Обжигай меня своими прикосновениями

POV LARRY На протяжении всего дня я метался из стороны в сторону. Проходил множество кругов по комнате, со стеклянным лицом. Я обещал Салли, что помогу ему. Что вытащу его оттуда. А теперь что? Если быть честным я и понятия не имел, что делать. Как это сделать законно? Все эти чертовы мысли меня раздражали. Вызывали неконтролируемый гнев. Я был так зол, что долбил руками и ногами бетонную стену. Мне было наплевать на стирающуюся кожу на костяшках. Мне было плевать на ноющую боль в коленях. Было наплевать на кровь, которая шла от ударов по стене. Я наносил их со злостью. С оскалом яростно стирающим зубы. Мне было наплевать на все. Я был зол. Кажется, если кто-нибудь попался бы мне тогда под руку, я бы точно его убил. Жестоко и долго. Я кричал. Кричал от бессилия. Я ведь действительно ни на что не способен. Просто ничтожество. Я даже не понимал до конца — на кого я зол? На ебаного ублюдка Генри? На маму, потому что позвонила в полицию? На Салли? А может… На себя? Скорее всего это так и было. Если бы я раньше хоть что-то заметил, Сал бы не огреб столько проблем. Мы бы с его отцом «мило побеседовали». Но черт возьми. Ты слеп Джонсон. Ты ебаный эгоист. Ты не видишь дальше своего длинного носа. И из-за этого страдают твои близкие. Я сидел в темноте. Наблюдал за взглядами из тёмных мест моей комнаты. Они съедали меня. Я слышал голос в своей голове. Это были мысли. Мне словно шептали. Зомби-демоны шептали мне на ушко. Шептали страшные вещи. Они в мелких подробностях рассказывали мне, как Салли проведёт этот день. Как он будет плакать. Как он будет страдать. Как он будет сходить с ума. Как его голова начнёт болеть. Как начнут расходиться начавшие заживать раны. И то, как он возьмёт в руки лезвие. То чертово лезвие. И коснётся его самым острым краем до руки. Он будет обходить вену. По руке будут скатываться капли крови вперемешку со слезами, и с глухим звуком падать на пол. Затем Фишер перейдёт границу дозволенного вовсе. Он проведёт линию вдоль вены. Он больше не будет огибать её. Он проведёт линию которую можно считать концом. Концом всего. Мечтаний. Надежд. Счастливой жизни. Он убьёт себя. А я… Я буду далеко. И не узнаю об этом. Скорее всего. Меня совсем не держали ноги. Я скатывался на пол и ревел. Ревел, как ебаная сука. Просто не сдерживаясь. ТЫ СЛАБАК, ДЖОНСОН. ГРЕБАННЫЙ НЫТИК. По щекам скатывались обжигающие слезы. Мне было отвратительно от своих эмоций. Почему. Почему я такой слабак? Я снова допустил слезы Салли. Вновь отпустил его в какие-то беспросветные ебеня. Перед глазами было его лицо. Его грусть. Его печаль. То, как Генри тащит его к входной двери. Грубо и цепко схватившись за волосы. Меня убивало это. Зачем он это делал? Если быть честным, то я, когда наносил тот удар, дабы вырубить ублюдка, я замахнулся так сильно, что хотел убить его. То, что этот кусок всего самого хуевого из этого мира, выжил — чистое везение. Клянусь. Если бы Салли там не было. Я бы раскрошил его череп. Было бы много крови. Мои руки были бы в крови. Но я бы чувствовал, что Сал — в безопасности. Эта мысль согревала меня. На душе было пусто. Казалось Сал ушёл в закат. Он больше не вернётся. Он думал так. Он… Надеялся на это? Я все думал. Как он там. Как ему там? Обижают ли его? Подружился ли с кем-нибудь? Мы увидимся ещё? Хотя бы ещё раз? ХОТЯ БЫ ЕЩЁ ОДИН ЧЕРТОВ РАЗ. Я хотел украсть его. Хотел спиздануть, как что-то дорогое и антикварное, из магазина безделушек. Мама, кажется, понимала это. Она предвидела мои мысли и намеренья. Поэтому… Строго настрого запретила мне — красть Салли. Иначе я огребу. Мама обрубила мне надежду. Мамы не было с самого утра. Она уехала решать проблемы на работе. Эта чертова работа. Как же она выматывает её. Я настолько жалок, что двое дорогих для меня людей страдают. А я? А что я? Я бессилен. И это выводит меня. Под вечер я немного успокоился. Гнев сменялся слезами, слезы — успокоением, принятием. В голове витала навязчивая мысль. Украсть Салли. Точно. Я так и сделаю. Я камнем упал на кровать. На ней мы часто спали вместе с Салли, когда тот оставался у меня. Он всегда засыпал первым. Всегда был вымотанный. Обыгранный в сотый раз в глупой игре на приставке, он сладко засыпал. Переодически мирно посапывая. Сон Фишера, как отдельный вид искусства. Он тоже требовал внимания. Когда Салли дрожал, я накрывал его своим одеялом. Он часто мёрз. Во сне. Постоянно менялся в мимике, а иногда даже вскрикивал ночью. Вскрикивал слова на подобии: «я не убивал её», «Это не моя вина». Это был его кошмар. Вечный кошмар. Который будет преследовать всю жизнь. Я хотел… хотел избавить его от этого. Но… мои попытки проваливались. Мысли были только об одном существе. Только о нем. Я никак не мог заткнуть пробкой ту дыру, из которой они врывались в мой мозг. Зомби-демоны шепчут мне на ушко злые слова. Такие дьявольские, что вызывают и грешные мысли, и отвращение к самому себе. Я точно сгорю в аду. Из моих мыслей меня вырвал стук. Тихий и плавный. Сейчас. Я был раздражён как-никогда. И любое слово, любой звук выводили меня из себя. Я, полный гнева, подскочил с кровати. Я с немыслимой силой надавил на ручку двери. Казалось, она вот вот оторвется. — КАКОГО ХУЯ?! ДВА ЧАСА НОЧИ БЛЯТЬ! — Я прокричал со злостью, а затем отворил двери. Из ноздрей вылетало адское пламя. Ну… мне так казалось. Зубы оскалились. — Эм. Джонсон, разве так встречают гостей? — Поверить не могу. Я что сплю? Я точно сплю. Потому что это не может быть правдой. Не может. Передо мной стоял Фишер. Сал. Сал Фишер. Мой безбашенный гнев мгновенно ушёл. Он покинул меня, только от одной неловкой улыбки Фишера. На душе потеплело. Кромешная тьма ушла. Свет просочился в мою душу. — Фишер? Господи. Как ты тут оказался? — Я взглянул обеспокоенным взглядом прямо в его голубые бездонные глаза. И неважно, что один из них смотрит на меня стеклянным взглядом. Нельзя было смотреть в них долго, иначе я утону. Но я нарушил это правило. Смотрел слишком долго. И где я теперь? Где-то на дне. На дне самой глубокой впадины. — Ну я… Там долгая история… У тебя не найдётся кружки кофе? Я пока шёл, тааак утомился, — Салли дотронулся ладонью до затылка и почесал его. Я озарил его странной улыбкой и кинулся к нему, чтобы обнять. Я немного сдавил ему плечи. Прости Сал, у меня крепкие руки. Но я все равно не отпущу тебя. Никогда. — Джонсон. Я тоже скучал, но ты же меня задушишь. — Я отстранился. Салли неприятно меня обнимать? Его тошнит от меня? — Так ты пустишь меня в свои хоромы? — Он улыбнулся, но как-то натянуто. Может с ним что-то случилось? — Заходи. — Я уже устал видеть Салли таким… Как же хочется сделать его счастливым. Я обреченно вздохнул, но с легкой заботливой улыбкой. Тот довольный вошёл. На его лице сияла улыбка. Странная улыбка. Салли выглядел безумно странно. Мои мысли были смешаны. Я и не знал, хорошо, что он пришёл или нет. Ему же потом полный пиздец… А меня могут обвинить в похищении и забрать его обратно. Хотя нет. Они никогда не заберут его. Из моих когтей не вырвать маленького и беззащитного Салли. Теперь не вырвать. — Сал? — А? — Ты что? В носках? Какого… — Я взглянул на его ноги. Что черт побери с ним произошло? Я оглядел его. Сука. Он опять влип. Опять блять я вижу гребанного Фишера в крови. Надеюсь она не его. — А? А ты про это… Ну я просто в стекло ебнулся… Побег не задался. — Тот неловко посмеялся. — ЧТО БЛЯТЬ? — Я подошёл к нему и осмотрел сзади. — САЛ. ТЫ Ж БЛЯТЬ ВЕСЬ НАХУЙ В КРОВИ. — Я обеспокоено и с ноткой злости прокричал, оглядывая Салли. — Ты думаешь так просто было сбежать со второго этажа? А потом пиздеть сюда два часа. Подумаешь… немного крови. — Я ошарашено взглянул на него. Он же недоумевающе посмотрел на меня. Ну черт возьми. Сал, капец ты конечно. — Второй этаж? ВТОРОЙ. ЭТАЖ. ВТОРОЙ БЛЯТЬ ЭТАЖ?! КОГДА ТЫ НАЧНЕШЬ УЖЕ БЕРЕЧЬ СЕБЯ?! — Салли отвёл смущенный взгляд. Я не мог понять. Что у Фишера за каша в голове? — Прости… Я просто… Ну не хочу там быть… У меня не было особо выбора, как свалить… — Он опустил виноватый взгляд в пол. Он приобнял своими искалеченными руками себя за талию. — Салли… Ничего страшного… Пойдём, надо обработать. — Я испуганно подошёл к нему. Я вовсе не хотел испугать его своим криком. Я просто… беспокоюсь… Приобняв его за плечи, я направился с ним в ванную. Кажется обработка порезов стала уже чём-то обыденным. Я порылся в аптечке в поисках обеззараживающих средств. Слава богу у Салли было немного стекла в коже. Пинцет с лёгкостью убрал их с бледной кожи Фишера. — Ларри… Что мне делать? Я не знаю куда идти… — Фишер изменился в лице. Былая улыбка ушла, и вернулось это. Вернулось то мучение и грусть в его глазах. Они не хотели смотреть по сторонам, лишь в пол. Кажется, ему неловко. Но почему? — Ты будешь жить у меня. — Я сказал твёрдо и решительно. — Но… Лиза же… Она же отправит меня обратно… — Сал криво улыбнулся. — Нет. Салли. Ты будешь жить здесь. Со мной. И ни кто не указ мне в этом. — Спасибо Ларр… — Фишер улыбнулся. Уже не так тяжело и болезненно. А с неким теплом в улыбке. POV SALLY Мне было так тепло рядом с Джонсоном. Черт возьми, что ты творишь со мной? Превратил меня в пидора. Все негативные мысли мгновенно ушли. А боль в теле… Она перестала чувствоваться. Она отделилась от меня. Потребовала свободы. Я просто отпустил её. Отпустил мысли. Отпустил проблемы. И грусть ушла. Развеялась на ветру. Она уже далеко. И появляется надежды, что она больше не вернётся. Спасибо Ларри. Спасибо парню с волосами запаха персика. Когда он близко. Когда он беспокоится. Моя душа согревается. Я не понимаю, как ему удаётся это делать. Своим страхом и переживанием за меня, он подпитывает во мне надежду. Надежду, что любит меня. Я все ещё надеялся, что произошедшее несколькими днями раннее — было не случайно. Не случайно же? Я видел глаза Джонсона. Они светились. Когда мы встречаемся взглядами, я вижу в его глазах свет. Не вечную пустоту, когда смотрю украдкой, а свет. Когда он смотрел на стекло на моих руках — он переживал. Пытался как можно более аккуратно убрать его из моих рук и ног. Убрать его из моей жизни. Когда я чуточку ёрзал и шипел от боли, он говорил приятные слова. «Тише Салли, я почти закончил», «Все будет хорошо». Я лёг на его кровать. Было уже очень поздно. Близилось утро. За окном скоро выглянет солнце. Совсем скоро оно зальёт своим тёплым и мягким светом землю. Развеет темноту и даст вновь надежду, что все будет хорошо. Ларри долго уговаривал меня заснуть. И я поддался. Я был бессилен против его уговоров. Он подоткнул одеяло и озарил доброй тёплой улыбкой. Кажется, я начинаю понимать, почему втюхался в Джонсона по уши.