Твой падший ангел

— Ты такой замечательный, — ведет Чжухон тыльной стороной ладони по нежной коже Хосока. В ответ легкое мурчание. Последний закидывает голову назад ощущая под собой надежную опору в виде шеи Ли. — Я люблю тебя, — еле шепчет Шин и закрывает глаза. Ему так хорошо, так тепло.        Парни лежат в комнате, в которую изо всех сил пробивается сумеречный свет, немного поблескивая в темных глазах Хосока. Ноги Ли расслаблены и опущены на рядом стоящий бардовый пуфик. Парень грубо, но приятно трепал светлые волосы своего парня. — М, знаешь, Хо, я удивлен, что мы вместе, — не прекращал свои действия, сказал младший. — Правда? — также безэмоционально спросил Шин не глядя на Ли. Парень кивнул. — Мы такие одинаковые. Одни мысли, один смысл жизни. — Сейчас ты скажешь, что это я, а я скажу, что это ты, — продолжил Хосок. — Ты не понимаешь, — удобнее садится Чжухон и разворачивает за плечи Вонхо, который округлил глаза от изумления, когда его начали трясти за плечи с нехилой силой, — разве ты не должен встречаться с каким-нибудь худощавым парнем, что бы защищать его, низким, что бы носить на руках и прочее? — парень серьезен как никогда. — Что ты несешь? Разве ты не меня описал только что? У тебя жар, Хон, — Хосок имитирует шокированное лицо и меряет ладошкой температуру напротив сидящему парню. — Я часто об этом думаю, не знаю почему. — Я такого бреда еще не слышал, — громко вздыхает Хосок и встает с дивана, — хочешь сказать, что мы не подходим друг другу? Может мне похудеть или уменьшиться в росте? — кидает испепеляющий взгляд и бесшумно уходит в сторону кухни.       Чем-то гремит, оставляя Чжухона наедине. Нет, на самом деле Ли в нем души не чаял, готов был умереть, но почему-то дурные мысли посещали голову парня довольно часто. «А почему?» Возвращается Хосок с красной чашкой в руке. Солнце и вовсе спряталось, в комнате можно было разглядеть лишь силуэт Чжухона. Шин так и не включил свет, лишь сел на свое место, которое уже рассеяло теплоту парня. Жидкость в чашке громко булькнула, пахло сладким, от этого аромата в горле пересыхало. Хосок сделал глоток и Ли наконец-то повернул к нему голову. — Молоко, — не отрываясь сказал Шин, — будешь?       Чжухон не ответил, но слова были не нужны, ведь Шин и так знал, что в кромешной темноте тяжелая голова Чжухона одобрительно кивнула. Хосок поднес чашку к пересохшим губам Хона и поднял её, давая сделать глоток своему парню. По телу Чжухона растекалось тепло, а сладковатый запах еще больше вскружил голову. Младший приблизился ближе к Вонхо и уткнулся в шею, обжигая глубоким дыханием нежную кожу. Хосок поставил горячую чашку между ног и обхватил ее двумя руками. Влажные от молока губы обхватили ухо Вонхо, слегка посасывая его. После спустились на шею, нежно зажимая светлую кожу, медленной струйкой пуская молоко вниз по телу Шина. Последний громко вдохнул и сжал чашку еще сильнее. Горячая струя потекла под домашнюю серую футболку, аромат раскрылся еще более яркими нотками. Чжухон продолжает вылизывать широким языком шею Хосока, иногда посасывая и слизывая остатки белой жидкости. Сдавленный стон и сведенные колени, глаза закрыты, а губы расплылись в блаженной улыбке. — Пойду отнесу чашку, — отрывисто говорит старший. Хон отстраняется беспрекословно.       И опять темнота. Слышен каждый шорох, сейчас Шин в душе, снимает футболку с белыми разводами, еще парочка глухих стонов и просто глубокое дыхание.

***

— Прости за то что я сказал, ладно? — лежа в кровати говорит Ли. — Все в порядке, — закидывает мускулистую ногу на ногу Чжухона, — ты не должен молчать.       Футболка в бешенном ритме крутится в барабане стиральной машине, а крепкая ладонь Ли поглаживает широкую грудь Вонхо, который уже сладко посапывает во сне, забрав себе большую часть одеяла.