Обжигай меня своими прикосновениями

Ларри стал выпихивать её из гостиной прямиком к выходу. — Все ребят! До завтра! — крикнул Ларри, спешно закрывая двери и вытаскивая зеленоглазую. — Пока Тодд! пока Нил! — Я попрощался и мило улыбнувшись вышел из квартиры. Мы шли по асфальтированной дорожке, тускло освещаемой большим уличным фонарем. Дул легкий прохладный ветерок. Шелестели все ещё зеленые листочки. Все погрузилось в дремоту. Я шёл спокойно, засунув руки в карманы. Мне было тепло, хотя ноги немного озябли. Ларри же шёл не так спокойно как я, он то и дело держал Эш, чтобы та не ебнулась в кусты. Во мне немного пробудилась ревность. Но сцепив зубы и сжав руки в кулаки, так что ногти сдавливали кожу, оставляя красные следы, меня отпустило. Совсем немного, но этого было достаточно. Несколько раз, Эш была на грани того, чтобы упасть в канаву, но мы с Ларри мастерски спасли её. Мы привели её домой. Родителей Эш не было. Зайдя в дом подруги мы уложили её в кровать. Та поблагодарила, и буквально через пару минут заснула, а мы отправились домой. Совсем скоро мы вернёмся, снова разлетимся по своим домам, и будем с улыбкой на лице вспоминать столь веселый и неловкий вечер, дарящий просто ахуенные воспоминания. Мне не хотелось возвращаться домой. Но и к Ларри я не мог пойти… Я боялся. Боялся отцовского гнева. Я ещё не достаточно оклимался от Трэвиса. Мне нужно было подлечиться… хоть чуточку… Мы шли с Ларри с улыбкой на лице. Из уст шатена все чаще и чаще вылетали тупые шутки и подъебы. Но они вовсе не были обидными. Дорога — некогда казавшаяся бесконечной, вдруг уменьшилась в масштабе. Мы быстро преодолели расстояние от дома Эш до апартаментов. Мы зашли в лифт. Я нажал на привычную кнопку четвёртого этажа. — Сал, я живу в подвале. Забыл? — Шатен недоумевающе посмотрел на меня. — О чем ты? — Зачем четвёртый? — Он выгнул одну бровь и вопросительно посмотрел на меня. — Мне… Мне нужно домой, думаю отец беспокоится… — Я замялся, и заторможенно ответил, отводя глаза от Ларри. — Ну ладно. Когда я вышел из лифта, Ларри, с тёплой улыбкой помахал мне. Какой же он милый. Я вошёл в квартиру. В ней витал тошнотворный запах алкоголя. Оглядев квартиру, я увидел четыре бутылки разной формы, из-под разных напитков, но похоже, все они были алкогольные. Ебаный в рот. Я опять вляпался. Я попытался быстро проскользнуть в комнату. Но по пути меня остановил знакомый голос. — Глядите кто приперся, а я уже надеялся не увидеть твоего тошнотворного лица. — Генри вышел из ванной комнаты, пошатываясь. На нем была потрёпанная одежда — съехавшая с плеча футболка и грязные облитые чём-то штаны. Я промолчал. Его это ещё больше взбесило. Он преградил мне вход в комнату, и стал приближаться ко мне медленными шагами. Я попятился назад. — ПО ТВОЕЙ ВИНЕ ОНА УМЕРЛА. ОНА СТРАДАЛА, ОНА ВСЮ ЖИЗНЬ СТРАДАЛА. ТЫ — ЧУДОВИЩЕ. НЕТ БЫ СДОХ, ТАК НЕТ ЖЕ — Отец перешёл на крик. Мое сердце бешено заколотилось. Блять. Я реально влип. Я попятился ещё сильнее назад. Отец сжал зубы. Сморщил нос и нахмурил брови. Его злобный вид меня ещё больше вгонял в панику. Но я держался. Держался из последних сил. — НИКАКОЙ СОВЕСТИ НЕТ БЛЯТЬ, МОГ БЫ ДАВНО ВСКРЫТЬСЯ. ОБЛЕГЧИТЬ ЖИЗНЬ, ТАК НЕТ… САЛ ТЫ — ЕБУЧАЯ ОБУЗА. И ВСЕГДА ЕЮ БЫЛ. — Отец кричал как ненормальный. Но я был спокоен. Ну как спокоен, я был в гребанной панике, но когда этот сучий уебок схватил бутылку, и ебнул её об кофейный столик, что та разъебалась пополам, я реально запаниковал. Теперь он представлял реальную угрозу. Но не мог же он убить меня? Нет же? Черт. Я был весь на нервах. Мысли смешались в жесткое месиво, будто их взбили в блендере и налили мне в мозг. Черт. Паника овладела мной. — НО НИЧЕГО, Я ОБЕЩАЛ ЕЙ, ОБЕЩАЛ, ЧТО ПОКВИТАЮСЬ С УБИЙЦЕЙ, ПУСТЬ САМ ЗА ЭТО СЯДУ ИЛИ СДОХНУ — ПЛЕВАТЬ. — Пап… Пожалуйста… не нужно… — Я сказал это с паникой и дрожащим голосом. Господи. Какой же я жалкий. Но у меня нет совсем никакого выбора. Я не имею понятия, что мне делать. Как обороняться? На глаза совсем не попадались подходящие предметы. Рядом лежала только шкурка от банана. Но не думаю, что она была бы действенной в данной ситуации. Блять. Блять. — НЕ СМЕЙ МНЕ СУКА УКАЗЫВАТЬ. — Отец ебанул бутылкой по воздуху. Не попав в меня. Он ещё больше разозлился. Его лицо и руки пылали красным цветом. Я прикрыл руками голову, и стал уворачиваться от ударов. Я даже стал чувствовать себя очень ловким. Но слишком задумался об этом, и получил по плечу острой бутылкой. Она порвала тонкую ткань толстовки и оставила несколько глубоких порезов. Я скривился. Рана резко покраснела и из неё полилась кровь. Я прикрыл её ладонью. — ЧТО БОЛЬНО? А КАКОГО БЫЛО ЕЙ? — Он нанёс ещё один удар, выбивший меня окончательно из колеи. Я уже не контролировал себя. Страх перерос в панику. Глаза стали заметно мокреть. По лицу покатились раскалённые слезы, от чём-то напоминали мне лаву. Она стекала по щекам, по шее и укатывалась прямиком в толстовку. Отец и не думал останавливаться, он ударил ещё раз, только теперь уже проехался по низу живота, рядом с костями, и ещё не зажившими синяками. Тело жутко раскалывалось. Я старался держаться чтобы не упасть. Но когда тот пизданул своей ногой по моей, я просто грохнулся и попятился от него. Генри стал наносить удары по животу. Болезненные удары. Я сжался и стал прикрывать руками голову. Замахнувшись ещё — он сделал четыре глубоких пореза по рукам. Но к моему счастью, он не задел вены, ну, а ему это явно не понравилось. С каждым ударом он все больше слеплял зубы, и сжимал кулаки. Спустя множественное количество ударов, нанесённых бутылкой по телу, и кулаками по лицу, он замедлил. — Подожди Сал, я достану кое-что… — Генри стал успокаиваться. Как мне казалось. Может, он выдохся? Он открыл верхний шкаф на кухне, и оттуда на него посыпалось несколько металических кастрюль и сковородок. Зачем он вообще полез туда? Одна из сковород так сильно ебанула ему по голове, что тот упал. Упал полностью без сознания. Тогда я действительно поверил в бога. Кажется, карма работает. Это был спасительный круг, кинутый мне в океан боли. Я забежал в комнату, собрав все необходимые и важные для меня вещи. И ебнулся к выходу в истерике. Меня захлестывало слезами. Перед глазами была словно белая пелена. Из-за слез, я практически ничего не видел. Все очень болело. Раны сильно кровоточили. Моя одежда совсем растрепалась. Она была в крови, и полосах от бутылки. Я забежал в лифт. Господи. Меня просто накрыло. Я сжался в угол лифта и спустился по стенке, сняв протез и положив его на пол. Я положил голову в колени и обнял их руками. Меня захлестнуло волной истерики. Слезы лились рекой. Я не мог успокоиться. Руки тряслись панически. В голове все смешалось. Он. Он чуть не убил меня. МОЙ. ОТЕЦ. ЧУТЬ. НЕ УБИЛ МЕНЯ. Но не будь такого счастливого проишествия с кастрюлями, я был бы… Страшно подумать. Я весь трясся. Голова раскалывалась. Лицо горело от слез. В ушах звенело, я кричал в приглушенном бессильном крике. Крике боли. За что мне все это? Что я сделал? Чем я это заслужил? Я же пытался быть хорошим сыном. В чем моя вина? Я выбежал второпях — в одних носочках. Я даже не совсем понимал какая боль сейчас чувствуется больше — душевная? Или может физическая? Кажется они приравнялись. Внезапно я чувствую как лифт потихоньку задвигался. Но мне было плевать. Затем я услышал как двери лифта открываются. Я немного поднял голову. В глазах все плыло. Я смахнул локтем поток слез. Картина потихоньку становилась чётче. Силуэт какого-то человека стал более виден. Я пригляделся. Это был Ларри. Ларри Джонсон. Он все увидел. Теперь он все узнает. Кажется, все сильно изменится.