Обжигай меня своими прикосновениями

— Сал? Что ты тут делаешь? — В гостиную зашёл Ларри. Он стоял прямо напротив меня. Он сонливо потёр глаза рукой. В комнате было темно. Свет исходил только из окна, возле которого стоял я. Сердце заколотилось. Я замер с сигаретой в руке. От неё все ещё исходил легкий дым и падали маленькие кусочки пепла. Я дошёл всего до середины. Но она была обречена сгореть просто так. Дыхание приостановилось. Божечки. Что сейчас будет? Выжить бы. Ларри поднял взгляд на меня. Затем он увидел дым и посмотрел на мою руку. Он поменялся в лице за доли секунды. А я так же и оставался в одной позе. Его взгляд стал разъярённым. Чертов Джонсон. Мне страшно. Не пугай меня. Прошу. — Сал? САЛ. САЛ БЛЯТЬ. ТЫ АХУЕЛ? БРОСЬ ЭТО НАХУЙ! — Ларри оскалился и изумленными глазами посмотрел на меня, подойдя немного ближе. — Нет. Ларри иди спи. Сейчас поздняя ночь. — Какая в пизду ночь?! ТЫ СЕРЬЕЗНО? ТЫ БЛЯТЬ КУРИШЬ? САЛ, НАХУЯ?! — Ларри был в гневе. Он оскалил взгляд. Его густые брови приблизились друг к другу. А зубы стирались от оскала. — Блять. Ты что мать мне? Иди… — Я помедлил. — Спать. Заебал. — не стоит показывать, что мне страшно. Поэтому я пытался излучать уверенность. Мне это было жизненно необходимо. Как и курить. У меня похоже ломка. Жесткая ломка. Я не хотел ему грубить. Хотел расслабить его и тихо послать обратно в постель, но язвительные слова так и вылетали из моего рта. Меня все ещё грызла обида. Обида за его слова. Хоть они были сказаны во сне и явно не его словами, но было все равно больно. Его голос был таким… Реальным… Настоящим… Родным… Он задел меня. Мои сны сводят меня с ума. — Ты с ума сошёл? В КРАЙ ЕБАНУЛСЯ? — Ларри был разъярен. Кажется пол под ним начал плавиться. Я отвёл от него взгляд и перевёл на луну, которая ярко светила в окно. Я снова втянул в себя едкий мятный дым. Краем глаза я увидел как Джонсон ахуел от моих действий. Он мгновенно приблизился ко мне и выхватил оставшуюся часть сигареты. Он кинул её на пол и тяжелой ногой растоптал её. Растоптал сигарету. А казалось будто мои мечты. Аж внутри хрустнуло. — ДЖОНСОН БЛЯТЬ, КАКОГО ХУЯ ТЫ ТВОРИШЬ?! — Я уже начал орать. Он задел меня. Сигареты являются одной из всех вещей которые нельзя забирать у меня. Нельзя отнимать. Никому. Я был в ярости. — А КАК БЛЯТЬ ЕЩЁ С ТОБОЙ ПОСТУПАТЬ?! ТЫ В КРАЙ ЕБАНУЛСЯ! ТЫ БЛЯТЬ КУРИШЬ! ТЫ ДОЛБАЕБ?! — Ларри говорил через ком в горле, хотя он не говорил, он — орал. Кричал на меня, как отец. Хотя нет громче. Казалось из его рта вылетают слюни, как у злой собаки, которая готова разорвать тебя в клочья… Я то знаю… — Джонсон отъебись, а? — Я был груб как никогда. Я поднял одну бровь. — Фишер, ЧТО ЗА МУДОЁБИНА? Это же просто пиздец как вредно! — Он ещё больше завёлся. Плавил меня своим горящим от злости взглядом. — Ларри, не еби мозги. — Я потянул руку в карман за пачкой. За новой сигаретой, ведь эту у меня отняли. Она наполовину прогорела и наполовину была уничтожена гневом Джонсона. — БЛЯТЬ, САЛ, ДА ПОШЁЛ ТЫ НАХУЙ. — Ларри развернулся и пошёл в свою комнату максимально громко хлопнув дверью. Со злым оскалом и сжав уже красные от злости кулаки, в принципе в цвет лица. На секунду показалось, что он въебет мне, но похуй. Я поджог ещё одну сигарету и втянулся. Вдруг я услышал звук хлопка двери. Двери в которую только что зашёл Ларри. Он двигался ко мне. Я смотрел на него апатичным взглядом. Но в голове, в мыслях уже давно паниковал. Ларри легким и резким движением пизданул сигарету из моих рук. Мне казалось он её кинет на пол и раздавит. Но нет. — Черт, Сал, ты такой еблан. Курить — хуево. — Ларри втянул в себя чуть ли не всю сигу, а затем выпустив дым сказал абсолютно спокойным тоном, не глядя на меня. Кто-то заядлый курильщик. Так сильно втянуться и без кашля. Талант сук. Он смотрел в окно немного раздражённым взглядом. Затем кинул на пол недокуренную сигарету и таким же тяжелым движением раздавил её ногой. Я недоумевающе смотрел ему в лицо. Его эмоции. Я не мог понять их. Не мог даже предположить, что твориться в его черепной коробке. Единственное, что оставалось — предполагать. Но Джонсон не дал мне возможности прочесть его. Он развернулся и пошёл в комнату. Он больше не был зол. Разве что раздражён. Не более. Или мне так кажется? Он ушел в свою комнату и с громким звуком, как камень ебнулся на кровать. Здесь слишком накаляющая обстановка. Немного не комфортно. Хотя почему немного. Мне просто пиздец как хотелось свалить из этой квартиры. Но не в «мой новый дом». Скорее в старый. Я тихонько закрыл окно и пошёл к выходу. Мне нравилось быть в Ларриных шмотках. Это всяко лучше, чем спать в промокшей от собственной крови одежде. Мои неприятные ожидания подтвердились. Дверь в мою квартиру была закрыта. А чего я в принципе ожидал? Но даже это не помеха мне. Спасибо урокам Ларри по взломам замков. Я высунул из волос невидимку. Она всегда там была. Поддерживала мои волосы и частенько помогала открывать замки. Да, я тот ещё хулиган. Дверь податливо открылась под умелыми и хитрыми руками. Я зашёл. В доме ничего не изменилось. Хотя. Я же утром тут был. А казалось, что прошла целая вечность. Казалось, что в том аду я был несколько недель. Если не месяцев… Время без Ларри идет чертовки медленно. Слишком медленно. Слишком бессмысленно. На кухне на полу все так же валялись кастрюли и сковородки. Хаотично разбросанные. Осколки от бутылки мирно покоились на полу, поджидая свою очередную жертву. Они притаились и выжидали, пока моя нога или чья-нибудь ещё коснётся их. Но я был умнее. Я аккуратно обошёл их. У меня в голове на секунду хлынули воспоминания. Я вспомнил взгляд отца. Вспомнил режущий пугающий звук стекла. Я словно на миг оказался там. Снова в том аду. Утерев назревающие слёзы, я пошёл в комнату. Там было все так же. Абсолютно так же. Фотография нашей счастливой семьи все так же лежала под подушкой. Она находилась там с самого переезда. Я пытался. Я надеялся, что все будет как раньше. Что мы будем счастливы. Даже без мамы… Не знаю возможно ли это. Не знаю. Через закрытое окно в комнату проникал свет. Лунный свет. Такой же тусклый, как в гостиной Ларри. Благодаря закрытому окну в комнате было тепло. Мне и нужно было это. В футболке Ларри и его гигантских шортах было не совсем тепло. Я сел в кресло, стоящее напротив кровати и с печалью оглядел комнату. Боже. Это же больше не моя квартира. Я больше тут не живу. Это не мой дом. Я здесь чужак. Было чувство, будто я взломал чужую квартиру и сижу в абсолютно незнакомой и чуждой комнате. Не в своём кресле, а в чужом. От этого хотели навернуться предательские слезы, но я утёр их. Беспощадно стёр с лица бледной прохладной рукой. Вдруг мой взгляд в полутьме упал на гитару. Я не умел превосходно играть. Любитель без особых навыков. Но игра на ней была для меня неземным чувством. Я мог рассказывать людям о своих проблемах через песни. Они бы даже не поняли, что мои песни — безнадежный крик о помощи. Их никто не слышал. Я пел их только в одиночестве. Только Ларри слышал мой голос. Но только в веселых песнях. Я не хочу нагружать его. Он едва оправился от того, что его бросил отец. Он долго отходил. Очень долго. Настолько, что когда я приехал — он все ещё был в депрессии. Такой глубокой и безнадежной. Хотя. Мы же все в ней… Практически. Человек любит страдать. Все мы чертовы мазохисты. Я невольно поднялся дабы сходить за гитарой. Я вовсе не хотел играть, но чувствовал, что без игры, без выброса эмоций я не смогу. Мое лезвие куда-то делось. Я не мог его найти. Было подозрение, что это дело рук Ларри. К черту. Он забрал мою разрядку. Глупые грустные песни на гитаре не могли отпустить. Давали лишь легкую отдышку. Не более. Я коснулся холодными бледными пальцами до струн. Двигая верх-вниз по струнам, с гитары слетала легкая нежная мелодия. Я пытался сделать её веселой, но все тщетно. Она наполнилась грустью и болью. По щекам покатились солёные слёзы. К черту. Я убрал чёртову гитару из рук и поставил её возле кресла. Я упал на кровать. Как камень. Приземлившись на мягкую немного влажную подушку. Она, на удивление, очень долго высыхает. После слез. Я закрыл глаза. Не хотелось думать ни о чем. Не хотелось пускать бессмысленные слёзы. Когда плачешь должно становиться легче, но со мной схема дала сбой… Все хуево. И будет только хуже. Я уверен в этом.