Не главное

Едва одевшись с утра, Цзян Чэн не стал посылать слуг с вопросами, а сам поспешил к сестре. Вчерашнего громкого плача не было слышно, но Цзинь Лин не спал — тихо, жалобно хныкал, от румяных щек веяло жаром. Цзян Чэн боялся смотреть на сестру, но на лице сидящего в углу Вэй Усяня было то же мучительное и жалобное недоумение. Он тихо присел рядом. Простые люди часто умирают от болезней, ран, от видимой и невидимой нечисти. Цзян Чэн привык к ощущению собственной уязвимости, но детская жизнь была еще более хрупкой и еще сильнее притягивала злобных духов. Что будет с Яньли, что скажет Цзинь Цзысюань, если с их первенцем и наследником в Пристани Лотоса случится беда?! И ведь вчера еще хворь не казалась опасной, обычная детская простуда! Он готов был пренебречь гордостью и послать в Ланьлин за лекарем, но никто здесь не владел искусством талисмана перемещения. — Вэй Усянь, — он подергал того за плечо, — ты не видел, во время праздника в Пристани не было никого чужого? — Чужого? — Вэй Усянь недоуменно обернулся к нему. — Может, кто-то и заночевал из лодочников или торговцев, что с того? — Среди них мог оказаться кто-то с дурным глазом или злобной душой! Если я найду того, кто навел несчастье, я... Может, это духи подлых Вэней, мы наверняка не всех подняли со дна! — И они несколько лет лежали смирно, а теперь избрали жертвой именно Цзинь Лина?! — В Пристани нет никого сильнее тебя. Отправляйся в Ланьлин, обещай Цзинь Гуаньшаню денег, стой перед ним на коленях, проси Цзинь Цзысюаня, но привези лекаря! Может быть еще не... — Цзян Чэн побоялся сказать «еще не поздно». Вэй Усянь посмотрел на него рассеянно, но вдруг как будто озарился. — Я привезу лекаря. Самого лучшего лекаря. Цзян Чэн даже не успел его толкнуть, так быстро Вэй Усянь так быстро вскочил и вышел вон. Цзян Чэн и не пытался упражняться с мечом или дротиками. Кое-как взяв себя в руки, он призвал к порядку взволнованных служанок, издали посмотрел на тренировочное поле — там шли занятия и без Вэй Усяня. Он знал, что Вэй Усянь не вернется так быстро, но все равно то и дело поглядывал в небо, выискивая там черную точку. Но из облаков выныривали только птицы, обманывая нетерпеливый взгляд. Если бы он сразу же послал в Ланьлин, сейчас Вэй Усянь уже вернулся бы! Но еще вчера болезнь выглядела неопасной, даже Яньли не считала нужным звать других лекарей! Цзян Чэн заглянул в переднюю из комнат сестры, со страхом прислушиваясь к тишине. Но занавесь, отделявшая спальню, была опущена, а служанка у двери вскочила и сделала знак хранить тишину. Цзинь Лин уснул. Яньли стояла на коленях на полу, не отнимая ладонь от его груди, ловя слабый стук сердца. Цзян Чэн наклонился, нерешительно тронул край шелкового одеяльца. Смутная надежда шевельнулась, когда лучик света сквозь зашторенные окна блеснул, играя, на серебре Цзыдяня. Цзинь Лина окружали лучшие амулеты Башни Кои и Пристани, а Цзыдянь без воли владельца ничем не отличался от обычных украшений, но Цзян Чэн все-таки снял его и на ладони подал сестре, глазами показывая на ребенка. Яньли кивнула, торопливо стерла слезу и осторожно надела Цзинь Лину — в кольцо прошли сразу два пальчика. Цзян Чэну стало очень душно и тесно в полутемной спальне, он порывисто поднялся и вышел в коридор. В этой части дома сейчас никто не ходил быстро и не шумел, однако за другой стеной вдруг застучали, быстро приближаясь, решительные шаги. Цзян Чэн подумал, что ослышался, но через пару минут светлый входной проем загородила знакомая фигура, а за ней еще две. Цзян Чэн, не глядя на других, схватил Вэй Усяня за плечо. — Что ты здесь делаешь?! — опомнившись, он понизил голос. — Ты что, до сих пор не улетел?! Я же послал тебя за лекарем, что случилось?! — Я привез лекаря, — Вэй Усянь стряхнул его руку. — Самого лучшего лекаря, — и посторонился. Цзян Чэн как будто проглотил язык, когда спутники Вэй Усяня откинули капюшоны и поклонились. Он сжал кулаки — обычно это помогало, Цзыдянь впивался в палец и помогал сосредоточиться, но сейчас перстня на руке не было. Видение сродни страшному сну: люди Вэнь стояли перед ним, в самом сердце Пристани, и пусть на них были темные плащи, а не одежды с огненными завитками, — Цзян Чэн слишком хорошо знал обоих в лицо. Дева Вэнь, все такая же красивая и строгая, стояла перед ним, а за ней, ближе к Вэй Усяню, опустил голову ее брат. — Цзян Чэн, ты что, уснул?! — Вэй Усянь пихнул его в плечо, отталкивая с дороги, но Цзян Чэн устоял. — Что А-Лин?! — Ты что, с ума сошел?! — Цзян Чэн яростно сверлил его взглядом. — Ты не найдешь лучше лекаря, чем Вэнь Цин, во всех четырех орденах! — Ты привел в Пристань людей ордена Вэнь! — у Цзян Чэна возникло дурное чувство наваждения. — Откуда ты знаешь, что... Он не успел договорить про опасный глаз, про затаенную месть и что-нибудь еще в том же духе. Яньли, видимо, привлеченная шумом в коридоре, выглянула, и укоризна в ее взгляде быстро сменилась изумлением, потом неверием, потом надеждой. — Молодая госпожа Вэнь! — сестра упала перед ней на колени так быстро, что даже Вэй Усянь не успел подхватить. — Все, что угодно, только... — Яньли пыталась сорвать с рук браслеты, но они цеплялись за рукава. — Если меня наконец пропустят, — сухо проговорила Вэнь Цин. Цзян Чэн волей-неволей посторонился, уступая дорогу, и пошел следом, подозрительно приглядываясь к каждому движению чужаков. — Откройте шторы, — Вэнь Цин опустилась у кроватки точно так же, как перед тем Яньли, и даже ладонь положила на грудь ребенка тем же жестом. Переглянулась с братом, и Вэнь Нин присел рядом, осторожно прощупывая пульс. В Пристани происходило что-то из ряда вон выходящее, и он, хозяин, не решался поднять голос. Цзян Чэн и сам не знал, что приказал бы сейчас: выгнать чужих? Пообещать невиданные награды или такие же невиданные кары в случае, если они потерпят неудачу? Цзян Чэн давно не терялся так, не зная, что сказать, и только смотрел, как дева Вэнь серьезно слушает быстрый, невнятный со стороны шепот Вэнь Нина, как между ее сложенными руками разгорается золотое сияние, а когда она разворачивает ладони — сияние обволакивает Цзинь Лина. Цзян Чэн незаметно прижал ткань на груди: нудно заныл шрам, такой же тянущей болью отозвалось внутри. Золотое сияние ядра, лиловый огонь Цзыдяня для него были утрачены, и никто не мог это излечить, если не считать безумной выдумки Вэй Усяня. Цзян Чэн предупреждал Вэй Усяня, что кто-либо из ордена Вэнь снова войдет в Пристань Лотоса только через его труп, и теперь мысленно пообещал самому себе, что когда все это закончится, трупом станет Вэй Усянь. Увы, утешение это было никакое, потому что с Вэй Усянем он не справился бы и раньше. Через какое-то время Вэнь Цин отпустила руку брата и кивнула. Вэнь Нин неловко поднялся, бросил на Цзян Чэна пугливый взгляд и присел поодаль, ближе к Вэй Усяню. Служанки, толпившиеся у занавеси и заглядывавшие в комнату, закрывали рты рукавами и вытягивали шеи, а Яньли стояла, застыв, как свеча, не сводя взгляда с рук девы Вэнь. *** Вэнь Цин не позволила шуметь в спальне — выгнала всех лишних, и Цзян Чэн всерьез на какой-то миг подумал, что сейчас выставят и его; шепотом оборвала благодарность Яньли, всыпала в воду какой-то порошок и приказала выпить и лечь. Цзян Чэн не знал, как поступать и как на все происходящее отзываться, поэтому предоставил Вэй Усяню распоряжаться незваными гостями и только кивал на его вопросы — скорее, вежливые предупреждения. Кажется, если бы он возразил, этого все равно никто не заметил бы. Их лекарь, едва Вэй Усянь распорядился о комнатах для гостей, шепотом — никто здесь все еще не говорил громко — просил молодую госпожу Вэнь удостоить его беседой чуть позже, Вэй Усянь в третий раз переспрашивал, точно ли все теперь будет в порядке с А-Лином. Цзян Чэн смотрел в лицо спящей сестры — на бледных щеках еще были следы слез, но во сне Яньли улыбалась. Цзян Чэн наконец опомнился и поторопился соблюсти хоть какие-то приличия, отодвинув Вэй Усяня. — Глава Цзян просит деву Вэнь... и ее брата, конечно, — спохватился он, — быть гостями Пристани Лотоса. Шепот портил торжественность слов, но Вэнь Цин поклонилась и ответила спокойно и свободно, как ни в чем не бывало. — Мы благодарим главу Цзян за приглашение. Вэнь Цин отказалась покидать спальню Яньли и не отпустила брата, так что угощение им подали сюда же. Цзян Чэн решил, что ему оставаться здесь дольше незачем, он и так торчал тут с утра, забросив все дела — и Вэй Усянь, кстати, тоже. — Пойдем, — он взял Вэй Усяня за плечо. — Раз ты вернулся так быстро, тебя ждут на тренировочном поле. — А вдруг... — Вэй Усянь вытянул шею, оглядываясь. — Если что-то понадобится, здесь есть кому меня известить, — Цзян Чэн обвел взглядом служанок у стены, а когда вывел Вэй Усяня в коридор, наклонился к его уху. — Поставь на ночь стражу у их комнат. — Цзян Чэн! — Дурак! — прошипел он, толкая в бок. — Через час вся Пристань будет знать, кто это! Как бы там ни было, Цзян Чэн назвал их гостями, и не мог допустить, чтобы имя клана Цзян покрыл такой позор, как покушение на гостей. — Если бы ты не орал!.. — возмущение, однако, сошло с лица Вэй Усяня. — Хорошо. Я сам прослежу за этим. — Как хочешь. Видимо, Вэй Усянь решил проследить сам в прямом смысле. К тому времени, когда Цзян Чэн укладывался, кровать Вэй Усяня все еще была пуста, хотя как раз сегодня Цзян Чэн предпочел бы его присутствие, чтобы поговорить обо всем произошедшем и успокоиться. Он прислушивался, но никаких подозрительных звуков не доносилось, а в комнаты сестры он заглядывал совсем недавно — Цзинь Лин спал, как ни в чем не бывало, а едва отдохнувшая сестра сидела над ним, не сводя глаз. Гости провели в Пристани Лотоса три полных дня. Вэнь Цин собиралась уехать на второй: с Цзинь Лином-де все теперь будет в порядке, а ее ждут другие больные — но Яньли упросила ее остаться еще на день. Цзян Чэн не вмешивался, довольный и тем, что сестра не стала просить его уговорить гостей задержаться. Поразмыслив, он не обедал в эти дни у себя, а выходил в главный зал, чтобы понаблюдать за поведением Вэй Усяня рядом с Вэнь Цин. Ничего подозрительного, однако, не было — и именно это было самым подозрительным. Вэй Усянь не заигрывал с ней, как с любой другой красивой девушкой, а красота Вэнь Цин и сейчас не поблекла. Нет, Вэй Усянь обращался к ней почтительно, а Вэнь Цин держалась с ним строго, хотя и с Цзянь Чэном, и с Яньли беседовала со всей положенной учтивостью. Глядя на ее манеры, Цзян Чэн невольно вспоминал свои недавние размышления. Но как бы там ни было, он — не Вэй Усянь, готовый забыть обо всем, что пролегло между их кланами. Цзян Чэн назвал их своими гостями и готов был бы защищать их жизнь, если бы пришлось, но частью Пристани они не станут никогда. Видимо, даже Вэй Усянь это понимал, раз до сих пор не ввел Вэнь Цин сюда женой или хоть наложницей — Цзян Чэн хотел бы надеяться, что из опасения перед его гневом, но не льстил себе настолько. Ее брата было почти не слышно. Цзян Чэн отметил, что тот вырос за последние пару лет, но Вэнь Нин ухитрялся держаться в тени сестры и почти не поднимать головы. Вэй Усянь и тот, против прежнего, не стремился его растормошить. Яньли, сочувствующая всем робким, ласково заговаривала с ним, а Вэнь Нин краснел. Перед отплытием лодки Цзян Чэн, поколебавшись, переламывая себя, поклонился Вэнь Цин не как глава клана живущим на его землях из милости, и даже не как деве из другого великого клана — ниже, почти в пояс. — Я благодарю деву Вэнь. Если бы не ее искусство, два дома омрачила бы смертная тень. — Даже после ночной тени приходит солнце, — Вэнь Цин ответила церемонным поклоном и повернулась к лодке, подтолкнув по дороге замешкавшегося брата. — Вэй Усянь, — позвал Цзян Чэн, когда светильники уже погасили на ночь. — Что тебе? — зевнул тот. — Можешь больше не прятаться, когда ездишь в Юньмэн. — Что? — Ты думаешь, я слепой и ничего не знаю? Меня не касается, что ты там делаешь, так что можешь больше не притворяться. — Ты серьезно? — Вэй Усянь вскочил и тряхнул его за плечи, смеясь. — Цзян Чэн! Ты не хочешь на меня заорать или переломать мне ноги?! — Захочу, если будешь мешать спать! — Цзян Чэн отпихнул его и натянул на голову одеяло. *** Яньли все-таки не задержалась до праздника середины осени, как ни просил Вэй Усянь, но вскоре они должны были снова свидеться на охоте в Цинхэ Не. Однако еще до сбора всех кланов в Пристань Лотоса прислали свиток с печатью в виде пиона. «Госпожа наша Цзинь Яньли не пожелала опечалить главу клана и госпожу Цзинь, но старшему брату и недостойному мне доверила знание, какой беды мы избежали. Цзинь Гуанъяо благодарит главу Цзян за мудрость, предусмотрительность и решимость. Если я, всего лишь младший дядя, месяцами спал бы на соломе и не снимал одежды печали, то какое горе охватило бы его родителей и главу клана!» Цзян Чэн нахмурился — выходило так, будто по его воле Вэй Усянь привез Вэнь Цин — но, поразмыслив, передумал опровергать. С Вэй Усянем он разберется сам, и за Пристань и все происходящее в ней отвечает сам. «Цзинь Гуанъяо недавно навещал второго брата и в библиотеке клана Лань нашел труд «Син Лун», рассматривающий вэйци в соответствии со свитком «Тридцать шесть стратагем. По моей просьбе свиток переписали, и я почтительно прошу Цзян Ваньиня принять его в дар в надежде, что Цзян Ваньинь найдет время для сражения на доске во время осенней охоты в Цинхэ Не». Цзян Чэн нахмурился снова. Если бы не обещание сестре, он бы с радостью пропустил поездку, отправив вместо себя Вэй Усяня. В этот раз у него не было почетной отговорки, чтобы не принимать участие в охоте, а проходить весь день хвостом за Вэй Усянем он не собирался. «Надеюсь не разгневать главу Цзян упоминанием, какой радостью будет его приезд в те места, где он с честью заслужил имя мастера Саньду, слава о чем разошлась по всем землям Цинхэ Не». Все еще недовольно сжатые губы Цзян Чэна искривила невольная улыбка. Пожалуй, и хорошо, что охота на этот раз проходит у Не Минцзюэ, а Не Хуайсан давно зазывает их в гости. *** Цзян Чэн ревниво сравнивал и приглядывался ко всему, что видел. Нет, клан Не заслуженно гордился своими землями, как и разнообразием обитающей на них нечисти, и на все, что касалось охоты, Не Минцзюэ, как и его предки, не жалел золота, времени и сил. Но что до приема, до пышности и изысканности открытия — охота клана Цзян была ничуть не хуже, если не лучше. Про себя Цзян Чэн соглашался, что без Цзинь Гуанъяо ему тоже не удалось бы добиться такого. Вероятно, Цзинь Гуанъяо, прибывший со своим кланом, не предлагал старшему названому брату свою помощь? Или Не Минцзюэ отказался? Яньли приехала с мужем и Цзинь Лином. Малыш заревел, когда ему не дали выхватить оперенную стрелу из колчана, но Вэй Усянь поманил к себе лоточника и теперь подманивал Цзинь Лина к себе яблоком в карамели. — Вэй-сюн, а ты помнишь, о чем мы договаривались в Пристани? — Не Хуайсан привычно оглянулся, не слышит ли Не Минцзюэ, наклонился к уху Вэй Усяня и что-то зашептал. Рот и глаза Вэй Усяня округлились, а потом превратились в щелочки от сдерживаемого смеха. Цзян Чэн почуял недоброе, Вэй Усянь отдал наконец Цзинь Лину яблоко и выпрямился. — После охоты непременно, правда, Цзян Чэн? — Ни за что, — торопливо отказался тот, догадываясь, что речь идет о девушках, знающих толк в изысканной поэзии и не только. Цзян Чэн теперь чаще заезжал в цветочный дом в Юньмэне, где всегда был желанным и почитаемым гостем, но испытывать на себе острый язычок незнакомых певичек не желал. — Подожди, Не-сюн, вечером он выпьет пару чаш и передумает, — Вэй Усянь подмигнул. — Дурак, — бросил Цзян Чэн и отвернулся к сестре и племяннику. Яньли пропускала их болтовню мимо ушей, утирая Цзинь Лину перепачканный сладостями рот. — А-Чэн, если не захочешь вечером пить вино, приходи в наш шатер. — Хорошо, — Цзян Чэн улыбнулся. Провести вечер в обществе сестры, сыграть в вэйци с Цзинь Гуанъяо, который, возможно, тоже там будет, куда более достойно, чем болтаться по цветочным заводям. — Ко мне обещали заглянуть наши сестры из Мэйшань Юй, — Яньли лукаво улыбнулась, и Цзян Чэн поспешил добавить: — Э-э, если смогу, если глава ордена Не распорядится... Вэй Усянь за его спиной фыркнул слишком громко. Цзян Чэн вспылил бы, но его внимание привлекло движение в рядах. Сквозь толпу проталкивался странный человек, одетый как зажиточный крестьянин, но встрепанный, с блуждающими глазами, весь запыленный и похожий на безумного. У рядов для зрителей получше его остановила было охрана, человек что-то горячо говорил, потом один из служек сбегал туда, где сидел Не Минцзюэ. Видимо, тот велел пропустить. Цзян Чэн зачем-то следил за этой незначительной сценой и проводил взглядом незнакомца, поднимавшегося по ступеням. — Кто ты? — Не Минцзюэ сидел, расставив колени и опираясь на них локтями. Глава Не всегда говорил громко, а ответ Цзян Чэн расслышал, потому что упавший на колени незнакомец почти выкрикнул свое имя: — Несчастный Чан Пин из бывшего Юэян Чан!