Бомж

У них как раз закончились все тосты, и алкоголя на столе заметно поубавилось, когда калитка отворилась и во двор въехал мотоцикл, тут же облаенный Локи, с двумя пассажирами на борту. Водителем был длинноволосый мужчина с явно осветленными волосами и темными бровями на красивом лице. Он подкатил прямо к столу, заговорщически улыбаясь. Выражением лица он при этом напоминал хитрого кота. Крашеный блондин тряхнул волосами и пропел: — А вот и я. У мужиков за столом всего секунда ушла на размышление: — Ёбана, Бомж, к тебе Логоваз приехал! И они покатились со смеху. Кирилл тщетно силился не заржать следом, но потерпел фиаско. Буквально на днях они все вместе смотрели «Властелина колец» в гоблинском переводе и Кирилл, раньше не видавший ничего подобного, ржал как сумасшедший. Илья, тоже посмеиваясь, встал из-за стола. — Народ, это Гаррис, — они обнялись. — Мой одноклассник. Кирилл как раз отнял руки от лица, перестав угорать над «Бомжом» и «Логовазом», чтобы увидеть, как Гаррис мазнул губами по щеке Ильи. А его хозяин за это не перешиб того пополам, только пихнул в бок, типа, «лан, не выдуривайся». Никто на это не обратил внимания, потому что позади Гарриса обнаружилась шикарная брюнетка с волосами до ягодиц и с коробкой в руках такой огромной, то там был как минимум жк-телевизор. — Моя спутница, Лена, — представил Гаррис, помогая ей с подарком. — Так, где именинница? Они весело, с шутками и стихами поздравили Наташу. Затем им накатили по штрафной в самые большие бокалы, какие только нашли и под дружное улюлюканье заставили выпить. На шум отворилась дверь коттеджа и на крылечке появилась Элеонора Вениаминовна. Наташа приодела свекровь по случаю своего дня рождения: на бабушке было платье по моде семидесятых годов, сильно напоминавшее наряд героини из «Иронии судьбы». Тётя Эля несколько секунд вглядывалась в шумную компанию, а потом громко позвала: — Игорь, это ты приехал? Илья чуть не подавился водкой. Он потрясённо уставился на мать, а потом перевёл взгляд на Гарриса. — Она тебя помнит, — не веря в происходящее, сказал он. — Почему она тебя помнит, а меня нет? — Привет, тёть Эль! — махнул ей рукой улыбающийся Гаррис. — Илюш, спроси чего полегче, — вполголоса пробормотал он, не переставая улыбаться и махать. — А Анюта с тобой? — тётя Эля подошла ближе, внимательно вглядываясь в лица молодых людей. — Не, она не смогла приехать, — улыбка Гарриса тихо угасла. Кирилл догадался, что речь шла о матери Гарриса, которая, как рассказывал Илья, давно умерла. — А где Саша? — последовал очередной вопрос. Эля посмотрела на сына без намёка на узнавание. — А вы видели Сашу? Илья прикрыл глаза рукой, будто у него резко заболела голова. Всё чаще у него не было моральных сил подыгрывать матери. — Нет его, — глухо отозвался он, отворачиваясь. Он поискал взглядом Наташу, но та была увлечена болтовнёй с подружками и Леной. Из динамиков горланили «Стрелки» с излюбленным хитом всех баб «Ты бросил меня», и разговор в той части стола вёлся на вечную тему «все мужики козлы». — Кирилл! — Да? — он тут же оказался рядом. — Отведи её в дом, — он жёстко вручил ему локоть своей матери. Кириллу уже приходилось присматривать за больной женщиной. Он сидел с ней и кормил её с ложки, а иногда читал ей «новости» из газет десятилетней давности. В целом, тётя Эля была компанейским человеком, хотя Кирилла тоже раздражало, что она каждые десять минут, как Бунша Иван Васильевич, спрашивает его имя. В последний раз он даже ответил по фильму — Марфа Васильевна я! Тётя Эля тогда замерла в удивлении, а потом с минуту хихикала. — Чего ты её прогоняешь, — влез Гаррис. — Пусть посидит, музыку послушает. — Ей такая не нравится. — Она одурела уже от одиночества. — К ней каждые полчаса хожу то я, то жена, то Кирилл. Гаррис посмотрел на него, пожал плечами и улыбнулся уголком губ. — Как скажешь. Я помогу, — сказал он, переводя взгляд на Кирилла. — Пойдём. Они вместе отвели Элю в её комнату, при этом женщина часто оглядывалась назад, явно увлечённая шумным весельем. Они зашли, притворили дверь и после нескольких неудачных попыток уговорили Элю присесть в кресло. Оно было оснащено противопролежневыми подушками — Эля большую часть дня проводила в этом кресле, иногда даже засыпала сидя. — Так, что у нас здесь? — Гаррис с интересом оглядел шкафы, полки и тумбочку. — О! Его взгляд наткнулся на большой деревянный ящик, по виду сделанный не меньше полувека назад. — Сейчас и у нас будет дискотека. Помоги. Они с Кириллом сняли ящик с полки, открыли. Оказалось, что это проигрыватель для пластинок. — Главное, чтобы игла была на месте, — Гаррис внимательно осмотрел механизм и после остался доволен. — Да, всё в порядке. Включай в розетку. Ага. А теперь загляни в тумбочку, там у неё раньше были пластинки. — А ты давно здесь был в последний раз? — спросил Кирилл, копаясь в тумбочке. Там стояла коробка с пластинками. Он сразу приметил одну, с полной афроамериканкой на обложке. — Последний? — вздохнул Гаррис, откидывая с лица волосы. — Да, ещё до рождения Эллы… О, это ты угадал с пластинкой! Он улыбнулся, кивая на выбор Кирилла. — Мне Илья сказал, — отчего-то смутился Кирилл. — Элла Фитцджеральд. — Хм, — задумчиво протянул Гаррис, садясь по-турецки на пол у проигрывателя. — Слушай, а чего там за шутка про бомжа, я что-то не въехал. Кирилл объяснил, попутно пристраивая виниловый диск на вертушку. — То есть, ты бомж. — Да. Временно проживающий в сарае твоего друга. — Ну, как я вижу, и вы с ним поладили, — заметил Гаррис, с интересом разглядывая Кирилла. Они сидели на полу, разделённые допотопным музыкальным проигрывателем. Кириллу вдруг стало неловко. Он обнаружил, что Гаррис не сводит с него глаз, покусывая при этом губу, а их руки на ковре лежат одна подле другой. — А почему «Гаррис»? — с деланным безразличием спросил Кирилл, отодвигаясь назад. Пластинка была на месте, и его визави как раз прицеливался иглой в канавку винила. — Что-то знакомое, вроде. — «Трое в лодке», — напомнил Гаррис. Он преуспел. Щелкнула кнопка включения, пластинка закрутилась, из динамика послышался характерный шорох, а потом и музыка. Эля в кресле заулыбалась и захлопала в ладоши. Гаррис пересел, прислоняясь спиной к шкафу, и довольно прикрыл глаза. — Мы в школе на вечерах самодеятельности показывали сценки оттуда. Я всегда выходил читать «комические куплеты Гарриса», — он тихо рассмеялся, вспоминая. — Так ведь нет никаких куплетов, — припомнил Кирилл, тоже устраиваясь у шкафа, с другой стороны проигрывателя. Элла Фитцджеральд выводила «Over the Rainbow». — Он там всех лесом послал. — Ну да, — заржал Гаррис. — Директриса меня ненавидела за этот номер! Кирилл тоже посмеялся, представляя. — Илья был автором? — наугад спросил он. — Не, Илюша был Джорджем. Автором был наш общий кореш. У него, кстати, был настоящий фокстерьер. Они помолчали, дослушав первую композицию. Потом певица затянула что-то заунывное и Гаррис полез в коробку с винилом за другой пластинкой. — Сейчас что-нибудь повеселее найдём. Он добыл другой диск, критически прочёл содержание и остался доволен. — Вот оно. «When I Get Low I Get High». Так, пятая по счёту, значит, это где-то… здесь, — он прицелился иголкой и запустил пластинку. Под разудалые танцевальные ритмы он встал, приплясывая, и потянул Элю из кресла. — Мадам, — он улыбнулся, обнимая её за талию, и подмигнул Кириллу. — Давай с нами. Кирилл засмеялся, глядя на них — смотрелись весьма комично. Ещё Гаррис нарочно вихлял задом, изображая не то твист, не то свинг, а Кириллу на память не к месту пришёл Леголас. Хрюкнув, он зажал рот руками. В этот момент дверь в комнату приоткрылась и на пороге возник Илья. Его брови в удивлении скрылись на затылке. — Ну вы, блин, даёте, — только и сказал он. Кирилл как раз поднялся на ноги, чтобы тоже сплясать. Гаррис воспользовался этим. Он быстро вручил ему тётю Элю, а сам прилип к Илье и, ногой захлопнув дверь, втянул его в танце в комнату. — Гаррис, убью, — угрожающе прорычал Илья, краснея. — Да, никто не видит, — улыбнулся тот, оборачиваясь на Кирилла. Последний попытался слиться с интерьером, отвернувшись от них и всё своё внимание переключив на партнершу. — Вы отлично танцуете, — сказал он женщине, но Илья, похоже, принял это на их с Гаррисом счёт. Он отстранил его от себя, взяв двумя руками за плечи, и жёстко припечатал: — Хватит. Все остановились — песня всё равно закончилась. Гаррис запустил пятерню в волосы, откидывая пряди с лица и немного обиженно сказал: — Не будь букой, я ничего такого не сделал. — Там Слава с Саней домой собрались, — Илья вздохнул, успокаиваясь. — Предлагаю на посошок, чтобы проводить. — Уже идём, — кивнул Гаррис. — Кир, включи предыдущую пластинку. Я думаю, тётя Эля с удовольствием её дослушает. Во дворе уже грохотала Аллегрова со своей «Все мы бабы стервы» и обстановка царила соответствующая. Девчонки жгли на танцполе. Полная Наташина подружка стянула с себя кофточку и теперь крутила ею над головой, потрясая воображение зрителей красным лифаком и грудью пятого размера. Кириллу стало понятно, почему Саня и Слава, оба женатые, вдруг решили свалить. Сила воли любого мужчины обратно пропорциональна выпитому, а оба они были изрядно поднажравшими. А вот Миша не был связан брачными узами, и он уже двигался по направлению к дамам. Проводив друзей, Илья сел за стол и жахнул подряд две рюмки водки. Кирилл обратил внимание, что до этого он пил осторожно, за каждым тостом едва пригубляя алкоголь, а теперь вдруг решил догоняться. — Эй, всё в порядке? — Кирилл сел рядом, на место Славы. — Да, заебись всё. — Он зло смотрел куда-то. Кирилл проследил за его взглядом и обнаружил на том конце Наташу. Она сегодня не осторожничала с выпивкой, и уже вела себя как «шальная императрица» Аллегровой. — Накидалась… — процедил сквозь зубы Илья. Кирилл промолчал. Вероятно, Илья хотел поздравить жену не только при всех, но и в интимной обстановке. Но Наташа была уже не в той форме, чтобы оценить такой подарок. Потихоньку гости расползлись. Отчалили Наташины подружки под колкие комментарии Ильи, что до следующего дня рождения жены они могут здесь не появляться. Сразу за ними ушёл Миша, со следами чей-то помады на губах. Илья не без усилий спровадил именинницу в дом, и позже унес туда же дочку, которая заснула в гамаке между яблонь, в обнимку с Кнопкой. — Фу, бля, — Илья до треска в спине потянулся, блаженно вдыхая ночной воздух. — Вроде, ото всех избавились. — Есть ещё мы, — махнула рукой Лена. От плясок она раскраснелась и её тёмные глаза горели лукавыми огоньками. — Вы не в счёт. Ленка, ты на гитаре ещё не разучилась играть? — Это как велосипед, — пожала плечами девушка. — Неси. Что сыграть? — Да что-нибудь. Они компактно уселись на краю стола. Илья во главе, справа от него Гаррис и Лена, слева Кирилл. Девушка задумчиво перебрала струны, прислушиваясь к звучанию, подкрутила колки на грифе, снова попробовала и осталась довольна. Склонив голову набок, она негромко заиграла что-то очень знакомое, родное. Интуитивно чувствовалось, что тут должны быть слова песни, но Лена не торопилась начинать. — Спой, — попросил Илья. — У тебя хороший голос. — Был когда-то, — смутилась Лена. — Сигареты сказались на нём не лучшим образом. — Как и на _её_ голосе, — заметил Гаррис, многозначительно двинув бровями. — Тоже верно, — улыбнулась она и запела: — На Тихорецкую состав отправится. Вагончик тронется, перрон останется… Стена кирпичная, часы вокзальные. Платочки белые, платочки белые… Платочки белые, глаза печальные. Они дослушали в молчании, думая каждый о своём. Расходиться не хотелось, а алкоголь подходил к концу. — Может в дурака перекинемся? — Гаррис извлек из кармана колоду карт. Его идею встретили дружным пожатием плеч. — Не, ну, а чё еще делать? В подкидного или в переводного, решайте. — В подкидного. — Я не буду, — Лена отсела, чтобы не мешать. — Не люблю карты. — Ну, втроём тогда? — пожал плечами Гаррис. — Сдаю. Он перетасовал и раздал всем по шесть карт. — Крести, дураки на месте! Илюш, прости. — Насрать те в руки, Гаррис… Они отыграли партию. Илья действительно продул. Гаррис, посмеиваясь, стянул из вазочки со стола леденец на палочке, угощение для детей. — Люблю сладкое, — неразборчиво оправдался он, заправив конфету за щеку. — Умру от кариеса, наверно. Илюш, сдавай. Кирилл посмотрел на то, как Гаррис облизывает чупа-чупс, и ему вдруг стало жарко. Было в этом что-то эротическое, особенно после выпитого, и особенно после всех этих мыслей об Илье и его интимной жизни… Наверное, он слишком открыто пялился на мужчину, потому что Гаррис перехватил его взгляд и призывно улыбнулся. Он достал изо рта леденец, облизал сладкие губы и преувеличенно серьезно воззрился на карты. Потом стрельнул в Кирилла взглядом из-под черных ресниц и, обнаружив, что он всё еще смотрит, медленно положил конфету обратно в рот. Бля, подумал Кирилл и уткнулся в карты. Лена затянула другую песню из «Иронии судьбы» — «Мне нравится, что я больна не вами». Он быстро проиграл, не в силах сосредоточиться. Мыслями он был около Гаррисова рта, липкого от сладости. С трудом отдавая себе отчёт в том, что он делает, Кирилл снова посмотрел на него и, конечно, получил ответ. Гаррис сидел прямо напротив и продолжал бесстыдно сосать чупа-чупс. — Ну и долго мы будем в гляделки играть? — спросил Илья. Кирилл, краснея, понял, что он должен перетасовать и раздать карты. — Не ревнуй, — ласково улыбнулся ему Гаррис. Илья на это побагровел и встал из-за стола. — Пойду отолью. Кирилл беспомощно посмотрел на Гарриса. — Забей, — махнул он рукой. — Он завтра и не вспомнит. Кирилл не нашелся, что ответить, и молча сдал карты. — Черви. — Кирилл заглянул в свои карты, когда вернулся Илья, и показал козырную шестерку. — Я хожу. Он бросил Гаррису две восьмерки, крести и пики. Тот отбил. Илья подкинул козырную и Гаррис взял. — Чё, крыть нечем? — ехидно осведомился Илья. — Я тебе на погоны оставлю. — На погоны шестерки кладут. — Зачем мелочиться, — улыбнулся Гаррис и засунул в рот очередной чупа-чупс. — Ходи. Они сидели еще с полчаса, потом решили расходиться. Илья сказал Лене, что они с Гаррисом могут лечь спать на застекленной веранде, и Лена ушла стелить постель. Кирилл отправился к себе в сарай, Илья домой, а Гаррис замешкался во дворе. — Живот скрутило, — бросил он, исчезая в темноте в направлении садового сортира. — В доме туалет есть, — окликнул Илья, но Гаррис махнул рукой и скрылся из виду. Кирилл закрыл дверь и устало опустился на кровать. Он всё еще думал о Гаррисе и леденцах, и взглядах, которые они бросали друг на друга, и об Илье, которому все это не нравилось… Дверь тихонько скрипнула. Кирилл резко сел и обернулся. На пороге стоял Гаррис. У Кирилла пересохло в горле и в животе затрепетали бабочки. Вот оно, значит, как бывает. Без лишних намёков и сомнений. — Ошибся дверью? — он подошел к мужчине и посмотрел ему прямо в глаза. — Нет, — просто ответил Гаррис. Кирилл мог бы оттолкнуть, но не стал. Что бы он там себе ни думал — об Илье и неуместности происходящего, его тело уже решило всё за него. — А как же твоя девушка? — это был последний довод против. — Это моя сестра, — извиняющимся тоном сказал Гаррис. — Беру с собой на тусовки, чтобы бабы не приставали. — Потому, что ты гей? Гаррис только руками развел. Кирилл первым притянул его к себе и вовлек в жадный поцелуй. Гаррис одобрительно замычал и запустил руки к нему под футболку. У Кирилла от удовольствия закружилась голова. За считанные секунды они оказались обнажены по пояс. Кирилл запустил руку в длинные волосы Гарриса, нескромно намотал их на кулак, заставив его наклонить голову в бок, и с наслаждением впился поцелуем в его шею. Гаррис расправился с его джинсами и спустил их ровно настолько, чтобы открывался доступ к самым лакомым частям. Его руки облапали Кириллову задницу, а бедра вжались в затвердевший член. Кирилл попытался совладать с джинсами Гарриса, но дурацкая пряжка на ремне никак не желала поддаваться. Он не заметил, как они оказались у верстака. Только грохот падающего короба с инструментами вернул их в реальность. — Бля, — Гаррис утёр губы, блестящие от слюны. Их наверняка было слышно за версту. Они замерли, тяжело дыша, полуголые и возбужденные до предела. — Они уже спят наверно, — выждав немного, прошептал Гаррис, целуя Кирилла в уголок губ. — Давай по-быстрому… — Давай. Звякнула пряжка. Гаррис твердо, но нежно развернул Кирилла спиной к себе и велел «держаться там за что-нибудь». Потом обшарил карманы и выругался. — У меня презика нет. — Я чистый, клянусь. — Ну, ладно. Сейчас будет жестко, — он сплюнул себе на руку и извинился: — Если бы знал наперёд, захватил бы тюбик смазки. — Переживу. Давай уже. И Кирилл нетерпеливо наклонился.