Обжигай меня своими прикосновениями

В воздухе пахло грозой. Тёмные тучи сгущали небо. Солнечные лучи вовсе не пропускались сквозь плотную пелену. Я закрыл открытое окно, через которое проступал холодный ветерок, пробуждающий волну мурашек по телу. Оно с громким хлопком закрылось. Я вздрогнул. Стало заметно теплее, но все равно было немного прохладно и страшно. Я боялся таких вечеров, когда по оконному стеклу стучал стеклянный дождь. Он с громким звуком падал на асфальт и с плеском отлетал. Единственное, что нравилось мне в такой погоде — воздух. В такое время он особенно свеж и пахнет дождем. От прохладного ветерка по моей коже градом проходилась волна мурашек. К сожалению сегодня уж точно будет гроза. Этому свидетельствовалось множество факторов. Но был один, полностью подтверждающий догадку — когда я закрыл окно и с тяжелым вздохом посмотрел туда — недалёко сверкнула мощная яркая молния. Я отшатнулся от неожиданности, нервно сглотнув. Такие резкие сверкания за окном всегда тревожили меня. Это было что ли как детская травма. Ещё будучи в Нью-Джерси, я засыпал в холодном поту, пряча взгляд от ярких сверканий за окном. Меня немного потряхивало от них. Даже мамина тёплая улыбка и заботливые прикосновения не давали мне достаточного количества смелости для преодоления страха перед грозой. Иногда я выглядывал из-под одеяла, дабы удостовериться о прекращении фиолетовых сверканий, но они все продолжались и продолжались. В итоге я просто засыпал, поджав ноги и крепко зажмурив глаза. — Сегодня очень холодный день. — Сказал я обернувшись и устремив взгляд на Ларри, мирно лежащего на диване под одеялом. — Да, пожалуй. Тебе холодно? — С беспокойством спросил парень, взглянув мне в глаза. — Немного. — Я вздрогнул от очередного удара молнии. По телу пробежал неприятный холодок. Даже тёплые носки, больше похожие на гольфы, грели недостаточно. Меня немного настораживало, что они похожи на гольфы. Я чувствовал себя бабой и это меня раздражало, но тёплые носки, греющие ноги перевешивали по важности. Поэтому я просто забил. — Иди ко мне. Погрею. — Тёплый и ласковый голос приманил меня к себе. Я с улыбкой подошёл к Ларри и запрыгнул к нему под одеяло. Джонсон нежно, горячими руками обнял меня, и я, размякши от тепла и счастья, удовлетворенно, и податливо положил голову ему на грудь, обняв его за талию. — Ларри, скажи, ты тоже чувствуешь это? — Вдруг спросил я тихим голосом, прижавшись к нему ещё сильнее от увиденной в окне, сверкнувшей молнии. — О чем ты? — Немного недоумевающе спросил парень с манящим запахом персика на волосах, в которые я чуть зарылся носом. Я словно понимал, что сейчас он думает о чём-то отдалённом. Но все никак не мог прочесть его мыслей. — О том, полыхающем чувстве внутри. — Я пытался выразить то, что чувствую, но эти эмоции были не описуемы словами. — Да. И уже давно. Будто сердце внутри плавится на раскалённом гриле. — Сказал тихо Ларри, смотря в потолок. Мы лежали, отдаленные от всего мира. — И… Что мы будем делать? — Спросил я, лёжа у него на груди. Выбора, если быть честным у нас было очень мало. Таких как мы не любят. Скорее даже презирают. Наверное, считая, что мы психически больные. Но у каждого «отклонения» есть свои причины, на которые, к сожалению, многие не обращают внимания, просто осуждая. Поливая грязью за спиной. — Как что? — Недоумевающе спросил Ларри. — Подольём масла в огонь и сгорим в нем. — Его слова звучали так необычно. Теперь он даже не отшучивался, а говорил абсолютно серьёзно. Его намерения, его слова — не пустой звук. Они имеют в себе смысл и он готов нести за них ответственность. — Ну… А что скажут другие? — немного не уверенно спросил я, смотря на тусклый свет торшера — на единственный источник света в комнате, не считая сверкающей молнии. — Тебе не все ли равно? — Недоумевающе спросил Ларри. Он не мог понять, почему я не могу забить на мнение других. Жаль я не могу быть как он. Наплевав на все и всех идти своим путём. Жаль, что я так зависим от чужих слов. — Ну… — Я задумался. А какое мне вообще дело до них? Может все-таки попытаться стать похожим на Джонсона? Хоть некоторыми повадками. — Если кто, хоть что-нибудь скажет — проснётся в закрытом гробу, закопанным глубоко в землю. И вообще, разве мы не имеем право на счастье? — Спросил Ларри. А ведь он прав. Но, к сожалению, общество не принимает таких как мы. Но нам ведь ещё повезло, что мы живем не в Рашке Федерашке. — Да, думаю ты прав. — Согласился я. — Абсолютно прав. Но все же давай оставим это в секрете? Хорошо? — Пожалуй лучше не трепаться о нашей ориентации. Мы будем скрывать свои чувства ото всех. Презрение и осуждение — последняя проблема которая мне нужна. Да и за гомосексуальность могут избить. А могут и убить… Всякое возможно в нашей большой и светлой стране. — Ты уверен? — Спросил у меня Ларри, гладя рукой по нежным голубым волосам. — Да. Наверное, так будет лучше. — Вывел окончательное решение я. — Может ты и прав. Ладно. Как скажешь — так и будет. — Спасибо. — Я ещё ещё сильнее прижался к Ларри чуть прикрыв глаза. — Я люблю тебя, Ларри. — Искренне сказал я, с тёплой улыбкой на лице. — Я тоже, но, принцесса, ты говорил это за сутки раз двести. — С усмешкой тихо сказал Джонсон. — Я никогда не устану это говорить. Никогда. — Я улыбнулся, вдохнув запах его волос. Мне было тепло и так уютно в объятиях Джонсона. Я и представить не мог какого это — быть еще ближе к нему, целовать когда вздумается, прикасаться, не придумывая глупую отговорку, мол случайно. «Ой, Ларри, там комарик сидел». Внутри меня все больше разгорался какой-то огонёк, такой светлый и горячий. И он даже и не собирался потухать. Нет. Нет. Он не потухнет. Никогда. Ведь его все время подпитывают. Слова. Прикосновения. Поступки. И даже самые незначительные действия несут в себе масло, для поджигания горящего огня внутри.