Цветы жизни

      Моя последняя ночь в кругу семьи была тихой. Доброй. Мирной…       Предвещало ли расставание что-либо? Да. Не знаю, с чего и начать зачитывать перечень, состоящий сплошь из стечения обстоятельств, выборов моих и чужих, и общечеловеческих, людских качеств. Честно говоря, даже браться за такое противное и бессмысленное дело не хочется. Остановлюсь на том одном, что привело всё в запоздалое, а не своевременное движение, и с того, что вызвало фатальную заминку: лично моё недоедание, моральное истощение и хроническая усталость. Из-за этого красочного букета я и задремал посреди ночи, хотя и нёс вахту, и только чудом проснулся в тот миг, когда полицейские за окном вовсю подбирались к нашему скромному запылённому жилищу… — Просыпайтесь! Эй! Копы! Валим! — всю боль и усталость как рукой сняло. Затёкшая шея уколола разок, и сразу отпустила, подсобив.       Большинству одного моего хриплого, но громкого окрика хватило, чтобы тут же проснуться; всех прочих сонь тотчас растолкали. В такие моменты времени на раскачку у нас не имелось, а скорость сборов ценилась превыше провианта. Для каждого из нас было лучше несколько дней перекантоваться на случайных безымянных улицах с пустым брюхом, чем с полным, но уже будучи в кругу ненавистной, так называемой «родни» или «опекунов». Лишения пищи и крова мы все терпели куда более стойко, нежели «домашние» мама-папины издевательства.       Фараоны ехали медленно, тихо и без мигалок, что давало нам минимальной форы, так как и мы светиться не собирались, покидая дом быстро и втихую. Точка сбора на такой экстренный уход всем прекрасно известна, маршруты тоже, рюкзаки с провизией собраны и готовы, глаза к темноте привыкшие, спали мы все в одеждах, так что время на какие-либо сложные ритуалы перед побегом нам не требовалось.       В ночной тишине после моего крика только и было слышно, что шорохи, шуршания и пыхтения, когда все забрасывали на спины свои ночные «подушки» — рюкзаки, да поскорее подтягивали за собой отстающих. Наше счастье, что полиция не особо утруждается и напрягается при таком задании, приезжая всего на паре машин, в которой находится по два напарника. Четверо взрослых против пятнадцати детей, бегущих врассыпную по разным улицам и подворотням. Итого, каждый коп должен был как-то изловчиться и поймать трёх-четырёх из нас, что сделать было голыми руками и без применения насилия не так-то просто (добыча-то, на которую они по приказу замахнулись, дюже кусачая и драчливая!). Основная опасность это даже не та четвёрка, которой было поручено переловить нас и отправить кого куда, а их коллеги, сидящие на рациях, патрульные улиц. Ночью в тихом, богом забытом квартале или даже близ него, делать им особо было нечего, так что такие сообщения их мигом бодрили и разгоняли ленивую дрёму, вмиг настраивая на охотничий лад. Ещё бы! Спугнутые из своей прогнившей норки зверьки сами бегут им в руки! Хороша потеха! — Живо! Живо! — я следил за всеми, стоя в дверях и выпроваживая махами руки выбегающие одну за другой головы. Одну, посеявшую где-то на днях свою шапку, кучерявую, почти проскочившую мимо в числе последних, я всего на пару секунд остановил, ухватив её обладателя за плечо, и попросил о том, что он и так прекрасно понимал: — Позаботься о них. — Обязательно, — твёрдо ответил Дэмерон и кивнул будто бы не соглашаясь, подобно своему слову и тону, а судя по горящим завидным для меня чёрным огнём глазам, благодаря меня этим жестом за что-то, никогда нами вслух не высказанное. Я внезапно также по-доброму — ох, не совру, по-братски! — ответил ему кивком, вновь говоря нечто на особом уровне понятное. Ты со всем справишься. Если меня вдруг загребут или выйдет так, что мы больше не увидимся, то я тебе их доверяю со спокойным сердцем. Забавно выходит! Доверяю своему недругу свою семью. Могли ли мы с По подружиться в один день, будь у нас обоих нравы получше? Может нам и правда нужно было больше времени, чтобы притереться к ошибками и победам друг друга? Узнать это нам когда-либо оказалась уже не судьба…       В числе последних комнату покидал, вовсю наступая на пятки своим друзьям, мой песочный диназаврик, тревожно потряхивая из стороны в сторону белым пушистым гребешком. Рей только и успела, что пикнуть, когда я подхватил её за шкирку и повёл за собой. — Я с ними! — Нет, ты со мной! — отрезал я и словом и жестом. — Рей!!! — в один голос завопили уже почти вышедшие из дома Финн и Роузи. — Джеф, уведи их!       Подхватив своё взволнованное сокровище на руки и попросив держаться за меня покрепче, я обнял Рей, прижавшуюся к моей груди своей и обхватившую руками меня за шею (за спиной был почти пустой рюкзак), а ногами за талию, я рванул вслед за всеми, выбирая заранее продуманное направление. Дверь я оставил незапертой и Рей проинформировала меня, заставив бежать ещё быстрее: — Там фонарики! — сказано было таким тоном, словно они были рождественские.       Мороз, зараза, резал лёгкие, вырывая клубы пара у меня изо рта. Я оглянулся и заметил, как в окна на первом этаже и правда заглядывают тени рук с фонариками. Идиоты, чего вы ждёте? Что глупые-неразумные детишки в такой минус будут ночевать под окнами на первом этаже? — Кайло, мне страшно! — проревел зверёк мне в шею.       Знаю, родная. Мне тоже. — Всё будет хорошо. Держись крепче! — я поддал газу, проигнорировав то, что в глазах и без того темнело. Трапезничали мы все в эту последнюю неделю так себе, так что силы на побег шли не от общепринятого источника. Но, скажу я вам, энергия страха перерабатывалась организмом так, что мама не горюй! Уже через несколько минут мы были довольно далеко от красно-синего эпицентра локальной катастрофы. Уж не знаю зачем, но копы врубили мигалки.       Остановиться пришлось вынуждено: я выскочил за угол дома, но тут же спрятался обратно — улицу патрулировали машины, освещая всё кругом уже не фонариками, а прожекторами. И чем ближе к «цивилизации» мы продвигались, тем теснее становился свободный мир. В этот раз полиция вопреки обыкновению подошла к делу куда более обстоятельно, задействовав при поисках беспризорников большее число сотрудников. И гады словно чуяли, куда мы с Рей движемся, мешая нам выйти на безопасный маршрут.       К концу первого часа (точно не скажу, но ощущалось прошедшее время именно так), я вконец измотался, отчего стал опасно не осторожен, бредя по улице весь взмыленный, с прохладой, стекавшей по спине и теплом, разливающимся в груди от живого груза. Рей тоже выдохлась. Ненатренированные ручки были плохо приспособлены к тому, чтобы висеть на мне так долго, плюс находясь в постоянной тряске, хоть и за минусом того, что я поддерживал её, как мог, под пятую точку. — Кайло.       Я стоял, уперев руки в колени, склонившись к белой земле и подставив крупным снежным хлопьям свою круглую, где-то не столь глубоко под курткой вспотевшую спину. Рей стояла рядом, по моему настоянию прыгая на месте, чтобы согреться. Я-то был всё время в движении, а она — в одной позе. — Кайло!       Я всё никак не мог отдышаться. В горле стояла неправильная сладость. Хлюпнув носом и утерев простудную жижу дырявой колющей кожу перчаткой, я выпрямился и, прогнув как следует спину назад, чтобы размяться, вгляделся в ночь. Чернота и белые хлопья, залетающие в нос точно назойливые летние мошки. Не повезло и с этого края — мягкий снегопад постепенно сменялся метелью. Крупные снежинки встречались всё реже, ночь брала своё уже массовой атакой ледяного крошева, бьющего по впалым щекам. — Кайло! — Что? — Я в туалет хочу!       Велика беда! Я нашёл ей подходящий угол за мусорными баками и помог поскорее расправиться со слоями штанов. Сделав свои дела, Рей оповестила «всё!» и также быстро мы в четыре руки упаковали её обратно, заправив всё как следует, чтобы мороз не кусал лишний раз голую кожу. — Куда теперь? — она огляделась, поправив три тяжёлых белых помпона. Глаза её смотрели в пустоту проулка, но стоило им скакнуть к моему лицу, как я нашёл в них ожидание от меня какого-то несусветного подвига. Словно я в её глазах мог прорубить сейчас дыру в стене, открыв тоннель к безопасности, или дорога к нашему новому дому пролегала где-то совсем рядом. — Больше не… — я махнул рукой и вновь согнулся, закашлявшись. Горло драло. — Больше… не могу бежать. — Можем спрятаться! — «обрадовала» она меня идеей. — Где? — Там!       Я прикрыл глаза, уверенный в неприемлемости предложенного ею варианта. Наверняка же мусорные баки, рядом с которыми мы стояли! Что ещё это может быть? Но забираться в вонючий железный гроб я определённо не собирался. — Не пойдёт… — просипел я и выпрямился, увидев, что она смотрит не на баки, а куда-то вверх. Мы стояли рядом с пяти- (или чуть больше) этажным домом. Старый, потёртый, оббитый кирпич в свете уличных фонарей был навскидку бордовым при свете дня. А на стене этого дома крепилось наше возможное спасение — лестница. Никакой балконной сетчатой структуры — только «рельсы и шпалы».       Мысли в голове забегали точно ошалелые. Мысль первая: вариант! Мысль вторая: ну, нет! Тупик ведь! Мысль третья: всего на пару часов! Мысль четвёртая: метель всё сильнее, да и ветер крепчает. Мысль пятая: копы рядом и всяко выйдут на нас в течение в лучшем случае десяти минут. Это единственный вариант. Ты же не хочешь, чтобы она вновь задышала перегаром своих бухарей-родоков, а вместе с этим и всё вытекающее?! Вот и потерпи до рассвета.       Шестая мысль была наравне с пятой завершающей: до рассвета я не дотяну… — Ладно, отойди! — махнул я Рей сдвинуться в сторону и, подойдя ближе к стене, согнул на миг ноги в коленях и, спружинив, подпрыгнул вверх. Уцепиться за нижнюю ступень лестницы у меня не вышло с первой попытки — сорвался. Со второй тоже. Да кто только делает такие пожарные лестницы?! Не от пожара, так от перелома ног при спуске с неё пострадать можно!       Новая попытка оказалась всё же удачной — я повис в весь свой немалый рост на этой треклятой лестнице в чёрное страшное небо. — Рей! Подпрыгни и зацепись за мою ногу! — крикнул я в ночь, не видя, где Рей и что Рей. Через мгновение я почувствовал, как она вполне себе с комфортом и будто бы без напряга устроилась на моей правой, вцепившись точно дитя-мартышка в мамину заднюю лапу. — Не отпускай! Если почувствуешь, что сейчас упадёшь, крикни мне! Поняла?! — Да!       Я окунулся с головой во внеплановый урок физкультуры, начав подтягиваться на руках, цепляясь за всё новую и новую ступеньку. На наше счастье, преодолеть расстояние в весь мой рост удалось без потерь со стороны Рей. С моей — только силы и нервы (не дай бог бы сорвалась!) Рей уцепилась за нижние ступени и я прокаркал, глядя на неё вниз: — Лезь ко мне! Будешь подниматься первой! Я подстрахую!       Она выпрямилась и аккуратно и к моему удивлению совершенно бесстрашно, стала подниматься шаг за шагом. Этаж за этажом так мы и двигались — она впереди, я — ниже, за ней, с содроганием сердца ожидая, что она вдруг оступится и полетит на меня.       Мелкая отвратительная напасть случилась в момент, когда нам оставался всего один этаж до крыши. Колючий ветер сорвал с Рей шапку, оправив три белых шара, пришпандоренных к бесформенной вязке, в свободный полёт. Рей и заметить ничего не успела, просто замерев, в замешательстве от того, почему это голова осталась без своего убора, а вот я, дурак, зачем-то среагировал, попытавшись поймать такую ценность.       Ценность… Но уж точно не стоящую того, чтобы я сорвался одной рукой, которой держался, и чувство грядущего вот-вот падения точно магнитом притянуло меня обратно к тонкой линии жизни.       Улица, если ты зовёшь её домом, может стать для тебя одним из редких мест на земле, где страх спасает. Не уничтожает, не разрушает, не угнетает, как это принято. Он необходим нам в такие моменты чаще, чем кому бы то ни было. Он и протянул мою ладонь в верном направлении, а ведь расстояние между ступенями было немалое — мог и промахнуться.       Что ж… Выходит, судьба этой ночью мне благоволит, идя навстречу. Видит, чертовка, что я не могу оставить Рей одну, пока все не образуется — никак. Не в этой жизни. А, если повезёт — и после.       После этой ночи будь, что будет, но мы должны: первое — переждать облаву, и второе — переждать её живыми. Памятуя о печальной истории динозавров, чтобы вымер этот конкретный малыш, выживший среди людского рода и его стараниями доверившийся такому, как я, я не позволю.       Рей встретит новый рассвет. Любой ценой…