Бомж

Кирилл долго собирался с мыслями, прежде чем сесть писать заявление в прокуратуру. Он десять раз начинал, зачёркивал, мял листы, ругался сквозь зубы, а отец Григорий вздыхал за столом, бросая на него красноречивые взгляды. — Что тебя смущает? — не выдержал он наконец. — Ерунда получается, — пожаловался Кирилл. — Нытьё сплошное. — А ты не жалуйся, описывай факты. Угроза жизни была? Была. Кто тебе угрожал? — Вы будто не знаете. — Я-то знаю, а прокурор — нет. Далее, после угроз ты был избит… — Нет, — вздохнул Кирилл. — После угроз я повёл сестру купаться и она утонула. После чего два года провёл в тюрьме, а уж потом… Он замолчал. — Тебе придётся написать обо всём, Кирилл. Нет смысла скрывать то, что они всё равно узнают. — Ну, ладно, — Кирилл опять зачеркнул и начал по-новой. — Я, такой-сякой (фамилия, имя, отчество), в настоящее время без определённого места жительства, сообщаю что… — он перестал писать, взглянул на священника. — Я не помню точно, когда это было, что писать? — Пиши, что помнишь. — Что около четырёх лет назад мой отчим, ФИО, начальник ОВД такого-то района, угрожал мне расправой… А вот дальше два года тюрьмы херово вписываются. — Не сквернословь. Напиши, что после отбытия наказания по статье… какой там?.. — Сто девятой. — По статье сто девятой, что не имеет отношения к теме сего письма… — Данного, может? «Сего» уже лет сто, как не используется. Отец Григорий посмотрел на него с улыбкой. — А, — усмехнулся Кирилл, — это вы шутить изволите… Так, ну, написал. Не имеет отношение… И дальше: был избит неизвестным мне лицом, скобка открывается, или лицами, скобка закрывается, в связи с чем в тяжелом состоянии попал в больницу. Там пробыл в коме три месяца, частично лишился памяти и, так как документов при мне не было, и не помнил, кто я и откуда, остался жить на улице. В общей сложности был бомжом два года, память частично восстановил… Дальше: в выписном эпикризе, с которым я был ознакомлен, но на руки не получал, есть сведения о том, что в реанимацию я попал с множественными гематомами мягких тканей и головы. Из особых примет татуировка на затылке в виде двух букв ХУ, о происхождении которой не имею ни малейшего понятия… Кирилл оценил написанное и остался недоволен. — Всё равно ерунда получается. Был бы я следователем, я бы своё время тратить не стал. — Напиши, чего ты хочешь добиться. О своих подозрениях, если они обоснованы. — Придётся писать про Даню и про разговор с его матерью, — отозвался Кирилл. — Обоснованные подозрения у меня возникли после беседы с ней. — Так напиши, — настойчиво повторил батюшка. — А если она никуда не ходила? Я напишу, а к ней придут и спросят, вы почему ничего не делаете? — Кирилл, ты молодец, ты не думаешь об одном себе, но это не тот случай. Ты должен рассказать всё, что знаешь. — Священник подошёл, положил руку ему на плечо. — Я оставлю тебя, чтобы не мешать. Не спеши, соберись с мыслями. — Забавно, — прошелестел Кирилл. — Тоже самое я сказал недавно Илье… — Кто это? — Отец девочки, для которой я купил куклу. На несколько секунд воцарилась тишина. Батюшка если о чём-то и догадался, то не стал спрашивать, а Кирилл счёл эту тему слишком интимной, чтобы рассказывать. — Как всё прошло? — поинтересовался священник, имея в виду конечно день рождения. — Они с женой разошлись, так что… — Кирилл неопределенно пожал плечами. — Илья сам отдаст дочери мой подарок. Батюшка, вероятно, кивнул или просто смолчал, не настаивая на подробностях. — Ладно, я тут посижу пока, — подавленно проговорил Кирилл. В мыслях вместо дела был теперь Илья. И он просидел в одиночестве и тишине кельи полчаса, а потом решил, что, к черту все эти письма, надо идти лично и всё рассказывать. Прямо с утра на следующий день он поехал в прокуратуру, дождался приёма к следователю, молодой девушке с погонами лейтенанта, и вывалил на неё всё, что знал и даже то, о чём только догадывался. По сути, его удивило только, что его действительно выслушали и ни слова не сказали по поводу отсутствия прописки (о чём он волновался сильнее всего). — Ну что вы, это теперь законно, — заметила следователь, принимая у него подписанный протокол, где с его слов была зафиксирована вся информация. — Закон приняли, что можно жить без регистрации, не слышали? — Нет. А без дома теперь тоже законно жить? — не удержался он от язвительности. — И законно ли вышвыривать человека на улицу? — Не волнуйтесь, со всем разберёмся, — не ведя и бровью, ответила девушка. Домой, в церковную пристройку, Кирилл вернулся не спокойным, однако с чувством неотвратимости грядущего возмездия. Он видел себя если не богиней Немезидой, то уж мелким камушком в башмаке своего отчима — точно. Теперь тот и шагу не ступит, не вспомнив пасынка «добрым» словом. Начнутся бесконечные служебные проверки, расследования, объяснительные и докладные, и Кириллу было так хорошо от этого знания, что даже не по себе становилось. Он не решился доставать отца Григория вопросами о вечном, а собрал всё, что смог накопить за два месяца, около пяти тысяч, и отправился покупать себе телефон и сим-карту. Во-первых, девушка следователь просила оставить контактный номер, во-вторых ужасно хотелось поговорить с Ильёй. В первом попавшемся салоне связи он, не торгуясь, согласился на предложенного продавцом оператора и устаревший смартфон. — Вай-фай, три джи, два слота под сим-карты, камера пять мегапикселей, — перечислял консультант, профессионально улыбаясь. — Мне главное, чтобы звонил, — без интереса отозвался Кирилл. Номер Ильи он помнил наизусть. Последовала серия гудков, во время которых он обкусал себе губу до крови, и наконец послышалось хриплое «Алё». — Привет, — сказал Кирилл и, не дожидаясь ответа, под грохот своего сердца спросил: — Элле кукла понравилась? — Кира, — судя по голосу, улыбнулся Илья. — Понравилась, всё ровно. Ты разжился телефоном? — Ага, — он отвернулся от стойки продавцов, чтобы те не видели его дебильной улыбки на всё лицо. Уже тысячу лет он не говорил ни с кем по телефону, и от того, что первым стал Илья, его плющило и таращило со страшной силой. — Ну, чё, накатал на отчима телегу? — поинтересовался Илья, не дождавшись от Кирилла внятного продолжения. — Ага, — последовал ответ. — Нормально всё? — Ага. — Что-нибудь кроме «ага» можешь сказать? — усмехнулся Илья. — Не-а, — Кириллу вдруг стало так смешно, что он не удержался и заржал на весь салон связи. — Слышь, весельчак, — позвал голос в трубке. — Ты на районе давай не отсвечивай. — А? — Кирилл выдохнул через смех, понемногу успокаиваясь. — В смысле, не отсвечивать? — В прямом, ёпт. Ты чё, думаешь, когда он узнает, что ты его сдал, не попытается довести дело до конца? Ты мне живой как-то больше нужен. — Бля, — веселье улетучилось окончательно. Он вышел на улицу, закурил. — Об этом я не подумал. А ведь он меня видел, когда я от матери выходил. Я тебе рассказывал, мы в дверях столкнулись… Так это он _уже_ меня ищет? — Координаты какие-нибудь оставлял в прокуратуре? — Паспортные данные только. Ну, и на словах объяснил следователю, что живу при такой-то церкви. Слушай, но они ведь не могут выдать ему, где я кантуюсь? — Номер телефона оставлял? — Не, я вот как раз собирался… — Не надо. Тебя даже по выключенному телефону могут найти. Спасатели этой хуйнёй пользуются, ну, а менты и подавно. Если будет очень надо, я со своей мобилы позвоню или напишу вместо тебя, меня не засекут, мне тесть телефон прокачал… Короче, потом расскажу. Давай там, аккуратнее. Не разгуливай особо, только до магазина и обратно. — Ладно, как скажешь, — согласился Кирилл. — Как борьба с зелёным змием? — Техническая ничья, — фыркнул Илья. — Это как? — Пью безалкогольное. — Я считаю, это удачное пенальти. — Удар по яйцам. Не знаешь, у змей есть яйца? — Есть. Из них вылупляются новые змеи. Так что ебашь по всем, не останавливайся. Они недолго посмеялись. Кириллу хотелось еще поболтать, но Илья сказал, что может позвонить Быкова, и они распрощались. Кирилл с опаской огляделся по сторонам. Предположение Ильи, что отчим может убрать его, как опасного свидетеля, пробудило в нём колючий комок страха, который ворочался внутри, заставляя вздрагивать от появления патрульных машин и внезапно вышедших из-за угла прохожих. Спеша, он добрался до церкви и с полчаса сидел в подсобке в обнимку с метлой, почти ни о чём не думая. Когда он понял, что страх буквально парализует его, он заставил себя выйти наружу. Двум смертям не бывать, одной не миновать. Если ему суждено умереть здесь и сейчас, это случится, и никакие двери не остановят его убийцу. Возможно, он смог бы найти поддержку и утешение в беседе с отцом Григорием, но священника как назло не было на месте. Мария сказала, что его вызвали в Епархию. До вечера он мучился, постоянно озираясь по сторонам и стараясь не появляться на оживленных кладбищенских дорожках. Это ужасно раздражало, занимало все его мысли и мешало работать. В секундном порыве он чуть не позвонил домой матери. Хотелось наорать на кого-нибудь, крикнуть, что на самом деле он не боится, и если отчим хочет его грохнуть, то пусть приходит. Пусть сделает это при народе, среди белого дня, и кстати, да, он и так уже на кладбище, ха-ха, как удобно. Но эта мысль быстро забилась в дальний уголок мозга и больше оттуда не вылазила. Ага, билборд ещё повесь у дороги, с мигающей неоновой стрелкой — «Здесь живёт Герасимов Кирилл». Страдания не закончились ни завтра, ни послезавтра. Он всё так же шарахался от всех незнакомых людей, прятался, сам не желая этого, ходил злой и огрызался на всех подряд. Уже и отец Григорий сам предложил обсудить, помочь как-то, но Кирилл замкнулся в себе и на контакт не шёл. Так продолжалось с неделю, а потом на кладбище появилась молодая лейтенантша следователь. Кирилл заметил её первый и некоторое время наблюдал за тем, как она зашла в церковь, провела там минут пять, вышла и стала озираться по сторонам. Мария сказала, что он на улице, догадался Кирилл. Тогда он вышел навстречу. — А, Кирилл, — она обрадовалась. — Я как раз вас искала. — Здрасьте, э… — он нахмурился, пытаясь вспомнить её имя, но не преуспел. — Товарищ лейтенант. — Давайте по имени, я Марина, — она протянула руку. — Неудобно как-то, — ответил на пожатие Кирилл. — К следователю и просто по имени. — Ну, Марина Вячеславовна, если вам не лень. — Ладно, тогда Марина, — усмехнулся он. — Что-то случилось? — Есть место, где можно поговорить? — Да, пойдёмте. Они устроились в его комнатке в пристройке. Поскольку стола здесь не было, то сели прямо на кровать, неловко скатившись друг к другу на провисшем матрасе. — Я нашла кое-что, мне нужна будет ваша помощь, — начала Марина. В руках у неё была пластиковая папка с документами. — Да, конечно. Я слушаю. — Во-первых, я получила заявление с похожими на ваши показаниями. Там тоже речь про матерную татуировку и фигурирует имя вашего отчима. — Это мать моего знакомого, Дани. Его убили недавно… Я сам попросил её написать вам. — Да, это всё правильно…. — она порылась в документах. — Но меня больше заинтересовали различия, а не сходства. Вот протокол патологоанатома. Смерть Даниила наступила вследствие колотых ран, нанесённых ножом. А вас избили, правильно? — Да. И что? — Пока не знаю, но почерк другой. Возможно, действовали разные люди. Во-вторых, Даниил был накачан гамма-оксимасляной кислотой, более известной как «наркотик насильников». Она делает человека безвольным, и с ним можно делать что угодно. — Его изнасиловали? — поёжился Кирилл. — К сожалению, да. Я сделала запрос в больницу, где вы лежали, чтобы мне выслали ваш эпикриз. Хотя я и не думаю, что вас осматривали на предмет… кхм, проникновения. Она как-то очень по-женски смутилась, и Кирилл вдруг проникся к ней симпатией. — Давайте сразу покончим с неловкостью, -предложил он. — Я гей и у меня есть нездоровое пристрастие к жёсткому сексу. Даже если меня никто не насиловал, следы «проникновения» там точно были. — Кхм, — она снова кашлянула, уставившись в документы. — Ясно. Ну, эксперт мог бы отличить давний половой акт от того, что случился несколько часов назад. В любом случае, ваш эпикриз это важная улика. Пусть будет. — Хорошо. Что ещё? — Да. Самое важное, — она посмотрела на него. — Я нашла один неопознанный труп с матерным словом на затылке, который тоже накачали наркотиками. — Нашли? — он сглотнул. — Где? — В морге. За телом никто из родственников до сих пор не обратился, хотя смерть наступила больше месяца назад. Убит также, холодным оружием. Извините, Кирилл, но вам придется съездить со мной на опознание. Возможно, он был посетителем того самого клуба и вы его знали. — Вы же не думаете, что я там трахался со всеми без исключения? — нервно посмеиваясь, спросил он. — Нет. Просто вы мой главный свидетель. — Мне льстит. И раз уж мы заговорили об этом… — он замялся. — Да? — Я тут немного волнуюсь о своей безопасности, — признался Кирилл. — Что если меня попытаются убить? — Вас это вероятно не утешит, но убивать вас нет смысла. Вы рассказали всё, что знали, и эта информация пошла в работу. Теперь уже ничего не изменить. Если руководство ОВД замешано в убийствах, их непременно осудят. — Нет, меня это не утешит, — согласился Кирилл, обхватывая себя руками. — А как же месть? Мало что ли убийств совершается из мести? — Кирилл, я бы с радостью предоставила вам защиту, если бы улик было достаточно для соответствующего рапорта прокурору. Но пока прямых улик, указывающих на вину того или иного человека, нет, я не могу вам помочь. — Херово, — вздохнул он. — Когда они будут — уже не будет меня. — Не унывайте, всё будет хорошо. Съездим в морг, возможно, узнаем что-то новое. В морге он уже бывал. Здесь всегда витал особый, специфический запах — запах смерти, сдобренный формалином. Один из санитаров провёл их в хранилище, где в специальных выдвижных ящиках лежали невостребованные тела. Возможно, у чьих-то родственников не было средств на похороны, у других не было родни, и трупы ждали своей очереди на кладбище для бездомных, а третьи, как неизвестный в пятом ящике, проходили по уголовному делу и являлись вещественными доказательствами. Температура здесь была ощутимо ниже, чем в других помещениях. — Я вам нужен? — уточнил санитар, выдвинув ящик с телом. — Нет, я вас позову, когда мы закончим, — отозвалась Марина. Работник ушёл, и она взглянула на Кирилла. — Посмотрите внимательно, не торопитесь. Он вам знаком? Кирилл машинально задержал дыхание, подходя к телу, хотя никаких трупных запахов тут быть не могло. Бледное, с синюшными тенями лицо покойника было необычайно спокойным, как будто он умер во сне, а не от мучительного ножевого ранения. Колеблясь, Кирилл рассмотрел его лицо, потом потянул простыню и скинул её на пол. — Может, татуировку знакомую увижу, — смущаясь, пояснил он. — Геи часто делают наколки там, ниже ремня. Марина кивнула. Но в паху татуировок не обнаружилось. Кирилл вернулся глазами вверх, осмотрел внутреннюю сторону рук, избегая рассматривать три уродливых раны на груди убитого. — Ничего, — вздохнул он, отстраняясь. Но Марина заметила его замешательство. — Вы сомневаетесь? Что-то не так? — Можно его перевернуть?.. — Сейчас, — она вышла в коридор и кликнула санитара. — Переверните тело на живот. Молодой работник подкатил к ящику каталку и с глухим звуком перевалил на неё труп, лицом вниз. Поскольку тело уже давно лежало неподвижно на спине, его зад был неестественно сплющенным и синим, и Кирилл долго потом не мог это развидеть. Однако в тот самый момент его глаза впились сначала в слово из трёх букв на затылке, а после в иероглиф, набитый у мертвеца на шее. — Инь, — вздохнул он, отступая на шаг. — - Выйдите, — велела Марина, обращаясь к санитару. — Кирилл, вы его узнали? — Не узнал бы, если бы не это, — он кивнул на иероглиф. — Символ Инь, женское начало. Он предпочитал одеваться в платье. Пользовался косметикой. Выступал в клубе в травести-шоу. Он говорил короткими фразами, больше не уверенный в своём желудке. — Имя знаете? — с надеждой спросила Марина. — Настоящее — нет. Все знали его как Инь, а в шоу он был Присциллой. — Уже что-то. — Марина сделала записи в блокноте. — Вы очень помогли мне, Кирилл. Все ниточки ведут в ваш клуб. — И какой-то паук там за них дёргает. Неужели в уголовном розыске не могли всё это расследовать? — удивился он. — Почему матери Даниила сказали ни на что не рассчитывать, типа, улик мало? — Очевидно, потому, что кто-то из органов пытается замести следы, — Марина поманила его на выход. Санитар, ожидавший в коридоре, пошёл возвращать тело в холодильник. — Я уже инициировала служебное расследование, так что скоро мы всё узнаем. — Что с моей защитой? — Я подниму этот вопрос в ближайшее время. Но если есть место, о котором никто не знает, советую переждать там. Телефон мой запишите и дайте знать, где вас искать в случае чего. — Ладно. — Кирилл поймал себя на мысли, что теперь волнуется не только за себя, но и за эту смелую девушку тоже. — Марин, будьте осторожнее. Вы на опасную дорогу вышли. — Я знаю, — она удобнее перехватила документы и ободряюще улыбнулась. — Ну, давайте подброшу вас, садитесь в машину.