♥♥♥
Ровно через две секунды после того, как Чонгук выскользнул из постели и схватил коньки, Тэхен спрыгнул с кровати и включил свет, заставив его замереть на месте. Он думал, что Тэ будет спать, так как у них был важный матч через чуть меньше, чем двенадцать часов. — Куда собрался? — спросил он своим низким голосом. Чонгук обернулся, изо всех сил пряча коньки. — Никуда. — Ты к Чимину? — Нет. Тэхен не убедился. Само собой. Он подошел к Чонгуку, последний знал, что он увидел коньки. Он вздохнул. — Куки, это не хоккейные коньки, — сказал Тэхен, забирая коньки у Чонгука, — Какое аниме ты посмотрел в этот раз? Он улыбнулся. Он сел на кровать, показав жестом Тэхену сделать то же самое. Он дал Тэхену несколько секунд, а затем Ким издал что-то вроде «оооу». — Ага. — Вау, не думал, что он нравится тебе, — сказал Тэхен. В глазах Кима был странный блеск, смахивающий на то, что он, похоже, блефует. — Мне он не нравится, — даже Чон был не убежден. Ну, он ему тоже не нравился. — Так, значит, тебе нужна лишь горячая задница, чтобы проходить такое расстояние ради кого-то? — Тэхен кивнул сам себе, — Тогда я начну приседать. Отличный способ, Чимин-и. — Ты поверишь, если я скажу, что он воплощение зла? — Чонгук рассмеялся про себя. Тэхен поднял брови, — Говорю тебе, хен, он — настоящее зло, — сказал Чонгук, завалившись назад на кровать, утыкаясь мордой в подушку, — Он улыбается и ждет, пока мое сердце сделает сальто, а затем издает тот маленький и миленький пищащий звук, который просто выбивает мой разум. А ты видел его в шапочке и шарфе? Он… — Чон не привык, что Тэхен молчит. Поэтому он приподнялся и глянул на него. Тэхен улыбался, — Ты чего лыбишься? Улыбка Тэхена стала больше. — Ты такооой втемяшившийся. Он открыл рот, чтобы возразить, но тут же упал на кровать. — Я просто не считаю «нет» за ответ. Он задел мою гордость, кажется, — он остановился и глянул Тэхену в глаза, — Он не хочет спать со мной. — Какой умный парень, — с заинтересованным выражением лица проговорил Ким. Тэхен безнадежно посмотрел на Чонгука. Тот застонал и вновь поднялся, твердо решив уйти. Он думал, что нет смысла рассказывать Тэхену о том, как он проиграл Чимину «маленький» спор. — Секс — это не всё в жизни, Куки, — закричал Тэ ему в след, когда тот уже закрывал дверь.♥♥♥
Рождественское настроение в этом году было какое-то… пониженное. Это даже не зависело от того, какое количество снега было на улице. Чонгук заканчивал год на турнире, который должен предопределить его будущее. Он не нервничал. Это был их первый матч. Они справлялись достаточно хорошо. Тэхен никогда не был скучным человеком, но в этот раз Чон не мог не засыпать, вполуха слушая его. Он думал, что не будет настолько сильно скучать по сну, но он правда устал, очень устал. Это был первый перерыв, они шли уже на несколько очков впереди: он не понимал, почему Ким был настолько взволнован. Тэхен хлопнул в ладоши прямо рядом с головой Чонгука, заставляя последнего проснуться. — Ответ — да! — прокричал Чонгук. Пока он чувствовал себя смертельно стыдно, Тэхен моргнул, стоя около него и наблюдая за ним. Джебом, Джексон, Мингю и Соен смеялись. Что ему вообще снилось? — Ответ — нет, я не буду спать с тобой, — сказал Тэхен, стуча по лбу Чонгука ладонью, — Зад поднял, поехали. Давайте выиграем эту игру. За нами пристально наблюдают сегодня. Они прокричали от волнения и начали расходиться, направляясь на каток. Чонгук немного отстал. Он видел, как соперники мрачно общаются между собой, бросая на их команду недовольные взгляды. Чону не понравилось это: особенно тот парень, Хваен его вроде. Кто-то шептал ему что-то на ухо, в то время, как он наблюдал за передвижениями Тэхена. Хваен поймал взгляд Чонгука и подмигнул ему, улыбаясь. Чон протрезвел от сна и ушел к своей команде. Не нравится ему все это. Он был прав. Была определенная причина, по которой у него было плохое предчувствие насчет соперничающей команды. Первое опасное действие Чонгук неохотно назвал честной ошибкой. Тэхен был в порядке, но у него отбили шайбу прежде чем окончательно прижать его к борту. Второе опасное действие не было замечено, потому что Чонгук толкнул Тэхена раньше, чем Хваен успел попасть ему клюшкой по колену. Судья свистнул, спрашивая Чона в порядке ли он, а затем продолжил игру. Чон повернулся к Тэхену, спрашивая все ли хорошо. — Все в норме, — взгляд Тэхена был полон беспокойства, — Ты? Чонгук кивнул. Они возобновили игру. Третий был против Мингю: шайба была нацелена ему прямо в плечо. Это не было честной ошибкой. Не было ошибкой по правилам. — Эй! — крикнул Джексон, отъезжая от борта, — А вот это уже было, блять, умышленно! Тэхен попросил Джексона успокоиться, судья тоже предупредил его, но Джексон… был Джексоном. — Они играют опасно и грязно, что за нахер! — Успокойся, — это был Джебом, — Тебя оштрафуют, Джексон. Одумайся. Кипя от злости, он отступил. Мингю подъехал к Чону, хлопая его по плечу и говоря: — Номер 80 пытается выплюнуть тебя с катка. Держи ухо востро, Чонгук-и. Чонгук кивнул. Соен показал на толпу взглядом, напоминая о том, что за их игрой наблюдают. Он постарался сдержать гнев и закончить матч разумно. После него он сможет выбить все дерьмо из Хваена. Теперь они осознали весь грязный стиль игры. Это был хоккей, они отмахивались от насильственных толчков и хлопков клюшками, все было обычным. Это происходило действительно все время. Но в этот раз, оглядываясь на все прошедшие происшествия, Чонгук мог увидеть, что соперники были слишком настойчивы. Четвертая опасная игра была решающей для Чонгука. Он мог видеть, как Хваен уверенно катился на Тэхена, как его клюшка была поднята и готова к ударам по коленям Тэ. Чонгук откатал быстро, толкнув противника резким движением в сторону, не заботясь о том, сломал он ему нос или шею. Сломал ли он ему что-нибудь вообще. Чонгук накинулся на него. Он сел на него сверху и ударил в челюсть достаточно сильно, чтобы хлынула кровь. — Ты ебаный мудак! Свист и толпа. Шум. Хваен боролся, пока не смог оттолкнуть Чонгука и нависнуть сверху, нанося ему точно такие же удары. Вскоре Чонгук вновь вернул лидирующую позицию, переворачивая их на другой бок и хватая противника за форму, но не нанося удара снова. Он видел садистское веселье и удовольствие в глазах парня, когда тот слизывал кровь с губ. Он чувствовал себя лучше, будучи в драке. Чонгук выходит из себя. Он слышал, как бунтует толпа, слышал сердитый свист, голос Тэхена, слышал как его товарищи по команде сдерживают остальных. — Чонгук! — Тэхен дернул его в последний раз. Чон отдернул руку Тэ, не в силах сфокусироваться. Он мог видеть, что у Хваена такая же ситуация. — Вы оба исключены, — прокричал судья, — Вы отстранены от следующих трех игр. Покинули лед! Чонгук щелкнул языком и отвернулся. Он видел лицо Тэхена, совершенно пустое от эмоций. Он видел выражения лица товарищей по команде — от гнева до шока и боли. Они все знали, что это значит, не только для их команды в целом, но и для самого Чонгука. — Чонгук, — голос Тэхен был расстроенный. Чон тепло улыбнулся своему лучшему другу. Чонгук покинул каток. Он не хотел пересекаться взглядами ни с кем из толпы. Он прошел прямо к шкафчикам. Их следующий перерыв был через минуту или около того. Он хотел ударить кулаком по стене, но вместо этого просто оперся на нее, утыкаясь лбом в холодную поверхность. Все было в порядке. Все будет в порядке. Он не отрывался от своих мыслей, пока чья-то рука не развернула его и не дернула за край формы. Голос был на грани истерики. — Как ты смеешь? — Тэхен кричал со слезами. Он был зол. Он толкнул Чонгука к стене, его голос срывался, — Как ты смеешь рисковать своим будущим ради меня? Как ты смеешь поступать так со мной?! Чонгук сжал руку Тэхена и медленно опустил ее. Тэхен склонил голову, пытаясь сдержать истерику. — Ты мой лучший друг, Тэхен, — сказал он с улыбкой, — Если бы он травмировал твое колено, я бы не смог с этим жить. Чонгук был тем, кто не мог смотреть на то, как Тэхен лишается всего, к чему так долго шел. Он думал, что должен остановить Кима от истерики, от слез, чтобы он окончательно не разрыдался. Правда, Джексон уже рыдал, Джебом держался, а Мингю и Соен отвернулись, делая вид, что нет никаких слез в их глазах. — Эй! — он ударил Тэ в грудь, — Ты выглядишь ужасно, когда плачешь. Тэхен слабо рассмеялся, выдыхая. Чонгук приподнял свою потную майку от формы и начал вытирать ему лицо. Тэ лишь ударил ладонью по запястью Чонгука, все еще тяжело дыша. — Ты делаешь мое лицо уродливее своим потом, задница такая. Чонгук рассмеялся. — Тогда перестань быть тряпкой. Выиграй этот матч для меня. Тэхен ударил Чонгука по плечу в который раз. — Это еще не конец, усек? — Знаю, — тепло улыбнулся Чон, — У меня все равно хорошие оценки. Скауты все равно будут тут в следующем году. Просто попробую снова. Тэхен уже собрался отвернуться и уйти, но он развернулся в последний момент и крепко обнял друга. — Спасибо, — прошептал он. Чонгук чувствовал себя хорошо. Он чувствовал себя на своем месте. Джебом сочувственно кивнул. Чон одними губами прошептал «надерите пару задниц» своей команде, они лишь рассмеялись. Тэхен пришел в себя и вновь начал строго раздавать поручения команде, возвращая все на свои места. Все правда было хорошо.♥♥♥
Чонгук все еще ступал по очень тонком льду, когда находился рядом с Чимином. Они все еще не решили тот вопрос, поэтому у Чонгука все еще была вещь, которая омрачала его сердце и мешала ему полностью насладиться временем, проведенным с Чимином. Они все еще практиковались вместе. Чимин снова улыбался и был веселым, теплым человеком, которым он всегда и был. Он даже согласился отправиться в поездку на остров Нами, которую запланировал университет, когда Чонгук попросил его поехать с ним. Однако, Чонгук намеренно сел дальше в автобусе, рядом с Тэхеном, и далеко, очень далеко от Пак Чимина. Январь прощался с ними, медленно уступая место Февралю. Было два часа ночи. Почти все в автобусе спали. Ким Сокджин и Ким Намджун были руководителями этой поездки. Они тоже спали. Около часа назад Чонгук аккуратно склонил голову Тэхена в сторону окна, а не своего плеча, а затем уселся на другое место. Он уселся рядом с водителем, составляя ему компанию и не давая уснуть. Он смотрел на ночное небо сквозь окно. Это была одна из самых ясных ночей, поэтому он мог наблюдать как блестящие звезды художественно дополняли черное-черное небо. Как бы его ни умиротворяла эта сцена, Чон не мог избавиться от ощущения, что чего-то в нем недостает. — Чонгук-щи, почему не спишь? — спросил водитель Мину. — Не хочется что-то, — улыбнулся Чонгук, — Кроме того, кто-то должен уберечь нас от аварии. Особенно с таким количеством выкуренных сигарет. Мину погасил сигарету и начал пить кофе, усмехнувшись. — Хорошо, что у тебя нет аллергии на сигаретный дым. Чонгук бросил взгляд через плечо. — Видишь этого спящего ребенка? — он указал на Сокмина, — Ты должен радоваться, что он крепко спит. Он избегает курильщиков, как чумы. Мину улыбнулся Чону. — Смотри на дорогу, — Чонгук соврал бы, если бы сказал, что он не переживает из-за всей этой поездки. У него было плохое предчувствие. Он боялся аварии. — Ты знаешь, что самые весомые травмы в автобусных авариях получают водитель, первое сиденье и первые два ряда? — Мину снова закурил. Чонгук саркастично рассмеялся. — Как ты думаешь, почему я уговорил Тэхена сесть на один из задних рядов? Он зевнул, немного откинувшись на спинку сиденья. Закрыл глаза, давая немного отдохнуть. Он почувствовал в тот же момент, как что-то коснулось его бедра, а тепло оказалось прямо под его боком. Чимину каким-то образом удалось устроиться рядом с ним. — Привет, Мину-щи, — сказал Чимин с широкой улыбкой и помахал водителю. Тот ему кивнул в ответ. — Почему ты все еще не спишь? — буднично спросил Чонгук Чимина, глядя на него. — Решил согреть тебя. Ты выглядишь замерзшим, — ответил Чимин, улыбаясь. Улыбка Чимина причиняла Чонгуку боль в сердце. — Я всегда на льду. Холод никогда не был проблемой. Последовала пауза. — Тогда я здесь, чтобы растопить твой лед, Чонгук-и, — их плечи наконец соприкоснулись, — Я думал ты замерзаешь, пока Тэ спит в твоей куртке, — это звучало дразняще. Чонгук улыбнулся, — А почему ты не спишь? — Чон каким-то образом умудрился вытянуться прямо на своем месте. — Мне было скучно. Каким-то образом я заговорил с Мину, — он пожал плечами. — Вот оно что. Чонгук тихо рассмеялся и рискнул взглянуть на Чимина. Вопреки тому, что думал Чон, Пак не смотрел на звезды — он смотрел только на Чонгука. Он чувствовал себя комфортно и уютно, сидя рядом с ним в тишине, как будто понимание было найдено среди этих закоулков окутывающей тьмы. Чонгук знал, что между ними есть какая-то связь. — Правда за правду? — тихо сказал Чонгук, смещая их разговор в более интимное русло — ему нужно было отгородиться от внешнего мира, — Глядя на эти звезды, я понимаю, что есть какой-то порядок, который поддерживает равновесие в этой вселенной. Я удивляюсь, как я никогда не чувствовал себя в мире со всем, что олицетворяет вселенная. Знаешь, как несправедливо она ведет себя со мной? Несмотря на то, что кажется такой мирной. Он только взглянул на Чимина, как сразу услышал смешок. Чонгук криво улыбнулся, не понимая, что вызвало такую реакцию. — Хен, ты странно на меня смотришь. Чимин хихикнул, приближаясь чуть ближе к Чонгуку. Действительно, тепла Чимина было достаточно, чтобы растопить лед Чонгука. — Мне нравится, когда ты честен. Так что вот моя правда, Куки: мне нравится парень, на которого я сейчас смотрю, — легко ответил Чимин, — И мне грустно, что ты не позволяешь всем видеть этого парня. Чонгук опешил. Миллион мыслей одновременно заполняли его разум. Он не мог понять, как легко Чимин мог так открыто выражать свои чувства. Чон не мог припомнить, когда в последний раз выпускал наружу свои истинные и неподдельные эмоции. Он постоянно флиртовал с намерением поскорее затащить субъект флирта в постель. Он забыл, каково это — выражать свои чувства, не утопая во вранье при этом. Чимин покачал головой, снова хихикая. — Ну что тут смешного-то? — Ничего, — сказал Чимин, позволяя своей голове упасть на плечо Чона, — Я просто думал о том, насколько ты настоящий в этом ночном фильтре сейчас. Было бы чертовски несправедливо, если бы мы умерли прямо сейчас, но это был бы не такой уж и плохой конец, — Пак уткнулся носом в изгиб шеи Чонгука. Его голос понизился. Он стал почти что бархатным, — Ты, здесь… в этом свете. Чонгук открыл рот, порываясь сказать что-то умное. Но затем он проглотил свои невысказанные слова, выбирая что-то другое. — Знаешь, что я считаю несправедливым? — он почувствовал, как Чимин кивнул, и продолжил, — Я думаю, что несправедливо, что ты весь такой красивый, — внутри и снаружи, подумал Чон, но не осмелился сказать, — Но кто-то обманул тебя и тем самым так сильно задел, что приговорил нас всех к страданиям. Чимин хмыкнул. — Ты ждешь, чтобы я подтвердил или опроверг твою теорию? — Нет, хен, мне не нужно это, — Чонгук с удивлением обнаружил, что на его губах все еще присутствует улыбка, хотя они давно не смотрели друг другу в глаза, — Я разбил достаточно сердец, чтобы понять, как выглядит человек с разбитым сердцем, — он вздохнул, — Я думаю, это несправедливо, что ты один. Чимин поднял свою голову, подталкивая Чонгука и требуя внимания. Он позволил их взглядам напрячься, волнуя Чона еще больше. — Что ж, думаю, мы с тобой одного поля ягоды, — его голова вновь упала на плечо Чонгука, как только тот собирался возразить, отрицать, сказать… впарить Чимину какую-либо чушь. — Может, мое сердце не было разбито, — с горечью произнес Чонгук, — Может, я просто придурок. Может, дело в моей личности, а не в побочном продукте неудавшегося романа. Кажется, книги и фильмы конкретно промыли мозги нашему поколению. — Это не так, — ответ был кратким. Абсолютным. По крайней мере, у Чонгука было еще целых четыре контраргумента в его пользу. Он явно обиделся на то, как Чимин все упростил. Но он не находил в себе сил врать и порочить человеку, чье сердце было открыто перед таким недостойным, как сам Чон. Чонгук почувствовал, как волосы Чимина щекочут его щеку, покалывают, электризуют изнутри, пробуждая в нем жизнь. — Однажды это произошло, — через некоторое время сказал Чимин, — Но, в отличие от некоторых, я не сделал из своей кожи непробиваемую броню и не заставил всех замолчать. Он мог только смотреть на макушку Чимина. Впервые Чонгук подумал, что Чимин красив. Но это была не та красота, благодаря которой в штанах становится неимоверно тесно. Впервые ему захотелось поцеловать Чимина, не так, как целуют друг друга для исполнения какого-то телесного желания, а скорее так, как целуют в знак признательности, как способ выразить всю скопившуюся нежность, молчаливую, но выразительную благодарность. Поцеловать Чимина так, как будто это единственный способ поставить Пака на пьедестал и сказать что-то до боли честное, чтобы не запятнать что-то столь чистое и непорочное. Поцеловать Чимина в старомодной манере поцелуев — поцеловать его по той самой причине, по которой поцелуи были изначально придуманы: слова не могли выразить так много потусторонних чувств одновременно, они лишь спотыкались и падали в обрыв, пропадая окончательно. Чонгуку хотелось поцеловать Чимина так, как он не целовал никого и никогда.♥♥♥
Автобус должен был покинуть свое текущее местонахождение ровно через час, но не все были на месте. После быстрого подсчета, Тэхен понял, что в его команде не хватало одного человека: Им Джебома, и Джексон был без понятия, где тот мог запропаститься. Чонгук подумал, что если даже Чхве Ендже не знает, где его парень, то Им либо мертв, либо на пути к этому. Чонгук обвел взглядом группу людей, выискивая глазами одного человека, чтобы в итоге понять, что его тоже нет. Шел легкий снег, а солнце садилось быстрее обычного. После того, как ни один из потеряшек не поднял трубку, все сыграли в глупую игру «камень-ножницы-бумага». Тэхену выпало искать Джебома, а Чонгуку — Чимина. Пока Чонгук шел, он старался изо всех сил не дрожать. Ему было холодно, даже несмотря на то, что он был похож на плюшевого медведя в своем огромном свитере. Несмотря на окутавший его ветер, Чонгук восхищался снежинками, падающими с неба, и их шестиугольной формой, когда они оседали на его рукавах. Он медленно влюблялся в снег: мысль о чем-то таком снежном, белом и воздушном почти что завладела его разумом, и поэтому он был в прекрасном расположении духа. Его память ассоциировала снег все-таки с чем-то… с кем-то другим. Чонгук считал, что природа — величайший художник в мире. Он еще раз попробовал дозвониться Чимину, но тот, конечно же, не взял трубку. Чонгук не волновался: с тех пор, как они приехали на остров две ночи назад, врядли кто-нибудь мог вообще начать волноваться об этом. Чимин, вероятно, все еще пытался насладиться заснеженными краями как можно больше, так что Чонгук знал, где он. Он увидел маленькую фигурку на вершине заснеженного холма. Увидев нелепую красную шапочку с нелепо-покрасневшими кончиками ушей, легко было догадаться: вышеупомянутый человек был ни кем иным, как Персиковой Задницей. Он сначала назвал его «Чимин-и-хен», но Чимин не ответил. Поэтому Чонгук решил подняться к нему, моля всех Богов о том, чтобы к тому времени, как он окажется на вершине, не замерзнуть насмерть. Чонгук, наконец, добрался до вершины, оставляя позади десятиминутный подъем по почти сплошному льду. — Эй, — сказал он, пытаясь привести дыхание в порядок, когда оказался позади Чимина, — Мы уже уезжаем. Что ты здесь делаешь? Чимин обернулся. Его улыбка дрогнула, а брови смущенно сдвинулись. Он достал телефон и глянул на время. — Черт! — воскликнул он, — Я немного ушел в себя и забыл проверить время, — на Чимине не было перчаток, а рукава его заметно удлинились, изо всех сил стараясь прикрыть раскрасневшиеся от холода ладони. Чонгук сфейспалмил и быстро сократил расстояние между ними, по-детски топая с каждым шагом. Как только он оказался около старшего, он поднял правую руку Чимина, отчего глаза последнего приоткрылись в недоумении. Чонгука не волновало, насколько было холодно, он просто должен был это сделать. Зимняя грусть, длинные рукава, прикрывающие маленькие ладошки — Чонгук, правда, страдал. — Послушай, это все должно прекратиться, — сказал Чонгук, закатывая рукава свитера Чимина и слыша его смех, — Твои руки в этом свитере просто сводят меня с ума. Прекрати немедленно! Он снял обе перчатки и протянул их изумленному Чимину. Что бы ни делал Чонгук, Чимин все равно будет выглядеть мило — даже с нелепо закатанными рукавами. Чимин надел перчатки, собираясь идти дальше, но его тут же пробрала довольно приятная дрожь. Ситуация не требовала масштабного расследования, чтобы понять, что Чонгук решился и снял с себя еще одну часть одежды, чтобы та в итоге оказалась на Чимине. Какая ирония в том, что теперь он пытается получше закутать Чимина в несколько слоев одежды, если раньше он бы сделал все, чтобы этой одежды на старшем не осталось вовсе. По иронии судьбы, отдав Чимину куртку, Чонгук почувствовал себя куда теплее. — Но ты же замерзнешь… — заколебался Чимин. Несмотря на жестокий ночной воздух, его зубы чуть ли не клацали. — Все в порядке, — Чонгук показал два больших пальца вверх. На нем была толстовка и свитер. Теперь, когда Чимин стал одновременно Беймаксом и перегрузкой пушистости, Чонгук пробормотал себе под нос «мило» и яростно начал краснеть, обернувшись, когда ошеломленный Чимин рассеянно смотрел на него. Чон шел впереди. Рука Чимина оказалась в его руке где-то в середине их пути. — Чтобы согреть тебя, — улыбнулся ему Чимин. Честно, Чонгук умирал. Он продолжал идти, размышляя, можно ли по-быстрому перепихнуться, пока лавина окончательно не накрыла их с головой. Через некоторое время Чимин потянул его на себя, останавливая. — Чонгук, посмотри, — сказал Пак, указывая на скопление звезд, сияющих за вершиной самого высокого холма. Когда Чонгук обернулся, сцена, в которой Чимин на цыпочках стоял по снегу, чтобы стать на два сантиметра выше, показалась ему абсолютно уморительной. — Хмм… — задумчиво протянул Чонгук, подходя к старшему, — Что противоположно фразе «опусти меня»? Чимину не нужно было думать об этом слишком сильно, он все еще восхищался красивым звездным небом и не обращал внимания на ухмылку Чонгука. — Подними меня. Почему ты спроси…? Он был прерван на полуслове, когда Чонгук с радостным «с удовольствием» взял Чимина под мышки и высоко поднял его. Естественно, Пак засмеялся. Даже в таком напряженном положении он весил почти целое ничего. — Куки, что ты делаешь? Отпусти меня, — он пытался говорить требовательно. Ключевое слово, как все уже наверное поняли, — пытался. — Мы снимаем сцену, хен, — сказал Чонгук, меняя угол просмотра, как будто он держал камеру, а не рисовый пирожок двадцать одного года отроду. — И что это за сцена? — баловался Чимин. — Разве ты не слышишь «Circle of Life», играющую на фоне? — Чонгук начал напевать мелодию, заставляя Чимина еще больше смеяться. Между его смехом мелькали бесполезные фразы «отпусти меня». Чонгук, наконец, поставил Чимина вниз. Он одарил его широкой улыбкой, а затем развернулся и указал на нужный им путь. Они и так опаздывали. Чонгук не запомнил всех подробностей случившегося. Он слышал, как шевелится снег, слышал, как его имя оборвалось на полуслове. Он развернулся к Чимину, но в ту же секунду увидел, как последний падает со склона вниз, по которому Чонгук поднимался двадцать минут назад. Почти две минуты спустя, Чимин едва ли успел устроиться у подножия холма, как Чонгук, в панике и с аритмично бьющимся сердцем, уже скатывался вниз по склону за ним. Чимин выкашливал снег изо рта и разглаживал свою одежду. Он закричал «я в порядке», когда Чонгук приблизился к нему, но это не имело много значения в тот момент. Чонгук был тут как тут, когда Пак начал подниматься, и даже помог ему это сделать. Но едва ли Пак успел встать, как застонал и упал обратно. Чонгук пригнулся и подвернул брюки Чимина. Само собой, растяжение. — Ладно, хорошо, — говорил Чонгук, сохраняя ясность ума, — Мы должны вылечить твою ногу без лишних происшествий, — он достал телефон и увидел, что у того села батарейка, — У тебя есть телефон? Чимин проверил свой телефон и сказал: — Сети нет. — Блять, — Чонгук бросил свой взгляд на склон. В таком состоянии Чимин ни за что не сможет взобраться по нему наверх. Оставалась лишь более длинная дорога. Он снял шапку и провел рукой по своим волосам, выдыхая, — Хен, мне так жаль, черт. Я… — Чонгук, успокойся. Все хорошо, я в порядке. Чонгук продолжал смотреть на упавшего на снег Чимина, который ободряюще улыбался ему: — Мы выберемся отсюда. Я зафиксирую ее и буду в порядке. Бывало и похуже, когда я только-только начинал прыгать. — Но… — Чонгук собирался отрицать. — Никаких «но». Было еще хуже, когда ты однажды не смог меня поймать, — улыбка Чимина была игривой, однако, это замечание, сделанное явно в укор Чонгуку, не помогло последнему поднять свое настроение хотя бы немного. Кусая изнутри щеку, Чонгук уставился на Чимина. Затем он выдохнул, прикусывая нижнюю губу и спрашивая: — Можешь попытаться встать? Чимин попытался, а Чонгук удивился: одна вывихнутая лодыжка так сильно подействовала на Чимина — он едва ли держался на ногах. — Думаю, я справлюсь, — Чимин попытался улыбнуться, не морщась от боли. Ключевое слово: попытался. Чонгук взял руку Чимина, заставляя его обнять Чона за шею: идти по снегу было почти что невозможно, учитывая их разницу в росте. — Окей, — сказал Чонгук, расцепляя их. Он потер руки и сделал шаг вперед, наблюдая за тем, как Чимин перемещает весь свой вес на здоровую ногу. Но Чону все еще казалось, что обе ноги Чимина были в не очень хорошем состоянии, — Запрыгивай. Чимин рассмеялся и отвел взгляд. Чонгук ждал. Пак оглянулся и Чонгук поднял брови, снова маня его к себе. — Ты ведь не серьезно? — в голосе Чимина звучало куда больше недоверия, чем Чонгук мог различить. — Либо ты запрыгиваешь на мою спину, либо я тебя понесу как невестку, — пожал плечами Чонгук, улыбаясь, — Это твой выбор. Не так, далеко не так, представлял Чонгук себе первое прикосновение к Персиковой Заднице Чимина. Тем не менее, несмотря на обстоятельства, было приятно. — По крайней мере, теперь Ви-хен не будет так сильно сердиться на меня, как обычно, за то, что я опоздал, — Чонгук пытался шутить, в основном ради Чимина, потому что он чувствовал, что вина может утопить старшего. Что, если Чимин очень серьезно ранен? — Эй, постарайся быть оптимистом, — Чимин ткнул пальчиком в щеку Чонгука, — Взгляни на это с другой стороны. Чонгук делает глубокий вдох. — Ну, это самое большое, что я могу сделать, чтобы почувствовать тебя. Так что, может, не все так уж и плохо. Чонгук был уверен, что почувствовал губы Чимина на своей шее в ту же секунду, как тот перестал смеяться. Он также почувствовал, как рука Чимина сильнее сжала одежду на его груди. Даже сквозь ткань толстовки он чувствовал, как сильно Пак прижимается к нему. — Можешь быть осторожнее, когда прикасаешься ко мне? — разочарование Чонгука лезло из всех щелей, — Меня не взволнует Ви-хен или проклятый автобус, или твое глупое правило «я не буду спать с тобой», и я поимею тебя прямо на льду. Ты не сможешь остановить меня. Чимин не смеялся, но Чонгук почувствовал его улыбку. — Я ведь не начал стонать, верно? Все могло быть куда хуже, — Чимин потягивался, видимо, поправляя свое положение или что-то такое. Мораль всей истории заключалась в том, что нижняя часть его тела все сильнее и сильнее прижималась к спине Чонгука, сопровождая это все предположительно совершенно случайным и невинным стоном. Чонгук не чувствовал себя на грани с того раза, когда однажды встал перед Чимином на колени и умолял заняться с ним сексом. О, постойте-ка, это все тоже дело рук Чимина. Он продолжал поднимать одну ногу за другой, проделывая в голове математические операции, чтобы немного отвлечься. Он начал думать о том, сколько бы кругов плюсом дал ему Тэхен за то, что он прервал их романтическую ночь с Джином — Тэ был лишен секса в течение нескольких дней, поэтому он был так взволнован сегодняшним вечером, что даже лишил Чонгука сна, заставляя последнего слушать о всех подробностях его мокрых фантазий. Тэхен лишал Чона сна с тех пор, как они победили в первом матче, и продолжал это делать, дойдя до полуфинала. К счастью, все скоро закончится. — В следующий раз мы снимем пушистый, теплый и безобидный фильм. И он точно не будет называться «Глупый Король Лев», — пробормотал Чонгук. Чимин слегка хлопнул его по груди, как будто упрекая его, — Джин-хен взбесится и спустит с меня три шкуры, когда узнает, что ты растянул лодыжку. Я готовлюсь стать историей, — выдохнул Чонгук. — Мы можем попросить Тэ немного смягчить удар, — сказал Чимин с намеком, — Я точно уверен, что он сможет это сделать. Удивительно, но Чонгук начал улыбаться. — Думаешь, у них все серьезно? — спросил Чонгук. Он думал, что если Тэхен рассказал Чимину о нем с Джином, то это не было еще одним мимолетным мгновением в жизни Тэхена. Чон соврал бы, если бы сказал, что он не был впечатлен. — Почему нет? — ответил Чимин, — Только то, что ты не можешь быть в отношениях, не значит, что все не могут. Чонгук не был уверен, обидело ли его такое заявление Чимина. — Просто я думаю, что на этот раз хен влюбился слишком быстро. Как будто в один день он был диким, готовым на все исключительно без обязательств, а на следующий уже влюблен и предан лишь одному человеку. Просто вот так. Ничего броского, ничего грандиозного. Ничего. Он не находил в этом ничего смешного, но Пак усмехнулся. — Как, по-твоему, люди влюбляются в друг друга, Куки? Не всем суждено сыграть в героя и спасти мир. Это не обязательно должно быть чем-то «броским» или «грандиозным», — он передразнил голос Чонгука, — Речь все же идет о перспективе, о мелочах, о том, в кого ты влюбляешься — особенно поначалу. О глазах, о губах, об аромате, о голосе и о маленьких-маленьких мгновениях, — Чимин театрально вздохнул, а Чонгук порадовался, что они не смотрят друг другу в глаза в этот момент. Ему не следовало поднимать эту тему, особенно с Чимином, — Тебе еще многому надо научиться, Чонгук-и. Он проигрывал. Чонгук терял чувство своего верного направления, но он не терял свою дорогу. Он терял себя, но по пути натыкался на множество новых и поистине удивительных вещей. Не то, чтобы он не знал о любви, не знал что это такое или почему он избегает ее. Но то, как Чимин говорил об этом чувстве — нежно и в то же время ужасно выразительно, — выбивало Чонгука из колеи. Остаток пути они проделали налегке. Чонгук был рад, что говорил лишь Чимин, направляя беседу в свое русло и уводя ее куда подальше от общего дискомфорта. Пока Чимин перевязывал себе лодыжку, Чонгука наказывали. Он не заботился о материнском инстинкте Джина и о его поведении типа «я рад, что ты в порядке, но я очень зол, что ты заставил меня так волноваться»; он не заботился о дразнящих и наводящих замечаниях Тэхена; Чонгук не заботился ни о чем. Последний час был одним из определяющих моментов в его жизни, и он, как никто другой, знал это. Его глаза открылись после легкого толчка. В памяти всплыли ровно три вещи, две были более яркие, чем первая: Первое: было около трех часов ночи, и они почти вернулись в кампус. Второе: губы Чимина буквально впились в его яремную вену. Третье: рука Чимина спокойно находилась где-то между ремнем и бедром Чонгука. Чонгук не смел двигаться. Он не должен был позволить Чимину проснуться. Он сглотнул и попытался собраться с мыслями. Он помнил, как Чимин сидел на последнем ряду у окна. Он помнил, как Чимин засыпал у него на плече, а несколько часов спустя он соскользнул на сиденье и, скрестив руки на груди, пытался заснуть, не тревожа Чимина. В последний раз, когда он проверял, он был укутан в объятия Чимина. Это явно была та самая позиция «я совершенно точно обнимаю тебя» Чимина. Достаточно было лишь одного взгляда на слегка приоткрытые губы Чимина, на его пухлые влажные губы, касавшиеся шеи Чонгука, чтобы последний застонал и тихо, очень тихо, ударил себя ладонью по лицу. И, не могло быть еще хуже, в тот же момент голова Тэхена выскочила из-за сиденья перед ним. Тэ сидел, опершись на колени, а голова его покоилась на скрещенных руках, которые находились на подголовнике кресла. — Ты такой втемяшившийся, Куки, — прошептал Тэхен со своей фирменной улыбочкой. Чонгук кинул на него мертвый взгляд, а затем Тэ достал телефон и покопался в нем. Он поднял тускло освещенный экран так, чтобы Чонгук мог его увидеть. Это была фотография, — Может, и темно, но тут очень хорошо видно, как твоему маленькому генералу очень нелегко приходится. Не каламбур! Чонгук попытался вырвать телефон из рук Тэхена. Друг засмеялся так тихо, как только мог, но, немного поерзав, уселся обратно, не обращая никакого внимания на шипение и легкие угрозы со стороны Чонгука. Чимин слегка пошевелился. Рука легла прямо над ширинкой Чонгука, а лицо еще больше уткнулось в изгиб его шеи. Чонгук был еле живой. Чон решил списать свой еле заметный стон на глупую фантазию Чимина, которую он мог видеть в своем сне, а затем улегся, чтобы снова уснуть. Он прикрыл глаза, проваливаясь в сон, уже не слыша злобного смеха Тэхена.♥♥♥
Чонгук знал, что на уроке биологии ему следовало бы уделять больше внимания предмету, но он был совершенно уверен, что недельного отдыха было недостаточно, чтобы вылечить вывихнутую лодыжку, тем более: Чимин откладывал только свою практику. Он все еще тренировал Чонгука. До Большого Дня оставалось около пяти недель. Даже с недавно зажившей раной Чимина было не остановить. Ну никак. Он по-прежнему был настоящим произведением искусства. — Чееерт, — простонал Чимин, — я не чувствую своих конечностей! В конце концов, их программа требовала просто чудовищной силы, особенно потому, что роль Чимина была на пару моментов сложнее. Он не только тренировался для исполнения своего предназначения, но и исправлял все беспорядочно-хоккейские движения Чонгука. И все же он обнаружил, что стоит на ногах и смотрит, как Чимин, тяжело дыша, падает на колени в раздевалке. Чонгук собирался обмолвиться, но Чимин поднял палец и прищурил глаза. — Хоть один намек, и твое лицо здорово пострадает. — Круто, — сказал Чонгук, присев перед Чимином, — Но ты сможешь добраться вот туда? Каким-то образом Чимину удалось пнуть Чонгука в голень, отчего тот разразился смехом. — Что будешь делать? — спросил Чимин. — Да ничего. Наверное, вернусь в общагу и буду плакать над своей жалкой жизнью, — Чонгук наполовину шутил. С тех пор как тренировки по хоккею выпали из списка его дел, его жизнь стала на пару актов пустее. Чимин поднялся и взял свою сумку. Чонгук искоса поглядывал на него, пока тот доставал из сумки огромную папку. Чимин бросил ее прямо на колени Чонгука моментом позже. — Мы ведь на одной специализации, верно? — начал Чимин, — Социология была моей сильной стороной, но я все равно могу помочь тебе с большинством предметов. Тебе придется стать куда лучше, чем ты сейчас. Еще больше продуктивного времени, проведенного с Чимином? Чонгук хочет знать, где его наебывают. — Тебе что, так нравится учить меня? — поддразнил его Чонгук, убедившись в том, что его взгляд достаточно многозначителен. — Когда я был помоложе, я хотел быть учителем, — Чимин пожал плечами, — Мне нравится помогать людям. — Хм, — Чонгук поднялся и сделал задумчивое лицо, — Но я нахожу своего учителя очень отвлекающим. Даже если его шутка была не до конца убедительной, даже если это означало, что он смеялся над самим собой, не было ничего такого, что бы Чон не сделал, чтобы услышать смех Чимина. Его смех всегда добавляет пару-тройку годиков к жизни Чонгука. Пак усмехнулся, а затем приподнялся на носочках, обнимая Чонгука за шею — разница в росте, что было чертовски смехотворно, заставила Чона чуть опуститься вниз. — Ну же, Куки. У нас есть парочка сюжетов для ролевых игр из серии «плохой учитель, хороший студент».♥♥♥
Чонгук начал проводить большую часть своих дней в компании Чимина; последний же проводил большую часть своих дней в общежитии Чонгука. Тэхен часто пересекался с ними, присоединяясь к Паку и его домашнему обучению. Они были хуже всех учителей в мире, когда объединялись против Чонгука, но тот не находил в себе сил горевать по этому поводу. Как будто они были лучшими друзьями всю жизнь. Чонгук наполовину ревновал, наполовину испытывал ни с чем не сравнимое счастье. Он пытался решить какую-то математическую задачу, чувствуя, как Чимин сверлит его взглядом. — Ебани меня, если я ошибаюсь, но шесть умножить на девять получается шестьдесят девять, верно? — Чонгук состроил свою наилучшую мордашку под названием «я так запутался, научи меня, как правильно, пожалуйста». Чимин вскочил с кровати, сдерживая свой смех, и дал Чонгуку подзатыльник. — Сосредоточься уже, — он подошел к столу, смотря на бумаги перед младшим. — Но я так устал, — надулся Чонгук. — Вот незадача, — нахмурился Чимин, — А я как раз собирался предложить тебе заняться сексом. Чонгук резко оказался позади Чимина, слишком близко. Одна его рука легла на стол перед Паком, рядом с которым последний оказался чуть ранее в поисках нужной ему бумаги, а другая — на талию, подбородок — на его плечо. — Хен, — прошептал он, не намеренно, но обольстительно. Чонгук был сдержанным слишком долго. Все привело к тому, что происходит здесь сейчас. Чимин обернулся, ломая хватку Чонгука в процессе этого. Его руки лежали на столе, как бы он не пытался близко держаться по отношению к нему. Чонгук сделал шаг вперед, настолько, насколько это представлялось возможным. Он наклонился, украдкой поглядывая на невозмутимые глаза Чимина, а потом на его губы. И все же он не осмеливался пошевелиться. Прости меня, отец, ибо я согрешил, думал Чонгук, но губы хена соблазнили меня. Он подумал, что это довольно приятный способ закончить жизнь в аду — чувства поцелуя на этих губах равнялось чувству прибытия в рай, в этом Чон был уверен. Переспать с Чимином означало распробовать маленькую смерть. Но Чон был готов умереть. Несмотря на то, что они оба были в замешательстве, напряжение могло электрифицировать воздух. Чонгук мог бы слышать треск некогда нерушимых надежд вокруг них, но сосредотачивался лишь на быстром дыхании старшего. — Ты не просто нравишься мне сейчас, — выдохнул Чимин. Чонгук почувствовал, как ощутил вкус слов на своих губах. — Тогда почему бы нам не…? — Чонгук соответствовал доверительному тону Чимина. Как будто эти слова были их общим секретом. Чонгук перехватил Чимина, почти лежащего на столе, его левая рука легла на его талию. В миллионный раз Чон касался талии старшего, но в этот раз все было совершенно по-другому. Чимин не оттолкнул бы его и не подошел бы ближе. Сердце Чонгука колотилось в груди, намереваясь разорвать его грудную клетку. Он знал, что медленно и верно был доведен до полнейшего безумия. Этого всего было куда больше, чем он мог вынести на самом деле. — Потому что все это, — Чимин освободил руку и аккуратно коснулся ею шеи Чонгука, обвивая ее впоследствии. Он смотрел слишком глубоко в глаза Чонгука. Чон думал, что мог бы утонуть в этом взгляде. Чимин приподнялся на цыпочках, почти касаясь губами до уха Чонгука, — Если ты сделаешь это со мной сейчас, то ты никогда больше не захочешь меня, — Чимин намеренно задержался на мгновение, несмотря на то, что он явно не закончил предложение. Он отступил, продолжая вглядываться в душу Чонгука, — Ты мне слишком нравишься, чтобы позволить этому случиться. Позволить тебе сделать это. Чонгук услышал, как хлопнула дверь. Ни один из них не пошевелился, все еще слишком захваченные взглядами друг друга. — Мне зайти попозже? — голос Тэхена был слишком повседневный для такой ситуации. Это прозвучало скучающе. Чонгук мог поспорить на свою жизнь, Тэхен был там куда дольше времени, чем он хотел дать им знать. Внезапно Чонгук опустил голову, касаясь носом изгиба шеи Чимина, прячась там. На секунду он позволил своим губам коснуться кожи Чимина, но затем он снова приспособился так, что не мог касаться ими Пака. Он был слишком ненасытен, он не сможет утолить свой жуткий голод такими мелочами. — Я не люблю проигрывать, — сказал он настолько тихо, что мог услышать только Чимин, — Поэтому я собираюсь завоевать твое сердце. Он отпустил Чимина и повернулся к Тэхену, увидев, как тот сидит на кровати и посасывает соломку. Ким Тэхен, король посасываний. Чонгук подумал, что если он смог сейчас устоять перед тем, чтобы поцеловать Чимина, то ему под силу точно все. Даже когда Чимин ушел из их комнаты, Тэхен держал все то же выражение лица. Чонгук малоактивно спрашивает, сколько времени ему потребовалось, чтобы достать коробочку сока в этот раз. Просто будничный вопрос. Он делал вид, что не замечал все этого, и продолжал утопать в формулах и уравнениях — они все равно нуждались в его безраздельном внимании. — Итак, — начал Тэхен, — У Джексона вечеринка вечером. Пойдешь? — Я пас, — сказал Чонгук, — Мне надо закончить с учебой. Чонгук поднял голову, встречая молчание Тэхена. Ничего не изменилось с тех пор, как он застал Чонгука с Чимином в компрометирующей позе. — Ну что? — спросил Чонгук, стараясь держать себя в руках. — Ничего, — Тэхен пожал плечами, наконец допивая злосчастный сок, — Мне просто интересно, когда ты начнешь читать сказки слепым детям и работать волонтером в домах престарелых. Чонгук вздохнул, взвешивая все варианты своего ответа. Лишь бы сильно не нагрубить старшему. — Серьезно, мне просто нужно закончить эту туеву хучу листов. Можешь спросить у Чимин-и-хена, он все равно собирался помогать мне вечером. Только после того, что он сказал, он понял, что это глупо. Шансы того, что Чимин будет здесь помогать Чонгуку вечером с учебой равны нулю. Окей, они будут не равны нулю, если это будет другой вид помощи. — Чимин-и пойдет на вечеринку. Что скажешь теперь? — хоть с соком было покончено, Тэхен снова потянулся к соломинке, скрывая улыбку. — Он идет? — прокашлялся Чонгук? — Ну да. Он идет, — он отвернулся, делая вид, что рыщет в бумагах. — Он даже попросил меня привести с собой кого-нибудь. Я думал, это будешь ты, но, видимо, ошибся. Ему совершенно не нужно было оборачиваться, чтобы уловить выражение лица Тэхена. Но это не было поддразниванием, как обычно. Это был не младшеклассник Ким Тэхен, который дразнил Чон Чонгука за его неспособность подойти к девочке, которая ему нравилась, и за его заикания. Это был не старшеклассник Ким Тэхен, который издевался над первой неудачной попыткой Чон Чонгука заняться сексом. Это был тот Ким Тэхен который, спустя многие годы, держал Чонгука в своих объятиях и бормотал что-то ободряющее на ухо, раскачивая младшего взад и вперед, не заботясь о том, что Чон мог залить слезами его одежду. Его заботило лишь состояние Чонгука. Ким Тэхен, который хотел, чтобы с Чон Чонгуком всё и всегда было в порядке. — Твоя правда, хен. Я устал, — признался Чон, плюхнувшись на кровать. Он мог услышать, как Тэхен вздохнул. — Ты намеренно кому-то проигрываешь. Ты изо всех сил пытаешься научиться чему-то ради кого-то. Ты ближе всего к тому, чтобы быть идеалом идеалов. Ты уже начинаешь делать просто потрясающие романтические жесты, — он сделал эффектную паузу, — Я бы сказал, тебе грозит нечто большее, чем твое эго, Куки. Он поднялся с кровати и посмотрел на Тэхена, надеясь, что благодаря вопросам, витающим над его головой, он получит хоть какие-нибудь ответы. Но Чон оставался каким-то больным и неудовлетворенным на этот счет. Что сказал бы Тэхен? Что у него не было отношений? Тэхен знал эту мантру лучше, чем свое имя. Он спокойно мог сказать, сколько вдохов сделал Чонгук и сколько миллисекунд в паузе между его словами, когда он говорил. Он бы мог сказать ему более ясную версию всей этой истины, замучившей Чонгука. У него есть сомнения? Ким Тэхен знал всю правду, потому что он видел ее зарождение воочию: от полнейшего триггера до такой же эволюции. Проще говоря, он знал причину и следствие. Вот и все. Как долго Тэхен знал обо всем? Если так, то почему он не стал противостоять ему в тот день, когда проиграл Чимину эти чертовы шесть тысяч вон? Он смотрел и смотрел на Тэхена, совсем не заботясь о том, что маска плохого и не заботившегося ни о чем парня сползла с его лица. Он смотрел на хена и его выражение лица превращалось в более нежную версию, которая у Чонгука была всегда, пусть он ее и скрывал. Он хотел рассказать другу все, но для этого требовалось сначала узнать всю правду. Телефон Тэхена зазвонил. Он улыбнулся и сказал: — Тебя спас один звонок, — а затем вышел из комнаты, чтобы взять трубку. Чонгук плюхнулся на кровать снова, зарылся лицом в подушку и издал разочарованный крик, который с почти стопроцентным успехом был заглушен.♥♥♥
Можно подумать, что для того, чтобы посадить плейбоя на поводок, нужен тщательно продуманный и безупречно выполненный план. Однако ровно два поворота судьбы — теплая улыбка и целомудренный поцелуй — заставили сердце Чонгука всполыхнуть. Он был почти что готов признаться в любви. Поворот Судьбы Номер Один: Не Совсем Правильная Реакция. Чонгук не был уверен, чего он конкретно ожидал, когда так бездумно поскользнулся. Возможно, музы, присутствовавшие при творчестве Чимина, так часто решались вдохновить его, что магнетическая и забавная по-своему цепь событий подействовала и на Чонгука, оставив последнего в состоянии равному безумию. Он все еще был потрясен, наблюдая, как Чимин катается на коньках после окончания тренировки. Это было то, что старший делал для какой-то высшей цели — он буквально питал душу Чона или что-то вроде того. Он стоял, прислонившись к дверце шкафчика, когда Пак проходил мимо него. Транс все еще не прошел, поэтому Чон все еще по-глупому улыбался и пребывал в своем мире. — Купидон звонил, — сказал Чонгук, — сказал, что хочет получить назад свою стрелу. Эти слова не только заставили Чимина замереть на месте, но и заставили сердце и разум Чонгука неровно пошевелиться внутри. Он ожидал, что Чимин рассмеется — это его обычная реакция на подобные заигрывания Чонгука. Но нет. Чимин повернулся и взглянул Чонгуку в глаза. Затем последовал нокаут: теплая улыбка Чимина и целая тысяча оттенков эмоций, выгравированных в морщинках вокруг его глаз. Это была улыбка, в которой куда больше смысла, чем хотел признать Чонгук. И все. Никто больше не проронил ни слова. Поворот Судьбы Номер Два: Сладкий Поворот Событий. Это был февральский вечер. Холодный ветерок не был благосклонен к Чонгуку, в особенности к его губам. Он следовал за Чимином, пытаясь придумать идеальный подарок для правителя Подземного мира. Чонгук не мог припомнить более холодной ночи и винил в этом исключительно Мин Юнги. Позже той ночью, если бы он увидел Юнги в кампусе, он бы возможно не сдержался и поцеловал его. Он не доживет до того, чтобы рассказать о той встрече или о том, что за ней последовало. Но обо всем по порядку. Чимин достал бальзам для губ и начал наносить его, в то время как Чонгук, неохотно и по странным причинам, далеким от его потрескавшихся губ, рассматривал все это дело. — Хочешь? — предложил Чимин прежде, чем закрыть колпачок. Чонгук остановился и ухмыльнулся: — Я бы предпочел… Он так и не закончил свой тупой намек. Чимин встал на цыпочки, приобнял Чонгука и поцеловал его. Поцелуй был целомудренный и длился меньше секунды. Это был поцелуй, которым обычно целуют ребенка перед сном, но даже он оставил Чона кружиться где-то в своем мире, пока Чимин отступал и изучал реакцию Чонгука. Если бы кто-то услышал, что Чонгука поцеловали так просто, он бы растерялся и явно потерял бы дар речи. Это случилось снова? Нет. Кто-нибудь поднимал из них этот вопрос? Черт, нет, конечно же. Чонгук не знал, что это значит и насколько вообще это серьезно. Для него даже французский поцелуй ничего не значил. Но поскольку это был Чимин, — тот самый Чимин, мы все еще про него — то даже поцелуй, который ты даришь тете, которая тебе не очень нравится, мог что-то да значить. Вывод: Чонгук, наконец, решил проблему и принял окончательное решение.♥♥♥
Еще несколько дней назад Чонгук был благодарен за то, что их прервали. Но сейчас он был готов убить того, кто придумал сотовые телефоны. Поворот сюжета: этот парень был уже мертв! Как и много раз до этого, он был наедине с Чимином в комнате, слушая, как тот объясняет темы, которые, он был уверен, он бы переварил куда быстрее, если бы не потерял счет словам, сосредоточившись на губах Чимина или просто на любой другой части его тела. Они смеялись над дурацкой шуткой Чонгука и попадали в этот временной интервал после простого эйфорического момента самой глупой шутки прямо перед тем, как снова возобновить жизнь, возвращая глубокий, многозначащий взгляд, который смог бы передать все, что было так долго сдержано. Однако с тех пор, как Чонгук решил наконец повзрослеть и начать встречаться с Чимином лицом к лицу, телефонные звонки были лишь тупой помехой. Чонгук не помнил, когда именно Чимин, извинившись, вышел и ответил на звонок. Он смотрел на то, как Пак держит дверь чуть приоткрытой. Не то, чтобы он прям гордился этим, но, не в праве совладать со своим любопытством, Чонгук нашел идеальный угол, чтобы наблюдать за разговаривающим по телефону Чимином, держа книгу и имея это в качестве причины, почему он так неловко опирался на стол. С другого конца комнаты Чонгук видел: Чимин говорил мало, выражение лица его было очень сконцентрированным. Чон мог сказать, что тема была серьезной и напряженной. Он что-то сказал и повесил трубку. Тем не менее, Пак не вернулся назад — он кому-то писал смску. Выражение лица становилось все более мрачным и в некотором роде смущенным. В этой истории было нечто большее, чем Чонгук мог истолковать, основываясь на растерянном выражении лица Чимина. После долгого времени с бегающими по смартфону пальцами и текста, по которому бегали глаза Чимина, после противоречивых эмоций, бьющихся внутри, Чимин сунул телефон в карман и вернулся назад. Чонгуку показалось, что Чимин никогда не был настолько сердитым, поэтому он быстро обернулся, не понимая, зачем направляется в ванную. — Эй! — Чимин был зол. Период. Чонгук повернулся. Чимин переступил порог ванной, — Это тебе за преднамеренное поражение! — Чимин закончил фразу тогда, когда был в шаге от загнанного в угол Чонгука. В следующий момент он сильно ударил его в живот. Сбитый с толку, Чонгук не мог отделаться от мысли, что отдает в руки Чимину оружие. Он слегка загнулся от боли, задохнувшись от внезапности момента. Чимин вдохнул еще раз менее чем через пять секунд. — А вот это, — он держал голову Чонгука в своих ладонях, — за кое-что другое. Не так представлял себе Чонгук свой первый нормальный поцелуй с Чимином. Он не думал, что останется безучастным к боли, охватившей его в первые за несколько миллисекунд. Он не представлял себе, что его поцелуют после такого удара, и точно не представлял, что не будет держать при этом Чимина всеми возможными платоническими способами. Не прошло и нескольких секунд, как Чимин буквально запрыгнул на Чонгука, а последний наконец протрезвел. Он крепко схватил Чимина за бедра, развернувшись и слегка ударив его спиной о дверь, которую собирался использовать для поддержки. Он воспользовался секундой, когда у Пака перехватило дыхание, чтобы его язык проник глубже. Он углубил поцелуй, наверстывая все упущенное время. В отличие от большинства первых поцелуев, это не было неуклюжим шарканьем и стуком зубов. Чимин целовал его в ответ, как опытный человек, знающий, что делает. Чимин был именно таким человеком. Не разрывая поцелуя, Чонгук вынес Чимина из ванной, направляясь к кровати, пока окончательно не добрался до нее. Чимин отцепил ноги от талии Чонгука, как только его спина благополучно достигла матраса. Он сдернул футболку с Чонгука, притягивая его к себе. Благодаря этому, Чон упал на одно колено и обе руки. Он смотрел на Чимина, облизывая губы. Он мог поклясться: Чимин точно практиковался в этом выражении лица, которое заставляло его член делаться наполовину твердым. — Ну же, малыш, — сказал Чимин голосом, который превзошел все самые смелые мечты Чонгука, — Покажи мне, как ты оправдаешь свое имя. Чимин взял следующий поцелуй под контроль — Чонгук был слишком занят расстегиванием штанов Чимина. Единственный раз, когда ноги Чимина были сдвинуты, это когда Чону пришлось сдернуть с него ненужную ткань и откинуть подальше. Он чувствовал ноги Пака на своей голой спине. Он явно не хотел снимать те милые носочки с Чимина, потому что у него был чертов кинк. Забыли. Теперь Чонгук полностью нависал над Чимином. Из всех чертовых случаев, когда Чимину приспичивало надевать рубашку, один единственный почему-то выпал именно на сегодняшний день. Потворствующий сексу мозг Чонгука не мог посылать сигналы к пальцам, которые бы помогали им правильно расстегивать пуговицы — особенно, когда колено Чимина случайным образом оказалось в опасном расстоянии с пахом Чонгука. Единственные сигналы, которые доходили до его пальцев, были далеко не для расстегивания пуговиц. Это не имело значение, когда все пуговицы, наконец, были расстегнуты. — Раздвинь ноги пошире, — почти что простонал Чонгук Чимину в рот. Его рука двигалась все ниже и ниже, пока окончательно не опустилась на задницу Чимина. Пак выгнулся дугой, открывая глаза и показывая весь накопившийся голод. Розовый румянец и приоткрытые губы не отдавали должного. Чонгуку очень понравился этот взгляд — он готов убить, только бы видеть этот взгляд дикого желания как можно чаще. Чимин схватил Чонгука и прижал ближе к себе, начиная потираться промежностью прямо о его пах. Он двигался сквозь одежду, издавая всевозможные звуки и сводя Чона с ума. — Блять, — простонал Чимин. Чонгук не позволит этому случиться. Одной рукой он начал исследовать соски Чимина, а затем отстранился и провел пальцами по его взмокшему лбу, убирая с него пряди волос. — Я позабочусь о тебе как следует, — прошептал Чонгук на ухо Чимина и мягко коснулся раковины языком. Он надеялся, что выдержит все это, но возбуждение росло с каждой секундой. Он кусал Пака за мочку уха, пока его пальцы уже находились рядом с дырочкой Чимина. Чон вошел в Пака двумя пальцами, а тот уже почти что полусидел на бедрах Чонгука — у младшего просто невероятная сила на этот счет. Рубашка Чимина была беспорядочно расстегнута, оставаясь висеть на его плечах ненужной тряпкой и открывая Чону взор на все потрясающее тело Пака: плечи, ключицы, соски, пупок — бедная рубашка держалась на одной пуговице. Чонгук опускался поцелуями ниже и ниже, отмечая безупречную кожу Чимина каждым поцелуем и укусом. Он становился все похотливее и похотливее с каждым стоном Чимина. У Пака была точно такая же ситуация: несмотря на пальцы внутри, он уверенно пытался ногами снять штаны с Чонгука. Последний знал, что травма Чимина все еще не сошла, поэтому когда он достигал критической отметки, то сразу же сдавался. Потребовалось несколько неуклюжих движений, несколько перепутанных ног и языков, ударов головой, чтобы они полностью оказались обнажены. Чон чувствовал, как разгоряченное тело Чимина касается его, слышал стоны Чимина, умоляющие Чонгука войти в него. Но Чон был непреклонен в том, чтобы сделать старшего еще более несчастным и нуждающимся. Но, к большому сожалению, это также означало, что давление на его член усиливалось в разы. — Чонгук! — после трех слабых стонов, Чимин, чьи веки заметно потяжелели, но все же позволили открыть глаза, сумел выкрикнуть имя Чона, — Придурок! — он выгнулся в сторону Чона ради большего трения, ибо он не мог терпеть. Он хотел поцеловать младшего, но он прикусил нижнюю губу, поэтому совершенно ничего не мог сделать, — Сделай уже что-нибудь, мать твою! — почти что умолял Пак. Чонгук тут же достиг ящика, чтобы найти смазку и презервативы, но он тут же понял, что это была не его кровать и он не знал где все. — Где… — Чонгук не успел закончить свой вопрос. — Глубже, — выдохнул Чимин. Чонгук не понял: он говорил о ящике или о чем-то другом? В любом случае, это не имело большого значения. Он решил, что прелюдия, то есть время пальцев, закончилось: поэтому, сделав еще несколько поступательных движений внутри Чимина, он вытащил пальцы. Он полез глубже в ящик Чимина… или Тэмина? Неважно. Вероятно, Тэмин надерет задницу им обоим, когда вернется, но Чонгуку сейчас все-таки хотелось найти смазку и презервативы. Смерть подождет. Чимин разорвал упаковку презерватива зубами и положил его прямо на плечо Чонгуку, слыша, как тот смеется. Забавный. — Быстрее, ну, — угрожающе сказал Чимин. Это было довольно ироничное превращение из добродушного улыбающегося пузыря счастья в инстинктивно управляемого неугомонного хозяина. Чонгук, слегка развеселившись сквозь дымку и жар, рассмеялся, а затем развернул Пака, поставив его на четвереньки. Чимин едва напрягся, почувствовав Чонгука сзади. Чон не был уверен, что возбуждало его больше: то, что он наконец был в Чимине, входил в него и заставлял его чувствовать себя как никогда хорошо — судя по тому, как Чимин с каждым толчком превращался в сплошной, теряющий самообладание, сгусток, или все-таки одобрительные стоны Чимина. Чонгук сходил с ума от наслаждения и размышлял о своей жизни — он серьезно не был достоин такого божественного секса. Чимин повернул голову, прижимаясь щекой к матрасу и сжимая простыни в кулаках. — Чонгук-ах. — Ты… — Чонгук наклонился и поцеловал Чимина: от этого поцелуя у обоих перехватило дыхание, — Ты блядски потрясающий. Еще два толчка в Чимина и раздался экстатический крик со стороны старшего, сливающийся с именем Чонгука. Чимин кончал, сжимая Чонгука изнутри. Чон чувствовал ужасное напряжение и дрожь. Он размышлял о чрезмерной стимуляции Пака, а также о том, что его будущая сексуальная жизнь теперь зависит от этой божественной задницы и ни от чьей более. — Блять, — выдохнул Чонгук, — Блять, блять, блять… Спустя пару глубоких толчков в Чимина, Чонгук присоединяется к нему на седьмое небе, явно взлетая туда от неимоверного счастья. Еще немного погодя, Чонгук вышел из Пака и отошел в ванну, возвращаясь оттуда с полотенцем и присоединяясь к Чимину на кровати. — Это было потрясающе, — сказал он. Когда Чон начал вытирать живот Пака, а последний уже провалился в сон. Чонгук не знал, что и думать. Он продолжал смотреть на Пака, раздумывая все о своей жизни. Чонгук улыбнулся про себя и запечатлел долгий поцелуй на лбу Чимина, притворяясь, что из его закрытых век не вытекает ни слезинки от счастья. Секунду он стоял, смотря на то, как прекрасен человек перед ним. Ему потребовалось еще двадцать минут, чтобы принять душ. Еще десять минут он смотрел на Пака, думая о том, как ему уйти — и уйти ли вообще.