Не главное

— Вэй Усянь! Вэй Усянь, ты спишь, что ли? — Цзян Чэн, что случилось? Сплю, конечно, завтра же охота! И ты спи. — Не могу, — Цзян Чэн сел, натягивая сапоги: жаровен в шатре главы ордена хватало, но от полога тянуло. В темноте он пробрался к входу и отодвинул плотную ткань, вглядываясь в ночь. Неподалеку там и сям мерцали огни: многие мелкие кланы приехали пораньше, чтобы занять место получше. Пахло дымом, ночной холод ознобил спину — Плащ надень, — Вэй Усянь вздохнул и тоже встал, но вместо плаща накинул на него свое одеяло. — Кто тебя укусил? Цзян Чэн промолчал. Не стоило и будить, если самому не спится, пусть завтра хоть кто-то будет бодр. — Я тоже беспокоюсь, — Вэй Усянь обнял его за плечи. — Может быть, зря… — Мы справимся. Подумаешь, охота! Завтра приедет шицзе, я по ней так соскучился, что даже Цзинь Цзысюаня готов обнять! — Не вздумай, — Цзян Чэн толкнул его в плечо. Что можно было ожидать от Вэй Усяня, кроме глупостей, но от этих глупостей почему-то становилось легче. — Давай спать, а? — Вэй Усянь опустил полог и снял одеяло с плеч. Цзян Чэн поежился, но кровать еще хранила тепло, и, согревшись, он наконец уснул. — Шицзе! — Сестра! — так непривычно было снова видеть ее стройной, даже в теплых одеждах. — А-Чэн, как ты? — сестра с беспокойством тронула его руку с той стороны, где была рана. — Все хорошо, мы же тебе писали! — Вэй Усянь вертелся рядом, а Цзян Чэн с любопытством смотрел на Цзинь Лина, которого сестра держала на руках. По правде говоря, он сейчас больше напоминал сверток ткани, из которого выглядывало только личико. — Хочешь подержать? — Яньли улыбнулась, протягивая ему ребенка, Цзян Чэн неловко взял его на руки и застыл, боясь пошевелиться. Сестра поправила локоть. — Так удобнее. А-Лин рассматривал новое лицо над собой и сопел. — Такой маленький… — Это он уже вырос. — Цзян Чэн, дай мне подержать, я тоже хочу! — Осторожно! Уронишь — ноги переломаю, — рыкнул он на Вэй Усяня, не отпуская рук, пока не уверился, что тот крепко держит ребенка. Младенец нахмурился, наморщился, но неожиданно вместо крика улыбнулся. — Цзинь Лин, а я твой шишу! Теперь ты меня будешь знать! Вэй Усянь еще пытался рассмешить ребенка, а Цзян Чэну пришлось отойти от сестры и встретить новых гостей. — Глава ордена Лань, Лань Ванцзи, — он поклонился подошедшим Нефритам. — Лань Сичэнь рад видеть главу ордена Цзян здоровым и еще раз благодарит за приглашение, — Лань Сичэнь улыбнулся, а Лань Ванцзи, как всегда, оставался бесстрастным. Цзян Чэн подумал, что из того вырастет со временем второй Лань Цижэнь, не иначе. — Лань Чжань! Цзеу-цзюнь! — подскочивший Вэй Усянь торопливо поклонился. — Лань Чжань, ты меня что, не узнаешь? Цзян Чэн нахмурился, собираясь одернуть, но Лань Сичэнь с улыбкой обернулся. — Лань Чжань? Цзян Чэна всегда поражало, как Лань Сичэнь понимал младшего брата, но теперь, кажется, и Лань Ванцзи научился разговаривать без слов. Один взгляд — и он поклонился смеющемуся Вэй Усяню, все так же молча. — Старший брат! — подоспевший Цзинь Гуанъяо расцвел в улыбке. — Шатры ордена Гусу Лань давно ждут! Когда белоснежная толпа — нет, не толпа, так и хотелось сказать «строй» — удалилась, Цзинь Гуанъяо озабоченно обернулся к ним. — Глава ордена Цзян… — Цзян Ваньинь, — когда Цзян Чэн беспокоился, ему меньше всего хотелось тратить время на церемонии. Кроме того, Цзинь Гуанъяо в последние месяцы провел больше времени в Пристани, чем в Башне Кои, даже Вэй Усянь перестал при нем притворяться почтительным слугой. — Цзян Ваньинь, молодой господин Вэй, если мои слова покажутся вам странными, прошу их забыть и не гневаться. Глава… Цзян Ваньинь собирается сегодня принять участие в охоте. — Наверное, — Цзян Чэн пожал плечами. — А как иначе? — Хозяин праздника всегда первый среди гостей. Будет вежливее дать гостям соревноваться за первенство между собой, — Вэй Усянь что-то хотел сказать, и Цзинь Гуанъяо торопливо добавил, — конечно, никто не мешает молодому господину Вэй и другим адептам ордена Цзян принять участие в охоте самим по себе! — Но кто-то может подумать… — Не подумает. Цзян Ваньинь был на последней охоте, и кроме того, все ордена от великих до малых уже знают о его победе в поединке! Цзян Чэн перестал хмуриться и кивнул, соглашаясь: ту невеликую добычу, которую он сможет заполучить, не стоит показывать людям, когда вокруг столько прославленных заклинателей, а положение хозяина достаточно почетно само по себе. — Я вижу старшего брата, — Цзинь Гуанъяо даже приподнялся на цыпочки, хотя высокого Не Минцзюэ было видно издалека, а из-за его спины выглядывал Не Хуайсан. Цзян Чэн поторопился вперед, чтобы успеть встретить гостей. . — Что, А-Яо, ты уже и в Юньмэн чувствуешь себя как дома? — Не Минцзюэ хмуро глянул на младшего побратима. — Глава ордена Цзян оказал мне честь… — Это Цзинь Гуанъяо пришел мне на помощь, — Цзян Чэн в который раз задался вопросом, чем тот не угодил главе ордена Не, и как при этом они стали побратимами, но тут лицо Не Минцзюэ прояснилось. — Старший брат, — Лань Сичэнь улыбнулся, кланяясь. Странное дело, рядом с главой ордена Лань, казалось бы, каждый должен был чувствовать себя ущербным, но именно его совершенство убивало на корню и сравнение, и зависть. — Цзян-сюн! Вэй-сюн! — Не Хуайсан, пока его брат отвлекся, поспешил к ним. — Цзян-сюн, я так огорчился, что брат отослал меня из Юдоли как раз во время поединка! Ты мне расскажешь потом, как все было? — Не Хуайсан, ты осторожно, ты знаешь, какой он теперь суровый?! Даже я боюсь! — Вэй Усянь округлил глаза. — Правда? — Не Хуайсан закрыл лицо веером до самых глаз. — Вэй Усянь! — Вот, я же говорю! Цзян Чэну хотелось и сердиться, и улыбаться. Почему он забыл, как забавно им всем было раньше вместе? Когда конный строй Юньмэн Цзян покинул арену, Цзян Чэн выдохнул: все шло по порядку, торжественно и празднично, и его адептам кидали почти столько же цветов, сколько ордену Лань. Вэй Ин под конец швырнул всю охапку куда-то в толпу. Даже теперь, когда большинство заклинателей ушли в горы, вокруг бегали, толпились, бродили, сливаясь сверху в одно пестрое: слуги, торговцы, любопытные, приехавшие просто посмотреть… Цзян Чэн отметил, что среди зрителей было много девушек, и сейчас большинство из них все еще оставались с матерями или подругами на скамьях, пересмеиваясь, переговариваясь и прикрывая лица веерами. — А ты не пойдешь охотиться? — он обернулся к Не Хуайсану, болтавшемуся подальше от старшего брата все утро, не считая выезда. — Слишком крутые склоны, — Не Хуайсан беззаботно уселся на скамье, пряча лицо под веером от солнца. — А Цзян-сюн тоже остается здесь? Ох, понимаю, у тебя сегодня слишком много забот. — Не так много, — Цзян Чэн не смог покривить душой. — Благодаря Цзинь Гуанъяо. Кстати, Не-сюн, может быть, ты знаешь, из-за чего твой старший брат на него так часто сердится? — Ты хочешь сказать, каждый раз, когда видит? — Не Хуайсан оглянулся, пододвинулся поближе, прикрыв их лица веером, и зашептал. — Я тоже не знаю, наверное, никто не знает, кроме дагэ и саньди, но это как-то связано с тем… ты же знаешь, что дагэ был в плену… Цзян Чэн кивнул, хмурясь, а Не Хуайсан негромко ойкнул и сложил веер: Цзинь Гуанъяо как будто услышал упоминание о себе, подходя с улыбкой. — Что скажет Цзян Ваньинь о начале охоты? — Что у меня нет достаточных слов благодарности за труды Цзинь Гуанъяо. — Интересно, кто будет первым, дагэ или Сичэнь-сюн? — Не Хуайсан счел, что неловкий момент уже закончился. — А почему не Цзинь Цзысюань, например? — Цзян-сюн, прости, я помню, что он теперь твой родственник, но со старшими братьями ему еще не сравниться, надеюсь, госпожа Цзинь Яньли нас не слышит? Вот в Вэй-сюна я бы поверил. — Сила молодого господина Вэй растет с каждым днем, — Цзинь Гуаньяо улыбнулся, соглашаясь, Цзян Чэн коротко кивнул. — Да. Он глянул на Не Хуайсана. Золотое одеяние Цзинь Гуанъяо было ярче, но Не Хуайсан казался наряднее. Веер с кисточкой, кисточка у пояса, какие-то подвески, вышивка по плечам и вороту… Второй молодой господин Не умудрился ничуть не измениться за прошедшие годы, остаться таким же пугливым и беззаботным, как кролик, который боится тени, но быстро забывает обо всех бедах. Не Хуайсан никого не потерял, его дом уцелел, а Цзян Чэн не смог спасти даже себя самого. — Цзинь Гуанъяо искал меня по делу? — Цзян Чэн посуровел, поворачиваясь к ступенькам. — Ничего важного, я просто вспомнил, что молодой господин Вэй беспокоился, хватит ли всем добычи. Людей съехалось больше, чем мы ожидали, если Цзян Ваньинь одобрит, я распоряжусь выпустить из ловушек тех духов, которых поймали заранее. — Я сам распоряжусь, — но едва он успел спуститься на землю, как увидел сестру. — А-Чэн, ты куда-то уходишь? Я не хотела тебя отвлекать. А-Лин на ее руках таращил глаза и бормотал что-то, что понимала, наверное, только Яньли. Цзян Чэн замешкался, а Цзинь Гуанъяо поклонился. — Это не стоит беспокойства Цзянь Ваньиня, я отдам приказ. — Благодарю. — Сестра, это ты попросила его помочь? — во второй раз Цзян Чэн взял ребенка на руки чуть смелее, но все равно боялся шевельнуться, чтобы не уронить и не причинить неудобства. — Нет, не я. — А твой супруг? — Я не слышала, чтобы он когда-нибудь о чем-нибудь просил его, — Яньли взглянула удивленно, но тут А-Лин умудрился высвободить ручку из пеленок и ухватился за Цзыдянь на пальце Цзян Чэна. — Хорошие игрушки выбирает мой племянник, — он улыбнулся. «И именно ему когда-то придется владеть этим перстнем». Позже, когда из леса начали возвращаться те, кому не повезло либо наскучило, Цзян Чэну уже не приходилось сидеть на месте или играть с А-Лином, но он был доволен: охота шла хорошо и заканчивалась хорошо. Появился взбудораженный, взъерошенный Вэй Усянь и опять исчез. Цзян Чэн едва успевал отвечать на приветствия глав прочих орденов и еще больше устал подбирать вежливые ответы на приглашения в гости. Сиденья перед ареной и поляна перед ней снова заполнялись людьми, ожидающими вручения даров. Цзян Чэн прислушивался, но не слышал недовольных возгласов, гул стоял радостный. Повезло и с тем, что никто не погиб и не был тяжело ранен — редко, но такое случалось и считалось дурным предзнаменованием. — Жаль, что я не поспорил с Цзян-сюном, — Не Хуайсан радовался так, будто сам стал первым на охоте. — Ты и сам не мог определиться, — напомнил ему Цзян Чэн и взял поданную шкатулку с кистями для каллиграфии, чтобы вручить ее Лань Сичэню. … Совет по выбору подарка подал все тот же Цзинь Гуанъяо, а Цзян Чэн положился на его знание привычек побратимов. — А если первым окажется Чифэн-цзунь? — Если глава ордена Цзян позволит, я покажу ему список для всех… Подарок для Не Минцзюэ тоже пригодился, и для Цзинь Цзысюаня тоже, хотя на взгляд Цзян Чэна, радость сестры была лучше любых подарков. Но когда дошло до пятого победителя, он заглянул в список еще раз. — Сяо Синчэнь? Сун Цзычэнь? Кто это? — Странствующие заклинатели без клана, — так же тихо подсказал Цзинь Гуанъяо. — Они отказались решать, кто из них достиг большего успеха, и хотят разделить его на двоих. Цзян Чэну понравились оба, и приветливый Сяо Синчэнь, и строгий Сун Цзычэнь. — Прошу молодых господ остаться гостями на пир, — любой орден был бы счастлив пригласить к себе таких заклинателей, хотя Сяо Синчэнь был на вид даже младше его самого. У кого он учился? Друзья переглянулись и кивнули. Цзян Чэн решил, что это добрый знак. Вэй Усянь куда-то отлучался, а когда вернулся, был необычно задумчив и молчалив. — Что? — тихо спросил он. — Ничего, — Вэй Усянь деланно зевнул. — Устал. — Это ты-то? — Какой большой получился пир, я не помню такого с… — На горе Байфэн был такой же, это ты пропал. — Цзян Чэн, охота тебе поминать то, что было сто лет назад. Знаешь что, я скажу Не Хуайсану, чтобы он пришел к нам, когда все начнут расходиться, посидим втроем, как раньше, помнишь? — Хорошо, — Цзян Чэн почти не слушал, обводя взглядом гостей: все казались довольными. Лань Сичэнь сидел между Не Минцзюэ и Цзинь Гуанъяо, Цзян Чэн прислушался и уловил кусочек беседы: — Лань Сичэнь, ты сегодня превзошел сам себя. Я бы решил, что это Лань Ванцзи тебе помог, если бы не знал вас обоих. — Это старший брат позволил мне победить, — Лань Сичэнь ответил улыбкой. Лань Ванцзи слушал Цзинь Цзысюаня, жаль, сестры не было — пир был слишком шумным для ребенка, да и А-Лину пора было спать. Разглядывая пьющих, разговаривающих, смеющихся, он нашел наконец взглядом тех, с кем хотел поговорить. Те двое так и сидели рядом, негромко беседуя между собой, Сун Цзычэнь, хотя был старше и выше, казался тенью свего друга. — Радостно видеть на охоте талантливых заклинателей, — Цзян Чэн сложил руки для поклона. — Глава ордена Цзян оказал нам честь. — Честью для ордена Цзян было бы, если бы вы задержались в нем настолько, насколько сочли бы нужным. Друзья снова переглянулись, как будто понимали друг друга без слов, почти как Нефриты ордена Лань, только у них говорил младший. — Мы благодарим главу ордена Цзян, но мы давно решили не оставаться на одном месте, а идти туда, где необходима помощь. Пусть глава ордена Цзян не сердится на отказ, — они поклонились одновременно, и Цзян Чэн с искренним уважением ответил тем же. — Почти как в Облачных Глубинах, — Вэй Усянь улыбался во весь рот, разливая вино. — Не надо про Облачные Глубины, — Не Хуайсан оглянулся на вход в шатер, — мне уже кажется, будто я слышу шаги Лань Цижэня! — Лань Цижэнь нас ни разу не поймал, а если ты соскучился, я могу сбегать за Лань Чжанем! — Вэй Усянь, тебе не надоело? — оборвал его Цзян Чэн. — Мы давно не дети, чтобы так дурачиться! — Так я и надеялся, что он станет похож на человека, когда вырастет, а он остался таким же занудой! Цзян Чэн, что ты на меня так смотришь? — Думаю: каково это — иметь молчаливого брата? — Цзян Чэн! — Вэй Усянь расхохотался и бросил в него подушкой. — Что ты так развеселился сегодня? — проворчал он, отправляя брошенное обратно. — А почему бы и нет? Так мне бежать за Лань Чжанем? — Лань Ванцзи вместе с Сичэнь-сюном и Цзинь Гуанъяо сейчас в нашем шатре, — вмешался Не Хуайсан, еле успевающий уклоняться от бросков. — Поэтому ты сбежал к нам? И правильно. Спасибо, шиди, — Вэй Усянь вместо того, чтобы бросить подушку назад, показал язык, сунул обе за спину и откинулся на них. Цзян Чэн надулся. — Не Хуайсан, что ты такой кислый? — пиала за пиалой смывали усталость и тревоги, в какой-то момент Цзян Чэн тоже лег на спину и закрыл глаза, слушая болтовню Вэй Усяня и ответные смешки Не Хуайсана. Это и правда было совсем как когда-то в Облачных Глубинах. — Дагэ все хочет меня женить, — горестно вздохнул тот. — Что же в этом плохого? Я давно говорю Цзян Чэну… — Вэй Усянь! — он резко сел и открыл глаза. — Нет, я был бы не против, если бы речь шла только о красивых наложницах, — Не Хуайсан оживился. — Но жена, это же совсем другое дело! — Цзян Чэн, видишь, хотя бы наложницу… — Вэй Усянь, просто заткнись, — он выпил очередную пиалу одним глотком. Чем дольше Цзян Чэн думал о будущем неизбежном браке, тем страшнее ему представлялось это все, и тем дальше он держался от девушек из более-менее крупных орденов, даже тех, что казались хорошенькими. Зачем заводить в доме бесконечный спор? И что он сможет сказать жене, если она однажды попрекнет его слабостью? Даже отец то и дело терпел упреки матери, а ведь он не был… — Цзян-сюн, ты и Вэй-сюн просто обязаны приехать в Цинхэ Не! Я свожу вас в одну чайную, там замечательно красивые девушки, и знают столько стихов… — Что скажешь, Цзян Чэн, поедем, а? — Вэй Усянь!!! Сам поезжай, и женись тоже сам! — Только после тебя, шиди! Вместе с общим пиром вина оказалось достаточно, чтобы голова уже через час пошла кругом. Цзян Чэн порой терял нить разговора, сдвинувшись так, чтобы прислониться спиной к резному столбу, держащему шатер, и незаметно для себя улыбался просто потому, что смеялись рядом. Когда он в очередной раз открыл глаза, в шатре откуда-то взялся Цзинь Гуанъяо. Цзян Чэн постарался собраться с мыслями, сел ровнее и поклонился. — Цзинь Гуанъяо может считать Юньмэн Цзян и меня своими должниками за все это, — он неопределенно обвел рукой вокруг, словно сквозь стены шатра было видно пустую арену, все еще горящие костры и уснувшие горы. — Не нужно, глава ордена Цзян. — Я не привык, чтобы от моей благодарности отмахивались. — Мне часто приходится заниматься чем-то, за что никто и доброго слова не скажет, — улыбка Цзинь Гуанъяо отдавала горечью, если, конечно, Цзян Чэну не померещилось. — Так что если глава ордена Цзян считает, что я заслужил благодарность, этого более чем достаточно. Возникло неловкое затишье, Не Хуайсан спрятался за веером, Вэй Усянь наклонился, разглядывая узор. — Не-сюн, как красиво! — Это я сам рисовал, Вэй-сюну правда нравится? — Очень, можно посмотреть? Цзян Чэн вытянул шею. Веер был как веер, безусловно, изящный и красивый, с бабочками среди стеблей травы и шелковой кисточкой, но на его взгляд, ничего особенного. — Не-сюн, а продай его мне! — Прости, Вэй-сюн, но нет, он очень нравится мне самому. Хочешь, я разрисую для тебя другой? — Мне этот нравится, — наверное, Вэй Усяню тоже ударило в голову вино. — Не хочешь продать или подарить — давай сыграем? А если ты выиграешь, я притащу Цзян Чэна в гости в Цинхэ Не в ту самую чайную слушать стихи, обещаю! — Вэй Усянь! Зачем тебе этот веер, в Юньмэне мало лавок с такими побрякушками? — Цзян Чэн уже не мог злиться и лениво щурился, глядя на кости, вытряхнутые прямо на столик между пиалами. — Это не какой-то веер из обычной лавки, — обиделся Не Хуайсан. — Вэй-сюн, ты ведь хочешь кому-то его подарить, правда? — Не скажу, — Вэй Усянь засмеялся, взглянул на кости и протянул руку. — Отдавай, я выиграл. Не Хуайсан закатил глаза, Цзян Чэн сощурился еще сильнее, в который раз вспомнив про слухи. Он давно не пил столько — еще одним неприятным открытием стало, что и пьянеют обычные люди быстрее, чем те, у кого есть золотое ядро, а едва ворочать языком при почти трезвом Вэй Усяне не хотелось. Впрочем, за тем мало кто мог угнаться в выпивке и раньше. Цзян Чэн тряхнул головой. Вэй Усянь давно не приставал к нему со глупостями насчет духовных сил, видимо, тоже понял, что такого не может быть. Он сам и не надеялся — ладно, пусть какой-то крошечный осколок неистовой надежды на чудо иногда все еще бередил душу, Цзян Чэн не намеревался ни жаловаться кому-то, ни жалеть себя. — Вэй Усянь, какой ты дурак, — он засмеялся, подняться с подушек в этот раз удалось с трудом. — Придумал тоже, чтобы Вэнь… — Цзян Чэн, по-моему, тебе пора спать, — Вэй Усянь перебил его и протянул руку. — Пойдем, я тебя доведу до кровати. — Отстань, я сам, — столб шатнулся в сторону, но Цзян Чэн успел его поймать. — Ты думал, я… — Ну что ты так кричишь, разбудишь Не Хуайсана! — Вэй Усянь посерьезнел и тоже повысил голос. — А?! Дагэ, я… — Не Хуайсан, заклевавший носом, тоже вскинулся, испуганно озираясь, а Цзян Чэн расхохотался. — Цзян-сюн, зачем так пугать! Цзян Чэн отпихивал Вэй Усяня, пытающегося увести его в кровать, и смеялся. — Не Хуайсан, ты нашел, кого бояться, даже ты ведь теперь сильнее меня! Не Хуайсан пошарил вокруг, но веер уже висел на поясе у Вэй Усяня, спрятаться за ним не вышло — Старший брат говорит, что ноги можно и мечом переломать, — он скорчил обиженное лицо и заглянул в свою пустую пиалу. Вэй Усянь наконец отцепил руки Цзян Чэна от столба и дотащил его до кровати. — Спи. Не пинайся, дай хоть сапоги сниму. Пить хочешь? Нет? Тогда спи… — Вэй Усянь… Вэй Усянь!!!. — Что такое?! — Почему Не Хуайсан спит на моей постели?! — Потому что не смог уйти к себе, что непонятного? — Ну и положил бы его к себе, он меня ночью с кровати на пол спихнул, я помню! — Цзян Чэн держался за голову. — Цзян-сюн, Вэй-сюн, не кричите, — Не Хуайсан застонал рядом. — Вам обоим было уже все равно, а я хотел поспать. И спал, пока ты не начал, — Вэй Усянь «радовал» глазами, почти превратившимися в щелочки, как выглядит он сам, Цзян Чэн предпочитал не думать. — А… тут ведь еще был Цзинь Гуанъяо? Его ты куда положил? — Он сам ушел, когда Не-сюн уснул, — Вэй Усянь сжалился и подал кувшин и чашку, но Цзян Чэн выпил воду прямо из горлышка. — Глава ордена Цзян, — у порога зашуршали, — Чифэн-цзунь хочет уезжать и ищет своего брата. — Скажите, что я умер и не буду перерождаться, — Не Хуайсан снова застонал и накрыл голову подушкой. Вэй Усянь засмеялся, Цзян Чэн сморщился. — Мне надо выйти и проводить… — Подожди, где-то у меня были пилюли. Ну кто там еще? — Глава ордена Не просит главу ордена Цзян, когда второй молодой господин Не оживет, отвесить ему такого пинка, чтобы второй молодой господин докатился сразу до Юдоли! Теперь даже Цзян Чэн, несмотря на боль в голове, не смог удержаться от смеха.