Хоук. Мариан Хоук.

«Мы стоим над пропастью грядущего. Мир ждёт своего часа, чтобы рухнуть в бездну. Жди... и когда этот миг настанет, не бойся и прыгай.» Мариан всё чаще вспоминает слова Ведьмы, когда видит то, что осталось от Киркволла. Верхний город запорошен пеплом, дома почернели, а стёкла полопались. Дотла сгорел рынок: вместо торговых рядов там теперь только тёмные пятна копоти. Нижний город пострадал сильнее. Целые районы скалятся в небо обугленными остовами. Многие дома потрескались от жара и прокатившейся по улицам ярости. Чёрный дым всё ещё висит над городом траурной вуалью. Мариан старается не подходить к окнам. Не смотреть на задыхающийся в отчаянии Киркволл. Слишком заманчиво звучит голос бездны в душе. Слишком силён соблазн ощутить высоту, почувствовать её кожей. У Мариан не осталось ничего, ради чего стоило бы продолжать борьбу. Никого из тех, ради кого она готова была перевернуть мир. Но остался Киркволл. Город, который нуждается в сильной руке и правителе. Не в ней. Но кроме неё – некому. И поэтому каждое утро Мариан открывает глаза. Надевает венец Наместника – теперь Наместницы, и решает чужие проблемы. Как раньше, только теперь серьёзнее. Как раньше, только теперь сидя в огромном зале. Как раньше – никогда не будет. Поставки камня и наём рабочих, наряды стражи и решение споров знати – всё это и многое другое – её ответственность. И её головная боль. Мучительная, тупая, злая как самое тяжёлое похмелье, неистребимая – как порождения тьмы. Каждое утро Мариан вежливо улыбается сенешалю. Принимает просителей, отвечает на письма – до тех пор, пока чувствует, что нужна Киркволлу, как когда-то он нужен был ей. Но едва город становится на ноги, вновь обретает уверенную силу торгового порта – венец Наместницы остаётся валяться поверх бумаг на дубовом столе, рядом с перстнями и парой печатей. А Мариан исчезает в рассветной дымке, не взяв с собой ничего, кроме посоха. Не оставив даже короткой записки.

***

Стоя на самой вершине Расколотой Горы, Мариан улыбается. Впервые за очень долгое время. Спасение было так близко – оно звало её голосами оконных проёмов и высоких лестниц. Шептало из самого сердца бездны о свободе, но Хоук не слышала, глубоко увязнув в ежедневных проблемах Киркволла. Города, которого для неё больше нет. Есть лишь Мариан, пропасть впереди и слова Флемет, прочно запавшие в душу. «Только падая, можно понять, умеешь ли ты летать» И Хоук готова проверить. Она отходит на пару шагов от края, делает глубокий вдох, и, разбежавшись, прыгает вниз, раскинув руки в стороны, но так и не выпустив посох.

***

Ветер бьёт в лицо, мешает вздохнуть, запирает беззвучный крик в горле. За опущенными веками расцветают зарницы, лопаются шаровые молнии, а в груди разрастается страх. Мариан ждёт боли. Ждёт, что ещё мгновение – и острые камни примут её в свои объятия. Сломают. Но боли нет. Есть только холодный огонь, растекающийся от кончиков пальцев до самого сердца. Ощущение свободного падения обрывается внезапно – Хоук больше не чувствует своего тела. Не чувствует притяжения, не чувствует самой себя – только пьянящую свободу и непривычную, звенящую лёгкость. Ей кажется, что она всё-таки умерла. Разбилась. Стала бесплотным духом, вечным узником Тени, безмолвным призраком растворилась в мире чужих снов. Но так только кажется. Наваждение отступает почти сразу – мертвецы не слышат запахов. Не ощущают вкус приближающейся грозы, щекотно пощипывающий язык. Ветер упруго толкается в расправленные крылья, как ласковый пёс после долгой разлуки. Лижет морду влажным языком низкого облачка, ерошит гребень встречным порывом, играясь. Мариан открывает глаза, затаив дыхание от ужаса и неосознанного предвкушения. Мир взрывается осколками синего и белого, островками зелени внизу и далёкой темнотой ползущей грозовой тучи. Оглушает цветами, вибрирует в глотке новыми запахами и вкусами. Пьянит незнакомыми чувствами, ощущением чужого-своего тела. От удивления, Мариан теряет высоту и только чудом не встречается мордой со скальным выступом, в последний момент справляясь с крыльями. Выруливает хвостом, цепляя брюхом верхушки деревьев, и с радостным рёвом взмывает в небо, вспарывая низкие облака. Лучи закатного солнца блестят на чешуе, пока угольно-багровый дракон кружит над долиной, пробуя свои силы. А потом Мариан исчезает в грозовой пелене.