***
Гроздь чёрных фигур, сидящих у стен Дома, Ральф заметил ещё издали, обходя задний двор по периметру. Странно. Птицы были той стаей, кого единовременно можно было увидеть только на обедах и уроках. В остальное время все они пребывали во влажной атмосфере своей спальни, не допуская туда посторонних. А сегодня весь состав сидел на отмостке и выветривал земляной дух из своих перьев. Вожака среди них не было. — Здравствуйте, — вразнобой проговорили Птицы, когда воспитатель подошел к ним. — Гуляем, загораем, — предвосхитил его вопрос заросший, как йети, Дракон, — дышим воздухом. — Рыжий у Папы в гостях, — гнусаво проговорил Слон, самозабвенно ковыряясь пальцем в носу и глядя вдаль бессмысленным голубым взором. — Ну-ну, — усмехнулся Р Первый, — не сгорите, солнце яркое. Дом дохнул на него пыльной прохладой тёмных лестниц и сумрачных коридоров. Он не спеша поднимался по лестнице, вслушиваясь в чуть слышный привычный гул. В коридоре на втором на него налетел Шериф, размахивая руками, ругаясь и сморкаясь в несвежий носовой платок. — Собирай своих, и в Могильник, — дыхнул вчерашним перегаром Шериф. — Старая сука вызвала докторишек на наши головы! Ральф молча ждал продолжения, зная, что его сейчас посветят во все новости и тонкости. — Девчачью часть гинекологи будут шерстить, а наших орлов жопных дел мастера ждут, — Шериф огляделся по сторонам в поисках своих крысят. — И Рыжий, гадёныш, куда-то запропастился. На улице не видел? Ральф покачал головой. — Живее, живее, — взревел крысячий пастух, увидев бредущих Белобрюха и Микроба, — все в лазарет! И где ваш затраханный вожак, я спрашиваю?! Ральф быстро уходил в сторону четвёртой под аккомпанемент шерифовского рёва, навстречу ему Ящер гнал трёх заспанных псов, только что выдернутых из постели. По дороге он дернул ручку двери третьей — закрыто. Ну, кто бы сомневался. Стукнув, для проформы, в дверь с затёртой меловой четвёркой, воспитатель вошёл в мирную спальню, споткнувшись на пороге о лежащего на полу Слепого. Длинноволосая девчушка плела косички косматому Горбачу, Табаки со Сфинксом сражались в шахматы, кто-то мылся — шумела вода в душевой. — Русалка, бегом к себе: у вас проверка, — спокойно сказал Ральф. Девушка спрыгнула со стола и, подхватив свой смешной рюкзачок, молча вышла из комнаты, обойдя по дуге фигуру в чёрном, насколько позволяла ширина комнаты. — Сейчас у вас будет специфический осмотр. Ральф оглядел замершую спальню. За его спиной Македонский вкатил намытого Лорда, благоухающего шампунем. — Рыжий у Стервятника, я не знаю, что они там делают и в какой стадии этого делания, — усмехнулся Р Первый. — Может, они чай пьют, — хихикнул Табаки, — или музыку слушают, утомлённые солнцем… — Шакал резко заткнулся и упал в подушки от залпа трёх пар глаз: зелёных, чёрных и мутно-белёсых. — У вас пять минут, — сказал Ральф, — стучите морзянку, орите, что хотите, но вытаскивайте этих двоих из спальни. Сегодня не до шуток. Жду вас в Могильнике. Всё. Ральф вышел из спальни, за ним выскочил Сфинкс, чтобы, добежав до соседней двери, начать лупить в неё пятками и орать: «Пожар, бля, горим! Открывайте!» <tabОн уже быстро шел по коридору, по дороге поймав Коня и приказав гнать весь птичник на могильный прочёс. «Чего ты хочешь этим добиться, Крёстная? — размышлял по пути Чёрный Ральф. — Не понимаю. Кого ты пытаешься словить: меня или Стервятника? И главное — зачем?»Часть 19
7 апреля 2019 г. в 12:28
Слепая коридорная кишка была пуста, массы отвалили погреться на молодом весеннем солнышке. Третья тонула в прозрачном зеленоватом свете и тепло дышала листьями: гладкими и шершавыми, узкими и широкими, как блюдца, мясистыми и перистыми, тонкими, как стилеты.
Нехорошо выгонять птенцов из родного гнезда, словно жестокая кукушка, но сегодня Стервятнику было нужно уединение.
В Доме не принято входить в чужие спальни без приглашения и разрешения. Дверь с цифрой три крепче других закрыта для всех посторонних, и, даже получив дозволение хозяина, все искали причины, чтобы не ходить. Здесь душно и тяжело дышать, как будто ты нырнул на большую глубину и времени, чтобы всплыть и глотнуть кислорода, уже нет.
Даже собутыльники-картёжники всячески уклонялись от посещения джунглей третьей комнаты, и Стервятник перестал делать приглашения, а просто выносил свой игральный вигвам в коридор. Присутствие Чёрного Ральфа в кущах третьей можно было пересчитать по пальцам, он не злоупотреблял своим воспитательским правом.
Стервятник поправил шелестящий рогоз в колотой вазе. Пыльный, но он ему нравился своими шуршащими ветреными сказками. Пожалуй, надо проветрить — душно. Если честно, иногда и самому Папе Птиц бывало тяжело здесь.
Дверь всхлипнула, впустив в парниковый дух свежую коридорную струю и разноцветного крысиного вожака.
— Звал? — Рыжий проскакал к окну и открыл форточку под неодобрительным взглядом Стервятника. — Дышать нечем у вас.
— Кури меньше, — откликнулся Птица и замолчал.
Рыжий навернул пару кругов по комнате, бесцеремонно заглянул в шкафы, восхищенно присвистнул, обозрев стол с декоктами и дистиллятами. Стервятник хмурился.
— Так, хорош лапать моё хозяйство, — тряхнул волосами птичий вожак.
— Да я ещё и не начинал! — изумился Рыжий.
Стервятник решительно прошёл к окну и захлопнул форточку.
— Помнится, ты предлагал мне плотно обсудить некоторые моменты, — со вздохом проговорил Птица и уселся на одну из кроватей.
— Я готов, — Рыжий изобразил бровями пантомиму «Ромео под балконом Джульетты» и подсел ближе, начиная дёргать кнопки джинсовой куртки, — не надо лишних слов.
Стервятник пересел на другую кровать, с неудовольствием наблюдая разоблачение крысиного вожака.
— Только давай без рук, и целоваться тоже не будем, — тоном, не терпящим возражений, заявил Птица. — Ближе к делу.
Такая постановка вопроса ничуть не смутила гостя, и он, расстёгивая грязные штаны с кожаными заплатками, пропел:
— Как скажешь, ближе к делу — ближе к телу.
— И раздеваться полностью я тоже не буду, — брюзгливо заметил Стервятник.
— Ну ты, блин, даёшь, — восхитился Рыжий, — ты Ральфу тоже так сказал, герой-любовник? Вы там как хотите, а я в трусах и маечке здесь постою, да?
— Нет, — вздохнул Стервятник, — он предложил мне скинуть штаны, а я отказался.
— Не может этого быть, — ахнул Рыжий. — Гад какой! И что вы делали дальше?
— Танцевали, — ещё раз вздохнул хозяин джунглей.
Крысиный вожак сел рядом и, задумчиво развязывая шнурки, переспросил:
— Танцевали? Всю ночь?
Из кармана крысиных брюк выпал тюбик геля и, покрутившись, остановился у острого носа ботинка Стервятника. Взгляд потрошителя со стажем заставил Рыжего в очередной раз пожалеть, что он без привычной брони.
— Ральф просил тебе вернуть за ненадобностью, — обезоруживающе улыбнулся Рыжий. — А вот нам с тобой сейчас в самый раз будет.
— Кеды обязательно надо снимать? — уксусным голосом замшелого деда уточнил Папа Птиц.
— У нас тут все условия, чтобы процесс прошел с комфортом, — обвёл широким жестом спальню Рыжий. — Ты за кого меня принимаешь, Стервятник? Руками тебя не трожь, не целуй, раздеваться ты тоже отказываешься. Я, по-твоему, сношаю любое свободное отверстие в Доме?
От обиды веснушчатая моська раскраснелась, и роза на щеке приобрела бордовый оттенок.
— Знаешь, начинаю сочувствовать Р Первому! Ты сначала раздразнишь человека, помашешь морковкой перед носом, а сам в кусты слинять норовишь, — размахивал руками старшая крыса. — Я бы на месте вашего воспитателя не вальсы с тобой крутил, вино-чай пил, а выдрал бы по первое число!
— Ну, значит, мне повезло, что ты не мой воспитатель, — фыркнул Стервятник, — ладно, кудесник секса, так и быть, целуй, но только один раз.
— Давно ли ты стал такой жмот, Стервятник? — Рыжий откинулся на подушку и почесал бледное пузцо. — Налил бы выпить, что ли, для атмосферы и умягчения злых птичьих сердец.
Стервятник потащился к столу и, выбрав одну невзрачную бутылочку из стеклянной батареи, налил по несколько капель в мерные пробирки.
В стекле бултыхалась мутная, зеленоватая жидкость, которую Рыжий хряпнул не поморщившись. «Гостеприимный» хозяин пил медленно, по капле вливая отраву в рот.
Худой, гибкий, как хлыст, Рыжий змеем искусителем обернулся вокруг хмурого, упакованного в траур Стервятника.
— Теряем время, тепличный мой, — дохнул горькими парами, — если тебе будет легче, представь, что я — это он.
Птица скосил глаз и негодующе дернул ноздрёй.
— Сравнил хер с пальцем, — сморщился Стервятник, — ладно, перед смертью не надышишься.
Рыжий уже наглаживал тонкокрылые лопатки Большой Птицы, зайдя с тыла и проникнув под несколько рядов одежды.
— Жилет сними, а то исцарапаешь пуговицами моего Анубиса, — мурлыкал в ухо крысиный вожак.
— Обойдёмся только брюками, — процедил Стервятник.
— Тьфу на тебя, — отстранился Рыжий, — ты и с Ральфом собираешься так разговаривать?
— Я приложу все усилия, чтобы в этот раз ему было не до разговоров, — светловолосый парень наконец повернулся к коротко стриженному Рыжему и аккуратно снял очки в хрупкой облезлой оправе.
— Сука ты, Стервятник, — прошептал Рыжий, не отрывая взгляд от бледных искусанных губ Папы Птиц.