться честно, я не соображала в момент, когда мокрые пальцы оказались в моём влагалище. Он замер, а потом резко вошёл в женщину. Я последовала его примеру, повторяя всё то, что делал он, только вместо объекта обожания была рука. И так раз за разом, раз за разом. Уперлась на перила, забыв, как сильно боюсь высоты. Ватные ноги согнулись сами по себе. Плевать, что выгляжу убогой! Её стоны повторяли мои, только я сжимала рот свободной рукой, чтобы не рассекретили окончательно. Может он думает, что я — галлюцинация? К чёрту! Ощущаю, как вот-вот взорвусь, стану салютом в праздничный день, озарю тёмный коридор сиянием кайфа. На три глубокий вдох, иначе не выдержу, выдам себя. Раз. Два. Три. Кончила. Видимо, как и он. А теперь полнейший ступор, потому что приходит осознание содеянного. А он продолжает смотреть на меня, изучать мою реакцию. Срываюсь с места, сбегаю с лестницы сразу к себе в комнату. Что же я наделала?!