Овечка в волчьей шкуре

После нашей с Сидом «беседы» ко мне заглянул доктор. Это был мужчина в летах, его лицо было испещрено морщинами, когда то голубые глаза изрядно потускнели и потеряли прежний блеск, а на голове уже почти не осталось тёмных участков волос. На глаз я бы дала ему лет семьдесят. Мужчина, молча, разглядывал мою ногу, сохраняя при этом абсолютно безучастное выражение лица. Хотя, оно скорее было скучающим. От этого я усмехнулась. Попробовал бы этот старикашка завалить медведя, а потом бы уже и строил из себя такую важную персону. Скучно ему видите ли. - Придётся зашивать, - наконец констатировал он. Однажды мне уже накладывали швы на рану. Я даже помню, как получила эту самую рану, как будто это было вчера. Тогда моим лечащим врачом стал Стенли Кларк. Один из моих лучших друзей. Жаль, что он не дожил до гражданки. В тот раз рану пришлось зашивать без обезболивающего и, уж, тем более, без наркоза. Сказать, что это было больно – ничего не сказать. Доктор вынул из аптечки иглу и у меня случился эффект де-жа-вю. Не так давно я сама держала в руках подобную иглу, вот только моей тряпичной куклой был хозяин этого старика. Затем мужчина достал ампулу с бесцветной жидкостью. В ней было обезболивающее, даже гадать не пришлось. - Нет. Я хочу чувствовать. - С такими наклонностями вам скорее стоит обратиться к Джону. - Просто сделайте так, как я вас прошу. Тем более, лекарства на деревьях не растут. - Хм… хорошо. Доктор ввёл иглу мне под кожу, в голове сразу промелькнули кадры из прошлого. Общественный туалет, я и Стенли Кларк*, зашивающий моё плечо. Я помнила, как мужчина пытался отвлечь меня от боли своими глупыми и несмешными анекдотами и рассказами о прошлой жизни. О том, как сильно он хочет вернуться к своей семье. О том, как хочет увидеть сына не на фотографии, а в реальной жизни. Ощутить тепло младенческих пальчиков у себя в ладони. - Вчера пришла посылка от Меган. В конверте, кроме письма о том, как ей хочется унять своё возбуждение от одного только взгляда в наш свадебный альбом, была фотография, - мужчина на секунду оторвался от «шитья» и запустил руку во внутренний карман своей армейской куртки, - смотри. Это – мой сын. Мой носик, мои пухлые щёчки, даже волосы такого же цвета. - Ты не задумывался, что такое произошло из-за взаимного обмена генматериалом во время зачатия? - Правда? А я думал - дети сами выбирают свою внешность, перед рождением, и мне просто повезло, что всё так удачно совпало. Похоже, стоило учить биологию в школе. Воспоминания затмили собой боль. Физическая боль утихла под гнётом душевной. Я помню, как умирал Стенли. Помню, как пыталась унести его с поля боя, на что он сказал мне: «Уходи! Скажи моей Меган, что… я люблю её… что ей не стоит бояться темноты, ведь…теперь…я…буду рядом… всегда». Мои глаза начали заполняться слезами, и доктор на мгновение остановился, поднял голову и заглянул мне в глаза. - Может, всё-таки вколоть… - Нет. Мне не больно. Я просто… кое-что вспомнила. Док вернулся к своей работе. Прошло около двадцати минут, и теперь моя нога была обмотана белым бинтом. Это был её белый плен*. Мужчина складывал свои инструменты в небольшой кейс, с которым он вошёл в мою комнату, когда я решила узнать его имя. - Оно вам ни к чему. Завтра меня переведут в другой регион. А поскольку мы – старые люди живём не долго, то навряд ли нам суждено встретиться вновь. С этими словами доктор вышел из комнаты. Его фраза была немного… странной? Он так спокойно говорил о своей смерти. Джейкоб не одобрил бы подобное. По мнению Сида - нужно впиваться в жизнь зубами, когтями удерживать её у себя и не позволять никому забрать её.