Не главное

— Я же просил тебя столько раз! Не рвись вперед, оставь мне хоть немного драки! — Заткнись, — Цзян Чэн неохотно пошевелился. Вэй Усянь действительно всегда просил его оставаться рядом во время боя. Обычно так и получалось, они привыкли сражаться рядом или спина к спине, но иногда он забывал обо всем и рвался туда, где ему мерещилось лицо, похожее на Вэнь Чжулю. После тяжелого боя многие еле держались на ногах, а Цзян Чэн не сел — рухнул на землю, как только это стало возможно. Но встать вот-вот придется, иначе с Вэй Усяня станется попытаться утащить его на руках. Вэй Усянь все еще припоминал ругательства, услышанные ими в детстве от торговцев и рыбаков в Пристани. — Дай мне руку, — он кое-как встал, с силой сдавив ладонь. Шицзе они уговорили остаться в Ланьлине, в чем очень помогла госпожа Цзинь. — Девушке вроде Яньли не место в военном лагере, — сурово отрезала хозяйка Ордена, нравом очень похожая на госпожу Юй. — О чем ты только думал до сих пор, Цзян Чэн?! Я присмотрю за девочкой, пока у нее не появится снова собственный дом. Поскольку Цзинь Цзысюань не оставался дома, а отправлялся дальше сражаться, возражений не было даже у Вэй Усяня, тем более что госпожа Цзинь действительно любила Яньли как родную дочь. Они миновали уже и те места, где когда-то прислужники Вэнь Чжао гоняли их по осеннему лесу в поисках входа в пещеру. — Интересно, где сейчас Мянь-Мянь? — Вэй Усянь шутливо вздохнул. — У тебя что, клеймо зачесалось? Я найду вход в пещеру и скину тебя туда, если соскучился. — Я бы хотел… — Ты спятил?! — Помнишь, я рассказывал тебе про меч? Когда-нибудь я его заберу оттуда. Цзян Чэн не ответил и нахмурился. Саньду он не променял бы ни на какой другой, потому что получил его от отца, потому что рукоять ложилась в привычную руку, как влитая, потому что привык к его весу и длине, но если по совести, теперь это просто был очень хороший меч, а не продолжение его воли. И если выронить в бою — клинок не вернется в руки сам. — Нам надо будет что-нибудь придумать, — Вэй Усянь толкнул в плечо, привлекая к себе внимание. — Ты о чем? — О тебе. Ты сейчас дерешься намного лучше, чем в Гусу. — Отстань. — Я серьезно. Не веришь мне, спроси кого-нибудь еще, хоть Лань Цижэня. Но этого мало. — Я сам знаю, что мало! — Поэтому нам надо что-то придумать. — Ты дурак?! Что тут можно придумать?! — Еще не знаю. Но придумаю, поверь. Некоторые города падали в руки, как спелый плод, сами открывали ворота и благодарили за избавление от тирании ордена Вэнь. От Безночного города ждать такого не приходилось. Цзян Чэн расширенными, горящими ненавистью глазами всматривался в стены, и на всех лицах вокруг видел такое же выражение. Кажется, люди готовы были разобрать стены по камушку голыми руками, разорвать защитников зубами, как лютые мертвецы. …Шаг за шагом к сердцу города, где все еще висело ненавистное знамя с солнцем. — Солнце не закатится на небе сегодня, как я сорву эту тряпку! — Не Минцзюэ с боевым кличем ринулся в толпу. Белые одежды заклинателей Гусу давно перестали быть белыми, от крови промокли сапоги, сбоку раз за разом вспыхивало лезвие Суйбяня. Красное солнце пылало, жгло глаза, солнце на небе тоже клонилось к закату, но не могло сделать улицы Безночного города и людей на них краснее, чем они уже были. Шаг за шагом по крови врагов и союзников, с оскаленными зубами — здесь у них когда-то отобрали мечи, но теперь только смерть заставит его выпустить Саньду из рук. — Вэнь Чжулю!!! — забыв обо всех предостережениях, Цзян Чэн рванулся вперед. — Ты меня слышишь?! Вэнь Чжулю вместе с несколькими воинами закрывал собой Вэнь Чжао. Вэй Усянь, выплевывающий ругательства на каждом выдохе, догнал Цзян Чэна, люди в белых одеждах со знаками солнца падали на его пути один за другим. — Уйди, дурак! — Цзян Чэн не знал, откуда у него взялись силы отпихнуть Вэй Усяня и встать лицом к лицу с врагом. — Ты меня узнаешь?! — Ты?! — Вэнь Чжулю не смог сдержать изумление. — Спаси меня! — защитников вокруг Вэнь Чжао не осталось, и сейчас он орал, отбиваясь от Вэй Усяня. Чжулю обернулся к нему, отмахнувшись от удара Цзян Чэна, но тот преследовал его. — Ты… не… должен… здесь быть! — Вэнь Чжулю, пугавший всех, не имел против него оружия, кроме того, чем владеют все заклинатели! И он не мог сражаться так же хорошо, отвлекаясь на крики Вэнь Чжао! — Но я тут! — казалось, он сам превратился в меч, рыча страшнее лютого мертвеца, больше не чувствуя ни усталости, ни боли, забыв обо всем, кроме того, чтобы не дать Вэнь Чжулю применить свое умение против Вэй Усяня. Чжулю, оценив ситуацию, отбил очередной удар так, что правая рука Цзян Чэна онемела, и ринулся спасать Вэнь Чжао. Как в дурном медленном сне Цзян Чэн увидел, что он тянет руку к Вэй Усяню… — Умри! — вряд ли он когда-то будет еще способен на такой прыжок, вряд ли в левой руке еще раз хватит силы нанести такой удар. Безголовое тело упало под ноги, кровь окатила сапоги. — Я понял, ты хочешь моей смерти, — Вэй Усянь накладывал лечебные травы на раны, которых Цзян Чэн почти не заметил в бою. — Ты хочешь, чтобы шицзе убила меня, когда увидит все это. Он не слушал. Жар и ноющая боль пока что не подступили, он все еще оставался мыслями на площади, еще чувствовал недоумение от того, что совершил: все?.. Солнце ордена Вэнь закатилось раз и навсегда вместе с пришедшей ночью, голову Вэнь Жоханя Не Минцзюэ завернул в сорванное знамя. Безночный город освещался пожарами. Радости и гордости тоже пока что не было. «Отец. Матушка. Вы все… Я отомстил. Мы отомстили. Вы можете быть довольны». Вэй Усянь перевязывал осторожно, но слабое тело боялось боли, а к ней вдруг добавилась страшная усталость, такая, что легче показалось умереть. — А-Чэн, если ты уснешь, я тебя на руках унесу! — Замолчи, — выдохнул он, сгреб его в охапку и уткнулся куда-то в ухо. *** — Сколько талисманов и оружия? — Две тысячи четыреста. Это число Цзян Чэн не забыл бы никогда, потому что слышал его, глядя на горящую Пристань. Две тысячи четыреста штук талисманов и оружия вывезли оттуда люди Вэнь. В Безночном городе хранилось больше всего богатств, и теперь все, кого ограбил орден Вэнь, пытались вернуть свое с учетом неизбежных потерь от сражений и утраты записей. С оружием было проще всего, клеймо-лотос с девятью лепестками не давало ошибиться. Но меча Цзян Фэнмяня среди них не было, хотя Цзян Чэн перебрал все до одной связки клинков. Мечи глав разбитых орденов нашлись позже, в потайной комнате Вэнь Жоханя. Цзян Чэн схватил отцовский меч с полки и краем глаза отметил, как дрогнуло и исказилось, потеряв улыбку, лицо Лань Сичэня — тот держал клинок в серебристых ножнах на руках и прикоснулся к нему лбом, как в поклоне. Украденное кое-как разобрали по владельцам, и пришел черед делить то, что принадлежало ордену Цишань Вэнь. — Мне снова неудобно напоминать о заслугах моего ордена, но не сказать о них будет несправедливостью по отношению к моим людям, — Цзинь Гуаншань, сияющий золотом, обмахнулся расписанным веером. — Кто выставил больше воинов, чем орден Цзинь? — Потому что наши воины погибли перед тем от рук псов Вэнь! — вскочил глава ордена Оу из провинции Балинь, близкой к Юньмэну. Цзинь Гуанъяо заспешил к нему, уговаривая сесть и сохранять спокойствие. — Земли ордена Цзинь не пострадали, потому что его глава не спешил вступать в войну! — это выкрикнул кто-то еще, судя по молодости, такой же вчерашний мальчишка, в одночасье ставший главой клана. Цзян Чэн не помнил цвета его одежды, вероятно, клан был мелким и малоизвестным. — Орден Цзинь и так первым добрался до сокровищницы Вэнь! — Если бы я не вступил в войну, вас всех бы сейчас здесь не было! — Цзинь Гуаншань с треском захлопнул веер. — Может быть, кто-то захочет проверить, не завалялось ли в моих карманах побрякушек Вэнь?! — Отец! — Цзинь Гуанъяо что-то шепнул, но тот оттолкнул его. — Если говорить о заслугах, кто сделал больше, чем глава ордена Не Минцзюэ? — Лань Сичэнь поклонился в сторону названного. — Кто победил Вэнь Жоханя и его старшего сына? — Я отдаю должное заслугам главы ордена Не, — Цзинь Гуаншань скривился. — Но я предложил бы отделять личную месть от войны. Глава ордена Цзян, например, совершил подвиг ради мести человеку, который сломал ему жизнь, но если я не ошибаюсь, орден Цзян выставил всего один отряд… или два? Собрание забурлило, Цзян Чэн встал… — Хватит! — рык Не Минцзюэ мог перекрыть шум боя, не то что ссору на совете. — Клянусь Небесами, я сам подпалю сокровищницу, если вы не можете ее поделить! Переругиваясь и припоминая друг другу былые прегрешения, главы орденов пришли все же к согласию. Талисманы и оружие раздали поровну, и иные главы мелких кланов, должно быть, в жизни не видели столько богатства, сколько получили теперь. Деньги и земли поделили с учетом понесенного от врага урона, Цзинь Гуаншань не лишился своей доли, но выглядел кисло. *** Лотосы, пережили войну, а с новой весной разрослись еще гуще, чем всегда, и сейчас безмятежно раскрывали солнцу розовые лепестки, покачиваясь на волнах, поднятых тяжело нагруженными лодками. Гарью и кровью больше не пахло, но не вырастали, как раньше, перед глазами стены домов — чуть ли не всю Пристань было видно насквозь в просветы между уцелевшими зданиями, и всюду торчали проклятые тряпки с намалеванным солнцем! Людей не было — те, кто остался от клана Цзян, сейчас возвращались вместе с ним, те, кого не добили из псов Вэнь, бежали заранее. Пристань стала призраком, безмолвным и страшным, Цзян Чэн стиснул кулаки и пожалел, что нельзя убить врагов во второй раз. Вэй Усянь крепко взял его за плечо. Он хотел сказать «отстань», но не смог открыть рот, обернулся — и увидел, как тот жмурится, должно быть, чтобы не выпустить слезы. Доски причала загудели от множества ног. Цзян Чэн остановился у самого края, поднял голову к шесту со знаменем, толкнул его, как будто мог повалить. — Дай, — он протянул руку, не оглядываясь назад, не глядя, кто стоит за ним, но его поняли и вложили откуда-то найденный топор. Хватило нескольких ударов, чтобы перерубить, шест шумно рухнул в воду, знамя заполоскалось, не в силах подняться наверх. — Все! Все убрать, немедленно! — он метался по пристани, выискивая глазами, где еще остались знаки врага; кто-то уже лез наверх, снимая полотнища с солнцем и бросая в кучу. — Хватит, — Вэй Усянь поймал его и кое-как разжал пальцы, сведенные на ручке топора. — Оставь шесты, а то куда мы будем вешать знамя с лотосом? — А-Чэн, ты чего не спишь? — А ты? — он не мог спать в эту ночь, то видя перед собой пожарище, то воскрешая в памяти Пристань до разгрома. — У меня для тебя подарок есть. — Какой еще подарок? Вэй Усянь выскользнул наружу и вернулся, неся в руках большой узел. — Я же тебе обещал. Правда, голову Вэнь Чжулю ты сам добыл. После боя Цзян Чэн гадал, куда делась срубленная голова врага, но было не до того. Мертвыми, стеклянными глазами на него теперь смотрели Вэнь Жохань, Вэнь Чжао и Вэнь Чжулю. Наложенные чары придавали головам такой вид, будто их сняли с плеч от силы вчера. — А третью ты откуда взял?! — Украл, — Вэй Усянь хихикнул. — У Не Минцзюэ? — главу ордена Не боялись многие, в том числе Цзян Чэн и Вэй Усянь. — Как?! — Предложил проверить, кто сколько сосудов осушит. Что с ними делать? Воткнуть на шесты? — Нет, — подумав, он скривился. — Не хочу, чтобы они даже после смерти таращились на Пристань Лотоса. Выкинь их наружу, что ли, завтра сожжем вместе со знаменами. Привычный запах воды и цветущих лотосов навевал безмятежные утренние сны, пока солнце не пощекотало лицо. Цзян Чэн раскрыл глаза и вспомнил вчерашний день. Вэй Усяня в комнате не было. Он сел, потер руками лицо, не очень понимая, за что браться. У него есть люди, которые не оставили орден Цзян. Их надо кормить, награждать, отстраивать вместе с ними Пристань… как?! У причала стояла группка людей и смотрела на что-то наверху — как раньше шиди толпились, разглядывая полет воздушного змея. Ему не померещилось, на трех свежесрубленных шестах торчали головы. — Вэй Усянь! Я тебе что сказал! — Глава ордена Цзян, — Вэй Усянь поклонился. — Все в порядке. У них выколоты глаза. *** — Нам надо что-то придумать. Каждую ночь после возвращения в Пристань Лотосов Цзян Чэн падал и засыпал… засыпал бы, если бы не Вэй Усянь, которому всегда находилось, что сказать, а выставить его из спальни не получалось даже под угрозой гнева главы ордена Цзян. — Ну что еще? — С твоим фехтованием. Нет, ты сейчас даже сильнее меня, если не использовать духовные силы. Последние слова сладко отозвались в груди, но Цзян Чэн буркнул: — Врешь. — Хочешь, давай проверим? — После целого дня работы? Нашел дурака. — Тогда завтра утром? — Так что ты хотел сказать? — Надо что-то придумать, чтобы ты мог сражаться с кем угодно из заклинателей. — Что тут можно придумать?! — А-Чэн, — смутно видимый в темноте Вэй Усянь заткнул уши и помотал головой. — Нечего так орать. Почти все заклинатели рассчитывают на свои мечи и… словом, у почти у всех одно и то же. Надо использовать что-то такое, чего никто не ожидает. Как неожиданная стрела. — Когда я стал так глуп, что подумал, будто ты и правда предложишь что-то полезное… — Придумаем. Мне просто некогда было этим заняться раньше. — А теперь есть когда? Я смотрю, тебе не хватает работы в Пристани? Лучше подумай о том, что пора забирать шицзе из Ланьлина. — Ага. Нечего ей сидеть рядом с Цзинь Цзысюанем, если он снова успел ей что-нибудь сказать, я его так разукрашу, что госпожа Цзинь не узнает. — Когда поедешь? — Я думал… Отправлю отряд завтра, если ты согласен. И головы сниму, не надо ей на них смотреть. — Хватит надо мной трястись, ничего не случится, если ты уедешь ненадолго. — Я знаю, — Вэй Усянь засмеялся. — Я отправлю за шицзе лучших. Интересно, как идут дела в Гусу Лань? — С чего ты вдруг про него вспомнил? — Просто так. Помнишь, какая там была библиотека? — Больше даже, чем в Ланьлин Цзинь. Что, снова захотел месяц посидеть со свитками вместо того, чтобы работать? Вэй Усянь вздохнул и не ответил. Книг в Пристани было меньше, но библиотека уцелела от пожара милостью Небес, не иначе. — Мы могли бы… — Да, — Вэй Усянь даже сел в кровати. — Что — да? — То есть как ты скажешь. — Так надо, — с каждой минутой уверенность в принятом решении крепла. — Орден Лань помог нам, мы должны хоть чем-то… — Сам выберешь книги? — Завтра посмотрим вместе. Цзян Чэн вздохнул про себя и натянул одеяло на голову. Еще часть рабочих рук придется отпустить… Всего надо было много и срочно, а больше всего не хватало людей. Деяния ордена Вэнь и Аннигиляция Солнца многих согнали с места, многие, потеряв свой клан, уходили в другие ордена, становились слугами или приглашенными заклинателями. В Юньмэн Цзян пришли некоторые из бывших соседей, и все равно их не хватало. Он сам брался за любую работу, не в силах спокойно смотреть на разорение, и загнал бы себя, как коня в скачке, если бы Вэй Усянь каждый вечер не умудрялся оторвать его от дел, соблюдая при этом положенную почтительность. — Вэй Ин. — А? — тот, в свою очередь разбуженный, зевнул. — Чего ты заладил про главу ордена каждый день? — Пусть привыкают. Все, кто остался, и новые тоже. Дай поспа-ать… *** Цзян Чэн вогнал шип в паз последней балки крыши Храма предков, распрямился и вытер лицо. Солнце пекло, рубашка липла к спине, и он ее сбросил, подвязал только волосы, чтобы не падали на потную спину. На водную гладь он даже не оглядывался, чтобы побороть соблазн бросить все и нырнуть в ласковую воду между стеблями лотосов. Для работы не надо было иметь золотое ядро, и пусть за многое он хватался впервые, пусть не тем ему стоило бы заниматься, но слишком хотелось как можно скорее вернуть Пристани прежний вид. — Глава ордена Цзян! Глава ордена Цзян! — Что? — Там лодка плывет! — Плывет и плывет, — буркнул он, спускаясь. Кто бы это мог быть, для шицзе еще рано? Вэй Усянь, догнавший по дороге, помог на ходу натянуть рубаху. Цзян Чэн подошел как раз к тому времени, когда на столбик накинули канат, и смутно знакомый адепт с белой лентой на лбу ступил на причал. — Может ли кто-то проводить меня к главе ордена Цзян? — Я здесь. Гость, не смутившись видом молодого хозяина Пристани Лотосов, поклонился. — Глава ордена Лань посылает вам то, что счел полезным. Пока с лодки выносили короба и мешки, Цзян Чэн развернул свиток. «Пусть глава ордена Цзян не сочтет мой дар за обиду. Те, кто вместе перенес беду, — не чужие. Наши целители искусны в составлении снадобий, а в Юньмэне много пострадавших, к тому же грядет зима…» Целители Гусу Лань в самом деле славились, дар был щедрым. Но они послали лодку с книгами всего два дня назад, Лань Сичэнь никак не мог успеть получить их и тем более отправить ответ! Значит, в ордене Лань сами подумали о них и… — Что там, глава ордена Цзян? — Читай, — он сунул свиток Вэй Усяню. — У них же самих сейчас мало! — тот даже забыл о почтительности, которую так тщательно теперь соблюдал. — Значит, нашлось, — и орден Лань счел нужным поделиться именно с ними. На душе вдруг стало тепло.