Один шанс всё изменить

И довольно быстрыми шагами Фредди пошёл обратно в свой офис. — Всё же лучше подождать, пока Майкл сам захочет поговорить… — как бы сам себя убеждая в этом, говорил Фредди, — что же могло случиться? И задавая себе этот вопрос уже второй раз, он всё не мог найти на него ответа. Дойдя до офиса, Фредди открыл дверь, оглянулся с последней надеждой на возвращение сына, но, увидев лишь пустой серый коридор и пол, похожий на шахматную доску, глубоко вздохнул и аккуратно толкнул дверь — та сразу же поддалась, ведь петли были хорошо смазаны. Фредди, не торопясь, подошёл к деревянному столу, заваленному документами, за которым стоял большой кожаный стул на блестящих колёсиках. Мистер Фазбер устало опрокинулся на мягкую спинку стула и уставился на часы. Он несколько минут водил глазами, следуя за секундной стрелкой, но вскоре ему это наскучило, усталость сомкнула глаза, и он задремал. Но это был не крепкий и забвенный сон, полный фантазий и радостных воспоминаний — лишь непонятные, расплывчатые образы возникали короткими кадрами, повторяя события минувших дней, и только издалека напоминали реальность. Несколько таких картин спустя, неожиданно появилась другая картинка, не похожая на все остальные: она была отчётливо видна и, кажется, показывала события, которые ещё не случились, и возник один ужасный кадр: будто бы Фредди наконец-то вышел на улицу, небо было красным, а на асфальте, перед пиццерией, лежало бездушное тело ребёнка, сильно изрезанное и залитое кровью — страх увиденного заставил Фредди открыть глаза и сразу же проснуться. Он тяжело дышал, озирался по сторонам, его сердце бешено стучало. — Что за ерунда… Приснится же такое… Куда ночь, туда и сон… Куда ночь, туда и сон, — повторял Фредди, думая, что это заклинание действительно поможет. Несколько повторений спустя, он всё же смирился и решил забыть об этом сне. — Вдруг, он совсем ничего не значит? Так зачем зря волноваться? — убеждал сам себя Фредди, — ого! Сколько уже времени! — воскликнул он, смотря на часы, — нужно же встретить Майкла! И одержимый этой мыслью и, наконец найдя повод, чтобы отвлечься от предсказаний сна, мистер Фазбер быстро побежал к входной двери. По пути начальник наткнулся на одного из сотрудников, чуть не сбив его с ног. — Ну здравствуй… Фредди… Или как мне тебя теперь называть? — проговорил лис с ярко-красной шерстью, одетый в чёрную майку и порванные по современной моде джинсы, пристально смотря на Фредди и нахмурив брови. — Здравствуй, Фокси… Давай без глупостей, ты прекрасно помнишь, как меня нужно называть, — строго произнёс Фредди, — кстати, что за одежда на тебе? И почему ты опять не в костюме? — немного помолчав, спросил он. — Какая тебе разница? — огрызнулся Фокси. — Большая… Это моё заведение, если ты не забыл, а значит и мои правила, и ты обязан их исполнять, — ещё серьёзнее продолжал мистер Фазбер, — и где твоё уважение? — На дне подвала, — рыкнул Фокси, и резко развернувшись специально не сильно ударил Фредди рукой и тут же помчался в сторону кухни, дабы избежать наказания за сказанное. — Ты мне ещё попадёшься, — спокойно сказал Фредди и посмотрел вслед убежавшему,  — даже не сомневайся в этом. После этих слов ему вдруг стало как-то грустно… Мол никто не уважает… Приходится применять грубые методы против своих же друзей… И почему-то мистеру Фазберу очень захотелось сейчас послушать любимую музыку, чтобы она помогла ему забыться и хотя бы ненадолго уйти из жестокой реальности. И не медля ни секунды, он быстрым шагом направился в свой кабинет или офис, как чаще всего называли этот укромный уголок для начальника. Фредди подошёл к своему столу, достал ключ и открыл один из ящиков, осторожно вытащил оттуда старый пыльный кассетный магнитофон или — кассетник, аккуратно поставил его на стол, бережно сдул с него всю пыль, и начал двигать кассетник, пока тот не очутился в самой середине стола. И со словами: «Осталось только достать кассеты», мистер Фазбер быстро и легко, как ребёнок, подбежал к деревянному комодику, нагнулся  и потянул за ручку верхний ящик. Но тот не поддавался. — Заело что ли? — с удивлением спросил себя Фредди, — я же его недавно купил… Сначала он потянул немного сильнее, но ящик не сдвинулся ни на миллиметр. Затем ещё сильнее, и ещё… Но ящик конкретно застрял. И наконец, совершенно выйдя из себя, Фредди дёрнул ручку ящика с такой силой, что ящик полностью выдвинулся и выпал из границ комодика, мистер Фазбер отлетел вместе с ручкой в другой конец офиса и ударился о закрытую дверь, а все кассеты с треском выпали из ящика и перемешались. — О, нет! — воскликнул Фредди, совсем не думая о боли и подбегая к куче кассет, которые остались целыми, из остальных, что растрескались на маленькие кусочки. Он бережно собрал осколки кассет, с глубокой нежностью посмотрел на них и аккуратно сложил в один из ящиков стола. После этого мистер Фазбер подошёл к отлетевшему ящику комода и вставил его обратно, а уцелевшие кассеты, всё ещё лежащие в куче на полу, поднял и понёс к своему письменному столу. Фредди сел в кресло, с усилием закрыл глаза, просидел в таком положении некоторое время, после чего открыл глаза: его взгляд упал на кассеты, которые остались целыми, а их было не так уж много штук восемь или даже семь. Мистер Фазбер глубоко вздохнул и принялся разыскивать свою любимую музыкальную кассету. Он отлично разбирался в своих кассетах и точно знал, на какой именно записана заветная грустная мелодия. Вот его правая лапа потянулась к кассете с знакомой  красной ленточкой, но внезапно движение остановилось. Лежащая рядом кассета с надписью «2 февраля 1995 год» привлекла внимание Фредди. — Что это за кассета? Я раньше здесь такую не видел, — в недоумении спросил себя он, — надо послушать… Фредди вставил кассету в проигрыватель и нажал на кнопку. Из кассетника послышалось какое-то шипение, затем громкий стук руки по столу и затем прозвучал голос: — Да эта штука записывает вообще? Ээй? Как понять, слышно меня или нет?! Этот голос показался мистеру Фазберу очень сильно знакомым, но он не перебивал кассету, ждал, что она будет воспроизводить дальше. — Так… Ладно… Ну, вроде работает… Кхм, кхм… Привет, дневник… Меня зовут Фредбер Фазбер, мне четырнадцать лет. Сегодня второе февраля 1995 год. Теперь я буду рассказывать тебе обо всём, что происходит в моей жизни. Снова послышалось шипение, а потом голос стих, и запись остановилась. Фредди в недоумении уставился на кассетник, видимо ожидая от него каких-то объяснений. После этого он резко встал и медленно начал ходить взад–вперёд по офису. Вскоре мистер Фазбер решил найти ещё кассеты с датами. После минутных поисков он нашёл такую кассету. На ней была надпись «12 марта 1995 год». Фредди пристально посмотрел на неё, прочитал несколько раз и, поколебавшись немного, вставил кассету в магнитофон. Снова из кассетника послышалось шипение, и началась запись. — Привет, дневник… Знаешь, мне кажется, что моя жизнь уже закончилась… Хоть я и пообещал тебе рассказать о ней. Наши родители… Мои любимые мама и папа… Они попали в аварию… Как мне сказали… У них были очень серьёзные травмы, не было шансов на выживание… Они умерли, — последовало довольно длительное молчание, затем послышались всхлипы, но голос продолжал, — сегодня я и мой братик Фредди остались одни… Одни навсегда… Навсегда, понимаешь? Завтра за нами приедут… Заберут нас в детский дом… Мистер Афтон сказал… Там о нас позаботятся… Я… Я бы очень хотел, чтобы они нас забрали к себе… Но миссис Мэри… Сказала, что не может пока нас забрать… Фредди пока что спит… Я не могу уснуть… Но, а вдруг он проснётся и спросит, где мама? Что я ему скажу? Как я ему расскажу об аварии? Он ведь ещё ребёнок… Но я буду… Заботиться о нём… Пускай нас ждёт только плохое впереди… Я люблю его… И я постараюсь заменить ему родителей… Извини, дневник… Я больше не могу говорить… Мне очень плохо и больно… Душа болит… Сердце ноет… Я даже не знаю, как это передать… Если я засну… Нет… Я теперь уже не буду спать… До свидания, дневник… Спи спокойно, Фредди… Запись закончилась. Мистер Фазбер тупо смотрел в стену. На протяжении всей записи, с каждым новым предложением его небесно-голубые глаза наполнялись слезами.  Он не рыдал, не всхлипывал, не перебивал… Слёзы лились ручьём из его затуманенных глаз. Казалось, в эту минуту он стал ещё более беспомощным и несчастным, чем был раньше. Гробовая тишина вынуждала Фредди снова и снова воспроизводить в голове эти слова… В душе раздавались отзвуки голоса, который уже не звучал. Эта запись возмутила все его мысли, заставила вспомнить этот день… — Фредбер, Фредбер, — в забвенье повторял Фредди — Нет… Родители… Авария… Детский дом, — продолжал повторять он. И с каждым новым словом глаза всё больше и больше наполнялись слезами, которые медленно стекали по щекам и тихо падали на стол. Фредди аккуратно вытащил кассету из магнитофона, стараясь не намочить её слезами, и положил в карман пиджака. Ещё долго слёзы капали на стол, издавая тихие стуки, отражающиеся эхом от стен почти пустого офиса. — Всё… Хватит… Нужно забыть, — пытался успокоить себя Фредди, вытирая слёзы, которые, не переставая, лились из глаз, — нужно смириться… Перестать… Но что бы он не говорил, печаль не проходила, слёзы не останавливались, а только быстрее начинали течь по щекам. Фредди тихо всхлипнул. И… Громкие рыдания вырвались из его груди. Он больше не мог удерживать и переживать это горе в себе. Чувство было настолько сильным, что не выпустить его было уже невозможно. Забыть не получалось. Теперь мистер Фазбер не был похож на сурового начальника… Он рыдал, как ребёнок, не сдерживаясь, впал в настоящую истерику: безжалостно драл когтями стол, который и так был не в очень хорошем состоянии, громко выл, будто от сильной боли, бился головой об стол. Если бы кто-нибудь увидел его в таком состоянии, то, скорее всего подумал, что он свихнулся или притворяется, чтобы его пожалели и приласкали. Да… На самом деле… Фредди бы сейчас не отказался от дружеских объятий… Но желания услышать утешения даже в мыслях у него не было. Наоборот… Они вызвали бы новую волну истерики или даже агрессию. Тем временем прошло почти двадцать минут. Истерика потихоньку заканчивалась. Слёзы стали высыхать, дыхание успокаивалось. — Хорошо, что никто не услышал этого, — облегчённо вздохнул Фредди, почти совсем оправившись от истерики. Он медленно встал и подошёл к зеркалу. Но в отражении он показался себе настолько жалким, что чуть снова не впал в уныние: его глаза покраснели от слёз, в них отражалась такая глубокая печаль, что, казалось, стоит лишь  посмотреть в его глаза и тут же загрустишь без причины; плечи были сильно опущены и сведены вперёд, из-за этого Фредди как будто бы стал ещё ниже, чем был; неровное прерывистое дыхание заставляло сердце биться быстрее, было видно, как при каждом вдохе и выдохе трясётся всё его тело, видимо уже не выдерживая постоянной нагрузки из-за нервотрёпок. — Всё хуже, чем я думал, — тихо сделал вывод Фредди и отвернулся от зеркала. Душевная боль вернулась и атаковала с новой силой. Он снова впал в уныние. — Я не смогу жить дальше, — подытожил мистер Фазбер. После этой фразы он резко повернулся и посмотрел на часы. Они показывали половину четвёртого. — Майкл до сих пор не вернулся… Что же могло случиться? Нужно проверить, нет ли его в моей комнате… Да как я мог здесь прохлаждаться, пока не убедился, что мой сынок пришёл домой и с ним всё хорошо?! — осуждал себя Фредди, подходя к двери и уже потянувшись к ручке. Но вдруг дверь открылась прямо перед лицом начальника и в офис вошла светловолосая девушка-кошка в полосатой розовой футболке, чёрных легинсах, малиновой бейсболке и кедах с разноцветными звёздочками и прочими непонятными узорами. Она несла в правой руке метлу, а в левой — совок. Несомненно это была уборщица. С первого взгляда ей можно было дать не больше пятнадцати лет: настолько она была миниатюрная и миленькая. Но, несмотря на это, выражение её лица было очень серьёзным и сосредоточенным: брови были сведены до предела, а яркие фиолетовые глазки недоверчиво поглядывали из-под них на все окружающие вещи. — Джи-Джи! Какая приятная встреча! Я так рад тебя видеть! — воскликнул Фредди, искренне улыбаясь и вежливо пропуская сотрудницу в офис. — Ага, здрасьте. Вы не могли бы освободить помещение? — не распинаясь на восклицания и перейдя сразу к делу спросила Джи-Джи, надувая розовый пузырь из жвачки, проходя в офис, и с глубокой важностью посмотрела на начальника. — Да… Конечно, — ответил мистер Фазбер, быстро выходя из офиса и осторожно прикрывая дверь. «Странно… Почему она не захотела уделить мне немного больше внимания? Не ответила, что тоже рада меня видеть?» Фредди мучили эти вопросы. Он несколько раз подряд мысленно задавал их сам себе, но не мог найти ответа ни на один из вопросов. Уныние снова одолевало его. Возникало такое ощущение, что он совсем никому здесь не нужен, никто его не ценит, не уделяет внимания, не радуется при встрече с ним. — И почему-то я не удивлён, что так, — глубоко вздохнув произнёс Фредди, закинул голову назад и умоляюще посмотрел в потолок. — О свободе молю небеса, — тихо прошептал он и продолжил идти. Подходя к двери по коридору он заметил, что к нему довольно быстро приближается чья-то маленькая тень, а позже послышались всхлипы и тихий плач ребёнка. «Майкл!» — промелькнула мысль в голове Фредди. Он прибавил шагу в надежде скорее выяснить, что случилось. Так и вышло: через пару секунд паренёк, не разбирая дороги из-за слёз, врезался прямо в Фредди, упал на спину и от неожиданности оба вскрикнули. — Майкл! Прости, пожалуйста! Как я рад тебя видеть! — подходя к упавшему ребёнку, сказал мистер Фазбер. — Не подходи ко мне! — огрызнулся тот, быстро вставая, потирая ушибленное место и уже готовясь убежать. — Почему? Что случилось? — в недоумении спросил Фредди, пытаясь догнать ребёнка. — Отстань от меня! — сквозь стиснутую челюсть проговорил Майкл. — Но почему? Что я сделал? — так и не получив ответа на свой первый вопрос продолжал спрашивать Фредди. — Ничего… — Постой, — остановил ребёнка мистер Фазбер, пытаясь обнять его. — Не трогай меня! — закричал Майкл, вырываясь из объятий со всей силы и, разразившись громкими рыданиями, побежал в сторону кухни. — О, нет, почему? Майкл, сынок! Не убегай, прошу тебя! Что случилось? — с каждой фразой всё громче кричал Фредди, пытаясь догнать ребёнка. — Не подходи ко мне! Не хочу тебя видеть!!! — донёсся крик из кухни. — Нет, я не отстану! Пожалуйста, объясни мне, что случилось? Почему ты убегаешь от меня? — не успокаивался Фредди. Но никто не ответил. Рыдания прекратились. Когда Фредди добежал до кухни и заглянул за дверь, то стал свидетелем довольно милой и даже трогательной картины: Майкл, лицо которого до сих пор было в слезах, стоял в самом углу комнаты, а возле него на коленях сидела Чика и, немного наклонившись вперёд обнимала его, заботливо гладила по голове и что-то тихо шептала ему на ухо.  После каждого слова лицо мальчика приобретало новое выражение: то становилось не по-детски серьёзным, то светилось от счастья, то горькие слёзы снова застилали его покрасневшие глаза и несчастный ребёнок снова, не в силах сдержать подступающую истерику, начинал тихо всхлипывать. Фредди поразило то, что он сейчас увидел. Было жаль, что не он обнимает своего, хотя и приёмного, но уже успевшего стать очень дорогим, сыночка, но зато душа была спокойна, и словно говорила: «Не бойся, твой сынок в безопасности, она не причинит ему зла.» И повинуясь этому голосу внутри себя, Фредди успокоился: «Нужно просто подождать… Время… И всё будет хорошо… Потом, когда Майкл уйдёт, я подойду к нему и ласково спрошу, что случилось… Нет… Вдруг он не скажет… Я лучше подойду к Чике и спрошу у неё… Наверняка Майкл рассказал ей…» Но не успел он и шага от двери сделать, как кто-то очень сильно её толкнул и ручка двери заехала Фредди прямо в живот. Несмотря на боль он промолчал и попытался выбраться из неудобного положения. Конечно, он зря надеялся на что-то: тот, кто хотел выйти, будто специально держал дверь полуоткрытой, не делая шага ни туда, ни обратно, видимо, с кем-то увлечённо беседуя. Фредди держался из последних сил, но ему очень хотелось выругаться вслух всеми известными нехорошими словами на того, кто держал дверь. — Прости, пожалуйста, мне нужно идти, побудь немного один, я скоро вернусь, мой хороший! — сказала Чика, выходя и наконец отпустив ручку двери. Фредди с облегчением выдохнул, когда девушка довольно далеко отошла от кухни, и, только удостоверившись, что никого нет рядом, осторожно вышел из своего неудобного положения. Он ещё раз с надеждой заглянул за дверь кухни, но, увидев всё такое же грустное и заплаканное лицо Майкла, только тяжело вздохнул. Фредди направился обратно в свой офис. Что ему ещё оставалось делать? Догнать Чику и спросить, что случилось с его приёмным сыном? Конечно, можно, но… Этот вопрос странно бы прозвучал. — Если Майкл не хочет рассказывать, что с ним случилось сегодня, отталкивает меня, не хочет меня видеть, я не должен пытаться его заставить, — подвёл итог Фредди. Но его сердце подсказывало совсем другое. Просто он пытался заглушить голос души мыслями. — Но что же могло случиться? — повторял вопрос Фредди, и всё ещё не мог найти на него ответа. И когда он уже почти дошёл до своего офиса, вдруг из коридора послышались чьи-то быстрые шаги. — Это Майкл! — воскликнул Фредди и побежал в тот самый коридор на всей своей скорости. Он вышел из дверного проёма, а как раз в этот момент мимо пробегал Майкл, и, не видя ничего из-за слёз, он со всей дури врезался в Фредди. — О, нет! Прости меня, Майкл! Пожалуйста, прости, сынок! — спохватился Фредди, обнимая Майкла. — Я тебе не сын! — сквозь слёзы истерически прокричал мальчик и вырвался из объятий отца. — Почему? Что случилось? — спрашивал Фредди, схватив Майкла, который изо всех сил вырывался из его крепких объятий. — Ты врал мне! Вы все мне врали! — кричал мальчик, и с каждым словом из его красных заплаканных глаз струями выливались новые слёзы. — О чём ты говоришь? Разве я что-то скрывал от тебя хоть раз, сынок? — пытался повернуть разговор в мирное русло Фредди. — Никакой я тебе не сынок! А ты мне не отец! — продолжал кричать Майкл. — С чего ты взял? Кто мог тебе такое сказать? — с испугом спросил Фредди, у него на душе похолодело после этих слов. «Ну всё… Теперь он узнает правду… Я должен был рассказать ему об этом… Но я ждал… Я верил, что смогу держать его в неведении, и у него будет беззаботное счастливое детство… Но я ошибся… О как жестоко!» — думал Фредди. Он боялся услышать ответ на свой вопрос, ведь он столько раз слышал его в своих кошмарных снах. — Элизабет и Тони… Они сказали, что мой настоящий папа умер и что… ты мне никто… Это правда? Майкл смотрел на Фредди с ещё не полностью высохшими слезами на глазах, в его взгляде было столько надежды… Он ждал, что его папа разрешит все его сомнения, успокоит, скажет что это всё неправда, просто глупые слухи… Но Фредди знал — это правда… Пусть горькая… Но врать дальше он уже не мог. — Майкл… Послушай… Я бы очень хотел, чтобы было так, но… — начал Фредди, опустив глаза на чёрно-белый клетчатый пол и слегка наклонив голову. — Что? Что ты хочешь сказать? — спросил Майкл, и, видимо почувствовав замешательство отца, немного всхлипнул. Фредди глубоко вздохнул. Он попытался собраться с мыслями и объяснить всё так, как было на самом деле. Это было очень тяжело для него. «За всё время моего нахождения на должности начальника мне никогда не было так тяжело что-то рассказывать… Нет, ну почему сегодня? Я же должен был быть готов к этому… Зачем… Зачем они ему рассказали?» — думал Фредди и  судорожно сжимал и разжимал пальцы,  царапая себе ладони. Майкл стоял в недоумении. Он не мог понять, почему Фредди так долго не отвечает на его вопрос. — Пап… Скажи… Это ведь всё неправда? — тихо спросил мальчик, подходя к Фредди и осторожно дотронувшись до руки отца. От этого прикосновения все мысли и чувства мистера Фазбера перемешались, он уже не выглядел так серьёзно и невозмутимо, как раньше. Его сердце сжалось, он так не хотел, чтобы Майкл узнал это, но это всё-таки произошло… «Что теперь делать?» Глава 7. Сказать Майклу правду Глава 8. Соврать и успокоить Майкла.