= XIV =
Махбе, Альшая, Сук II оккупационная зона Клана Волка 13 ноября 3056 года Первый рейс «лонгхаулов», состоявшийся в ночь с двенадцатого на тринадцатое ноября, наблюдатели прохлопали ушами. И только новая смена засекла три вылетевших из Рюстенбурга самолёта. По прямой от Рюстенбурга до горы Аттих было около десяти тысяч километров – три-пять часов лёта, но сверхтяжёлые транспортники ушли вначале на юг, по широкой дуге обходя занятый отрядом Дугласа Махбе: опасались перехвата. И дальше строили свой курс ломаной линией по нескольким аэродромам планетарной милиции – от заправки к заправке; семнадцати с половиною тонн топлива в их баках никак не могло хватить на весь перелёт. В результате, дорога их заняла шесть с лишним часов в один конец. Отследивший её с орбиты «Вольпертингер» подтвердил: все три борта сели на горе Аттих, на их борт грузят два клановских меха, тяжёлую ремонтно-эвакуационную машину и контейнеры со снаряжением. -- Можем мы их перехватить по дороге? – спросил Эндре Дуглас. Мария Рамирес покачала головой с голоэкрана. -- У меня не варшип с капитальными пушками, чтобы сквозь атмосферу палить. И маневрировать ниже верхней границы стратосферы я тоже не могу. -- А послать истребители? -- У них будет очень мало времени на перехват: минимум, половину запаса реактивной массы надо зарезервировать на возвращение, хотя бы, суборбитальный бросок в космос, где я смогу их подобрать. -- Короче? – оборвал её генерал. -- Слишком рискованно. Почти любая ошибка будет стоить нам потери истребителя. -- А что насчёт конвоя? Вы можете его перехватить? -- Если дадите нам ваших наёмных птичек на подмогу – попробуем. Дуглас распорядился готовить лэнс «Чёрных птиц» к вылету в космос. Полутора часами позднее «тандербирды» с подвешенными под крылья дополнительными баками реактивной массы уже выруливали на одну из полос дроп-порта, предназначенных для самолётов и шаттлов. Взяв положенный разбег, они резко задрали носы и ушли свечками в небо. Кроме трёх оставшихся машин «красной» эскадрильи 43-го донегольского авиакрыла, на борту «Вольпертингера» находился ещё и трофей – повреждённый клановский «тир». Его пилот, юнец по имени Грегори, сидел в корабельном карцере под присмотром морпехов. Проведённый ещё вчера допрос дал сведения об оставшихся у клановцев самолётах и их пилотах, дополнил информацию о мехах и элементалах 15-го волчьего регулярного кластера. Ещё одну новость принёс Джон Зиблер: у него оставались ещё информаторы в столице, да и слухи по планетарной сети поползли быстро. Нападение на герцогский дворец и покушение на герцога! Его светлость при смерти, нет – просто ранен, нет – тяжело ранен... Однако же, Дуглас выглядел вполне удовлетворённым. -- Дядюшка Колин на нашей стороне, – сказал он Кирсанову. – И даже вывел из игры Сельму Уорд. Проще говоря, убил. -- Вот как? – удивился капитан наёмников. -- Убил и свалил вину на семью Форнагьери. В городе уже началась облава и аресты. Не без помощи клановских элементалов. -- Хм... значит, жаб против нас не пошлют. Так я понимаю? Генерал кивнул, широко улыбаясь. -- Сельма была мехвоином элитарного уровня, – добавил он. – Одним из двух, остающихся на планете. Второй и теперь уже единственный – звёздный капитан Адольф Виккерс. -- Попробуем с ним разобраться, – понял намёк Кирсанов. – Хотя это будет сложнее, чем с олухами из соламы: этот-то не полезет искать смерти в бою. Скорее уж, будет искать мести. -- Герцог подставил Форнагьери? – вклинился в разговор Джон Зиблер. Все трое находились в офицерском салоне на борту «Арминия», за утренним кофе прикидывая дальнейшие варианты развития событий. -- Чем они знамениты? – полюбопытствовал Кирсанов. В давно минувшие времена его службы в 33-м авалонском гусарском их с Джоном едва ли можно было назвать друзьями. Мешали разница в возрасте и чинах. Зато теперь они, в известном плане, сравнялись. Жаль, обстановка вокруг не способствовала ностальгическим задушевным беседам. -- Форнагьери в авторитете по всей бывшей пограничной дуге Кобе – Растабан – Карс. Здесь, на Сук II под ними горняцкие и портовые профсоюзы – сам понимаешь, что это значит. -- Угу. Постой-постой, пограничье, порты... контрабанда? -- Правильно. И когда наши сначала отодвинули границу до Гюнцбурга и Саталице, а потом вместо Расальхажского воеводства Драконии появился независимый Расальхаг, их влияние расширилось и туда. Когда расальхажцы на радостях от вновь обретённой независимости пошли резать азиатов, якудзе крепко досталось. А природа, она ведь не терпит пустоты... Кирсанов хмыкнул. -- И тут пришли волки, – продолжил свой рассказ Зиблер. – И на месте федеральной администрации тоже образовалась пустота. -- Я полагал, что кланы истребляют мафию там, где могут до неё дотянуться. -- Верно. Там, где могут. Пропуская лишние сейчас подробности – дон Эммануил Форнагьери мало того, что качественно залёг на дно с чады и домочадцы, и клановцы его не достали. Он ещё через вторые-третьи руки – официальных профсоюзных боссов, политиканов, разного рода легальные конторы, де-факто принадлежащие его семье – наладил связь с волчьими шишками из каст учёных и торговцев. -- Выходит, что герцог... -- Играет по-крупному, – сказал Зиблер. – Сук II по нынешним временам хоть и не единственный, но один из основных источников доходов семьи Форнагьери. С потерей него, вся их теневая империя может посыпаться по принципу домино. И ещё – могут полететь с кресел большие шишки торговой касты, особенно замаравшиеся связью с ними. А уж кто и как займёт эти кресла потом... -- Понятно, – сказал Дуглас. – Что ж... примем это к сведению. Вскоре после этого разговора Кирсанов улучил момент задать гауптману Ляйснеру интересующий его со вчерашнего дня вопрос. -- Что такое лабнейм? -- Раньше слыхать не доводилось? – разведчик не был настроен читать долгие лекции, но всё же, спросил. – Вы в курсе, что клановские родовые имена – это по сути своей не фамилии, а титулы? Фамилии в нашем понимании упразднил ещё Николас Керенский при основании кланов... -- Я в курсе. -- Так вот, лабнеймы – «лабораторные имена» – это неофициальные титулы в касте учёных. В отличие от родовых имён, не имеющие отношения к родословным и размножению, а чисто профессиональные. В качестве лабораторных используются имена, а вернее, фамилии выдающихся учёных прошлого. Обычно подбираемые по совпадению профессии и уровню... хм... заслуг или авторитета учёного в своей касте. Научный фактор – то есть, главный учёный – нефритовых соколов, к примеру, носит лабнейм Бальзак, в честь Ринальди Бальзака, нейрохирурга двадцать второго века, работы которого легли в основу создания нейрошлема. -- А Сикорский? – полюбопытствовал капитан. -- Полагаю, в честь Игоря Сикорского, русского авиаконструктора двадцатого века. Разработал один из первых тяжёлых бомбардировщиков и первый серийный вертолёт, во время Первой Советской гражданской войны эмигрировал из России в Америку... хм! Кирсанов и Ляйснер переглянулись, подумав об одном и том же. -- Вот, значит, откуда у нашего общего знакомого могла взяться идея свалить в Федеративное Содружество. -- Возможно, – подтвердил разведчик. – Во всяком случае, тот Сикорский на новом месте основал авиастроительную компанию и стал миллионером. Хороший пример для подражания, я бы сказал. ...И всё равно, думал Кирсанов, слишком уж это складно выходит. Зароненные Фёдором зёрна сомнения шевелились и мало-помалу начали прорастать. околопланетное пространство Сук II оккупационная зона Клана Волка Волчий конвой состоял из трёх кораблей: два массивных приплюснутых «Мула» – рабочие лошадки космических трасс – и меньший размером шар «Данаиса». Примерно, в двенадцати тысячах километров от поверхности планеты они погасили скорость, набранную при спуске из зенитной прыжковой точки, и перешли в инерционный полёт. Курс выводил их не прямо к земле, а на полярную орбиту, примерно через 22 – 24 минуты. У них было достаточно возможностей загодя обнаружить «Вольпертингер», но всё, что они сделали, это слегка изменили курс, чтобы пройти впритирку с его рассчитанной траекторией перехвата. И три истребителя 15-го волчьего регулярного стартовали с земли им навстречу. Рамирес направила «Вольпертингер» им наперерез. По другой орбите на сближение шли кирасирские «тандербирды». Они же и первыми вступили в бой. Скоростные «бату» волков рванули к ним, пользуясь преимуществом в тяговооружённости: ускорение в сорок пять метров на секунду в квадрате было их крейсерским; на форсаже они доводили его до семидесяти. А семикратная перегрузка обладательницам лётного фенотипа была нипочём. Обе пары сосредоточили огонь на ведущих машинах; Аннабель и Эрминии удалось засадить по залпу РБД в нос и правое крыло «бату» пойнт-коммандера Маргарет. С борта волчьего «Данаиса» стартовали машины эскорта – две шестидесятитонные «гота», средние АКИ времён ещё Звёздной Лиги, вооружённые носовой ПМЧ, набором средних и малых лазеров и установками РБД-15 в надкрыльевых пилонах. Карина Хойт двинула на них все три оставшихся самолёта «красной» эскадрильи: её «стингрей» впереди, а дальше левым пеленгом с пятикилометровыми интервалами однотипная машина её ведомого Кривого Фрица Рунге и «чиппева» Брюнига. Старший сержант Фридрих Рунге и впрямь был слеп на правый глаз – лишился его при неудачном катапультировании в джунгли Ронигавы на Альракисе в сорок седьмом. Тут, правда, лётчику-ветерану повезло: получил от щедрот военного ведомства бионический протез разработки НАИН. Но прозвище, как водится, успело прилипнуть, да так и держалось. Пилоты эскорта оказались ребята не промах: явно не молодняк, ветераны; в неравной схватке двое против троих они сбили Брюнига и тяжело повредили «стингрей» Карины Хойт, прежде чем с обоими было покончено. «Вольпертингер» полным ходом устремился на помощь «Чёрным птицам», как раз, вовремя, чтобы не дать волчьему «тиру» зайти на них с фланга. Огонь его носовой спарки ДБ ПМЧ и батарей РБД помог добить головной «бату». К этому времени оба самолёта наёмников уже были серьёзно повреждены, но ещё сохранили способность маневрировать в пространстве. Ведомый «бату» и «тир» вышли из боя, а «Вольпертингер» развернулся на перехват волчьего «Данаиса». Без абордажных ботов, ему пришлось стыковаться с клановцем самому, чтобы морпехи прорвались на борт. Теперь надо было действовать быстро: до входа в атмосферу оставалось всего несколько минут. «Мулы» попытались, было, помочь товарищу, но залпы бортовых батарей «Ахиллеса» заставили их отползти в сторону. «Вольпертингер» содрогнулся всем корпусом, когда его бронированное брюхо соприкоснулось с круглой маковкой «Данаиса». Первый заход был неуспешен, и лишь со второго ему удалось зацепить дропшип абордажными гарпунами, после чего облачённые в скафандры морпехи начали перепрыгивать на его корпус. Вскрыть технические люки составило немного труда; не желая более рисковать, «Вольпертингер» расстыковался и начал подниматься обратно в космос, но полтора десятка солдат уже орудовало на борту клановского грузовика. Первой была захвачена ходовая рубка; группа из четырёх бойцов взяла под контроль полётную палубу истребителей – работавшие там техники сдались без сопротивления; целое отделение морпехов направилось вниз к машинному. Лишь там, по дороге к нему, они столкнулись с сопротивлением: пятеро бойцов обычной пехоты, вооружённых автоматическими дробовиками «эвенджер». Тем временем, на мостике командир взвода морпехов – лейтенант Говард Хорн – заставил волчьего шкипера врубить двигатели и начать вывод корабля на новую опорную орбиту. Получив сообщение о завязавшемся на нижних палубах бое, он отправил туда единственный свой резерв – двоих человек из ходовой рубки и ещё двоих с полётной палубы, итого – четверо. По двое (в первом случае – считая и самого лейтенанта) остались там и там, контролировать ситуацию. Связавшись с Рамирес на одной из заложенных в программное обеспечение клановского грузовика открытых частот – времени переустанавливать софт не было – Хорн получил новый курс и задание: подобрать «тандербирды» наёмниц. -- Справишься? -- Если клановские техи не взбрыкнут... Не взбрыкнули: каста техников вообще не склонна к открытому бунту, а под прицелом двух дробовиков и подавно. На нижней палубе дела шли не столь гладко: пехотная броня из «клановской меди», прочного и обладающего памятью формы металла, хорошо держала удар не только боевых дробовиков, но и пистолет-пулемётов МП-20, дополнявших вооружение лиранских морпехов. Зато у волчьей пехоты нашлись, помимо дробовых, и бронебойные заряды, способные пробить и кирасу морпеховского скафандра. Потеряв одного из солдат убитым и ещё двоих практически небоеспособными ранеными, морпехи отступили к межпалубному трапу. В это время корабль вышел на форсаж, меняя курс, чтобы настигнуть удаляющиеся по инерции «тандербирды»; несколько минут под прессом двух с половиною «же» сошли для бойцов за передышку. Едва ускорение «Данаиса» снизилось до крейсерских пятнадцати метров на секунду в квадрате, как командир отделения Брент Гарриман приказал атаковать. Но и клановцы среагировали мгновенно: получив бронебойным в грудь, Гарриман упал замертво, и атака захлебнулась. Возглавивший подкрепление сержант Фарид Маметоглу зашёл волкам с тыла по аварийной лестнице; клановцы успели развернуться и встретить их огнём трёх «эвенджеров» из пяти, и тут отделение Гарримана вновь пошло в атаку. Потеряв ещё одного – волки зря зубами не щёлкали – двое оставшихся морпехов врубились в отряд клановцев абордажными топорами. Хотя и громоздкие, те были оснащены вибролезвиями, прорезающими любую пехотную броню, не исключая и «клановскую медь»; теперь преимущество перешло к морпехам. Пользуясь замешательством атакованного с другой стороны противника, Маметоглу со своим отрядом тоже пошёл в ближний бой. У клановских пехотинцев были свои виброклинки, но по части владения ими они сильно уступали лиранским морпехам. Обычную пехоту Клан Волка готовил по остаточному принципу, как и большинство кланов, вообще, а морпехи с «Вольпертингера» были опытными головорезами, своей и чужой крови не боящимися. Главным козырем клановцев против них была лучшая бронезащита, но когда ближний бой нивелировал это преимущество – морпехи изрубили их в капусту. Ещё двое были при этом ранены, но это лишь прибавило злости: брать пленных не стали. Махбе, Альшая, Сук II оккупационная зона Клана Волка -- Потеряли один самолёт и одного пилота, противник потерял троих, – подвёл итог Эндре Дуглас. – Захвачен один дропшип с тысячей семьюстами тоннами груза. Неплохо. -- Четырём оставшимся самолётам не летать ещё сутки, минимум, – заметил Кирсанов. – Правда, я и за клановцев не поручусь, что они вообще переживут посадку. -- Значит, на ближайшие сутки и мы, и противник равно остались без авиации, – сказал генерал. Терпимо, тем более что «Вольпертингер» остаётся на орбите и может вести для нас разведку. Что у нас с другими транспортами, подполковник Зиблер, коммандер Сикорский? Дуглас приказал этим двоим работать вместе с недвусмысленным расчётом, что лидер партизан станет следить за клановцем. И то хлеб, решил Кирсанов, и поделился с Зиблером своими и Фёдора давешними соображениями. За прошедшие сутки, однако, Рудольф не дал повода заподозрить его в двойной игре. Под его руководством – не сольным, понятно, а вместе с ещё двумя или тремя учёными – техники и рабочие уже начали демонтаж станков и прочего оборудования. В то же время, сапёры под общим руководством и присмотром Джона Зиблера размещали подрывные заряды. Перед этим зиблеровские партизаны при поддержке боевого лэнса келенфолдцев устроили налёт на склады промышленной взрывчатки на окраине Махбе. Захватили и вывезли три десятка тонн её – хватит за глаза и уши, чтобы разрушить даже такой капитальный комплекс сооружений с основательно укреплённой подземной частью. С транспортом тоже всё обернулось неплохо: из нескольких стоящих в порту кораблей разной степени загруженности для вывоза заводского оборудования были реквизированы «Хаски VIII» и «Бременский музыкант». Оба – типа «Мул», способные взять на борт по восемь с лишним тонн груза. Первый был судном волчьего торгового флота, второй – тамарским купцом, с портом приписки Тамар-Сити. Оба шкипера и их экипажи были равно не в восторге от перспективы совершить вояж на Келенфолд, но уступили – а куда им было деваться. Вот здесь постарался Рудольф, уговоривший для начала, вопреки ожиданиям, не соклановца, а тамарца. Тот не испытывал желания уходить на неоккупированную территорию: Тамар был его родиной, там жили его жена, дети и старики-родители, там у него были все сбережения, и то же самое можно было сказать об остальном экипаже. Дуглас попытался, было, ему угрожать, но лишь едва всё не испортил, и тут-то выступил Рудольф. На вопрос – как ему удалось убедить купца помочь, учёный лишь отшутился, мол, добрым словом и пистолетом можно достичь большего, чем пистолетом без доброго слова. Если гауптман Ляйснер и выяснил потом какие-то иные подробности, то с Кирсановым ими (естественно) не поделился. Зато клановский торговец, командовавший «Хаски VIII», легко уступил давлению генерала. Тут всё оказалось просто: у клановца было рыльце в пушку – возил контрабанду по заказам семьи Форнагьери, а в свете ранне-утренних событий, связь эта стала жечь ему подхвостье, что твой оголённый провод. Уйти за кордон к сфероидам при таком раскладе стало вполне разумной идеей, тем более что клановский торговец при этом ничего особого не терял. С большой вероятностью, ему даже оставили бы корабль: клановская версия «Мула» ничем практически от внутрисферной не отличалась, да и гноить торгашей-перебежчиков в своих застенках ни военной разведке, ни секретным службам Фед-Содра не было резона. Поэтому шкипер Энтони и согласился работать на генерала, получив взамен щедрый аванс в кронерах и слово дворянина, что дом Дугласов возьмёт его, корабль и экипаж себе на службу. С утра 13-го ноября между объектом W-6 и посадочными площадками обоих «Мулов» начали курсировать караваны фур и грузомехов. Обе площадки взяли под охрану мехи и оцепила пехота, как келенфолдская, так и партизанская. К площадке «Арминия» днём подтянулся другой караван – семьи зиблеровцев. По договорённости с подполковником, Дуглас выделил для их размещения кубрики для пехоты и грузовой отсек «Фортресс». Келенфолдских же пехотинцев ко времени отлёта он собирался разместить на борту грузовых кораблей. Захват клановского «Данаиса» – он назывался «Маламут V» – заставил внести изменения в план вывоза оборудования завода. Теперь вместо двадцати четырёх тысяч тонн – загрузка трёх «Мулов» – рассчитывать можно было лишь на шестнадцать. «То есть, для вывоза трофеев у него в запасе лишь три стыковочных узла на звездолётах, – сообразил Кирсанов. – Или на звездолёте... уж не второй ли «Тромп» с батарейками?» Дуглас едва ли ответит на этот вопрос. Да и хрен бы с ним, если честно: сам пусть об этом и думает, у Павла Кирсанова хватает своих забот. Например, как получить свои тридцать пять процентов призовых... Хотя для начала – ещё дожить до их получения. С чем тоже могут возникнуть проблемы. И ведь наверняка возникнут, коли могут, тут к Мэрфи не ходи...XIV
24 марта 2019 г. в 00:12