Обжигай меня своими прикосновениями

С каждым разом ощущения от лезвия становились менее помогающими, из-за этого приходилось углублять порез. — Мамочка! Мамочка! Можно я поглажу песика? Пожалуйста! — Подожди, дорогой, давай дождёмся папу? — Ну мама, я так хочу погладить песика! Пожалуйста! — Ну ладно, хорошо, только соберу корзину- мама начала собирать в корзинку для пикника: хлеб, масло, апельсиновый сок и остальные продукты. — Я буду у дерева! — крикнул я маме и пошёл к песику. На улице была восхитительная погода. Светило тёплое летнее солнце. Нежные белые облачка, похожие на овечек, мирно плыли по небу. Дул совсем легкий летний ветерок, развивая мои голубые волосы. Я подошёл к милой собачке лежавшей у дерева. С улыбкой на лице, я протянул ей руку, чтобы погладить. В одно мгновение все изменилось. Нежные белые облака сменились грозовыми тучами, спрятав за собой тепло и свет солнца. Пошёл дождь. Милый пёсик, некогда болтавший хвостиком в разные стороны, словно часики, оскалился, зарычал. Он был настолько рассержен, что из его рта лились слюни. Он демонстрировал мне свой оскал. Я закричал от страха. Это окончательно вывело его. Он кинулся на меня. На мое лицо. — Мамочка! — кричал я сквозь слезы. Мама прибежала сразу же, как только услышала мой зов. Собака бросила меня. Как надоевшую погрызенную игрушку, и кинулась на маму. — Папа! Папа! Помоги! — я кричал в истерическом плаче. Но никто не пришёл. Вдруг, все поутихло, все стало совсем темным и тихим. Я больше не слышал громкого лая, и звуков, которые издавал пёс. Я обернулся. Это похороны. На плите было написано: « Здесь покоиться Диана Фишер Любящая жена и мать» Господи это же. Мамины похороны. Господи. Возле меня стоял мой отец. Он плакал, но перестав, указал пальцем на меня. — Смотрите, вот он, убийца Дианы! — все присутствующие обернулись. Они уставились на меня таким взглядом. Осуждение. Они съедались меня осуждением. Я упал, и начал плакать, колотя руками землю. Открываю глаза. Вокруг темнота, только свет луны, проникающий в комнату из окна, давал хоть какой-то свет. Похоже. Это опять сон. Очередной кошмар. У меня была судорога. По лицу невольно полился поток слез. Я пытался стереть слезы краешком одеяла. Но он все больше и больше намокал. Потом я просто схватился руками за подушку и крепко обнимая её, заливался слезами. Мне на секунду начало казаться будто я в объятиях Ларри. В его сильных, нежных, горячих руках. Но открыв глаза, действительность разочаровала меня. Достав лезвие, я аккуратно делал надрезы. Каждый глубже другого. Потихоньку душевная боль о прошлом отпускала. Я выдохнул, и пошёл в ванную. Хоть ноги были ватными, а от слез пол расплывался, я как-то дошёл. Отец скорее всего спит. Я аккуратно открыл дверь, и зашёл. Включив кран, я стал распрыскивать холодную воду себе в лицо. Умывшись ледяной водой, я промыл раны. Они так и не хотели заживать. Но меня это уже не беспокоило. Как же я устал. Каждый раз смотреть на это лицо. Полное шрамов и ран. Отсутствие кое-где скальпа… Убедившись, что я урод, я пошёл к холодильнику. В моем животе жутко бурлило, как будто там жил какой-то монстр. Голодный монстр. Что ж, надо покормить его. Поджарив яичницу, я перекусил, чудом не разбудив бухого отца. Хотя, из его комнаты доносился громкий храп. Казалось, что даже ядерная война не разбудит его. Начало дня я провёл у себя в комнате. Не желая пересекаться с отцом. К счастью, мне это удалось. Так же я держался, чтобы не закурить. Было очень тяжело, но я справился. Под вечер, я услышал громкий хлоп двери. Кажется, отец ушёл. Куда же? Скорее всего в бар. Одна проблема была решена. Но что делать с протезом? Я та ещё мастерица, поэтому затянул ремешки между собой обилием скотча. Это выглядело странно, и не особо надежно, но выбора не оставалось. Сверху я надел капюшон и затянул как можно сильнее. Так было немного надежнее. Ну потом мне стало скучно. Вообщем я пошёл к Ларри. Весь вечер мы провели играя в приставку. Я еле как смог соврать Ларри, почему я в капюшоне. И зачем я так туго его затянул. К счастью, я умел врать, бросив несколько красивых фраз, и сказав мол так удобнее для протеза, он начал кивать головой, осознавая, что я говорю правду. Да, я тот ещё засранец. Ну, а потом мы рубились в приставку. Первый выигрыш, второй… третий… и как вы поняли, они были не мои. Я так и не мог понять как Ларри удаётся обыграть меня. Хотя, несколько раз я был вполне близок к победе. Когда игры уже совсем надоели, мы сели на диван и включили один боевик. Но честно сказать, он больше похож на сопливый сериал. Под такой, в трезвую не просидишь, поэтому Ларри достал бутылочку ликёра. Под звон кружек для чая, мы пили ликёр и внимательно смотрели, ожидая когда же начнутся взрывы, убийства и так далее. Фильм был о несчастной судьбе молодой девушки. Его драматичность поражала. А бездарная игра некоторых актеров, заставляла чувствовать злость к ним. Но получилось так, что нас втянуло. О господи. На одном из самых грустных моментов, мы с Ларри под звон кружек для чая (в которых не совсем чай) расплакались. Боже мой. Как это было тупо. — Ларри, мать твою, что ты включил? — Спросил я протирая уже без того мокрой салфеткой, стекающие по щечкам, слезы. Ларри подошёл к коробке с диском. Внимательно посмотрев этикетку, он заметил, что она липовая. Ааа. Мы целых два часа смотрели Лизин конспиративный «боевик». Божечки. Это же сборник сопливых сериалов. У Ларри округлились глаза. Увидев его реакцию, я порядком занервничал. Тогда тот поднял диск, с его правдивой обложкой. Мы залились смехом. Казалось, что Ларри пора вызывать машину из дурки, потому что тот уже лежал на полу и смеялся как ненормальный. Это зрелище было очень забавным, и я вообщем я составил ему компанию. Вы думаете мы выключили «боевик»? Нет. Мы посмотрели оставшиеся 2 часа. Переглянулись между собой, и пригрозили друг другу, чтоб об этом никто не узнал. Мне было безумно приятно проводить время с Ларри. Иногда от грустных моментов я обнимал его, драматично пуская слезы. Но он не знал, что я делал это специально, для ощущения его тепла. Его горящее от алкогольного опьянения тело было неимоверно приятным. Я участил прикосновения к нему. То неловкое касание, то пошлая шутка — под ликёр все зашло на ура. После фильма мы начали думать, что посмотреть дальше. И знаете что? Началась борьба за пульт. Не смотря на то, что Ларри был значительно выше меня, я имел немаловажную способность — скорость. Поэтому выхватив пульт бегал вокруг дивана от Ларри, а он за мной. Было очень весело. — Салли! Это уже не смешно! Остановись! Я не успеваю за тобой — Ларри сбавлял темп бега, смеясь и задыхаясь от недостатка кислорода. — Стой, сука! — Нет, Ларри-пульт не получалии, — протянул я последнюю фразу, на что получил улыбку шатена, с лёгкой усмешкой. — Агааа, ну вот мышку поймал кот. — Он схватил меня за левую руку. Причём не слабо. Я резко остановился. Мне было пиздец как больно. Он схватил место свежего пореза. — Ай, Ларри! Больно! Отпусти, — я подошёл и и попытался аккуратно убрать его руку. Ларри смутился. Хоть он держал не крепко, но давление его тонких горячих пальцев на порезы, вызвало кровь, которая бежала капельками по моей руке. Хорошо, что я в толстовке. Ларри странно и серьезно посмотрел на меня. Без капли улыбки. Он повернул мою руку к себе и задрал рукав толстовки. — САЛ! ЕБАНЫЙ В РОТ, ЧТО ЭТО? — Ларри был… в беспокойстве? — Эм… это… ну… — Я тихо и невнятно замямлил. — Еп твою мать, Сал, и как давно ты этим занимаешься? — Ларри был прям таки в бешенстве. Господи хоть бы все обошлось. — МОЖЕТ БЛЯТЬ ТЫ ЕЩЁ И КУРИШЬ? — сдержав эмоцию, я усмехнулся в своих мыслях. — Н.Е.Т. — Так, пойдём в ванную. — он был твёрд, и решителен. — Купаться? — я пытался шутить, чтобы хоть немного его успокоить. — Да, Салли. С головой искупаю тебя. — Его тон совсем не дрогнул. Жесть. Повергнув кран на холодную воду и включив её, он поставил мою руку, из которой текло немного крови, под струю. В раковину смывалась кровь, она очень эстетично выглядела на белой раковине. Потом он посадил меня на тумбу и стал нежно с заботой протирать мою руку смоченным в холодной воде полотенцем. — Как давно ты этим занимаешься? — Спросил Ларри, аккуратно протерая полотенцем засохшую кровь на моей руке. — Ну… — Я замешкался. — Полгода… — На самом деле уже очень долго. Года два, а может три… уже точно и не помню… — Пол чертовых года. Сал, зачем? Просто скажи зачем? — Так легче… — сказал я тихо, опустив голосу вниз. — Салли… ты такой глупый… как можно так безрассудно поступать? — Я лишь промолчал. Пока Ларри меня отчитывал, я думал совсем о другом. О нем. Хотелось прижаться к его груди крепко-крепко. Хотелось чувствовать его раскалённое дыхание. Обжигающие губы. И сладкий аромат его волос. Я хотел прямо сейчас, пока он меня отчитывает, впиться в его манящие, чуть сладковатые от ликёра губы. Господи, от одной мысли о его прессе или о поцелуе с ним, я возбуждался. Перед глазами больше не было, отчитывающего меня, горячего Ларри. Была только моя фантазия. — Так, снимай толстовку, — без капли стеснения сказал Ларри. Я немного ошарашено посмотрел на него. Господи. Это действительно Ларри? Или моя фантазия уже завладела мной?