***
– Ленни, в восточном крыле у Микаэля шкаф покосился, глянешь? – Опять?! Да я его балкой подбил уже, что он делает с ним?! Его бы даже два пьяных ебущихся наёмника бы не снесли!.. ну хотя если прям пьяных и ебущихся, но тем не менее! – Не наше оно дело. Когда смотреть-то пойдешь? – Завтра! Я все равно полдня провожусь, а после шкафа я там ночевать как-то не хочу. – Ну не кровать же сломалась, гы-гы. – Да я уже хуй знает, может она у него каменная просто. Ну нахер, я рисковать не буду! Отмахнувшись от посмеивающегося «брата по вере», Ленни свернул в правый коридор. Он всё чаще думал, что лучше бы остался в родной деревне. С другой стороны, и там ничего особо не поменялось бы. Дома он работал бы как отец, столяром. Работа нужная и сытная, если руки откуда надо растут, но сама деревня давила беспросветностью. Глухое место, у гор, где плохо с едой, плохо с приезжими. Выживаешь как можешь, а в промежутках гонишь в подполе крепкую самогонку, от чего перед домом вечно крутятся любители дармовой выпивки. Можно не крутить и у соседа покупать, но если сам-то ты хоть знаешь, из чего гонишь, то от соседа всего можно ожидать. Поэтому в какой-то момент Ленни решил, что город будет в любом случае перспективнее, а так как жрецы на его памяти жили неплохо, то выбор был очевиден. Здесь он слыл мастером на все руки. С одной стороны – это было хорошо, потому что ему позволялось много больше, чем другим послушникам, да и иным жрецам, а с другой... шансы подняться до жреца это отрубало на корню. Желающих стать жрецами много, а вот тех, кто умеет (или по дурости это продемонстрировал) управляться с молотком и рубанком – мало. А точнее, на весь храм был один Ленни. А теперь ещё эта сбежавшая Жертва… Ленни слышал про жертв, и догадывался, что идут они не совсем Богине – поскольку её алтарь был в нижних купальнях, тех, где жили девочки, а жертву увели немного выше. Он видел это, поскольку как раз в тот день разбирался, что не так с камином у одного из старших жрецов. Впрочем, послушники обычно даже не догадывались о существовании нижних купален, но… Ленни, как уже говорилось, было доступно несколько больше. И в том числе, возможность периодически заглядывать в купальни, которые примеряли его с суровыми серыми буднями. Что верховный жрец сделал с девушками, Ленни… догадывался, но не особенно в этом копался. Уж что-что, а то, что в храме нужно держать язык за зубами он понял. Не настолько понятливые быстро исчезали. А то и пополняли ряды обитателей купален, чего Ленни совсем уж не хотелось. Главное, как он успокаивал себя, что девушки счастливы, красивы и всегда рады его видеть. И ему хотелось бы надеяться, что исключительно из-за его природного обаяния, а не из-за наркотиков, которые щедро завозил туда верховный жрец. – Господин! – обрадовалась ему знакомая уже Лоли. Имена у девушек всегда были простыми, чтобы особо не запоминать, впрочем, если ты путал, то они все равно не обижались. – Привет, – он улыбнулся, уже свободнее, на ходу расстегивая мантию. Наконец-то можно будет опуститься в горячую воду и позволить девушкам делать своё дело. И тут взгляд зацепился за кушетку, где хихикала стайка подружек. Вначале он подумывал, не присоединиться ли к ним, а затем увидел, что на кушетке кто-то лежит. «Мало ли, кто-то тоже решил заглянуть развлечься», – подумал он, но взгляд все равно скользнул по фигуре и он с изумлением понял, что это женщина. Женщин жрецов не бывало, а послушницам вход в нижние купальни был закрыт. Иногда туда опускались личные гости верховного жреца, но на то время купальни закрывались и надежно охранялись. Появление здесь женщины было чем-то непостижимым, тем более явно не новенькой обитательницы купален – не подходила по возрасту уже, верховный жрец отбирал молодых, до двадцати. И тут, вглядевшись в её спящее лицо, Ленни понял. Он её знает! Жертву видели все в храме – ещё бы, такое событие. И меньше всего он ожидал её увидеть здесь, мирно спящей на кушетке в купальнях. Судя по её виду, она была здесь уже пару часов, поскольку волосы, хоть всё ещё и были влажными, но уже начали просыхать, взъерошенным стогом обрамляя бледное лицо. Некстати Ленни подумал, что проведи она хотя бы неделю с девушками, то стала бы неотличима от обитательниц купален, но не успел он удивиться странной мысли, как его прервала длинноногая Лори. – Госпожа, я всё сделала, смотрите, как новенький! – она всунула в руку завозившейся Жертве какую-то деревянную подвеску, амулет, скорее всего. Поморщившись, Жертва открыла глаза и столкнулась взглядом с Ленни. Страх в глазах почти сразу сменился обреченной усталостью человека, которому и терять-то нечего, но жить всё равно хочется. «Ты можешь попробовать, – говорил этот взгляд. Взгляд усталой, загнанной голой женщины. – Но я буду драться». «Вот жеж наебалово», – подумал Ленни.***
Мужчина, стоявший передо мной, был послушником, судя по робе. Молодой, но не сопляк. Так, лет на пять младше. Балахон расстегнут, под ним только штаны. Кожа бледная, почти белая, гладкая. Волосы золотистые, чуть волнистой волной опускаются до плеч. По подбородку и над губой топорщится недельная щетина, ему идет, кстати. Но лучше всего – взгляд. Тяжелый и мрачный, но почему-то не давящий, а скорее изучающий. Боже, и о чем я думаю? Я же только что в оргии участвовала, да ещё и до потери сознания, судя по тому, что я совершенно не помню как засыпала. Чертов дым! Мужчина вздохнул и поморщился, разглядывая меня. Ну, спасибо. Будто я сама не в курсе как выгляжу. – Где моя одежда? – я хотела, чтобы это вышло спокойно, но вышло всё равно резковато. – Вот, госпожа, – девушки ничуть не обиделись, притащив моё белье и балахон. Лицо его стало совсем кислым. Теперь-то что? И вообще, почему меня это волнует?! – Ну, драться будем? – грустно спросила я, уже застегивая робу. Послушник хмыкнул и пожал плечами: – Можем, если хочешь. Только зачем? Такой философский подход к делу меня озадачил. С одной стороны, он конечно выше и крупнее, и мужчина в конце концов, но с другой – тот жрец тоже так думал, и где он теперь? То-то же, в шкафу. Подсвечника у меня уже нет, но пол здесь хороший, каменный. Хотя и не хочется повторяться, конечно. Может, обойдется, а? – Так я… пойду? – я склонила голову на бок и испытующе уставилась на собеседника. Тот хмыкнул и внезапно ухмыльнулся: – Попробуй. Вновь подумав о самонадеянных юнцах, я попыталась встать. И поняла, что не могу этого сделать. Меня будто парализовало, хотя я и не заваливалась, сидела прямо, как и раньше, и даже могла двигать головой, но вот всем остальным – нет. – Что?.. Я дернулась сильнее. Безрезультатно. Мрачно уставилась на послушника. Вот чего я не ожидала, так это того, что он будет знаком с магией. Мне вообще казалось, что к ней не подпускали никого ниже жрецов. В ответ на мой взгляд он только пожал плечами: – Зато эффективно, согласись. Лора, принеси веревку. – О-о-о, ты решил сегодня поиграть! – восхищенно всплеснула руками девушка и куда-то убежала. Поиграть с веревкой? Хм. В голове сразу пронеслось несколько вариантов, и хотя я прекрасно понимала, что всё это наркотики, все равно немного сбилась с мысли. Чертов дым. Послушник глубоко вдохнул и медленно выдохнул через нос. Жест был настолько знакомым и привычным, что я даже моргнула. До сих пор я не видела здесь никого с сигаретой, но сейчас была уверена, что он курит. – Ленни, я принесла! – девушка поскользнулась и чуть не упала, но вовремя затормозила о послушника, врезавшись в него. Впрочем, судя по счастливому хихиканью, я заподозрила, что она это специально. Я отвела глаза, но продолжала искоса посматривать за ними. Может сейчас он решит развлечься и забудет обо мне? Но нет.***
«Мало того, что мне «повезло» наткнуться на Жертву в купальнях, так она ещё и оделась. Ну ёбана», – кисло думал Ленни, не без сожаления отстранив от себя Лори. Он больше любил рыженьких, но давно уже не заходил сюда, так что организм требовал своего всё настойчивее. Ленни перевел взгляд на Жертву и вздохнул. С одной стороны, можно было, конечно, сдать Жертву главному жрецу и горя не знать, но этот вариант Ленни не нравился. Во-первых, во-вторых и в-третьих, этим он оборвет её жизнь. Второй раз жрец её точно не упустит. А Ленни хоть и не питал неземной любви ко всему живому, и вполне себе в деревне у матушки мог свернуть голову курице, на убийство человека готов не был, даже опосредованно. В-четвертых, была велика вероятность, что жрец обратит внимание на самого Ленни. Хорошо если только поинтересуется, где это он обнаружил Жертву, и хуже если решит вообще скрыть то, что она убегала. А как верховный жрец скрывает – Ленни знал, и это ему не нравилось. Ну и, в конце концов, признаться честно, ему в целом не нравилась вся эта мутная ситуация с магией и двойными алтарями. Это было не его дело и он в него не лез, но если можно ткнуть крошечный камушек, то почему бы не посмотреть – не вызовет ли это обвал? Он повертел в руках веревку, но всё же подошел к Жертве. Безвольные руки легко складывались так, как он хотел. Жертва молчала, недовольно посматривая на него, пока Ленни бережно, круг за кругом, заворачивал её запястья в веревку. Из-за заведенных назад рук спина прогнулась, и грудь вызывающе выдвинулась вперед. Ленни перевел взгляд от тонких бледных рук Жертвы на её выгнутую спину, торчащую грудь, гневно сверкающие глаза, и сглотнул, опуская голову. «Дурдом, – подумал послушник, незаметно застегивая мантию. – Тут полно красивых обнаженных девушек, почему я реагирую на одетую Жертву?». И всё равно, вопреки гласу разума, в голове ярко вспыхивали картинки, одна другой соблазнительнее. Рука, скользящая по гладкой ноге, задирающая край мешковатой мантии. Пальцы, то сжимающие бархатистую кожу на бедре, то скользящие выше, к развилке. И тонкий женский стон, что последует после. Нетерпеливое, жадное дыхание, и коготочки на его спине, вжимающие в себя плотнее. Интересно, как она целуется? Интересно, какова она на вкус? Ленни мотнул головой, приходя в себя, и покосился вниз. Да-а. Мантия уже плохо скрывала последствия таких мыслей. Чертовы свободные штаны, прилегали бы плотнее – всё было бы прекрасно. Ничего, у него была хорошая выдержка, и себя в руках он держать умел. Только вот он опрометчиво забыл о том, где он. – Оой, а тебе у нас нравится, – с хихиканьем Лори скользнула под мантию быстрее, чем он успел поправить складки так, чтобы стояк был не так заметен. Ловкие пальцы мгновенно стащили штаны, и он почувствовал, как мягкий язычок прошелся от основания до головки. Зачем-то Ленни бросил взгляд на Жертву, и увидел, что та старательно отвернулась. Так, что сейчас он видел только её напряженную шею. Красивую шею, нужно признать. Он почувствовал прилив возбуждения, но всё-таки приподнял мантию и отстранил Лори. – Не сегодня. И тут же услышал изумленный вздох за спиной. Веселящиеся девушки шустро раздевали Жертву, явно восхищенные и возбужденные её беспомощностью. Ленни пошевелил пальцами и паралич спал, позволив ей хотя бы сжать ноги. – И тут тоже – не сегодня, – строго посмотрел он на надувшихся красоток и повернул Жертву к себе, застегивая на ней балахон, хотя, чего греха таить, очень хотелось продолжить то, что начали обитательницы купален. – Слушай, – вдруг услышал он тихий и какой-то осторожный голос. – Не подумай чего неправильного, но этот чертов дым и вообще… может разок того, а? На последок. А потом веди куда хочешь.***
Это наркотик! Это всё наркотик, я зуб даю и мамой клянусь, да! В здравом уме и твердой памяти настолько отчаянно и нагло мужику потрахаться я ещё не предлагала. Обычно оно как-то вообще само выходит. Случайно. Шла-шла и упала на хуй, ага. А тут… да черт его знает, что на меня нашло. Но вид чьей-то башки у него под балахоном, шурующей, будто клад там нашла, меня почему-то просто вывел из себя. А потом и вовсе что-то долбануло. Господи, возбужденный красивый молодой мужик. Передо мной. Одевает меня! Одевает, черт побери. А мог бы и надеть, кхе-кхе, простите. Но как бы то ни было, после моего щедрого предложения, послушник вытаращился на меня так изумленно, что мне даже стало стыдно. Да что там, стыдно мне стало сразу, как я это выпалила, и со временем становилось всё сильнее и сильнее. Я уже тридцать три раза пожалела, что решилась на такое, но тут он, кажется, отвис. Пальцы, только что крайне неторопливо застегивающие балахон, сейчас его же и расстегивали. Я хотела было сказать, что можно через голову – размер мне позволял это сделать, но вовремя вспомнила о связанных руках. Можно предложить их развязать, конечно, но… но пожалуй нет. Ощущение, что сейчас перед ним я беспомощна, только подстегивало возбуждение. Наркотик хорошо сглаживал все острые углы. Сейчас не думалось о том, что этот человек если не враг мне, то винтик, который приведет к моей смерти. Думалось только о том, как умело и настойчиво он заскользил руками по моему телу, сжимая, где нужно и поглаживая, потирая там, где это вызывало горячую волну, прокатывающуюся везде и всюду. Не выдержав, я заелозила на кушетке и сдавленно застонала сквозь прикушенную губу. Послушник выдохнул через сжатые зубы, и я охнула, опрокинутая на кушетку, а мои трусы отправились на пол. И… и после девушек купальни я была уверена, что лучшее, что может предложить человек в качестве оральных ласок, я уже испытала. Но оказалось нет. Никогда не думала, что кто-то может настолько уверенно и быстро найти самую чувствительную точку и заласкать её так, что… выгнулась я минуты через три, в общем. Но и после, на рухнувший на пол балахон, и оправившиеся туда же штаны, я смотрела с всё возрастающим нетерпением. Наверное, это прозвучит странно, но в этот день, в купальнях под храмом, я впервые настолько сильно и настолько всепоглощающе хотела мужчину. И не какого-то абстрактного, в целом, а именно этого, сейчас, целиком. И когда он провел головкой по половым губам, собирая щедро выступившую смазку, я уже нетерпеливо стонала, пытаясь коленями прижать его к себе. Улыбнувшись, он подался вперед, быстро целуя меня, и потянул к себе, стаскивая с кушетки, ложась на теплый камень купален и усаживая меня сверху. Направить его я не могла, но он всё сделал сам, оставив мне возможность двигаться как мне захочется. А мне хотелось насладиться. Прикрыв глаза, я опустилась, вбирая его в себя как можно глубже, остановившись, только когда коснулась ягодицами его бедер. Не удержав протяжный стон, я двинулась, покачиваясь. Чувство было восхитительное. Где-то в глубине растекалось горячее напряжение, сворачивающееся в тугой и плотный клубок, и медленно расправляющее нити по телу при движении. Я почувствовала его руки на своих бедрах, сжимающие их, но не торопящие. Безумно хотелось пройтись ногтями по его груди, но и так было неплохо. Двинувшись всем телом, будто потягиваясь, я начала неторопливое движение. Рост не позволял мне прыгать, как бодрые актрисы в порно, но если прогнуться и податься вперед, то получалось постепенно наращивать темп. Тем более что и послушник начал помогать, двигая бедра мне навстречу. Никогда не думала, что могу быть настолько шумной. Молчать не получалось: дыхание вырывалось из меня всё резче, перемежаясь со стонами и вскриками, если он проникал особенно глубоко. В какой-то момент послушник потянул меня на себя, опрокинув, и начал двигаться уже сам, всё резче и размашистее. Мне оставалось только стонать и впиваться зубами в его плечо, когда возбуждение накатывало особенно сильно, а дыхания уже не хватало. В один из очередных размашистых рывков, его член выскользнул, влажно шлёпнув меня по заду и при попытке вернуть его назад, скользнул меж ягодиц. Я нетерпеливо двинула бедрами, застонав, но послушник не спешил возвращать беглеца на место. Сжав мой зад руками, он двинулся, изводяще потираясь об меня. – Не против? – поинтересовался он, но не успела я переспросить, о чем он, как почувствовала палец, скользнувший по промежности, собирающий влагу, и недвусмысленно вжавшийся в сжатое колечко ануса. Никогда не интересовалась подобными развлечениями, если честно. Мысль о чем-то таком не вызывала у меня ни трепета, ни отвращения. Но в тот момент желание будто ещё сильнее взвилось во мне, и мысль: «Так я прочувствую его всем. И всего», настолько жарко прокатилась по телу, что я только подалась вперед, прикусывая его губу. – Только за. В следующее мгновение он нашарил бутылку с маслом, что девушки так и не унесли, и щедро плеснул на пальцы, довольно быстро добавляя второй. Расслабиться оказалось проще, чем я думала, тем более что, о боги, не знаю, в чем было дело – в духоте, в наркотике, в помешательстве, в чем-то ещё, но хотела я его так сильно, что у меня кружилась голова и дрожали ноги. Наконец, грудью я оказалась прижата к лавке, балахон, всё ещё болтающийся на руках, был откинут в сторону, и я почувствовала, как послушник входит. Он не торопился, но и не тормозил, уверенно и осторожно заполняя меня полностью. Сделал пробное движение, и воодушевленный моими стонами постепенно начал наращивать темп. Пару раз пришлось добавить масла, но очень скоро мы забыли как о нем, так и об осторожности. Движения из медленных и неглубоких стали резкими, быстрыми и размашистыми, дыхание, сейчас будто общее, сбилось. Я была уверена, что будет больно, ну, все слешные фанфики об этом говорят, а они говна не скажут! Но боли не было совсем. Только дикое возбуждение, которое только выросло, пульсируя и нарастая, когда он вжался в мою спину, нащупывая рукой набухший клитор, сжимая по сторонам и интенсивно потирая. Упершись лбом в скамью, я закусила губу, но крик всё равно разнесся далеко по купальням, и даже он не отражал той бури, которая взорвалась во мне и сыто опустилась, уже с смутным удовлетворением чувствуя, как послушник выдохнул и замер во мне, почти рухнув на мою спину, кое-как придерживая себя на руках.