***
Сколько они уже торчали в этом убежище, дня три? А жизнь всё не хотела становиться проще: военная полиция шла по их следам, Эрвин был очень расплывчат в своих планах, Ханджи, навещавшая их набегами, вносила только ещё большую сумятицу. Рядовые драили хижину, недобровольно участвовали в экспериментах майора и, чтобы особо не скучали в перерывах, испытывали на себе специальную методику тренировок от капитана. Если каким-то образом к концу дня у них оставались силы болтать, Леви отправлял их патрулировать окрестности. Чтобы не было времени подумать, не в последнюю очередь. Ситуация была действительно паршивой, и не хватало ему только, чтобы все в отряде были загружены так же, как Хистория, которая практически не открывала рта с момента их прибытия в горы. Рассказала печальную историю своего детства, дала Ханджи необходимую информацию, а в остальном действовала будто на автомате: выполняла приказы, изредка кивала на вопросы и даже ела через раз, хотя богатым пайком они похвастаться не могли. Блаус страдала и литрами вливала в себя воду из горного ручья; Хистория моргала в два раза реже, чем нормальный человек. Поэтому Леви был немало удивлён её повышенной активностью в этот вечер. Все только вернулись с патруля и тренировки, Эрен еле унёс ноги от Ханджи, и Микаса до сих пор бросала на него тревожные взгляды. Хистория стала инициатором, разорвавшим молчание. Предложила устроить уставшему отряду сеанс массажа. Кирштайн скептично хмыкнул. Девчонка объяснила, что при таких усилиях необходимо расслабляться. — Мне стыдно, что в каком-то смысле нынешнее наше положение — моя вина. Должно быть, вы ощущаете это ужасное давление. Я хочу немного помочь, хотя не могу обещать вам прежнюю милую Кристу. Но хоть так… Леви предположил, что тронуть ещё не чёрствые юношеские сердца ей своей речью удалось. И оказался прав. — А ты уверена? — сомнение в голосе Эрена, которого первого отдали Хистории на растерзание, было таким осязаемым, что хоть ножом режь. Но отряд здраво рассудил, что если на ком и пробовать, то точно на Йегере — все травмы на нём заживут, стоит только пережить трансформацию. — Не переживай, — ответила Хистория, — меня бабушка научила. Из-за того, что мы с другими фермерами жили на окраине, доктора в наших краях не было, и со всеми травмами и растяжениями жители приходили к бабушке. У неё были волшебные руки, и иногда она разрешала мне следить за её работой. Не то чтобы ей было дело, есть я в комнате или нет, поэтому я могла оставаться. Кое-что я умею, Имир даже разрешала на ней практиковаться, пока мы были в кадетском… Леви уже слышал часть паршивой истории про детство. Настолько паршивой, что даже Эрвин счёл её «неприятной». А если уж Смит нашёл в себе сочувствие, то у ребят из отряда и вовсе не было шансов устоять: Эрен храбро кивнул и крепко зажмурился, когда Хистория опустила руки на его плечи. Леви решил оставить деток одних и взял перекур, потратив часть времени на реальную сигарету, часть — на наблюдение за обстановкой снаружи вместе с Артлеттом, и ещё часть на паршивую, но, увы, единственную книжку, притащенную в это захолустье великой милостью Ханджи. Когда он вернулся в комнату, служившую спальней мужской половине отряда и приспособленную сейчас под массажный салон (хотя для работы девчонке требовался только стул, на которой она усаживала свою очередную жертву), достижения Хистории его удивили. Он готов был поклясться, что Блаус, расплывшаяся под руками Райсс, находилась в полной отключке от ощущений: у неё было лицо не обременённого интеллектом человека (она и так не блистала умом, а тут совсем выдала себя), и если слюна не капала из уголка её рта, то только по какой-то досадной случайности. — Криста, ты богиня, — мурлыкала Саша, по привычке называя старую знакомую выдуманным именем. — Блаус, у тебя устаревшая информация. Она дворянка, — вставил саркастичные пять копеек Леви, обозначая своё присутствие. Хотя ему делать это было совсем необязательно: когда он входил в помещение, все и так знали автоматически о его появлении. Ханджи звала это пугающей аурой, Эрвин — лидерской харизмой; сам Леви считал, что у него просто паршиво с маскировкой. — Вы просто незнакомы с её руками, сэр. Это прикосновения богини, — пробормотала Саша в ответ, с каждым движением рук Хистории стекая со стула всё явственнее. — Нирвана, — она расплылась в той улыбке, которая обыкновенно появлялась на её лице только при виде сытного ужина, и ей даже Микаса поддакнула. Спрингер и Кирштайн выглядели так, словно только что пережили великую любовь, Йегер и вовсе валялся на кровати, уткнувшись лицом в подушку, недвижим и блаженен. Леви крыть было нечем: с хвалёнными и вызвавшими столько восторгов руками своей подчинённой он и правда знаком не был, иначе это было бы как минимум сомнительно. — Капитан, вам тоже не помешает расслабиться. Я видел, как вы утром разминали шею, — вклинился Эрен, и голос его прозвучал лениво и глухо, потому что говорил он в наволочку. От него Леви точно не ждал заботы или внимательности. Совет по самочувствию — тем более. Хотя он и правда разминал. Не будешь тут проверять целостность суставов, когда перед этим у тебя был спарринг с сумасшедшей девкой, которая ещё из детских шмоток не выросла, а уже грозилась уложить капитана на лопатки. При первой встрече с Микасой капитан решил, что они просто однофамильцы, а потом всё-таки обнаружил семейное сходство. О своей семье он ни черта не знал, про родителей Микасы тоже не допытывался, знал только, что она азиатка* — по его беглому заключению, установить правду всё равно не представлялось возможным, и Леви решил не заморачиваться. Ханджи предложила однажды выяснить опытным путём, но Леви подсказывало чутьё, что никаких достоверных тестов в распоряжении майора не было и всё бы свелось к простому битью ногами — с Ханджи станется. «Давайте положим Аккерманов на пол и посмотрим, сколько выдержат», — это идея звучала очень похоже на учёную. Ото всех тестов Леви предусмотрительно отказался и почти уже забыл про своё любопытство. — Хистория, ты не устала? — Микаса осведомилась, кажется, надеясь на положительный ответ. Наверняка, очень не хотела, чтобы капитану тоже достался кусочек блаженства. У Микасы совершенно точно был на него зуб, и Леви даже не задавался вопросом, чем не угодил ей — вариантов была масса. — Нет, я в порядке, — сдержанно кивнула Хистория. Леви подумалось, что Криста бы дружелюбно улыбнулась. — Я выдержу ещё подход, если капитан согласится. Всё равно это не так долго, — намёк, что он не широк в плечах, Леви благополучно пропустил мимо ушей. Конечно, это не с Эрвином возиться — вот уж на кого у Хистории с её скромными ладонями точно не хватило бы сил. Леви наклонил голову к правому плечу, раздумывая над приглашением. Хистория не выглядела угрожающе, да и хуже бы не стало — шея была деревянной настолько, что уже сама к этому привыкла, и расслабить узел из мышц и напряжения, вросший в позвоночник, ему казалось нереальным. За прошедшие годы он стал частью его скелета, что могли поделать маленькие руки Хистории? В лучшем случае — погладили бы. Силовые качества рядовой Ленц всегда были сомнительны. Под напором отряда он кивнул, поймал ответный взгляд Райсс и постарался отключить инстинкты, когда Хистория зашла за спину: чутьё орало ему, что это угроза, но он смог заглушить этот поток, усаживаясь на стул. — Вы так и будете стоять кругом? — уточнил капитан, и мрачный взгляд его упал на присутствующих. Те переглянулись. Наблюдать за процессом в шестой раз смысла не было, к тому же, если уж ему предстояло расслабиться, то точно не тогда, когда вокруг была толпа из подчинённых. — У нас нет дел, сэр. — Найти? — любезно предложил Леви, и намёк тут же был понят: солдаты дали дёру, пока командир не запряг их таскать воду или рубить дрова, даже Эрен скатился с кровати и поспешил за остальными. У Леви появилась маленькая надежда на отдых. Даже если бы руки у Райсс оказались не такими магическими, как все говорили, поблизости хотя бы не мельтешила шестёрка его главных проблем. — А ты чего застыла? Тебе уже вроде бы нашлось. — Куртка, капитан, — напомнила Хистория. Леви перевёл взгляд на свой тёмный пиджак. Военная форма была его второй кожей, и повседневное он не любил, но эта одежда отлично подходила случаю, раз уж светиться им не полагалось. Он стянул куртку, аккуратно примостив её на спинке соседнего стула, и дёрнул шейный платок, догадываясь, что к этой области его невольной массажистке тоже понадобится доступ. — Хорошо, — одобрила Хистория, и Леви услышал, как она дышит на руки, заботливо трёт ладони, чтобы не прикасаться к нему холодными пальцами. Он бы не признался вслух, но ему было наплевать, какой температуры, длины, толщины и ловкости у неё пальцы: прикосновения не входили в его дневной рацион, особенно женские, особенно нежные, особенно в таком странном деле, и Леви малодушно согласился бы на любое похлопывание при условии, что хлопающие руки вымыты с мылом. Когда, интересно, его последний раз кто-то касался вот так, без страха и внеуставно, мягко, заботливо, с лаской? Давно. Так давно, что в памяти уже ничего не осталось от тех прикосновений. Ханджи не боялась касаться его, и, безусловно, она была женщиной. Это не считалось: Ханджи была чокнутой, и прикосновения её были какими угодно, но не ласковыми. «Леви, достань мне гиганта, хорошо?» — просила она и вцеплялась в его плечо, встряхивая от переизбытка энтузиазма и нетерпения. Леви отцеплял её от себя до следующего раза, пока бы не пришлось вытаскивать её из лаборатории и бардака, который Ханджи в ней устраивала ежемесячно. Она могла обнять его и по спине похлопать, могла руки в волосы запустить, могла даже под рубашку забраться, преспичь ей проводить свои дурные научные изыскания — никакой заботы и ласки из Ханджи было не вытрясти, если ты не был гигантом. Петра боялась касаться его, но касалась всё равно. Прикосновения её были совершенно невинными, но от её заботливых пальцев у Аккермана перехватывало горло. «Капитан, вам что-то нужно ещё сегодня?» — говорила Рал, отдавая ему стопку документов или кружку свежего горячего чая. Пальцы их соприкасались, Петра пунцовела, заправляла прядь рыжих волос за ухо. «Нет», — говорил Леви, хотя каждый раз тянуло ответить «ты». «Капитан, это не работа для одного, давайте помогу», — вклинивалась Петра практически в каждую его перевязку, и Леви без лишних слов отдавал ей марлю, которой она бинтовала очередной незначительный порез, мозоль или лёгкую травму. Но Петры больше не было в его мире, во всяком случае, материальной, и прикосновений тоже не было. Петра осталась светлым, но печальным, нереализованным прикосновением. Так что если вчерашний хук Микасы не считался за заботу, то подобной привилегии капитан был лишён последние года. Леви старался не думать об этом лишний раз, но Хистория его вынудила: опустила руки на плечи спокойно, совершенно не боязливо, но как-то профессионально и трепетно, и его накрыло. Леви не был уверен, что смог сдержать резкий выдох. — Постарайтесь расслабиться, пожалуйста, — этой своей новой интонацией, слишком равнодушной для Кристы, посоветовала она. Пальцы её легонько прошлись по плечам, разогревая мышцы, подготавливая кожу, и от первого же нажатия Аккерман лязгнул зубами, поняв, что недооценил её силу и навыки — Хистория толком ничего не сделала, а отдало в ухо оглушительным звоном. Видимо, в таком деле наличие физической силы было не столь важно, сколь правильное её распределение. Болезненные ощущения прекратились на вдохе, и Хистория задумчиво замерла. — Беру свои слова обратно, это займёт дольше времени, чем я думала, — хмуро и озадаченно протянула девушка. — Вы вообще расслабляетесь, сэр? — Если бы я расслаблялся, ты бы здесь не стояла. — Да, это правда. Значит, буду работать усерднее. Но придётся немного потерпеть — будет больно. Вы очень твёрдый, — если она и осознала многозначительность своей последней реплики, то виду не подала. Леви хотел было сказать, что терпел вещи и похуже, но тут Хистория надавила большим пальцем между позвонков, и он чуть не взвыл: что-то отчётливо хрустнуло, по шее раскатилось странное тепло, и пульсация в позвоночнике прошибла до пяток. Леви выдохнул, и боль прекратилась. У Хистории если и были руки богини, то богини возмездия, которая пришла покарать его за грехи, но позволить себе спасовать Леви не мог — салаги-то выдержали, ещё и вон какие довольные ушли. А спасовать стоило бы, потому что следом появилось ощущение, что кто-то просунул руку под позвоночник, дёрнул и потянул, пытаясь вытянуть хребет через затылок. Аккерман бы выругался, но у него спёрло дыхание. — Простите, сэр, я знаю, это неприятно. Почти всё. Утешительная реплика Хистории раздалась в опасной близости от его уха, интонации не были очень уж сочувствующими. Он через силу кивнул. Хистория переключилась на плечи, и с правым он отделался лёгким испугом, а вот с левым ощущения были такие, словно вывихнул. Сустав жалобно и протяжно хрустнул, средний и безымянный пальцы левой руки на секунду онемели, и Леви показалось, что вся рука целиком лишилась чувствительности. — Вы должны дышать, — напомнила Хистория, и Аккерман вздохнул, необыкновенно послушный. Нервные окончания будто включили заново — у Леви непроизвольно дёрнулся мизинец. — Самое страшное позади, — ощупав его плечи, сообщила Хистория с удовлетворением и, наверное, ободряюще. По её ровным, полубезразличным интонациям было не разобрать. Леви не припомнил второго случая, когда бы так переживал за собственную голову. Массаж Хистории оказался пострашнее первой стычки с гигантами и поручений Кенни. Впрочем, все его переживания рассеялись, когда рядовая начала творить с ним ту же магию, сеанс которой устроила каждому из сослуживцев. Сперва она практически невесомо прошлась обоими большими пальцами по хребту до самой ямочки на шее, а затем и выше, до затылка и макушки. Обе её руки стремительно зарылись в его волосы, и выбритым затылком Леви ощутил, насколько горячие у неё пальцы. Когда Хистория, еле-еле касаясь подушечками, принялась выписывать круги по всей его голове, Леви окончательно простил ей недавнюю экзекуцию. По состоянию он опасно приблизился к Блаус, познавшей блаженство на этом же стуле, и попытался не слишком углубляться в ощущения. Но Хистория сделала подлость: такими же легкими круговыми движениями спустилась с головы на плечи, легонько сжала те места, которые с такой беспощадностью расслабляла пару минут назад, и по телу Леви побежали мурашки. Кажется, даже по пяткам. У него всегда были заточенные ощущения, Леви даже на сквозняк, всегда находясь на стороже, мог среагировать, но своими трюками Хистория вывела чувствительность на новый уровень. Леви пришлось мысленно сравнить себя с заржавевшим УПМ, который заботливо почистили, смазали, избавили от скрипа и дефектов: ощущалось всё свежо и ярко. Едва уловимыми, но воспринимающимися с предельной остротой манипуляциями Хистория массировала всю верхнюю часть его спины — дрожь не отступала, Леви чувствовал, как пустеет голова. Даже рубашка не была достаточным препятствием, когда удивительно умелые руки девчонки добирались до ключиц или верха лопаток. Мозг работал через раз. — Капитан, вы не могли бы лечь? — Леви распахнул глаза, запрокинул голову и уставился на Кристу. Тут же напомнил себе, что её имя теперь Хистория. Ясности в просьбу это не внесло. — Что? — Лечь на живот. Я бы хотела получить доступ к вашей спине. Не хочу делать работу на половину, — видимо, по её меркам он был настолько безнадежен, что помощь требовалась безотлагательная. И, кажется, Хистория восприняла это как личную ответственность. — Мне бы хотелось помочь вам с этим. — «Помочь вам с этим», — Леви подумал, что она берёт эти фразы из словаря неловких формулировок. — Нет, — зачем-то сказал Леви, послушавшись инстинктов. Он всегда так делал в сложных и непредвиденных ситуациях. Инстинкты никогда не обманывали. — Пожалуйста, сэр, так будет лучше! — не отстала неожиданно упрямая девчонка, видимо вознамерившись искать искупления за грехи и бездействие таким вот способом, и сжала ладони, всё ещё лежавшие у него на плечах, и его рубашку заодно. Это было для неё чем-то глубоко личным. Желанием принести пользу, видимо. Может, она, как и её «клиенты», тоже отрешалась от реальности, занимаясь чем-то привычным из детства. Во всяком случае, для неё это явно было важно; Леви, будучи командиром, порадовался даже, что хоть что-то святое для Хистории в этом мире осталось. Стратегически верным решением было бы отступить, но за стратегию всегда отвечал Эрвин, а его поблизости не было. И Леви лёг. Без лишнего трёпа: сделал шаг и рухнул на ближайшую кровать. Благо, она оказалась его собственной. Зарылся в подушку, и Хистория не заставила себя долго ждать. Не видя никакой сложной двусмысленности в ситуации, забралась на матрас и устроилась на коленях сбоку от его распластанного тела. Леви, когда дышать в подушку стало сложно, повернул голову в противоположную от неё сторону. Не то чтобы это имело значение, открывать глаза он всё равно не собирался. Пространство между лопаток и чуть ниже она сперва расслабила резким нажатием обеих ладоней, и только потом принялась массировать вдоль позвоночника, доводя до самых рёбер и обратно. Когда у Леви заныла шея, он повернул голову в сторону Хистории. Её колени, укрытые юбкой, оказались в поле его зрения, и он наблюдал за ними отвлечённо, поглощённый ощущениями. Хистория возилась долго, и в какой-то момент Аккерману даже подумалось, что у него нет столько спины, а у людей в принципе — столько мышц. И всё-таки он ощущал, как отступает напряжение, тщательно хранимое каждым кусочком тела, каждым пучком нервов. К расслабленным мышцам Хистория затем обязательно возвращалась с новыми движениями, и тогда никакой болезненности не было и в помине, была только тягучая нега, перемешанная с другими ощущениями. Что именно это были за ощущения он понял только к тому моменту, когда рядовая добралась до поясницы — его прошило от затылка до пяток, когда Хистория легонько надавила на крестец. Леви чуть губу не прикусил от неожиданности. Она надавила сильнее костяшками правой руки, сжала пальцы в кулак, провернула его и увела на талию, сперва в одну сторону, затем в другую. «Приехали», — мрачно подумал Леви, осознав реакцию. «Нашёл, когда вставать», — к сожалению, скептичный настрой его мозгов ничего общего с настроениями его члена не имел — у того были собственные мысли и принципы, и как надо жить, он явно знал лучше. Особенно в те моменты, когда мозг отключался раньше. Давление рук Хистории на спину и некомфортно прижатых к матрасу частей тела становилось критичным. Леви чуть поёрзал, пытаясь хоть сколько-нибудь удобно устроиться, потому что лежать на животе вообще было плохой идеей. Надеясь, что Хисторию это на ненужные мысли не наведёт, он сделал вид, что затекла нога. Это, как и вся затея в целом, было зря. — Сейчас помогу, — рядовая ловко вцепилась в его бедро, провела внешними краями ладони до горячего трения, прошлась по всей длине мышцы на ноге и окончательно сбила ему дыхание. — Получше? «Да пиздец вообще». Леви кивнул. — Потерпите, капитан, недолго осталось. «Аха-ха-ха». Он не удостоил это ответа. — Хотя, должна признать, вы странно реагируете. Напряжения уже не должно быть, и болезненности тоже. Всегда работало. Может, я что-то не так делаю? — Все в порядке, можешь продолжать. «Ну зачем? Какого хрена ты это ляпнул? Отправил бы её к остальным, успокоился бы, теперь лежи, терпи дальше», — мозг его отчитал. «Наслаждайся», — это был не мозг. Хистория, которой дали карт-бланш, добралась до всюду, даже ямочки в самом низу поясницы не забыла. От этих её манипуляций Леви ощутил, как расслабились ноги. Он не знал, что такая опция перезагрузки вообще существует в человеческом теле. Он мог снести гиганту голову одним движением, мог разобрать человека на винтики, но анатомия всегда была по части Ханджи, а до тактильности такого уровня он сам не добрался. Пока Хистория возилась, и колени её мелькали перед его глазами — туда-сюда, вверх-вниз — Леви флегматично думал о том, как стыдно кончать в брюки при рядовой. Пачкать всё, опять же. Финальные штрихи её массажа были самыми долгими минутами в его жизни. Наконец, девушка отстранилась, и Леви подумал, что надо бы прикинуться спящим. Потому что она вот-вот даст ему разрешение подняться, и нормальный предлог остаться в такой позе никак не шёл ему в голову. Внятные мысли до сих пор блуждали где-то не периферии сознания, совсем не там, где Леви хотел их думать. — Сэр, я бы советовала вам резко не вставать, полежите так ещё пару минут, позвоночник привыкнет, — к счастью, Хистория нашла выход из его затруднительного положения, чем очень порадовала своего капитана. — Я пока остальных найду, мы накроем на стол к чаю. И исчезла. Леви следовал её рекомендациям ровно минуту, а затем рывком поднялся, дотянулся до куртки, подцепил двумя пальцами платок из нагрудного кармана, спустил форменные брюки на бедра и достиг разрядки в три незамысловатых движения рукой, очень яркой и весьма болезненной — в голову отдало напряжением, и он понял, почему Хистория советовала полежать. Затылок тупо заныл, но Леви ещё не отошёл от оргазма, чтобы обращать на это внимание. Положенные две минуты он всё-таки долежал. Его внутренний будильник с утра не сработал. Он даже не слышал, как собирались кадеты: проснулся, когда они уже завтракали. Это должно было его насторожить, но необычные ощущения во всём теле не давали толком сконцентрироваться на бедах. Тело было лёгким, даже по его меркам. Леви казалось, ему не придётся использовать второй трос от УПМ, чтобы подняться в воздух: он мягко ступал по земле, и настроения в отряде были такими же легковесными, когда капитан лениво выгнал их на тренировку. Но эта иллюзия растворилась, стоило только начать работу: он споткнулся на ровном месте и чуть не выронил лезвие из рук. Тело не слушалось совершенно. Не так, как он привык: пальцы не сжимали рукоятку с обычным остервенением, голова никак не желала координироваться с ногами, а держать спину в привычной позе и вовсе было невозможно. Позади него Жан шлёпнулся на задницу, и Конни, сдуру начавший сразу с УПМ, врезался плечом в дерево. Если бы Эрена не забрала Ханджи, он бы точно натворил бед. Все знали, в чём причина такого дисбаланса — все единодушно развернулись к перепуганной Хистории. — Что ты сделала? — Армин, как ему и полагалось, сразу заподозрил её в недобром. Чем больше Леви следил за этим парнем, тем больше убеждался, что Армин всегда кого-то в чём-то подозревает. И частенько оказывается прав. — Простите, но я ведь предупреждала, что массаж расслабляет. У вас всех всё было так зажато от постоянных тренировок, и я немного расслабила узлы в мышцах. Это ощущение несобранности скоро пройдёт, надо привыкнуть. Аккерману не хотелось привыкать к состоянию манной каши — он любил свою собранность, она была предметом его гордости. Она была очень важным элементом во всём предстоящем. Он не знал, конечно, что точно предстояло, но его тело должно было работать на сто процентов. Чтобы исправить досадный дисбаланс побыстрее, он бросил страшный взгляд на Райсс и позвал рядовую Аккерман на спарринг. Те из её ударов, которым удалось бы его настигнуть, вполне могли включить его обратно. Потому что Микаса не скупилась: тут либо уклоняешься и выживаешь, либо попрощайся со своим идеальным носом. Свой нос Леви любил так же, как и свою собранность. Но что-то нужно было принести в жертву.***
С Хисторией всегда так: обманчивая эйфория и лёгкость, к которым точно не стоит привыкать — они только мешают безупречной работе тела, созданного с чёткой целью. Не для ощущений мирной жизни, а для постоянной войны с её остротой и необходимостью всегда находиться во всеоружии, быть наготове и отвечать за все свои чувства. — Я откажусь, — говорит Леви. «Это лишнее». — Ну, если тебе нравится ходить скрипеть, то я не против. Но, знаешь, человеку в твоём возрасте уже нужно давать телу отдых. «А вот и шутки про возраст, дождались». — Я учту. — Зануда, — Хистория морщит нос и не отдаёт ему корзину с грушами — предпочитает тащить сама. — Ну хоть чай-то будешь? — Если Блаус заварит. Или Кирштайн. Или Микаса. Лишь бы не ты. Хистория отвратительно готовит чай. Какой бы ни был — даже обычный чёрный нормально заварить не в состоянии. Поэтому никто из отряда, побаиваясь гнева капитана, не пускает королеву на кухню. С готовкой у неё ещё хуже: в кадетском она чистила картошку и нарезала овощи, варить суп ей не давали, солить — тем более. Она вечно страшно пересаливала. — Я же сказала, что научусь! Мне просто практика нужна. — У тебя весь дворец в распоряжении, чтобы практиковаться. А здесь даже не пробуй. Он не глядя ловит грушу, пущенную в него Райсс, и бережно укладывает фрукт обратно в корзину. Не для того собирали, чтобы так бездарно перевести. __________________________ *разговор про Кенни и про Аккерманов по канону случится чуть позже.