Невезучая

Чимин ушел, но напряжение, повисшее в воздухе, никуда не делось даже после того, как Хосок предложил заняться чем-нибудь. — Разве тебе не нужно было заскочить домой за вещами для твоего проекта? Я отвезу, если хочешь… — словно чувствуя, что девушке нужно пространство, предложил Чон. Прошла минута, прежде чем Ен просто кивнула, отпуская, наконец, чужую руку, и направилась вслед за парнем в подземный гараж. Только вот в автомобиль Чона Су Ен так и не села, ведь дверь машины не получается открыть даже, сколько бы усилий блондинка ни приложила. — Давай поговорим, — препятствуя попытке девушки вновь раскрыть закрытую им дверь, вздыхает Мин. — Может, вы поболтаете, когда мы вернемся? — предложил Хосок, но взгляд Юнги, брошенный в его сторону, заставил парня отпустить с губ неловкую улыбку. — Мы поговорим сейчас. Можешь оставить нас? В голове парень друга проклинал и надеялся, что тот прочтет его мысли по взгляду и поймет, что Су Ен сейчас нужно пространство и время, а не разговоры с ним как всегда нервные разговаривать. Но, к сожалению, по ответному взгляду двух темных глаз Хосок был вынужден заключить, что на проклятия Шуге больше, чем просто все равно, и нравоучениям Чона, так и не озвученным, он следовать не планирует. Пустоголовый индюк. — Конечно, — напряженно согласился Хо, демонстративно громко хлопнув дверью своего автомобиля и с силой сжав челюсти. И Хосока здесь больше нет, словно никогда и не было. Они одни в этом помещении с плохим освещением и спертым воздухом. Одни среди автомобилей. — О чем ты хочешь поговорить? — вздохнула Ен, стараясь не смотреть на парня, и отпустила, наконец, дверь, позволяя ей захлопнуться. — Это что-то важное? — Все, что связано с тобой, для меня важно. — Правда? — не сдержавшись, хмыкнула девушка и качнула головой, поднимая взгляд на Шугу. С каких пор для него стало важным все, что с ней связано? Вот с каких? По закону жанра в такие моменты всегда вспоминается только худшее — то, что можно смело поставить в противовес словам, только что услышанным. Именно это худшее в воспоминаниях и сияет сейчас ярко-ярко, заставляя Су Ен раздраженно ухмыляться в ответ на смешную и крайне нелепую фразу. Юн не пошутил и не сказал ничего необдуманного, поэтому по привычке внутри натягиваются струны, ведь его слова не восприняли всерьез да еще и высмеяли. Но парень старается не раздражаться, потому что знает, что подобное поведение со стороны Ен заслужил. Как бы странно это ни звучало, он чувствовал, что виноват. Сейчас даже больше, чем раньше. И вроде бы не случилось ничего такого, в парне что-то переклинило. Нельзя точно сказать, виноваты ли во всем слова Чимина и глупая драка, или же заслуга за перемены внутри Мина принадлежит Су Ен… Су Ен, которая так неожиданно для него встала с ним рядом и сжала его руку, отвергая свой единственный шанс на спасение, самую реальную возможность сбежать. Су Ен, которая смело и решительно заявила, что останется рядом с ним… Су Ен, которая, говоря о том, что этого хочет, не соврала… Нет смысла перекладывать ответственность на кого-то еще. Он знал, что только Су Ен виновата в том, что внутри все ломается, с лица Земли стираются замки тысячелетней давности, разбираются по кирпичикам, а те скоро стираются в крошку. Только Су Ен в его пустыню направляет стремительные потоки ветра, чтобы те сносило, выметало неконтролируемо для него самого. Только Су Ен рушит укрытые мхами стены, наполняет водой давно иссушенные океаны и заставляет звезды рождаться где-то там далеко во Вселенной, чтобы стать яркой точкой на фоне тысячелетием черного неба. Причиной всех изменений в бездушном вампире — третьекурсница-истеричка с талантом к изобразительному искусству. Как забавно. Как непривычно. Она не сделала ничего такого, ничего не сказала сегодня, чтобы он чувствовал себя виноватым или обязанным, но он здесь, тонет в чувстве вины и осознании того, что все ни капли не в порядке, и им нужно поговорить. Тот, кто никогда не ценил разговоры, просит с ним поговорить… как иронично. По правде говоря, Юнги не совсем знает, что должен сказать и о чем пойдет их разговор. Просто… чувствует, что этот разговор необходим. Прямо сейчас. — Я знаю, что ты чувствуешь, — отпуская дверь, уже давно закрытую, начинает Мин. — Ты все еще злишься на меня, я понимаю… — Не уверена, что ты правда понимаешь, — качнув головой, перебила брюнета Су Ен, резко подняв на него взгляд. Как может он говорить ей подобную глупость? Понимает? Серьезно? — Да, я злюсь. Ничего не могу поделать с этим, но злюсь каждый день, сколько бы ни прошло времени. Я забываю об этом, но потом снова чувствую злость и не могу с этим справиться. Думаешь, мне нравится это? Думаешь, я хочу тратить собственные силы на такие чувства? Но я не могу перестать злиться на тебя, даже если пытаюсь. Я правда хотела бы совсем ничего не чувствовать, но я не могу, и меня это бесит! От этого я злюсь еще больше. Ты знал? Правда знал, что я чувствую все это? Су Ен не ожидала от себя, что вывалит все вот так, подаст большую часть своих чувств на блюдечке с голубой каемочкой, но именно это она сейчас и сделала. Девушка так долго сдерживала эти слова, что сейчас, в момент, когда в стене тюрьмы, которую она для них выстроила, появилась совсем маленькая трещинка — едва заметная брешь, Ен сорвалась. Она столько дней старалась держать язык за зубами, во время каждого конфликта, возникающего между ними с тех пор, как сюда переехала, едва справлялась с тем, чтобы не сказать об этом, а сейчас… Возможно, у девушки просто совсем не осталось сил, чтобы хранить в себе что-то такое сильное. В этот раз она даже не сопротивлялась, когда кто-то внутри щелкнул кнопкой выключателя, активируя режим истерички, который Шуга так не любит. Ен знала, что, стоит ей повысить голос, добавить в тон голоса на каплю больше сарказма или холода, точно такой же выключатель щелкнет и в чужой голове, правда вот Юнги впадет не в истерику, а в гнев. Поэтому она так старалась не позволить себе сменять режимы, а сейчас… сейчас голос подпрыгнул вверх на две октавы, и кто-то нечаянно уронил весь пузырек с сарказмом, не ограничиваясь всего парой капель в ее речах. Су Ен правда стоит остыть, если она не хочет снова вывести Шугу из себя и оказаться в ситуации очень похожей на ту, что стряслась в кабинете. Чертов кабинет… Но случается странное, и хоть Мин наполняется негодованием, никакой выключатель не щелкает. Сломался, что ли? И вместо того, чтобы блеснуть разгневанным взглядом и, стиснув зубы, приказать Су Ен успокоиться, он странным образом остается спокойным. Насколько вообще Мин Юнги может быть спокоен в такой ситуации. — Прости… — все же слегка напряженно, но крайне искренне произносит брюнет. — Я должен был сказать это раньше, знаю, но… ты можешь простить меня? Это «прости», которое от него за последнюю тысячу лет слышала только Су Ен, в себе объемлет так много, что девушка не сможет уловить всего, даже если попробует. Мин и сам всего уловить не может, хотя эта просьба идет изнутри. Из самой глубины его черствого сердца, где давным-давно нет ни одной живой души. Юнги искренен в своей просьбе о прощении, насколько только может быть искренен кто-то вроде него — тысячелетнего вампира, который держит половину мира в страхе и ужасе, в жизни которого ни один человек не задерживался дольше, чем на полтора часа, и которым никто последнее тысячелетие не мог управлять. Того, кто никому не доверяет, никого не ценит, никому не верит. Того, кто ни к кому не привязывается и… никого не любит. Он ни перед кем не отчитывается, не просит прощения, никому ничего не обязан, ничем не ограничен… последнюю тысячу лет, но не сейчас. И пусть он не умеет просить прощения, прямо сейчас в подземном гараже с тусклым освещением и спертым воздухом, Юнги искренне просит прощения за то, что разобрал на атомы чье-то сердце и разбросал в разные стороны эти малюсенькие части целого, чтобы никто никогда не нашел. Сердце самого обычного человека, который задержался в его жизни намного дольше, чем на полтора часа. Сердце самого обычного человека, который коим-то образом завладел его мыслями и даже несколькими нитями сложного механизма управления им, словно марионеткой. До жути странно и непривычно, а еще… невероятно страшно. Ведь Шуга никому ничего не должен. Ведь Шуга не обременен такими ненужными чувствами как чувство вины. Ведь Шуга не просит прощения, даже если на самом деле виноват… а сейчас его переполняет ощущение, что он обязан Су Ен больше, чем просто всем. Сейчас чувство вины его переполняет и топит в себе безжалостно, и поэтому он так неловко и глупо учится просить прощения. Это так смущает… — Ты серьезно? — недоверчиво прыснула Су Ен, явно не ожидая чего-то подобного от этого разговора. Тем более после того, как наорала на парня. — Об этом ты хотел поговорить? Хотел попросить прощения? Это для тебя так важно? — поинтересовалась девушка, сделав акцент на первое слово. И это все? Она думала, им на самом деле предстоит серьезный разговор, но это… абсурд. — Я не хотел ранить твои чувства, правда, — игнорируя насмешку смешанную с удивлением в чужом голосе, продолжил Юнги. — Ни тогда с Ло Ра, ни в кабинете… — несмотря на то, что тогда парень не считал произошедшее чем-то из вон выходящим и совсем не думал о чувствах Су Ен, он вовсе не хотел причинить ей боль. Ни на секунду этого не планировал и не предвидел. Хотя ему, несомненно, стоило. — Я понимаю, что виноват, и ты имеешь полное право злиться, но… — Но?! — возмущенно перебив брюнета, Су Ен недоверчиво сощурила глаза, склоняя голову набок. Какие еще «но»? — Ты знаешь, как это сейчас выглядит? Это смешно. Одарив Мина взглядом полным презрения, девушка сложила руки в замок на груди и протиснулась мимо него, не заботясь даже тем, заденет ли его, направляясь на выход из гаража. Она не намерена больше оставаться здесь. Не намерена слушать бред, который Шуга собирается говорить, чтобы очистить свою совесть, если та у него и правда есть. — Су Ен, пожалуйста, можешь просто принять мои извинения? — громче проговорил парень, когда Ен оказалась в центре гаража. Только после того, как девушка остановилась, брюнет повернулся к ней, упираясь взглядом в ее спину. — Я пытаюсь все исправить. — Исправить? — саркастично переспрашивает блондинка, с совершенно невеселой улыбкой развернувшись вокруг своей оси, чтобы взглянуть на Шугу, все еще стоящего на месте. Она никогда не замечала за ним того, что у парня отменное чувство юмора. — Ты правда думаешь, что твои извинения могут все исправить? — Разве нет? Разве не это делают люди, когда понимают, что совершили ошибку? — Это. Но разве извинения могут исправить что-то? Разве может его «прости» все изменить? Нет, это невозможно… ничего не исправишь ни одним словом, ни тысячей, ни десятью миллионами. Кажется, Шуга тоже знает это, потому что молчит целых пятнадцать секунд, глядя на Ен неотрывно, а она все продолжает закипать. Снова. — Не знаешь? Я тебе покажу. Переполняемая раздражением и злостью, Су Ен обернулась вокруг, осматривая гараж, полный дорогущих машин, в поисках чего-то, что можно было бы сломать. Стеллаж какой-нибудь, шкаф, что угодно! Но ничего не было. Только великолепные автомобили, байк ее мечты и несколько каких-то непонятных палок в углу гаража, а среди них бита. Красивая, блестящая серебром, наверняка жутко тяжелая бита, которая словно для этого момента и была создана. Резвый блеск ее серебряного покрытия привлек взгляд Су Ен, и вот так направляется прямо в этот угол. Не такая уж эта бита и тяжелая… да, вес ее ощутим, но Су Ен смогла ее поднять вполне несложно, и вот, перехватывая ту в руке поудобнее, решительным шагом блондинка направилась к ближайшему автомобилю. Остановившись рядом, Ен попыталась успокоиться. Она подумала о том, сколько стоит великолепная тачка, завораживающая плавностью своих линий. Стоит ли ей правда творить такую глупость? Разве виновата машина в том, что девушка зла? Разве она виновата, что Су Ен больно? Сомнений в душе становилось все больше, в голове дурацкие воспоминания совсем не ласковых реакций Шуги на проявления ее характера, поэтому, наверное, третьекурсница и остывает понемногу, выдыхает громко и опускает биту, позволяя той удариться об пол. А затем взгляд летит в сторону брюнета, молчаливо стоящего поодаль и наблюдающего за ней все это время, и стоит взглядам пересечься, внутри Ен что-то взрывается. Просто так. Без предвестников. Без причин. Просто. И к чертям. Пальцы с новой силой перехватывают биту, когда девушка подает голос. — Су Ен, ты ведь знаешь, что принадлежишь только мне, да? — насмешливая фраза разрезает тишину спертого воздуха, наполняющего подземный гараж двух вампиров, а вслед за ней слышен треск бокового зеркала со стороны водителя, которое Су Ен сносит своей ногой, оставляя висеть на каком-то проводке, качаясь из стороны в сторону. — А я вот тебе нет, — девушка ведет плечом и медленным шагом обходит машину, а остановившись с другой стороны, исподлобья смотрит на Мина, меняясь в лице, превратившемся в гримасу, и поднимает в воздух биту, чтобы сбить ею второе зеркало. А дальше она говорила много. Очень много фраз слетало с ее уст, пока девушка замахивалась снова и снова, оставляя глубокие отметины в блестящем металле дорогого спорткара, трощила стекла, фары, выматывалась… Су Ен перечисляла все «грехи» Шуги, каждую провинность, которая причинила ей боль, заставила злиться или разочароваться в нем. Все. До капли. Каждая фраза — удар. Новая вмятина. Треск в лобовом стекле, вмятина, дыра… зависит от того, сколько раз девушка ударит в одно место. И это не заканчивается… Фразы, они так и льются из уст блондинки, силы в руках которой все меньше от тяжелой все-таки биты, которую она, не смотря на сложность, продолжает заносить в воздух и с усилием опускать, чтобы нанести ни в чем не повинной машине как можно больше вреда. Не делай проблему из того, что я переспал с другой… Ты ведь не думала, что мы встречаемся?.. Ты просто такая же, как и все… Для меня ничего не значило то, что между нами было, поэтому да, я переспал со своей бывшей… Но в этом нет ничего такого! Ты конченная шлюха, как могла пойти и переспать с другим? Ты только моя! Мне убить твоих друзей, чтобы ты поняла это? Будешь делать то, что я скажу! Будешь жить в моем доме и ходить по струнке! Парень даже не шелохнулся, становясь свидетелем очередной истерики Су Ен, которая не прекращала трощить его автомобиль, даже когда откровенно устала. Удары ее становились все слабее. Вмятины становились все меньше, поверхностней, больше даже не трескался лак. Шуга просто стоял, не собираясь ее останавливать, слушал ее передразнивания его собственных слов и пребывал в какой-то прострации, не понимая, что должен сделать. Или хотя бы ощутить. Он чувствовал… ее злость. Отчаяние. Усталость. Страх… желание выплеснуть все. Забыть. Перемотать. Переиграть… чтобы он не поступал так с ней. Чтобы не говорил тех слов. Но это все принадлежало ей… а он… что чувствует он? — И не забудем про изнасилование, да? — как-то особенно «весело» звучит голос Су Ен, когда она произносит это. Девушка истерически хмыкает, сдувая с лица прядь волос, и смотрит в его глаза неотрывно. — Как о таком можно забыть?! Этот удар самый сильный, несмотря на то, что руки Ен уже отваливаются от усталости. Она не то, чтобы слабачка, но и не супер-спортивная. Просто обычная… хотя… в ее жизни из спорта только секс и постоянная нагрузка печени алкоголем, если это считается. И то. Так было когда-то. Ударив еще раз, девушка, запыхавшись, сделала несколько шагов назад от разбитой в дребезги машины, манерно отшвырнула куда-то на пол рядом биту и снова сдула прядь волос, закрывая глаза. Воздуха в легких едва хватало, поэтому грудная клетка вздымалась невероятно часто, но даже это не помогало. Осмотрев свое творение, Су Ен перевела взгляд на Юнги и снова подала голос. — Как думаешь, она в порядке? А теперь попроси прощения и посмотри, станет ли ей лучше. Верно, эта машина — просто версия Су Ен. Не больше, не меньше. И Ен только что просто сыграла роль Шуги, замахиваясь на нее битой. Может быть, она странная, но не понять такой пример невозможно. Пусть кто-то назовет ее сумасшедшей, а кто-то скажет, что она излишне драматизирует, но это то, что Су Ен чувствовала на самом деле. Она так видела это. Возможно виной всему то, что Ен художник — натура творческая. А может она и правда просто королева собственной драмы. Сейчас не важно. Важно то, что сейчас в подземном гараже дома двух вампиров совсем рядом находились две сломанные вещи, разбитые и скомканные. И из них в лучшем виде был автомобиль. У него осталась рама. Остался салон. Осталось под капотом хоть что-то. У Су Ен не осталось ничего. Под ее капотом пусто, один лишь пепел и стеклянная крошка, припорошившие пару изогнутых деталей, что чудом остались там. А их и оставили там потому лишь, что, вероятно, нет от них больше проку. И не будет. Да, сравнивать их совсем не честно. Ведь удары Су Ен, разгневанной, но всего лишь обычной девушки, не могли принести столько же увечий стальному животному внутри чужого гаража, сколько ее хрупкому сердцу и загнанной в угол душе принесли удары холодного, но прекрасного мужчины, ко всему прочему еще и вампира. Тело Шуги пробрало дрожью, но Ен этого не заметила, конечно же. И сейчас ему стало очевидным, что ничего не исправить обычным «прости», даже если сказать его для него было сравнимо с подвигом. Но… что еще он может? Ничего. Он бессилен. Впервые за тысячу лет. Сказать нечего, поэтому он молчит. Просто смотрит на то, как Ен тяжело дышит и пытается испепелить его взглядом. Пропускает через себя ее эмоции, хотя его дар заключается в другом совершенно. А значит, не причем здесь его вампиризим вовсе. Но кому до этого есть хоть какое-то дело? — Тебе стало лучше? — только чудом спокойно. — А похоже на то, что мне лучше? — его спокойствие ее до жути бесит. — Мне разбить еще одну машину? — Разбей. Если это поможет, разбей все. Он, должно быть, сошел с ума. Говорит ей уничтожить машины, которых в мире всего единицы? Просто разбить миллионы долларов? Ладно. Если он так хочет. Она ведь должна быть послушной девочкой, верно? Поэтому Су Ен, сжав челюсти, разворачивается к другому автомобилю под совершенно спокойным взглядом Шуги. Ему на деньги плевать. Плевать на машины, которые достал с таким трудом, потому что есть куча людей, которые их, как и он, хотели. Чертовы коллекционеры, с которыми пришлось тягаться просто потому, что именно эти автомобили ему приглянулись. И потому что он ни за что не отдает то, на что положил глаз. Мин никогда не проигрывает и не уступает. Никому. Шуга… он… псих? Это так называется? Работник парковки одного из отелей, куда Мину нужно было по делам, случайно поцарапал его внедорожник и чуть не лишился за это жизни. Это если коротко нужно описать любовь Мин Шуги к его машинам. Но где же эта любовь сейчас? Взгляд тяжелый и многозначительный, но в нем нет ни капли беспокойства за произведения искусства, собранные в его гараже. Только надежда, что Су Ен успокоится. А Су Ен… она окидывает влюбленным взглядом свою новую жертву, думает о том, что всегда мечтала прокатиться на такой, но даже не думала, что увидит вживую когда-нибудь… а теперь должна ее разбить, потому что зла? — Такая прекрасная машина не должна страдать из-за того, что ее владелец моральный урод. Ты заслуживаешь летать по автострадам, а не быть разбитой в гараже такой идиоткой как я… — вздыхает девушка, любовно прикасаясь к красивейшей из машин, которая так же должна была оказаться быстрейшей. Су Ен в таких вещах разбирается, пусть и не очень хорошо. Хороший спорткар — ее мечта. И, да, она только что разбила одну из своих заветных грез, но эту… этот автомобиль она тронуть не может, ведь он не просто хорош — лучший. Хотя, скорее всего ему дарована милость лишь потому, что девушка устала и остыла немного все-таки. Ей бы сейчас напиться… а потом завалиться на кровать Ким Тэхена и рисовать его, как обычно, пока он занимается какой-нибудь откровенной фигней. И так до трех часов ночи. Ей бы с ним пить… ей бы кино посмотреть дурацкое в кинотеатре его дома. Даже то глупое про вампиров… господи. Су Ен бы смотрела намного внимательнее и сравнивала ту правду, что знает, с тем, что показано в глупой киноленте. А может, не такой уж и глупой? Ей бы… сейчас на дороги. На свой байк, припаркованный у Тэхена под домом. Черт. Опять мысли к этому белобрысому недоразумению вернулись… наверное, потому что он единственный ее в такой момент может привести в порядок. Даже если они в последнее время почти не общались. Ей бы… сейчас пропасть отсюда, проснуться и выдохнуть от того, что все это ей просто приснилось. Ей бы с начала начать. Но это невозможно, и ждать чего-то подобного не приходится. Зато приходится поймать брошенные в Су Ен ключи и уставиться непонимающе на подошедшего к машине с другой стороны брюнета. — Полетели, — бросает он и вот уже открыта дверь, а парень сидит на пассажирском сидении. Девушка все так же непонимающе смотрит на ключи в своей руке, а потом на Шугу, не успевшего еще закрыть за собой дверь, откинутую вверх. Ен никогда прежде не видела вживую, чтобы двери авто открывались в сторону и вверх. — Садись. Поехали. — Куда? — Просто поехали. Вам обеим не помешает развеяться. Она правда не понимает, как они дошли до этого, просто стоит и смотрит на него, не зная, что сказать. — Ну же. Разве не хочешь на ней прокатиться? Я думал, ты любишь скорость. — Я люблю. — Тогда поехали, — и этот чертов взгляд, за которым непонятно, что спрятано. Меньше всего ей сейчас хочется остаться в маленьком замкнутом пространстве с Мин Шугой, но больше всего хочется оказаться за рулем. Дорог хочется. Скорости. Потому что Су Ен немного помешана на таких вещах. Потому что они помогают ей справиться с внутренними тайфунами, пожарами, цунами… с переизбытком чувств, которые еще не успела выплеснуть, даже помахав не так давно битой. И что ей делать? Раздраженно сдув прядь волос, лезущих в глаза, Су Ен обошла авто и распахнула его дверь, стремительно усаживаясь на место водителя. — Пристегнись, пожалуйста, — вежливо попросил Мин, специально глядя в окно самостоятельно закрывшейся дверцы, потому что прекрасно знал, что встречаться с ним взглядом Су Ен желанием не горит. — Спасибо, — в ответ на щелчок ременной застежки, а после мотор заведен, и автомобиль срывается с места, выворачивая с парковочного места и вылетая наружу, едва успели открыться автоматические ворота. Су Ен неслась по улицам, стремясь вырваться на скоростную дорогу, но до нее еще вечность пути, десятки светофоров, на которых девушка не намерена стоять. — Неплохо, — хвалит Шуга, когда Су Ен проскакивает на желтый и пролетает перед сигналящими ей автомобилями, чуть не снесшими девушку на перекрестке. Он все так же беззаботно смотрит в окошко, выдыхая совершенно спокойно, каждый раз поглубже вдыхая напряжение, исходящее от девушки за рулем. Оно слишком ощутимо, чтобы сделать вид, что его нет, но парень старается. Потому что больше ничего сделать не может. Только дать ей возможность это напряжение выкатать, оставить на дороге. А потом попытаться поговорить снова. — Не разговаривай со мной. Су Ен крепче сжимает в ладонях руль, сильнее давит на педаль газа и обгоняет впереди ползущие автомобили под музыку их недовольного удара по кнопке сигнала. Ей все равно. — Ты имеешь право злиться, я понимаю… — стараясь осторожно подбирать слова, чтобы блондинка не взорвалась от злости, проговаривает Юн, прежде чем его речь оборвут напряженным вскриком: — Хватит говорить, что понимаешь меня! — Су Ен ускоряется, перестраивается в другой ряд, щелкает поворотником, а Юнги в этот момент очень хочется на нее посмотреть, но парень сдерживается, переводя взгляд вперед. — Я не прощу тебя только потому, что ты дал мне покататься на красивой машинке. — Я даже не надеялся на что-то подобное. Сбавь скорость на повороте. — Ага, — как будто она так и сделает. Вместо этого педаль газа утоплена в пол, и девушка входит в поворот слишком резко, отчего машину слегка бросает в сторону. Мин инстинктивно хватается за что придется, стараясь не сдвинуться с места, а Ен ускоряется еще больше, в этот раз приковывая к себе взгляд черных как ночь глаз. — Сбавь скорость. Почти приказ. Она почти что послушалась. — Не говори, что напуган, — прыскает девушка и ухмыляется, забавляясь мыслью, что напугала тысячелетнего неуязвимого вампира. Вау. — Действительно, ты ведь будешь в бешенстве, если я разобью ее, да? — взглянув на брюнета, интересуется Ен, имея в виду прекрасный автомобиль, за рулем которого оказалась. Можно только представить, что испытает от такой утраты Шуга. Машина явно стоит безумно дорого… даже Ен будет жаль, если с ней что-то случиться, что насчет владельца? Хосок говорил, это любимый автомобиль Мина. Говорил, брюнет с нее пылинки сдувает и никому не дает прикасаться к ней. Еще бы. Су Ен тоже не дала бы. — Мне стоит ее разбить? — выгибая брови, интересуется Су, а после мечтательно улыбается, вернув взгляд к дороге, по которой не мчится, а летит. — В дребезги… звучит круто. — Су Ен… — он так много хочет сказать, но вместо этого замолкает, понимая, что все равно до нее не достучится. Просто опадает на сидение и снова устремляет взгляд в окно, слегка отвернувшись от своего сумасшедшего водителя. — Было плохой идеей пускать тебя за руль. — Не единственная плохая идея, которая приходила в твою голову. Ты хоть знаешь, как сильно я тебя ненавижу?! — Я думал, мы пытаемся двигаться дальше, — он намерено использует ее слова, сказанные Чимину не так даавно. И пусть это и звучит слегка насмешливо, Шуге ни капли не смешно. А вот Су Ен снова злится. — Не пытайся разозлить меня еще больше. — Я не знаю, что мне сделать или сказать, чтобы ты меня простила. Просто скажи мне, как я могу искупить свою вину и я сделаю это! Искупить вину? Разве можно искупить все, что он натворил с ее сердцем?! — Тогда можешь хотя бы заткнуться?! — кричит Ен, выскакивая, наконец, на автостраду, где ей и ее «малышке» становится куда комфортнее, а скорость ощущается намного прекраснее. Она больше не будет попускать педаль газа, теперь больше не будет себя сдерживать. — Лучше бы мы никогда не встречались. — Это невозможно, — слегка качнув головой, проговорил Шуга, пусть Су Ен не обращалась к нему, а говорила с пустотой. — Наша встреча неизбежна. — И кому она была нужна? Мы оба… стали только несчастнее. От этой встречи никто не выиграл. Ни она, ни он… все пошло коту под хвост. Оба мира перевернулись с ног на голову, прошли через мясорубку и перемешались в блэндере. Ничего не осталось нормального от прежней жизни. Ни в нем. Ни в ней. Разве так должно быть?  — Может, нам стоит просто закончить это? — задумчиво тянет Ен, только в этом и видя выход. — Почему ты просто не убьешь меня? — Потому что ты нужна мне. — Тогда, чтобы это закончилось, мне нужно убить тебя? — По-другому никак, — кивает Мин и ловит ее напуганный взгляд. Он с ней честен. Искренен. Он не шутит ни капли. И она это понимает даже в этот момент, когда несется по мягкому асфальту на скорости за двести. Потому что сумасшедшая. Потому что зла. Чтобы это закончилось, чтобы она от него освободилась, он должен исчезнуть. По-другому никак. Но… мысль об этом такая болезненная… она такая… такая… неправильная. — Тогда сделаем это, — вопреки рассуждениям и чувствам, решительно вздыхает Су Ен, с силой сжимая руль. — Я просто убью тебя. Только это решит ее проблемы. Ее друзья больше не будут его заложниками, она не должна будет быть с ним через силу, он перестанет ее раздражать каждым своим словом и взглядом чересчур многозначительным. Ответ всегда был под носом, а она нашла его только сейчас. Су Ен просто должна со всем покончить. Прямо сейчас. — Давай, — все так же спокойно вздыхает парень, не сомневаясь в серьезности заявлений блондинки и не считая их странными. Напротив, считая разумными. — Отличная идея. Она, наверное, должна была удивиться сговорчивости своей жертвы, но слишком занята дорогой и склоняющимся за горизонт солнцем. Одна из пяти существующих Pininfarina Battista, единственная среди них иссиня-черного цвета, давно оказалась за пределами города. Не мудрено на такой-то скорости. Так что одному кажущемуся крайне безразличным к мысли о собственной смерти вампиру и одной немного сумасшедшей его заложнице открылся невероятный вид на закат, заливающий пространство вокруг теплым оранжевым, алым, лиловым… — Тогда просто закончим все. Ты и я. Отличный день, чтобы вернуть все на круги своя. Давай просто умрем. Ей ничего не остается. Только так они оба станут свободны. От прошлого, от обид, от боли… только так все и правда закончится. Если они оба умрут. Глаза Мина немного резко расширяются из-за удивления, он быстрым взглядом находит Су Ен и осматривает ее слишком внимательно, не реагируя на очередное увеличение скорости, но вместо этого слабо и неконтролируемо улыбаясь уголком губ. — Хочешь умереть вместе со мной? Разве это не придает моменту романтики? Я думал, ты меня ненавидишь. — Моя ненависть к тебе так огромна, что я готова умереть, лишь бы удостовериться, что ты отправишься на тот свет. Ложь. Правдоподобная, но самая настоящая. Жаль, что Шуга не владеет талантом Чимина или проницательностью Хосока и не понимает этого. Он снова молчит, обдумывая слишком много вещей. Переводит в окно влюбленный в небо взгляд и с давно позабытым трепетом впитывает в себя каждый вечерний лучик, каждый оттенок разноцветного неба. Когда в последний раз он вот так беззаботно любовался небом? Как давно находил его поэтично красивым? Не исключено, что такого не было никогда. Не важно. Это красивый вечер, чтобы стать для него последним. — Что насчет твоих друзей? Родителей? Разве ты не хотела бы хотя бы попрощаться? Я думал, ты живешь только ради них. — Ради них я не против и умереть. Так ты больше не сможешь им навредить. Су Ен всегда считала суицид — крайне эгоистичным поступком. Всегда осуждала тех, кто идет на такой шаг. Считала неважными причины, пропагандировала что-то вроде «это не стоит того, чтобы умирать». Она считала, что какой трудной ни была бы жизнь до этого момента, который вынудил задуматься о смерти, что бы в ней ни творилось, все можно начать с начала. Всегда можно. Можно все искупить, все исправить, остаток жизни прожить так, чтобы затмить самые ужасные времена. Суицид — слабость. Так считала Су Ен. А сейчас она не против пойти ко дну по собственной воле, просто чтобы забыть все, обнулить и начать заново без шансов, что будут мучить воспоминания или старые чувства. Для такого решения нужна сила. Она поняла это сейчас, когда утопила педаль газа в полу, разгоняя автомобиль до четырехста. Она даже не думала, что есть авто, которые на такое способны… это безумие. Впрочем, ничего нового. Су Ен безумна, она влюбилась в вампира. А еще сотворила тысячу и даже больше других глупостей, а теперь идет на еще одну. Просто умереть. Вместе с ним. Не потому что она слаба. А потому, что судя из того, что Су Ен знала о вампирах из рассказов Хосока, такого древнего и сильного вампира убить не просто. Осиновый кол не сработает, даже если будет окроплен святой водой, под которой, как сказал Чон, можно спокойно купаться и вреда совершенно не будет. Вырвать сердце она Шуге вряд ли сможет, да и не гуманно это, как и отрывать голову. Остается только пожар… не то, чтобы безболезненно или гуманно, но все же… возможно, если она разделит с ним эту участь, он ее простит? Сейчас самое время для плана мести. Ен должна просто его убить. И себя заодно. Нужно просто разогнаться сильнее, а потом рухнуть в приближающийся обрыв и стать пеплом после столкновения с дном. Су Ен не против принести себя в жертву, без которой можно было обойтись вполне спокойно, но не хочет думать о том, почему. Почему бы просто не подождать совсем немного? И потом убить его… и продолжить жить нормальной жизнью… Может быть, потому что она и правда слаба? И потому что умереть намного проще, чем жить дальше? Если они сейчас испарятся с лица земли, всем будет только лучше от этого. Не сразу, но в перспективе… Даже Хосоку, Чимину и Гуку… всем. Поэтому Су Ен не колеблется, а Шуга любуется небом, отдав свою жизнь на милость блондинке, что слегка истерична, но до его сумасшествия привлекательна. Он размерено дышит, наслаждаясь ароматом карамели, и ни о чем не думает. Просто любуется небом, готовый на все. Возможно, для них умереть и правда лучший из вариантов?