Мегуми-Золушка

      После свадьбы молодая чета переехала жить в дом доктора Куронума, и Мегуми не могла не пригласить пожить к себе в новый дом Минэко-сан с Харуки и Аки. Пожилая женщина и двое её внуков с радостью приняли приглашение девушки. Тем более, что муж Мегуми встретил идею супруги очень даже благосклонно. Будучи наслышан от Мегуми, сколько добра для неё сделала Минэко-сан, когда девушка лишилась своей семьи, Кота проникся к зеленщице уважением и симпатией. Живущая под одной крышей со своими внуками и Мегуми вместе с Котой, Минэко присматривалась к тому, с кем её милая подопечная связала свою судьбу, и если Харуки и Аки за считанные дни прикипели к Коте, то их бабушка поддавалась его обаянию не так скоро. Но долго относиться к нему с подозрением не смогла — сердечность молодого мужчины к Харуки и Аки, одинаковая доброжелательность и вежливость ко всем пациентам его клиники, нежность и забота во всём к Мегуми. У Минэко-сан едва ли получалось удержаться от улыбки, видя, как счастлива девушка с этим человеком, который действительно преданно её любит. Радовалась, видя, каким ласковым светом сияют глаза Мегуми. Счастье определённо очень ей шло. Минэко-сан вспоминала, как счастливы были в браке родители Мегуми и укреплялась в уверенности, что и Мегуми будет так же счастлива в браке с Котой. Всё время, что Минэко-сан с Харуки и Аки гостили у четы Куронума, они все дружно сосуществовали под одной крышей. В свободное от работы время Мегуми и Кота играли с Аки и Харуки, Мегуми нередко читала детям книжки и делала для них охаги с данго и моти. Спустя месяц Минэко-сан с внуками засобиралась обратно в Айдзу, ведь хозяйственных забот с неё никто не снимал. Мегуми и Кота предлагали пожилой женщине с мальчиками остаться погостить ещё, но Минэко-сан с благодарностью отказалась. Чтобы путешествие доброй женщины и её внуков до Айдзу было комфортным, Мегуми и Кота дали им с собой в дорогу много съестного и наняли экипаж. С отъездом Минэко-сан, Аки и Харуки в доме доктора Куронума прекратились весёлые игры и детский смех, Кота и Мегуми уже на следующий день скучали по Минэко-сан и Аки с Харуки. Дальше потянулись для супругов Куронума дни в работе и в заботах о пациентах. Мегуми с мужем пропадала в клинике, изготовляла лекарства, выхаживала больных, вела отчётность. Жила с супругом душа в душу. Единственное, что ей не нравилось, так это то, что Кота вёл какие-то дела с бизнесменом Такедой Канрю — помимо рабочей деятельности врача в клинике, получая огромные деньги. Такеда Канрю, всегда одевающийся в классический костюм-тройку на европейский манер и носящий очки с квадратными линзами, вызывал смутные подозрения у Мегуми, которые она не знала, как объяснить своему мужу. — Кота, любимый, мне не нравится этот Такеда Канрю. У меня подозрения, что он втянул тебя во что-то нехорошее, что добром точно не кончится, — как-то сказала Мегуми мужу после ухода Такеды. — Мегуми, Канрю-сан мой деловой партнёр. Благодаря сотрудничеству с ним я могу зарабатывать большие деньги и обеспечить достойную жизнь тебе, могу позволить себе покупать для тебя качественные и красивые вещи. Думаешь, без его содействия я бы смог на доход обычного врача обеспечить тебе достойный уровень жизни? — задал он жене встречный вопрос. — Ты прекрасный врач и без этого Канрю. Сдаётся мне, что он промышляет чем-то запрещённым. Я так боюсь, что мы с ним хлебнём горя, — делилась своими опасениями Мегуми. — Дорогая, оставь свои опасения. Канрю-сан мой давний партнёр. Тебе нечего бояться, — успокаивал Кота супругу. Но напрасно доктор Кота Куронума не послушал жену, напрасно в своё время связался с Такедой Канрю, не подумав о том, чем это может кончиться. В один из дней Кота и Такеда не поделили доходы от продажи опиума, и тогда Канрю оборвал нить его жизни выстрелом в голову из револьвера. На глазах его перепуганной жены Мегуми — ставшей убитой горем вдовой. Большим и тяжёлым потрясением для Мегуми стало то, что её муж, в котором она не чаяла души, замешан в производстве и торговле опиумом. И что самое ужасное, помимо того, что осталась вдовой, Мегуми пришлось занять место своего мужа и делать опиум для Такеды — если не хочет отправляться следом за Котой на тот свет. Всё случившееся сломило дух Мегуми. Жить ей было омерзительно, но в то же время и страшно было свести счёты с жизнью и пойти против Такеды, утратив надежду когда-либо покончить с производством опиума. Да и где бы она могла найти помощь? Такеда Канрю держал на коротком поводке полицию, везде у него были свои люди, с его руки кормилась мафия. Он бы достал её при большом желании даже с морских глубин. Даже телохранитель Такеды, окашира Онивабансю — молодой мужчина Аоши Шиномори, работающий на Канрю со своими соратниками Хёттоко и Бэсими с Сикидзё, хоть и по-своему жалел девушку, всё же его жалость не простиралась до того, чтобы помочь ей обрести свободу. Жалость Аоши простёрлась лишь до того, что он делал вид перед Такедой по просьбе Мегуми, что с ней спит. Хоть Аоши и был телохранителем Такеды, всё же последний побаивался нанятого им человека. Мегуми была благодарна Аоши и за это, ведь она была избавлена от притязаний Канрю, думающего, что Мегуми — женщина Аоши. Шёл год за годом. Всё в Мегуми мертвело и черствело день ото дня, осознание — что она стала преступницей, пусть и по принуждению, отравляло ей всю жизнь, которую она не могла назвать жизнью… Скорее мучительным существованием, которое ей приходится влачить вплоть до того дня, когда она разменяла двадцать вторую весну. Однажды будучи не в силах всё это терпеть, Мегуми попыталась покончить собой, надеясь оборвать свою жизнь посредством кайкэна, но в последний момент оружие у неё отобрал не вовремя зашедший в её комнату Аоши Шиномори — в особняке Канрю, где её удерживал Такеда. Кайкэн Аоши у неё отобрал, дабы пресечь дальнейшие поползновения Мегуми лишить себя жизни. Мегуми предприняли ещё одну попытку свести счёты с жизнью — нарочно расхаживала в конце января по саду в мокром дзюбане, надеясь сгореть за считанные дни от пневмонии, но лишь бы больше никогда не пришлось делать опиум, и её план мог бы увенчаться успехом — девушка заболела воспалением лёгких как того хотела, но её план таким образом уйти из жизни испортил Такеда Канрю, найдя для неё врача, который смог вновь поставить Мегуми на ноги к марту, что означало для неё принуждённость вновь вернуться к производству опиума для Такеды. После завершения последнего визита врача Мегуми находилась у себя в комнате и рыдала, прислонившись спиной к стене. — Мне даже на тот свет не вырваться, не уйти от Такеды, от опиума, от вины за тысячи смертей, — шептала в горестном бессилии девушка, размазывая слёзы по лицу. Её надежды убить себя рухнули подобно карточного домику в бурю, как бы она ни решила уйти из жизни, Такеда не даст ей этого сделать — алчный и жестокий делец не допустит того, чтобы его ключ к большим деньгам от него ускользнул. Не даст ей покончить собой, ведь тогда будет некому делать для него опиум, который он продавал, наживаясь на чужих страданиях. Внезапно тьму комнаты рассеяло лилово-розовое свечение, и из него материализовалась статная фигура кареглазого юноши с непослушными каштановыми вихрами, на голове его была повязана алая лента, одеждой ему служили белые штаны и белый ги с иероглифом «Злой» на спине. Не ожидая совершенно таких визитов в своё узилище, Мегуми испуганно вжалась в стену, обхватив себя за плечи, заикаясь, спросив только: — Кто вы? Что вам нужно? — Я Саноске Сагара. Недавно назначен на роль твоего хранителя. Я здесь, чтобы помочь тебе, — был учтивый ответ юноши, сделавшего девушке поклон. — И чем ты мне поможешь? — с интересом и неверием в происходящее полюбопытствовала Мегуми, отлипнув от стены и встав на ноги, ближе подойдя к юноше. — Любым способом, как только ты мне расскажешь, в чём твоя беда, — был его ответ. И Мегуми решилась поведать странному юноше всю правду о том, как жизнь привела её к тому, что она теперь узница у торговца наркотиками и оружием. Саноске внимательно её слушал, иногда взрываясь гневом на ублюдка, лишившего Мегуми любимого мужа и свободы. Порой парень наколдовывал для девушки бумажные платочки одним движением руки в воздухе, потому что слёзы лились из глаз Мегуми, облегчающей душу своим рассказом. Когда она окончила свою исповедь, то юноша прокашлялся, чтобы скрыть волнение. — Тебе пришлось очень тяжело в этой жизни, но твоему горю можно помочь. Я помогу тебе вернуть свободу, — мягко заверил Саноске девушку, коснувшись её плеча, желая ободрить. — И как ты это сделаешь? Мне даже стало интересно… — до сих пор непросто было Мегуми поверить в то, что её горести могут кончиться сегодня. — Я помогу тебе в этом, — произнёс Саноске, сделав пасы руками в воздухе, и тотчас же в руках Мегуми оказался заряженный патронами на полную револьвер. — Ты не бойся, я нарочно зачаровал револьвер так, что по Такеде ты точно не промахнёшься. А я буду рядом с тобой на тот случай, если что-то пойдёт не так, — с этими словами молодой человек уменьшился с помощью магии и переместился в карман рукава юкаты девушки. Ранее небывалая до сей поры решимость наполнила сердце Мегуми, окрылила душу в надежде порвать с опиумным рабством у Такеды. Пришла пора заставить его заплатить по счетам за то, что по его вине Мегуми лишилась любящего её мужа и была принуждена Такедой к преступному занятию — вопреки убеждениям девушки, пришла пора заставить Канрю поплатиться за тысячные смерти людей от его опиума. Мегуми, одолеваемая этими мыслями, покинула свою комнату, держа путь в рабочий кабинет Такеды, где она и застала подлеца, приоткрыв дверь его кабинета — Такеда был занят пересчётом прибыли от торговли его гнусным товаром. — А, Мегуми, вот и ты, моя радость, — елейно поприветствовал Такеда девушку, от чего её пробрало омерзение. — Заходи, милая. — Я пришла поговорить, Канрю-сан, — произнесла твёрдо девушка, пройдя в кабинет Такеды. — Я больше ни дня не буду делать ваш гадский опиум, и вы больше никому не сможете навредить! — с этими словами на глазах поражённого услышанным от неё Такеды, Мегуми навела на него револьвер и выстрелила, снеся Такеде половину черепа. Лишь только кровь и мозги остались на обоях его дорого оформленного кабинета. Теперь с Такедой было покончено. Навсегда. Больше никто не принудит её изготовлять опиум и губить человеческие жизни. Мегуми заставила его поплатиться за свои страдания и за страдания людей, чьи близкие умерли от её опиума, сделанного по приказу Такеды. В ту же минуту Мегуми почувствовала, как неведомая ей сила перенесла её куда-то, и закрыла глаза. Когда девушка решилась их открыть, то увидела, что она стоит в разграбленной спальне родительского дома, а рядом с ней стоит Саноске, рука его мягко касается её плеча. — Ты молодец, Мегуми. Решимость не изменила тебе. Я тобой восхищён, — поделился Сагара своим мнением о ней. — У меня настал уже предел всякого терпения… Я училась на врача, но из меня сделали преступницу… вряд ли я смогу простить себя за это, хоть и делала это по принуждению… я не достойна жить, — грустно заключила Мегуми, поднеся револьвер к своему виски, но вскрикнула и отбросила оружие от себя, когда её взору предстало, как оружие обвили стебли плюща и роз, которые вылезли даже из дула пистолета. — Умереть можно просто и всегда. Мужество требуется, чтобы жить. Не ты одна носишь в своей душе горечь стыда за своё прошлое. Твоя смерть ничего не решит, не смоет вины за гибель от опиума людей, а живая ты сможешь сделать что-то, чтобы искупить её. Стань хорошим врачом, Мегуми. Уверен, у тебя получится. Тебе по силам искупить вину своей жизнью. Хотя насчёт вины я бы поспорил. На тебе нет грязи за чужое преступление, — нашёл Сано слова поддержки для девушки, отблагодарившей его тем, что крепко обняла. Теперь она свободна. Свободна навсегда.