Бомж

Кирилл стоял перед знакомым — родным почти — коричневым забором из профнастила, с большой коробкой в руках и всё медлил. Расстались они как-то некрасиво. Не то поругались, не то перегнули палку в откровениях друг к другу… С чего бы начать, чтобы сразу замять неловкость? «Эй, привет, как дела? Я тут случайно шёл мимо…» Ну, конечно, пешком из Москвы. Калика перехожий, ёпрст. «Здаров, чё как? Слышь, дочке куклу передай, я ей на днюху обещал подарить…» Ага, и еще покачайся из стороны в сторону, как гопник на стрелке. Да, и пальцы не забудь растопырить. Для убедительности. И пока Кирилл придумывал третий вариант приветствия, из-за забора дважды убедительно гавкнули. — Локи, это я, — ответил Кирилл и подошел вплотную к забору, надеясь, что если не его голос, то хотя бы запах собака вспомнит. — Привет, дружище. Под забором показался черный нос на белой морде, старательно обнюхал его кроссовки, чихнул, облизнулся и снова гавкнул, но уже иначе. Кирилл облегченно вздохнул и просунул руку в отверстие в заборе, чтобы вынуть с той стороны крючок из петли. Его рука тут же была облизана. — А у меня для тебя что-то есть, — улыбаясь и поглядывая по сторонам — Ильи на улице не было видно, — он слазил в карман за собачьими сухарями. — Вот, держи. А где же твой хозяин, м? Локи, ищи Илью. Пёс повел его к дому. Проходя через участок, Кирилл отметил, что во дворе как-то пусто. Нигде не видно Эллиных игрушек, и двух рядов стираной детской одежды на веревках между яблонь… А главное, дверь в дом была открыта нараспашку. Тетя Эля наверняка уже утопала куда-нибудь к соседям! Кирилл взбежал по ступенькам, чувствуя смутное беспокойство, и громко позвал: — Эй, живые есть? А в ответ тишина. Что за черт, зомби-апокалипсис вроде бы еще не наступил. У двери на крючке висела кожаная бандана хозяина дома, и Кирилл сунул ее под нос собаке. -Давай, ищи! След. Он понятия не имел, знает ли Локи такую команду, но псом он был не глупым, так что надежда была… Однако собака фыркнула и села, положив при этом свой тяжелый зад Кириллу на ногу. — Удобно? — поинтересовался он. — Гав, — ответила собака. — О, бля, — донеслось из-за спины. — Нарисовался. Позади, конечно, обнаружился Илья. Поддатый и непривычно заросший — на голове волосы отросли на целых полсантиметра, плюс два-три дня небритая рожа, так что теперь он был таким же рыже-солнечным, как Элла. Только вот выражение лица напоминало пасмурный день. — Ну, чё встал? Заходи. — Хозяин прошел в дом, оттеснив Кирилла плечом. — Я подарок Элле купил. А где все? Они зашли на кухню. Обеденный стол, как и прежде, стоял посередине, а по стенам сверху и снизу тянулись шкафы, разделенные каменной столешницей. И если раньше здесь был идеальный порядок, то теперь посередине громоздились пустые бутылки пива, а на столешнице валялась всякая фигня: полиэтиленовые пакеты, коробки из-под доширака, засохшие горбушки хлеба и тонны немытой посуды. Локи тоже приплёлся следом, хотя раньше ему не разрешалось заходить дальше прихожей. — Наташа забрала Эллу и уехала к матери. — На день рождения? — не понял Кирилл. — Насовсем. Кирилл замер. Вот это поворот, черт побери. — Вы разошлись?.. — Да, — Илья не глядя на него начал разбирать срач вокруг себя, попутно поставив на стол пару пива из холодильника. Кажется, он делал это всё машинально, лишь бы чем-нибудь занять руки. — Разводиться будем. — Охренеть, — Кирилл медленно опустился на стул. — А тетя Эля? — Умерла месяц назад. — Илья сгорбился. — Просто не проснулась и всё. — Да, что ж такое, — Кирилл прикрыл глаза рукой. — Господи, мне так жаль. Прости. — За что простить? — Илья наконец посмотрел на него. Он стоял в углу, около мойки, рядом ютился электрический чайник и цветастые Наташины прихватки висели на крючке на дверце шкафчика. Кухонька была ладная, новенькая, и такая пустая без своей хлопотливой хозяйки и топота детских ног вокруг стола. — За всё — Кирилл уставился на куклу в коробке. –За то, что меня не было рядом, когда умерла твоя мама. И за… Наташу. Вы из-за меня расстались? Он с опаской взглянул на Илью, попал под его пронизывающий взгляд и во рту у него тут же пересохло. — Не льсти себе, — Илья сел, открыл им зажигалкой пиво, выпил. — Мы расстались потому, что всё давно к этому шло. -Ясно. А я вот себе подружку купил. Кирилл достал из коробки куклу — красивую белокурую девочку в нарядном платье, и усадил ее между ними, расправив ей складки на одёжке. — На мою сестру похожа, — сказал Кирилл, вроде разглядывая куклу, а сам тем временем кидая взгляды на Илью. — Наверное, интуитивно такую выбрал. — Красивая, чё, — согласился Илья. Кирилл теперь уже прямо посмотрел на своего визави. — Передай её дочке, только обязательно. Я обещал. — Да передам, не нуди. Ты чё приехал-то? Не поверю, что только ради Эллы. Кириллу стало неловко — вообще-то, именно ради Эллы он и ехал. Но при такой постановке вопроса ему тут же захотелось наврать чего-нибудь с три короба. — А чё? Соскучился? Ему тут же стало жарко. И от собственной наглости, и от взгляда Ильи, которым он прожег его насквозь. Они помолчали секунду другую, попивая пивко и прикидывая следующие ходы, как в шахматах. Положение спасла собака, которая стащила со стола заветренный бутерброд, и теперь громко чавкала, заглатывая его второпях. — Локи, фу, — лениво сказал Илья, откидываясь на спинку стула. — Как Натаха свалила, совсем от рук отбился. Жрет, чё хочет, топчется по всему дому. — Не разрешай, — предложил Кирилл. — Ну, так хоть собака рядом, -заметил Илья. — Одному, как оказалось, не так уж весело жить. — Слушай, я бы остался, — быстро проговорил Кирилл. — Но я там в Москве работу нашел, мне уже завтра возвращаться надо. — Да, мне-то чё, — Илья отвернулся к окну. — Где работаешь? — Дворником на кладбище. — Зашибись работа, — усмехнулся Илья. — Выметаешь припозднившихся бабулек? — Зато местные тихие, — улыбнулся Кирилл. — Не шумят, бутылки не бьют. — Бля, — Илья покачал головой — А живешь где? — А там и живу. У церкви, в пристройке. — Не стрёмно? -А чего стрематься, они ж мёртвые. Тут живых бояться надо…. И Кирилл, внезапно даже для самого себя, рассказал Илье про женщину на кладбище, и про отчима, и про мать с мелким братом. И даже про отца Григория. Он всё говорил, говорил, слова сыпались из него как мусор из дырявого пакета. Умом он понимал, что засирает мозг человеку, у которого своих проблем по горло — жена ушла, мать умерла… Вся жизнь по пизде пошла. Ну, замолчи же ты, наконец, думал он, но не мог остановиться. И когда он наконец заткнулся, Илья долго сидел, не говоря ни слова. Курил, крутил в пальцах согнутую пополам крышечку от пива и разглядывал платье на кукле. — Мда, жизнь нас обоих поимела. — Он сменил позу, облокачиваясь о стол. — Но у тебя хотя бы есть какой-то план, чё дальше делать… Типа, отомстить отчиму… А я ваще без понятия. Видишь всё это? Он обвёл взглядом кухню, имея в виду и дом в целом. — Зачем мне теперь это всё? Я же не для себя старался, а для семьи. — Ну, ты погоди, еще всё наладится, -осторожно проговорил Кирилл. — Чего ты так категорично…. Вся жизнь впереди, найдешь себе… Он неловко замялся. «Найдешь себе новую жену» прозвучало бы слишком пошло. Как будто речь шла не о большой и чистой любви до конца жизни, не о семье, а о проёбанном айфоне. Типа обидно, спору нет, но всегда можно накопить на новый. Поэтому Кирилл не придумал ничего лучшего, чем закончить фразу словом «кого-нибудь». — Найдешь себе… кого-нибудь. Он тут же понял свою ошибку, но было слишком поздно. Он уже видел однажды, когда они ездили на стрелку к Мураду, как стремительно умел сатанеть Илья — рвал с места как болид формулы-1, за какие-то жалкие доли секунды. Не успел Кирилл и пикнуть, как Илья оказался рядом. Его рука вцепилась Кириллу в горло. — Кого-нибудь? — выплюнул он ему в лицо, сжимая руку. Илья умудрился не только приподнять Кирилла с места, но и приставить его к стенке. Разве что ноги в воздухе не болтались. — Кого-нибудь это кого? А Кирилл и рад был ответить, что просто не так выразился, но не мог. И дело было вовсе не в том, что говорить в таком положении затруднительно…. Просто каждый раз, как любой объект его эротических фантазий применял к нему силу, у Кирилла случалась мгновенная эрекция. Это был его маленький грязный секрет. Он понятия не имел, что откуда взялось — в детстве его никто не бил, и удовольствие от боли в обычных ситуациях он не получал. Но если дело касалось его действительных или гипотетических любовников, то в мозгу минус резко менялся на плюс. Его можно было щипать, кусать, в меру душить, ну, и конечно, трахать без смазки, и ему это нравилось. Нравилось до такой степени, что контролировать себя он уже не мог. Он приоткрыл рот и закрыл глаза. Из его горла вырвался невольный стон, а руками он попытался притянуть Илью ближе. Тот не сразу понял, что происходит, а когда до него дошло, резко отступил. Его лицо покраснело, но гнев сменился растерянностью и смущением. — Не делай так больше, — выпалил Кирилл, глотая воздух. — Я забыл предупредить, чтобы ты так не делал, ну… Если только ты не хочешь… Кирилл замолчал. Ему самому было стыдно, но что он мог поделать? Взгляд Ильи пробежался по его телу сверху вниз и остановился в области паха. Если стояк и не было видно через штаны, то он явно ожидал его там увидеть. Илья надолго присосался к пиву, искоса присматривая за Кириллом, будто опасаясь, что тот вдруг взбесится и набросится на него. — Это чё, ты типа от удушения кайф ловишь? — пробурчал он со своей стороны стола. — Не совсем… вернее, не всегда. — Это как? «Только если у меня давно и сильно стоит на того, кто это со мной делает», подумал он, а вслух пробормотал «неважно» и слился в туалет. Сидеть со стояком и дальше, как ни в чем не бывало, совсем не хотелось. Он передёрнул наспех, не фантазируя; это было лишним. Его кожа еще хранила тепло чужой руки, а мышцы помнили давление. По-тихому излившись в кулак, он сполоснул руку под краном и осторожно выбрался в коридор. Он почему-то думал, что Илья сбежит от него, как от чумного, но он обнаружился на кухне. Только пива на столе стало больше. Кирилл молча сел напротив. — Решил нажраться, — сообщил Илья, кивая на батарею бутылок. — Да, я ваще каждый день в дуплину. Ирина Борисовна только когда звонит, выливаю на себя ведро холодной воды и еду морды бить. А так — на бровях ползаю. Не, ну, а чё? И он пожал плечами, как бы оправдываясь. — Хули мне теперь стесняться? — А ты стеснялся? — ухватился Кирилл за удобное слово. От него можно было вырулить куда угодно, как от путевого камня из сказки про богатырей. Он не ожидал, что Илью прорвёт. — Ну, я… — он почесал небритую физиономию, подбирая слова. — Я был всего с одной женщиной за свою жизнь. С Наташкой. Вернулся из армии, встретил её. Решил, что она та самая, женился. Всё просто. Но что касается этого дела… бля. Ну, ей нравилось по-особенному. Чтобы свет повсюду, как в долбаном Большом театре. А меня клинит от этого. Я волноваться начинаю, что облажаюсь и что выгляжу со стороны глупо, руки потеют. — Он свирепо глянул на Кирилла. — Старомодный я, понятно? Мне нужен интим, чтоб не было яркого света и всякой ёбани, типа включённой камеры в телефоне. Кто я, бля, Томми Ли? Так и она не Памела Андерсон! Это они вон в своем Голливуде ебутся на публику и тащатся от этого. А у меня сразу на полшестого от всей этой хуйни… И то, что у нас с Гаррисом было, тут вообще не при чем, — добавил он подавленно, вероятно, впервые в жизни говоря обо всём так открыто. — Мы с ним по пьяни просто. Я сам не знаю, что на нас нашло. — А со мной? — Кирилл сказал это едва слышно, испуганным шепотом. Он тут же проклял себя за несдержанность, ведь у них был безмолвный договор о том, что «ничего не было». Илья не смотрел на него. — Я не знаю. Я пьяный перестаю себя контролировать. Кирилл внимательно взглянул на него. — Ты ведь понимаешь, что только что дал мне шанс? — он показал на кучу спиртного перед ними. — И ты точно знаешь, что нравишься мне, ведь я сам тебе об этом сказал. Илья, скажи мне, зачем ты это делаешь? -Я не знаю, — повторил он. И тоже посмотрел на него. — Я думал, ты мне скажешь. — Скажу. Но тебе ответ не понравится. — Кирилл нехотя открыл себе очередную бутылку. Напиваться совершенно не хотелось, но у него, похоже, не было выбора. К тому же, не один Илья смелел от алкоголя. — Я тебе нравлюсь. И ты бы хотел попробовать, как оно — со мной. Повисла гнетущая тишина. Илья сидел, разглядывая свои подрагивающие руки и, вероятно, размышлял о том, как ему теперь убивать Кирилла, раз эта падла чуть ли не кончает от боли. — Кир, хуйня какая-то получается, — прохрипел он, проведя сам с собой долгий мысленный диалог. — Это чё я, педик что ли? Так не бывает, чтобы до двадцати семи лет дожить, и не знать об этом. — Много ты знаешь о том, как оно у кого бывает, — буркнул Кирилл, вливая в себя пиво. — Джордж Майкл лет в тридцать только допетрил, что это «жжж» неспроста… Слушай, я тебе пока друг. Да, я бы хотел, чтобы наши отношения перешли в горизонтальную плоскость, но заставлять я тебя не собираюсь. Ты сам для себя реши уже, чего ты хочешь. И… если ты _хочешь_… я сопротивляться не буду. Илья не ответил и не сдвинулся с места, просто продолжил пить. Кирилл подождал немного, понял, что продолжения не последует, и ушел на веранду. Его она была или нет — неважно. Илья не предложил ему другую койку, но надо же было где-то спать. И поскольку хозяину дома сейчас всё было до лампочки, Кирилл сам решил похозяйствовать. Скоро к нему пришел Локи, взгромоздил свою алабайскую тушу на кушетку, сдвинув Кирилла на самый край. Так они и заснули. Среди ночи Кирилла пробрал сушняк. Он в одних трусах прошлепал на кухню, где попил водички прямо из-под крана. Не хотелось греметь шкафами и стаканами, и будить Илью. Тот наверно так налакался, что теперь лежит ни жив, ни мертв. Но, выключив воду, он вдруг услышал музыку наверху, едва слышную из-за закрытой двери, так что нельзя было понять, что именно играет. Он недолго помедлил, размышляя о возможных последствиях вторжения в хозяйскую спальню, и, найдя как минимум одно положительное, отправился наверх. Новая лестница еще не скрипела. Он абсолютно бесшумно подошел к двери комнаты Ильи и взглянул в щёлочку. Молодой мужчина в полумраке лежал на постели, одетый, положив руки под голову, смотрел в потолок и качал свешенной с края ногой в такт музыке. Играло что-то знакомое, не наше. Кирилл осторожно постучал, дождался ответа — «заходи» — и прошел внутрь. Он никогда здесь не был, но точно знал, что проигрыватель для пластинок и коробка винила раньше стояли в комнате тёти Эли. Теперь, перейдя по наследству, старая аппаратура и пластинки заняли своё почетное место у стены, рядом с жк-телевизором и плакатом «Квин». Вообще вся комната была обклеена разнообразными плакатами, напоминая комнату подростка. Но дом был новый, всего год назад построенный, так что плакаты появились здесь никак не раньше. Стульев в комнате не нашлось. Кирилл потоптался рядом с широкой кроватью и, не дождавшись приглашения, всё же пристроился на краешке. Илья заметил его интерес к плакатам и бросил: — Неделю назад налепил. Натаха бы никогда не разрешила портить ее распрекрасные обои в цветочек. — Ясно. А чё играет? Не могу вспомнить группу. — No doubt. — Ах, ну да, точно. — Чего не спишь? — Илья лёг на бок, разглядывая его. — А ты? И трезвый какой-то… — А я засандалил банку энергетика. — Мухлюешь? — Кирилл подвинулся чуть глубже, устраивая обе половины задницы на кровати, и пошутил: — Как к тебе трезвому приставать? — А ты за этим здесь? — хмыкнул Илья. — Я просто на музыку пришел, — пожал плечами Кирилл. — А ты меня зачем впустил? Они посмотрели друг на друга и Илья мрачно улыбнулся. Кирилл понял, что он решился — по тому, как у него расширились зрачки и ужесточились черты лица. Илья стал похож на хищника перед броском на жертву. — С-сука… — его рука схватила Кирилла за локоть, потянула, больно сжимая сустав, не давая возможности вырваться… Как будто бы Кирилл пытался сбежать. Они поменялись местами, Илья оказался сверху, тяжело вдавливая в матрас. Одну ногу он просунул между колен Кирилла, и их бедра оказались в самом тесном взаимодействии. Их носы почти соприкоснулись. От Ильи несло спиртным вперемешку со сладким запахом энергетического коктейля. Этот запах мешал Кириллу дышать полной грудью, и навалившееся на него тело тоже. Он, задыхаясь от эмоций и ощущений, приоткрыл рот и задышал часто, поверхностно. — Что, зассал, — проговорил ему в губы Илья, оскаливаясь. Его небритая рожа уколола подбородок. — А ты поцелуй — и узнаем, кто из нас зассал, -прошептал в ответ Кирилл. Поскольку его руки были зажаты в ладонях Ильи, он не мог притянуть его к себе. Так что он потянулся к нему всем телом: грудью, головой, губами, стараясь раздразнить. Ему удалось верхней губой задеть его нижнюю. Илья вздрогнул, но не отпрянул. Он пристально посмотрел Кириллу в глаза и вдруг сказал: — Ты красивый. — Что? — Красивый, говорю. Не такой, как Гаррис, но… — Тоже ничего? — рассмеялся Кирилл. Ему неожиданно стало легко и он перестал волноваться о том, что будет, или всё же нет. — Я однажды сказал Гаррису, что он красивый, — усмехнулся Илья, утыкаясь лбом в его лоб. Эта ласка вызвала у Кирилла дрожь похлеще, чем от самого интимного касания. — Он на меня потом смотрел, как… даже не знаю, на что. — Как на чупа-чупс, — подсказал Кирилл. Илья ослабил хватку на его запястьях, так что теперь он мог огладить его через одежду по бокам и спине. — Точно. Но ты на меня по-другому смотришь. — Как? — Не знаю. — Но тебе нравится? — голос упал до едва уловимого шепота. — Очень. Илья склонил голову, и его губы запечатлели на губах Кирилла короткий поцелуй. Но едва он отстранился, Кирилл притянул его обратно и с жаром ответил. Он целовался так, будто от этого зависит его жизнь. Руками он держал Илью за голову, лаская его затылок, зарываясь пальцами в короткие волосы. Прикосновениями он как бы говорил: не останавливайся, ты мне нужен. Илья сначала оторопел под его напором и слабо реагировал на поцелуи. Ровно до тех пор, пока не почувствовал каменный стояк парня под ним и не увидел огненное желание в его глазах. — Твою мать, — Илья качнул бедрами, оценивая масштабы бедствия. — Твою ж маму… Он схватил Кирилла за горло, сжал, наблюдая за тем, как он извивается под ним, и поцеловал. Сильно, глубоко. По-взрослому. Царапая щетиной подбородок, утыкаясь носом в щеку. Кирилл застонал, стараясь впитать его запах и вкус каждой клеточкой тела, как если бы через секунду всё кончилось. Он с трудом просунул руку между ними и забрался под резинку его спортивных штанов. Горячая набухшая плоть ткнулась ему в ладонь, оставляя влажный след. Глаза Ильи потемнели, стали почти черными от желания. Он больно укусил Кирилла в шею. Шмотки полетели прочь. Кирилл шустро перевернулся под ним и развел ноги, предоставляя наилучший доступ. Илья, тяжело дыша, опять навалился сверху и коротко поцеловал Кирилла в основание шеи. Он качнул бёдрами, ткнулся вслепую, не попал. Рассержено зарычал, обхватил себя рукой и наощупь навёл орудие на цель. Кирилл как мог высоко приподнял бёдра, чтобы помочь, и в следующую секунду громко застонал от беспощадного вторжения в свой зад. Сосчитав все разлетевшиеся звёзды, он хрипло попросил: — Не останавливайся. Я люблю, когда жёстко. В ответ он получил только утробное урчание и серию сильных, рваных толчков. Его распирало от боли и наслаждения, и его собственный член, до красноты твёрдый, елозил по покрывалу, вторя движениям Ильи в нём. Это было так остро и прекрасно, будто спереди ему кто-то надрачивал сухой мозолистой рукой. Будто Илья это делал своей лапищей. «А, почему бы и нет», мелькнула мысль. Кирилл перекатился на бок, вынуждая Илью сделать так же. Он взял его руку и направил к своему изнывающему без внимания члену. Илья послушно сжал и горячо выдохнул в ухо: — Как? — Как себе. Илья прикусил кожу у него на загривке, услышал стон, заурчал, и, продолжая загонять под корень, задвигал шершавой ладонью. Кирилл захлебнулся от остроты ощущений, его стон стал громче и протяжней, мышцы всего тела свело сладкой судорогой. Он был так близок к финишу, и так не хотел кончать первым, что голову пришлось нарочно занимать левыми асексуальными мыслями. А Илья не отказывал себе в удовольствии. Он бормотал что-то восторженное, неразборчиво-матерное, двигаясь в нём, и дёргая рукой на его члене. Он был уже рядом, когда вдруг замедлился, а после совсем остановился. — Чего ты? — хрипло спросил Кирилл, облизывая пересохшие губы. — На спину ложись, — велел Илья, и как только Кирилл повернулся, подтянув ноги, снова вошёл в него. Они глубоко поцеловались, после чего рука Ильи вернулась к оставленному занятию. Но целоваться, дрочить и трахать одновременно не получалось, и Илье пришлось отстраниться, устраиваясь на коленях позади Кирилла. Рукой он продолжал касаться его члена, но движения ослабли, превратились из сжимающих в нежно поглаживающие. Илья хмурился, сдвигая брови к переносице, открывал рот и коротко постанывал. Кирилл догадался, что он уже на грани. Да он и сам уже давно готов был кончить; лишь титаническим усилием воли ему удавалось на что-то отвлечься. Он встретился пальцами с ладонью Ильи на своём члене, мягко отстранил его и одними губами сказал: — Давай. Илья стиснул его бёдра, натягивая на себя до предела и оставляя на коже синяки, и за несколько сильных толчков излился в него. Его глаза при этом были прикованы к руке Кирилла, сжимающей член. Желваки на лице Ильи вздулись и опали, как от молниеносного приступа боли. Секунда-другая, и белесые капли брызнули вверх; Кирилл протяжно застонал, замирая. Он чувствовал пульсацию чужого члена в себе, и горящий огнём зад, и ноющие от оргазма яйца — всё смешалось в калейдоскоп невероятных ощущений. Он пролежал без движения почти минуту, и даже рухнувший рядом срубленным деревом Илья не заставил его разлепить глаза. Первая мысль была, как ни странно, о воде. Безумно хотелось пить, поэтому, воскреснув, Кирилл молча отправился на кухню. Не зажигая свет, он приник к крану и пил, жадно и быстро, будто вода сейчас закончится. За спиной послышались шаги. Илья залез в холодильник и сходу выпил полбутылки пива. В окно ярко светила луна. Несколько капель сорвалось с губ Ильи, и они потекли по взмокшей от пота груди вниз, к темной дорожке волос, тянущейся от пупка до паха. Кирилл подошел и без спроса стёр эти струйки рукой, ведя ладонь снизу вверх. Они оба не озаботились надеть трусы, так что теперь имели возможность рассмотреть друг друга как следует. Кирилл с улыбкой отметил, что его состоявшийся любовник рыжий совершенно везде — это было видно даже в лунном свете. Взгляд Ильи пробежался по нему от головы до пят и обратно и стал хитрым и смущенным одновременно. — Ты как? — спросил он Кирилла. — Обалденно, — честно ответил он. — А ты? — Тоже, — Илья прислонился спиной к холодильнику и уставился в пол. Он явно хотел чего-то спросить, но не решался. Кирилл спросил наугад. — Тогда повторим как-нибудь? Илья широко осклабился, глядя в окно. Он был и смущен и обрадован одновременно. — Бля, ну… да. Когда? — Если ты про сейчас, то я сначала в душ. — Да, душ это тема. Кирилл направился в ванную, затормозил на полпути, обернулся: — Так ты идёшь или как? Илья отлип от холодильника и бесшумной тенью скользнул в коридор. Его руки притянули Кирилла к себе, а губы встретились с губами. Честно говоря, это было немного не по плану. Кирилл не рассчитывал ни на что такое, только на секс. Нежности после соития у него случались в единичных случаях, и уж конечно он не ожидал ничего подобного от Ильи. — Эй, притормози, — он взял его руку в свою. — Ты сейчас на эндорфинах сделаешь или скажешь чего-нибудь… А потом жалеть будешь. Илья пристыженно засопел, не глядя в глаза. — Давай ты потом, когда мы закончим, всё обдумаешь ещё раз и решишь, давать этому зеленый свет или нет. Мы же сможем с тобой всё решить по-мужски? — Да не вопрос, — Илья твердо взглянул на него. — Так и сделаем. А сейчас завали и двигай в душ. У меня на твою жопу есть планы. — Хм, — усмехнулся Кирилл. — А у меня еще и рот есть. Илья закусил губу и сверкнул глазами, ну чисто кот. — Я знаю. Свет в ванной не включай. — Я знаю.